Крипта

В подвальном этаже моей памяти оборудована крипта, в которой хранятся воспоминания моего  раннего детства. Я и раньше любил ее посещать, но в последнее время туда зачастил.
Перед тем, как  спуститься в крипту, я подвергаю себя санобработке, чтобы, не дай Бог, не занести в дорогие мне образы что-нибудь неподлинное, ошибочное, или вымышленное, и только после этого туда вхожу на цыпочках, как в хранилище золотого запаса души. В центре, на самом видном месте за пуленепробиваемой оболочкой находится наша комната по адресу: Москва, Малый Козихинский переулок, дом 12, квартира 22. Проведя ласковым взглядом по засаленным обоям стены, у которой стоит моя кроватка, по металлическим прутьям ее спинки, выкрашенным желтой краской, кое-где облупившейся, скосивши глаза  на дубовый плинтус, за которым скребутся мыши, - убеждаюсь: все невредимо. Бегло просматриваю наши окрестности, чьи образы  собраны поблизости. Отодвинув занавеску, защищающую их от пыли Времени, бросаю взгляд на Патриаршие пруды, - серебряное зеркало вод, в которое опрокинуты стоящие окрест деревья и дома; и над всем этим пейзажем позвякивают зубила каменотесов, превращающих бесформенные глыбы розового гранита в ровный бордюрный камень. А вот и Палашевские бани, куда я пришел вместе с мамой; мне не нравится в помывочном зале, в котором я стою на залитом водой и мыльной пеной кафельном полу средь голых великанш, снующих туда-сюда с шайками горячей воды, громко перекрикиваясь между собою, и жду – не дождусь того момента, когда вернусь в прохладный предбанник, где с ногами вберусь на огромный  диван, обшитый черным дермантином.
Отдельную выгородку занимает наша подмосковная дача, сохранившаяся во множестве видов; - вот, например, ее стена, на которой застыла ящерка, греющаяся на солнце, или силуэт двух близко стоящих елочек, вырисовывающийся на фоне ярко-синего неба.
По стенам крипты, на многочисленных полках, расположены картины, в которые я заглядываю лишь изредка. Бережно смахнув бархоткой тонкую пыль истлевшего Времени, всматриваюсь в комнату, расположенную на втором этаже деревянного дома на Красноармейской улице, как раз в тот момент, когда открывается дверь, и в нее входит мой дед - Сергей Матвеич Моргунов, одетый в черное пальто с каракулевым воротником, и в шапку-пирожок из того же материала; его лицо, обрамленное сединами, выражает строгость и несокрушимую уверенность в собственной правоте. После этого окидываю взором и другие полки подземелья: все, вроде бы, на месте.
Итак, проведя выборочную ревизию своих реликвий, я убедился  в их хорошей сохранности, но, вместе с тем, и не заметил каких-либо вновь открывшихся деталей, на что всегда немного надеешься. Подобно Скупому рыцарю, зачерпнувшему горсть монет и медленно, по одной, высыпавшему их обратно в сундук, лишний  раз насладившись принадлежащими мне сокровищами, я выключаю свет, и на цыпочках покидаю крипту.
                Сентябрь 2019 г.