Вербовщик

Андрей  Анисимов



Вербовщик



рассказ






Пещеру Борис увидел сразу же, как только взобрался на перегораживающую вход в расщелину каменную осыпь: округлой формы отверстие, больше похожее на жерло какого-то тоннеля, нежели на естественное образование. Располагалось оно достаточно высоко над дном расщелины, однако широкий вывал выброшенный – или специально наваленной – породы, образовывал что-то вроде пандуса, по которому с лёгкостью можно было добраться до входа. Это, да ещё цвет – эбеново-чёрный – делали пещеру и насыпь единственной выделяющейся деталью этого пейзажа. Средь пепельно-коричневых осыпей, чахлой желтовато-зелёной растительности и рыжего песка, они выглядели, как чернильная клякса, на листах разноцветной бумаги.
До пещеры было метров сто, не больше. Вытащив из футляра бинокль, Борис поднёс его к глазам, некоторое время внимательно рассматривал её, после чего одобрительно цокнул языком:
- Кажется, это здесь.
«В любом случае, - добавил он про себя, - именно об этой «занятной дыре» упоминали и старый Норман, и Тюлень, и, судя по всему, именно здесь они и побывали перед тем, как у обоих поехала крыша. Это надо же ляпнуть такое: будто это лучшая планета из всех, которые они знают, и что они жизнь готовы положить, лишь бы превратить её в цветущий сад! И чего это, вдруг, на них нашло…»
Борис спрятал бинокль, посмотрел назад, где у подножия осыпи виднелся оставленный вездеход, и начал спускаться в расщелину, выбрасывая носками ботинок фонтанчики мелких камушков и пыли.
Вблизи пещера выглядела ещё более необычно. Особенно подход к ней. Насыпь состояла из мельчайшей пыли, точно специально просеянной сквозь решето. А затем её разгладили и утрамбовали: настолько она была ровной и твёрдой. Попробовав её на прочность ногой, Борис осторожно, ожидая каждую секунду, что она начнёт расползаться под ним, взобрался наверх, остановившись перед входом в пещеру. Хотя правильнее было бы сказать: ходом, или норой – просто не верилось, что такую штуку, могла сотворить слепая стихия. Почти идеально овальной формы, она достигала в высоту двух метров, и ширины, достаточной, чтобы пройти человеку не хлипкого телосложения. Внутренняя поверхность пещеры тоже была гладкой, тщательно сглаженной, и такой же чёрной. Последнее тоже было странным. Слагающие эти скалы породы имели иной цвет, а здесь словно кто-то специально втирал в камень чёрную краску, дабы ещё больше выделить это место. Для чего это было сделано, непонятно, но, что это было именно сделано, Борис уже не сомневался. Перед ним явно было творение чьих-то рук. И определённо можно было сказать, что не человечьих. Люди здесь ничего никогда не строили.
Вытащив из-за пояса предусмотрительно прихваченный с собой фонарь, Борис щёлкнул кнопкой выключателя и направил луч вглубь хода. Ход уходил в скалу на добрый десяток метров, потом поворачивал куда-то влево. Потоптавшись у входа, Борис несмело шагнул вперёд, чувствуя себя так, словно шёл в глотку какой-то исполинской твари. Дойдя до поворота, он остановился.
Ход изгибался едва ли не под прямым углом, и за этим, первым, поворотом виднелся ещё один. Недоумевая, для чего было творить эти зигзаги, Борис заглянул за угол второго поворота и опять встал. Дальше ход шёл уже плавно изгибаясь, и с ним было что-то не так. Что именно, Борис понял лишь тогда, когда случайно отвёл фонарь в сторону. Где-то далеко-далеко впереди ему померещился сумеречный свет. Удивлённый этим открытием, он выключил фонарь, и невольно присвистнул. Действительно, из глубины хода сочилось слабенькое голубоватое свечение. Если это не был светом солнца, проникшим сюда через какую-то щель в каменной толще скал, там определённо что-то было... Этакое. А может быть и кто-то.
Не зажигая фонаря, Борис тихонечко двинулся дальше, боясь произвести хоть малейший шум. При мысли о ком-то, он сразу вспомнил про оружие. Револьвер был на месте, и, хотя он и так ощущал его вес на боку, Борис всё же прикоснулся к нему, точно проверяя на месте ли его «пушка». Прикосновение к смертоносному металлу, словно прибавило ему храбрости.
Через пару десятков шагов, он уже свободно мог обойтись без фонаря. Ход теперь был залит ярким голубоватым свечением, и то, что его излучало, находилось где-то совсем неподалёку. Пройдя ещё немного, Борис очутился перед довольно обширной пустотой, столь же непривычно правильной округлой формы. Свет шёл откуда-то сверху. Сделав осторожный, робкий шажок вперёд, Борис взглянул туда и обомлел.
Он стоял на дне яйцевидной формы зала, но не это было самым удивительным. Под его суживающимся остроконечным потолком, не поддерживаемое ничем, висело нечто овальное, состоящее из неисчислимого количества светящихся зёрен. Величиной оно было с хорошую дыню, и непрестанно двигалось: зёрна без конца перемешивались друг с другом. Казалось, под потолком зала висит рой каких-то диковинных фосфоресцирующих насекомых. Источаемое ими свечение медленно пульсировало, то наливаясь краснотой, то снова приобретая цвет холодного зимнего неба.
- Ничего себе! – потрясённо проговорил Борис.
Комок светящихся зёрен неуловимо преобразился. В нескончаемом их роении произошла какая-то перемена, а в следующий миг из его недр послышалось:
- Приветствую тебя, человек.
От неожиданности Борис даже отступил на шаг.
- Кто это?
- Я. Одна из частей Изначального, малая его доля. Рой, скопление, ассоциация… - это форма моего существования. А назначение – проповедник, агитатор, увещеватель… Ты можешь выбрать любое определение.
- Увещеватель?
- Это не совсем точное определение, но одно из самых близких по смыслу.
Борис сглотнул. Потом снова выглянул в зал.
- Как такое может быть?
- Вопрос непонятен.
- Ты умеешь говорить…
- Ничего удивительного, - ответил рой. – Ты не первый человек, который пришёл сюда. И не первый, с которым повстречались мы, и когда ещё  пребывали в состоянии единства, и когда разделились. Ваш язык – лишь малая часть того, что нам удалось постичь.
- Вот как. – Семён вспомнил Нормана и Тюленя. – Странно, но я что-то ни разу  не слышал, чтобы кто-то рассказывал об этом.
- Ничего удивительного, - повторил рой. – Они не помнят об этой встрече.
- Не помнят? Это почему же?
- В противном случае, наша деятельность не будет иметь должного эффекта.
- Ты имеешь в виду увещевание? Хм. Какой смысл в этом твоём увещевании, если после него увещеваемый ничего не помнит?
- Таковы условия необходимые для первичной фазы.
- Что за первичная фаза?
- Набор колонистов.
Борис нахмурился. Этот невероятный сияющий рой, вроде бы ответил на его вопрос, но ответ больше походил на шараду.
- Что-то я не улавливаю…
Рой на секунду распух, увеличившись в размерах, а потом снова сжался; казалось, эта невозможная штука вздохнула, совсем по-человечески.
- Я поясню. Когда первый человек наткнулся на нас, мы поняли, что не одиноки, что существуют иные формы разумной жизни, и они все разные, не похожие друг на друга.  Мы многое узнали от того человека. Он обучил нас своему языку, и мы получили возможность общаться: спрашивать и делиться тем, что знаем сами. Так продолжалось долгое время, однако наступил момент, когда ему настал срок уходить. И хотя он обещал вернуться, он так и не вернулся. Много позже, мы узнали, что он был тем, кого вы называете первооткрывателем. Или косморазведчиком.
- Шанкар Марвари, - кивнул Борис. – Он первым нашёл эту планету. И погиб здесь же. Его корабль взорвался на старте.
- Всё так, - подтвердил рой. – Именно он рассказал нам о существовании огромного количества сообществ разумных существ, именуемых цивилизациями, и мы полагали, что найдём среди них своё место, однако всё оказалось не так просто. Чтобы стать полноправным членом того, что вы именуете Галактическим Содружеством, необходимо соответствовать некоторым требованиям. И первое из них – иметь именно такое сообщество, причём определённого уровня развития. То, чего как раз у нас и не было. По вашим меркам мы – просто дикари, маленькое жалкое племя, которое никто никогда не допустит в большой космос. Положение мог спасти иной статус этой планеты. Если бы она стала полноценной колонией, не важно кому принадлежащей, мы, как её коренные жители, имели бы возможность выхода за пределы планеты. Но и здесь нас ждала неудача. Первый же человек, который встретился нам много лет спустя, объяснил, что люди пришли сюда не навсегда.
- Точно, - согласился Борис. – Планету колонизировать не будут.  Попользуемся кое-какими ресурсами и всё. Неуютный уж больно мирок.
- Именно так он и сказал. Рано или поздно вы должны были уйти, снова оставив нас одних. А эту планету – такой же пустынной, как и до этого.  Мы же желали иное будущее нашей планете. Чтобы она была заселена и обустроена, чтобы была принята в Галактическое Содружество, и чтобы её беспрепятственно посещали обитатели иных миров, как и обитатели этого – другие планеты. Тогда мы решили действовать иначе. В те времена, как я уже говорил, мы были одним целым, единым Изначальным, но потом разделились, чтобы увеличить вероятность контакта с представителями вашей расы.  Однако, разделившись, мы не утратили связь друг с другом. Наше сознание отныне частично общее, частично обособленное, благодаря чему то, что вижу и слышу я, видят и слышат все остальные. А что видят и слышат они – слышу и вижу я. И благодаря этому всё, что мы узнаём, доступно всем и каждому из нас, и сейчас с тобой человек, говорю я, малая часть Изначального, и он сам, целиком, одновременно.
- Однако! - ввернул Борис.
- Так вот, с тех пор мы рассказываем всякому нашедшему нас о наших планах и уговариваем остаться, дабы помочь исполнить задуманное, - закончил свою речь рой.
- Зачем это всё вам? Чего ради столько суеты?
- Знания, - ответил рой. – Вселенная столь огромна, и столь удивительна… А сколько ещё лежит за пределом изученного. Безграничные возможности для познания.
- Всё равно непонятно. Обустраивайте планету сами. Люди-то вам зачем?
- Вы нам необходимы. Мы знаем многое: глубина наших познаний и интеллектуальные возможности колоссальны, но физически мы бессильны. Всё, что удалось сделать каждому из нас за прошедшие с момента разделения годы – это создать по такому вот подземному убежищу. Нам нужны руки, способные созидать, иначе ничего не выйдет. И такие руки есть у вас. Кроме того, мы немногочисленны, даже после полного разделения прежнего Изначального, и не можем размножаться подобно вам. Нам не создать самим колонию. Без вас мы обречены на прежнее прозябание.
- Ха! – выдохнул Борис. – Наши руки умеют не только созидать, но и разрушать. Не боитесь ответных жёстких мер с нашей стороны?
- Отчасти, по этой причине, сейчас, на начальном этапе, мы и блокируем у вас воспоминания о посещении кого-либо из нас. А в будущем в этом уже не будет надобности. В этом мире не будет более насилия, ни над нами, ни у вас друг над другом. Мы этого не допустим.
- Вон оно что! То есть, вы хотите превратить нас в послушных и смиренных слуг, или того хуже – в рабов. Хотите на нашем горбу в рай въехать.
- Ни в коем случае! Это будет не угнетение, а взаимовыгодное сотрудничество. Вы, в итоге, получите прекрасную планету с идеальными условиями для жизни, мы – доступ к кладезю знаний, накопленных за тысячи лет разными звёздными расами, и к неразгаданным тайнам вселенной. Но сначала необходимо, чтобы здесь появились ваши поселения, постоянные, а не временные. Чтобы образовалась полноценная колония.
- Чудно, - обронил Борис. Первоначальный страх перед неизведанным прошёл, теперь это был просто очередной инопланетянин, коренной обитатель недавно открытого мира, каких он на своём веку повидал уже немало. Правда, очень необычный обитатель. И, похоже, совершенно безобидный. – Кто захочет остаться в этом унылом мире? И поднимать с нуля целую планету, ради каких-то призрачных перспектив.
- Многие, - прозвучало в ответ. – Многие уже согласились. Мы же увещеватели…
- А ещё агитаторы и проповедники, - закончил Борис. – Лично меня ты не убедил. И даже если я и забуду, где был, вряд ли вы получите в своё распоряжение мои руки. Мой контракт заканчивается через неделю, и – прощай Эпелла. Переберусь туда, где можно ходить, имея на себе минимум одежды и плескаться в тёплой водичке.
- Климат можно отрегулировать…
- Это уж без меня, – решительно отрезал Борис. – Я не старик Норм и не Сашка Тюлень, и не многие другие, которые подобно им решили тут осесть. Это они энтузиасты-романтики. С ними у тебя получилось, со мной – нет. Я человек прагматичный.
- Незнакомое слово, - откликнулся рой. – Поясни.
- В данном контексте – человек дела, для которого главное – извлечь выгоду. Если я работаю, то чётко знаю, ради чего.
- А разве благоустроенный мир, не есть такая выгода?
- Таких миров немало, и я сумею устроиться в любом. Какой смысл заниматься терраформированием, если есть уже готовое.
- Мы дадим больше, чем просто идеальную планету.
- Что же?
- Идеальное здоровье и долгую жизнь. Очень долгую. Дольше, чем на любой другой планете и у любого другого существа. Ты будешь удивлён, человек, но наши знания о жизни на других мирах, и знания о особенностях функционирования вашего организма, уже  достаточно велики, чтобы понять, какие процессы в нём идут, и как сделать так, чтобы некоторые приостановить. Старение, в частности.
Борис усмехнулся.
- Вон вы чем берёте! Да, на это клюнут, расчёт верный. Но я, к тому же, ещё и закоренелый скептик. Пояснять не нужно?
- Нет, - ответил рой. – Я знаю значение этого слова. Невера.
- Именно так. Пока не увижу – не поверю.
- Но это невозможно увидеть.
- Я имел в виду, пока не увижу такого человека.
- Нет ничего проще.
- Ты хочешь сказать, что такие люди уже есть? – удивился Борис.
- Конечно. И один из них – ты.
Борис на миг остолбенел от такого неожиданного поворота, а потом рассмеялся.
- Ловко! Но я же не твой клиент, приятель.
- Я увещеватель, - почему-то сказал рой.
Что он хотел сказать этим, Борис переспрашивать не стал. Болтать с этим чудным инопланетянином было забавно, но он и так потратил на то, чтобы добраться сюда почти половину дня. А ещё предстоял обратный путь. Однако оставлять тут такую находку тоже не хотелось. Если этот рой не врёт, и он всё напрочь позабудет, у него остаётся единственный шанс рассказать остальным о существовании разумных аборигенов. Или одного, но разделённого на части… Как бы то ни было, он может быть первым, кто принесёт такую весть людям. А это сулит хорошее вознаграждение от Комитета по контактам. Он совершил глупость, не захватив с собой камеры. Останься после этой встречи снимки – его возможная потеря памяти уже была бы не страшна. Чёрт, ругнулся про себя Борис, и записать даже не на чем.
Оставался один вариант – утащить это чудо с собой.
Борис бросил взгляд на часы. Времени до заката оставалось немного, а в темноте обратная дорога – самоубийство. Что ж, решил он, попробуем тоже… увещевать.
- Слушай, увещеватель, - начал Борис. – Не хочешь прокатиться со мной?
- Прокатиться?
- Ну да. Посетить наш посёлок. Там живёт почти сотня человек, и уж там-то ты сможешь развернуться вовсю. Согласен?
- Это невозможно, - решительно отверг предложение рой. – Могут быть нежелательные последствия. Время для открытых и массовых контактов ещё не наступило.
- Это почему это?
- Мы не сможем держать ситуацию под контролем при большом скоплении народа. Увещевание на данном этапе требует присутствия одного, двух, максимум нескольких человек. Больше – нежелательно.
- Ограниченные возможности? – с ехидцей поинтересовался Борис.
- И да и нет, - ответил рой.
- То есть, вы хотите, чтобы количество контактов с людьми было побольше, но чтобы все, с кем вы будете иметь дело,  были одиночки.
- Именно так, - подтвердил рой.
- Значит, не пойдёшь со мной.
- Нет.
Борис разочарованно вздохнул. Похоже, эту светящуюся кучку неведомо чего убедить ему не удастся.
- Ладно, - сдался Борис. – Тогда мне пора. Заболтался я с тобой, а мне ещё обратно ехать. Интересно было с тобой познакомиться, увещеватель. Что ж, увещевай, может кого ещё уговоришь.
Сияющий ком ничего не ответил на это, но когда Борис повернулся, собираясь уходить, попрощался:
- До свидания, человек.
- Скорее уж – прощай. Едва ли мы увидимся снова. Через неделю меня тут уже не будет. – Борис пощёлкал выключателем фонарика, повернулся к рою спиной и нырнул обратно в ход. Увещеватель более ничего не сказал, и свет его постепенно потух позади. Борис шёл, усмехаясь над наивностью этого аборигена Эпеллы, но по мере удаления от его логова, ироничная ухмылка постепенно сошла с его лица, сменившись выражением какой-то растерянности. Тот светящийся рой многое наговорил ему, но вот что именно, почему-то напрочь вылетело у него из головы. Дойдя до первого поворота, Борис помнил уже лишь о существовании полости в толще скалы, а когда впереди засияло отверстие входа, забыл и про него.
Выйдя наружу, он оглянулся на овальную дыру в каменной стене и принялся спускаться с насыпи. Занятное, но совершенно никчёмное образование. Так, чёрная кишка, уходящая в камень, и более ничего. И чего он сюда пёрся? Только время зря потратил.
Борис посмотрел в узкую полоску бледного от поднятой пыли неба, и двинулся к осыпи, думая об обратной дороге. Путь был неблизкий: нужно было пересечь широченную Каменную реку, потом заросли органных деревьев, утробно воющих почти на инфразвуке, и лишь после этого начиналась более или менее сносная дорога, идущая вдоль старой речной долины. Будь в ней побольше воды, да ещё хорошая почва, да если б не холодные северные ветры, зачастую несущие с собой снег даже в разгар лета, местечко было бы отличное. Засей травой, засади деревьями, нормальными земными деревьями, и живи, не зная горя. Впрочем, это вполне достижимо, если взяться за дело с умом. Райские кущи делали и не из таких помоек…
У подножия осыпи, Борис пришёл к выводу, что беготня с планеты на планету, в поисках места под солнцем, недостойно настоящего мужчины, покорителя космоса. Эта планета бросала им всем вызов, и их долг призывал принять его. А дойдя до вездехода, уже принял твёрдое решение: остаться на этой планете навсегда.