Одиссея Стаса Кальмарского

Одиссея Стаса Кальмарского

                2. ПЫШНАЯ  СВАДЬБА

                Голова ль ты моя, головушка, 
                Ой, люли, лёли, игреливая,
                Игреливая да гульливая…
                Старинная плясовая песня.               
                Меня били, колотили
                За деревней на крестах.               
                Свадебная частушка.

   Для родственников Марины, решивших не ударить лицом в грязь, эти дни пролетели как два диких селезня: быстро, с присвистом. Забот было хоть отбавляй: уточнялось меню, количество гостей, перевалившее за сотню, доставались деликатесы, имевшиеся только в магазинах Торгмортранса или на базах специального снабжения…
   Стас познакомился с мамой жены- Галиной Георгиевной, весьма деятельной дамой, работавшей начальницей в какой-то проектной конторе. Тёщу он про себя тут же прозвал «Маман»,так как в ней было что-то светско-салонное. Может быть, дорогая одежда «оттуда» вкупе с золотыми украшениями наводила на это ощущение или его навевали вызывающие манеры «дамы из общества», но… Она сразу стала для Стаса Маман. Мамой назвать эту нахальную, громкоголосую гражданку не поворачивался язык. Возле Маман сновали другие родственники, имён которых  Стас не запомнил. Да их это и не тревожило. Организаторов беспокоило  другое: как увеличить количество посадочных мест  в банкетном зале? Где зафрахтовать свадебную иномарку непременно «под бирюзу»(это была прихоть молодушки)? И прочие неотложные оргмоменты.
   Стаса свозили в кадры, где новоиспеченный семьянин  предъявил  документы и объяснился с инспектором. Вскоре было получено «добро» на  три дня заслуженного отдыха. «За вредность дали!»- мрачно пошутил Стас. Известие о женитьбе самого Кальмарского распространилось с быстротой луча лазера. Молодожена окружили  радостно улыбающиеся лица. От желающих поздравить счастливца  не было отбоя… И Стас вдруг увидел, что вовсю  светит солнце, неподалёку смеются девушки-северянки,  рядом- верные друзья, с которыми он делил корабельные будни и береговые праздники, бурные или  пресные часы…
«А что в самом деле? В подобной ситуации Джефф Питерс наверняка сказал бы: «Где наша не пропадала!? Гулять так гулять» Подумаешь, свадьба! Ну и свадьба… Пусть хоть ребята порадуются!..» И Стас пригласил шумную ватагу моряков на свадебный вечер…
   …Хрустальные люстры и  ослепительные бра сияли, как сорок полуденных солнц Экваториальной Африки, освещая банкетный зал престижного Мурманского ресторана «Полярные Зори».Столы ломились от обилия и разнообразия блюд и напитков, символизируя суперсолидность фирмы, подчеркивая поистине международный размах организаторов. Многочисленные гости  дожидались в фойе прибытия свадебного кортежа, с достоинством вели
сдержанные диалоги, демонстрировали широчайшую эрудицию, блеск остроумия и не меньший блеск новых украшений- на тонких запястьях девушек, нежных пальчиках тётушек, мощных шеях матрон или в прелестных розовых ушках таинственных незнакомок.
   Наконец, отчаянно гудя клаксонами, возле здания ресторана  остановилась кавалькада многочисленных автомобилей, украшенных детскими шарами, цветами, куклами  и блескучими ленточками. Возглавлял пеструю праздничную колонну бирюзовый автогигант, драпированный розовато-гоубенькими шелковыми лентами и увенчанный бронзовыми кольцами. Несколько молодых людей в розовых  фраках помогли выбраться « на причал» нарядной невесте в сногсшибательном платье с трехметровым хвостом. Затем на асфальт ступили двое дюжих молодцов с  широкими лентами через плечо. Они выдернули из салона авто жениха, облаченного во всё ослепительно белое. Молодцы-родственники   невесты- не спускали с жениха глаз…Молодые прошли сквозь анфиладу гостей, забросавших их лепестками роз, монетками, дробленым  рисом  и конфетками-бараночками…
Краткая процедура у крыльца и, жуя откушенные от каравая огромные куски, молодые, а за ними и все проголодавшиеся многочисленные обыватели устремились к накрытым столам…
…Первые минуты были сумбурны: гости, деланно улыбаясь, отчаянно боролись за лучшие места, стоял гвалт и шум. Маман деловито отдавала разнообразные распоряжения. Стас испуганно озирался по сторонам. Официанты как заводные сновали с подносами. Оркестр вдруг заиграл туш, однако вскоре стих... Но постепенно всё улеглось, утихло. Бурный поток вольницы вошёл в берега. Началась официальная часть. Маман сообщила  довольно сильным контральто, от которого зазвенели хрустальные фруктовые вазы и подвески на люстрах, что её супруг  Марк Германович находится в дальнем плавании, родители жениха – работники посольства в одной из европейских стран- сейчас в служебной пятилетней командировке. И по вполне понятным причинам, ввиду неясности международной обстановки,- отсутствуют. От имени родителей она поздравила молодых и преподнесла им необыкновенную золотую цепь с рубиновым кулоном, которую тут же надела на себя Марина. Наступил черед других поздравляющих.
Подруга тещи Марья Семёновна с мужем в позолоченном пенсне завернула речь о целомудренной любви и супружеской верности…
Прочие тостующие  говорили молодым затёртые слова, принятые в таких случаях- о семейном очаге, детях и проч. И вручали одинаково тонкие  конвертики.
   Молодые принимали поздравления.
Маман победно улыбалась и, пока Кальмарские кивали в ответ на обязательные словеса, успевала  прикинуть на глазок, по объёму конверта, степень возвышенности чувств… к ней!
Вскоре официальная часть завершилась. Бразды правления перешли к  легендарному дядя из Одессы- Фёдору Георгиевичу. Публика была уже наслышана о его необыкновенных ораторских способностях. Высокий, смуглолицый, с ниточкой черно-смоляных усиков на уверенном лице, с цветком в петлице, в красной фетровой шляпе, он был неотразим. Опередив какого-то гостя с Кавказа в кепи-аэродроме, он, как жеребец,  рванул с места в карьер:
-Дорогие друзья, гости и дамы!- привычно приступил к отправлению свадебного обряда  элитный тамада, успевший прополоскать горло исключительно целебным, по его мнению, напитком, количество звёздочек которого подняло его жизненный тонус на аналогичное число подуровней, но не успевший узнать имя жениха и подзабывший его звонкую фамилию.
-Сегодня мы отмечаем невероятно радостное событие  в судьбе  наших обаятельнейших молодых  Ирины…в смысле, Марины и …»
Федор Георгиевич только сейчас понял, что впопыхах не уточнил имя жениха…
-И Власа! Они, подобно сказочным лебедю и лебедушке. Где эс?..Понятно! Итак, Марина и Стас, как две алые розы, сегодня поплыли по неспокойной реке жизни единым букетом! Так поднимем же букет наших вин за молодых!..»
  Лицо жениха рдело нездоровым румянцем. Собственная свадьба напоминала ему поминки.
Марина пододвинула столовые приборы.
-Попробуй анчоусы в винном соусе, дорогой! Вещь!.. Будь другом, подай лопаточку! Не эту, мельхиоровую!..»
Стас подал прибор, взял нож и надолго задумался:
-Туповат, никого не прирезать…  Сижу почти как Пьер Сыпкин!..Родители- работники   посольства…Недурственно…Всем послов подавай! А если старпом небольшого судна и учительница младших классов?..Или просто тралфлотовец?! Ладно, разберёмся…»
Из состояния меланхолической задумчивости его вывел мощный хор, состоящий минимум из полутора сотен голосов и по звучанию напоминавший взбунтовавшийся гарем павиана:
-Горько! Горько!
Невеста, махнув очередную рюмашку и не переставая аппетитно жевать бутерброд с осетровой икрой, быстро вскочила с  места. Подставила полненькие губки для поцелуя.
И тут Стас снова ощутил на себе родственную поддержку: двое поднимали его под локотки…
После счета: «Пятьсот восемьдесят три!..» жених рухнул в кресло, зацепив тарелку с бельдюгой по-икарийски. Огромное оранжевое пятно экзотического соуса отлично легло на белый костюмчик от Кардена, взятый оргкомитетом на прокат… Тёща испуганно взвизгнула и стала поспешно убирать  подаренные конверты в свою объёмистую сумку, ненароком оказавшуюся у её ног.
-Тихо, дамы!- выкрикнул Федор Георгиевич, стремительно развивая успех.
«Мне исключительно приятно быть сегодня здесь, в цветущей Сибири, видеть молодого отца и жизнерадостную мать- ваятелей прекрасного ребёнка-день рождения которого мы так торжественно отмечаем и которому исполнилось…Ему сегодня исполнилось…Да разве дело в дате?! Давайте выпьем, не пролив ни капли, за его будущее: пусть оно будет таким же полным и ароматным, как содержимое наших бокалов! Ура!»
Гости подхватили, яростно зааплодировали. Многие наливали себе уже без всяких тостов.
   В конце длинного стола послышался звон падающей посуды: это какой-то нескладный детина с застывшим взглядом пытался произнести спич:
-Сей…час…вэт…том…чуднммм…рест-ранне Семь…десятый градус женится,-детина погрозил кому-то,-да-да,женится мой лучш..др-руг(Стас видел его впервые), с котор-рым мы бор-рт о бор-рт…Давайте тр-ретий за тех, ик…то в море…Морре,море, мир бессонный…-Неожиданно запел детина высоким фальцетом. И, как бы аккомпанируя ему, бойкий ресторанный рок-квартет вдарил по перепонкам гостей…В зале задвигались, заспешили на танцевальную площадку. Молодые и пожилые, грузные и стройные, солидные и тшедушные гости начали активно прыгать, взбрыкивая и резвясь, выделывали  фортели и па, выкручивались кандибобером в экстазе всеобщего хаоса, словно хлынувшего из динамиков…
Стас, как индийский йог Драмапудра, бесстрастно застыл за столом…
…Мама жены, светя зятю обворожительной улыбкой, как тренер в боксерском углу, что-то нашёптывала дочери. Марина понятливо кивала фатой…
Танцоры не унимались…Воспользовавшись отсутствием танцующих, то есть, скакавших горными козлами, «телохранителей», жених поднялся из-за стола»: «Ма шер! Маман! Ай смокинг! Перевожу на бытовой тем, кто не был в Канадских портах: перекур!»
Он вышел в фойе. На всякий случай приметил, где запасной выход.
В фойе раздавался возмущенный голос швейцара:
-Куды, граждане? Свадьба! Ежли хотите сесть, пожалуйста, можете высаживать дверь! Но учтите: меньше двух  недель не просидите…Плюс стоимость ремонта и стекла. Сказано- местов нет! Попозже, конечно, будет несколько, но не раньше десяти, когда стенка на стенку пойдут…Отойдите от греха, иначе метрдотеля на вас спущу!..
   Кальмарский приблизился к группе курильщиков, среди которых покачивался и верзила с застывшим взглядом.
-Ребята, огоньку не найдется?
Детина оживился: «Момент!» И когда Стас со своей неразлучной шкиперской трубкой подался вперед, поднес к носу жениха огромный волосатый кукиш:
-Во-о, прикуривай!
Кто-то из куривших хихикнул. Кажется, это был кузен Марины Шура.
Стас опешил: «Слушай, дружище! По-моему, ты остряк! Если  уж пришёл на мою свадьбу…»
Верзила в тельнике побагровел: « Ты ещё обзываться! Тут мой лучший др-руг ж-женится, а ты хамить?! Ты ик…кто такой, щурёнок!..»
Злые незнакомые лица приближались к молодожёну.
-Ребята, моряки! Да вы что, шутите?!
Кто-то сбоку неожиданно  ухватил его за атласный лацкан белого фрака.
Стас инстинктивно прихватил нападавшего на болевой из верхней стойки.
Поставил блок, предупредив оплеуху следующего нападавшего…И в это мгновение звонкая затрещина оглушила жениха…Лысый толстяк Петрович вдобавок тут же, как испанский бычок, боднул его в живот…Тычки, пинки и удары уже невозможно было отразить, и Стас махал руками, как утопающий  в районе черноморской Джубги…
На шум бушующего скандала наплыл новый косяк интеллигентных гостей…Быстро разобравшись в ситуации, они принялись, не глядя , остервенело молотить друг друга…Муж Марьи Семёновны- архитектор по образованию- притащил поднос с заливным палтусом и …Огромное стекло, сквозь которое были видны приплюснутые лица любопытствующих, цвенькнуло и взорвалось  сотней осколков…Но схватка продолжалась. В шуме и гаме, в предсмертных хрипах, стонах и судорогах никто не слышал, как швейцар дядя Лёша привычно накручивал на диске служебного телефона: 01…02…03…
Обычные для банкетов сочетания номеров…
    *     *     *
   В палату ворвался пронзительно звонкий голос: «Больной Кальмаровский здесь?»
   На койке у окна дёрнулась фигура, забинтованная так, что на белом фоне, как бриллиант в оправе, высверкивал лишь один глаз:
-Где же ещё мне быть, сестрица? В этом шикарном наряде. Только я – Кальмарский…Был с вечера…
Голос молоденькой медсестры поутих: «Передача от жены, выздоравливающий  Кальмарский…»
…Детина с потеплевшим взглядом, но с загипсованной ногой, подтянутой вверх при помощи системы стальных тросиков и никелированных блоков, читал, повернувшись к  соседу:
«Дорогой муш Стасиг! У нас всё в порятке. За люстру, фужеры, барабан и два стекла 4 на 6 мама уже разчиталас. Федор Георгивич выправил себе искузтвеную челюсь, фалфоровую. Кузен Шура и свояк Петрович свое уже отбыли  и сейчас снова на свободе. Маря Семеновна тоже нашлас. Оказывается, она две недели ночевала у потруги…
   Правда, цепочку, подаренную мамой, найти не удалос…Вероятно, кто-то из гостей случайно надел на себя, а снять случайно сабыл…
Мама передает тебе и гостям по несчастю пламеный преветь, а папа- салюд из Адлера. Пиредаю твой дипламад и трупку. Паправляйся. Цилую. М.Кальмарская.
   Пост скриптум. Да, чуть не забыла. Скоро у нас будет рибенок. Мы с мамой решили, что малчик. Такой же усатенький, как ты…Жду!»
                (Продолжение следует)