Размышления на тему Где бывает кот, когда прикидыв

Размышления на тему: "Где бывает кот, когда прикидывается спящим".


"Задернув занавески окон кот спал на кухне, вокруг стояла тьма кромешная. привередливая и разборчивая тьма если и глотала то не всех с одинаковым удовольствием, некоторых только пригубив она тут же и выплевывала и тогда они мятые пожеваные слонялись по квартире нахлобучив неуклюжие тела люди вокруг суетливо крошились в дела в ожидании погружения следующей субмарины. Отменить погружение было невозможно, можно было лишь не на долго его отсрочить – кот открывал глаза: Выныривая двумя ленивыми неповоротливыми поплавками зрачки влажно вращаясь поблескивали узкой прорезью для меди и тогда сквозь вас смотрели невидящие глаза красноречиво говоря ну оставь меня в покое человече."(Эпиграф,курсив)

Вы меня поприветствовали и, должно быть, чтобы приободрить протянули тонкую обтянутую лайковой перчаткой руку, это поощрение с вашей стороны меня, конечно, не могло не обрадовать, а также то, что вы согласились выпить со мной рюмку яду. Яд продавался повсюду в больших литровых канистрах, им заправляли автомобили, тот же который пили мы можно было приобрести в ближайшем супермаркете в литровых пакетах по бросовой цене несколько юаней за одну жабу. Пальцы на лапах у лягушек были унизаны какими-то безумно дорогими перстнями, жабы всегда кичились своим неслыханным, где-то даже слишком откровенным богатством, хотя, конечно, в заведениях поприличнее предлагался напиток более изысканный, я имею ввиду свежевыжатый яд. Для того чтобы обеспечить его бесперебойные поставки работали целые стаи резвящейся в море макрели. Открыв вино, официант показал мне пробку   и только тогда я заметил сколько в ней застряло автомобилей. Мой старый побитый погодой фиат стоял за углом возле аптеки. В коробках из-под обуви стояло еще несколько припаркованных автомобилей.


Опасаясь, как бы не угодить в капкан, я полез в карман, чтобы расплатиться. Карманов по сюртуку у меня было какое-то невероятное множество и все они, в том числе и нагрудный жили своей собственной жизнью, что, если уж на чистоту, доставляло мне не только неудобства, но и неприятности. Невзирая на явные с моей стороны возражения были среди них и такие, которые  втихую, (без всяких на то бумаг и разрешений), хранили протухшие рыбьи головы. Все это конечно было вопиющее нахальство иначе и нельзя назвать, мне давно следовало жаловаться в инстанции, найти на наглецов хоть какую-ту управу и, набравшись мужества и смелости, раз и навсегда указать наглецам их собственное место, заведя свои собственные порядки. Не удивлюсь, если карманы считали меня бунтарем и самодуром, но какая в конце концов разница, что о вас думают пусть даже и ваши собственные карманы?..


Я поспешил сделать вам предложение стать моей сотрапезницей на регулярной, а лучше каждодневной, мне очень хотелось добавить, что у меня есть фрегата и она всегда к вашим услугам, но я бы не простил себе подобную оплошность. Когда вы согласились по спине у меня проползла букашка и я заболел к вам любовью, ну, а что я еще мог предложить в замену? был у меня конечно еще кот, но этот дармоед и разбойник питался исключительно воробьиными яйцами, которые я покупал по средам в супермаркете на углу у арки футбольных ворот. Воробьи, разумеется, были недовольны, строчили бесконечные кляузы, которые появлялись то там, то сям в книге отзывов и предложений, ясно указывая в петиции что чьи-то тут безудержные аппетиты, сказываются на чьей-то там популяции. Действуя исключительно через своего, нанятого на одной из распродаж представителя, воробьи даже нарядили от себя депутата. Жаль воробьев, жаль средств, которые были потрачены на то, чтобы одеть поприличнее представителя, которому в его с иголочки новехоньком костюме были разом делегированы все их птичьи права. Птичий шквал буквально всех будоражил, кот же, слушая дебаты, преспокойно доедал яйца, пока воробьи драли горло, доказывая, что едят не всех букашек.

Вытащив из портсигара скомканный бычок, я протянул его моей спутнице – мне очень хотелось ей угодить и понравиться. Угощение оказалось очень даже кстати, пригубив несколько затяжек табаку мою спутницу порядком разморило. Она стала смотреть на меня смелее и откровеннее, а мне только и осталось что, прикурив от её рыжих волос, удивляться её раскованности. Из окружающей нас симфонии шума отщелкнулась ненавязчивая мелодия, в заведении в котором мы находились было принято танцевать хотя конечно ничего не располагало к тому, чтобы опрокидывать стулья.  Приглашенные музыканты играли до последнего пота, находя прекрасным время препровождение, за которое их обдирали до нитки. После того, как прозвучали последние аккорды,  все они, простившись с женами, как с невестами, закинув за спину рюкзаки, шли на войну, на которой  их ждали барабаны и горны и еще черт знает какие инструменты. Солдатская жизнь проста как походная похлебка. Сидя в окопах вместе с вчерашними докторами, артистами, газетами и журналами, солдаты, разливая мелодию по гранитным стаканам, поглядывали на падчериц и любовниц, которые, штопая портянки тут же шили бальные платья – говорят, что от щедрот войны кто-то неслыханно обогатился, другие же скрывались в окопах целыми семьями, укрываясь от разрывающихся над головами будней. 


По странному стечению обстоятельств мы с вами оказались заложниками одного офисного плена. Вы работали на третьем этаже, я – на пятом, между нами был пролет в 46 ступеней, клавиши ступеней прерывались двумя или тремя лестничными пролетами, на которых стояли запечатанные урны и плюющиеся пеной огнетушители. Закусочная была где-то между ними, у вас над головой и у меня под ногами, мне, чтобы в нее попасть, нужно было подняться на 23 ступеньки, 23 ступеньки испачканные чьими-то телами и межпозвоночной грыжей. Чтобы пробраться на обед приходилось обходить карабкающихся по лестнице, раздирая в кровь пальцы люди цеплялись за перила, другие, показывая чудеса лояльности, широко раздувая ноздри, оказывались чуть ли не на голову выше соратников. Были и такие, которые лежали расплющенными сливами внизу, в уходящем в перспективу  квадрате, некоторые, говорят, даже ломали шеи назло не дожидаясь амбуленции.


Вы мне передали бумаги и пришли конечно же по делу. По-другому прийти вам не позволяла ваша девичья ломкость. Я это сразу понял и по тому, какие завистливые взгляды стали бросать на меня сидящие рядом калеки,  без лишних объяснений сообразил как мне повезло – в мои сети заплыла настоящая рыба. Все надо мной подсмеивались, но это была просто зависть, людей от неё не очистить, как от коросты или ржавчины. Если даже мнение собственных карманов давно для меня ничего не значило, мог ли я обращать внимание на то, что обо мне подумают окружающие?! (Если вас всё еще раздражают чьи-то неуемные советы возьмите стакан бычьей желчи, добавьте несколько капель касторки для липкости и плюйтесь на здоровье в прохожих, если найдете среди них людей.) Я был очень доволен, что нашел хоть одного человека, с которым можно было перекинуться словом. Честно говоря, надоело смотреть на физиономии коллег, которые были до неприличия обсосаны заботами, два моих начальника с утра до ночи курили, устраивая и без того в душегубке конскую камеру, подчиненные стонали благим матом, зло переругивались, посылая на их головы все напасти, а лучше рак легких.


Я так и не научился жечь сердца людей, двадцатитомник великого и могучего лежал во внутреннем кармане, где-то между сердцем и селезенкой, огненные языки лизали ваши плечи и я не сразу заметил, что на скатерти на соседнем столе заседаний дремлет кот. Немало удивившись тому отчего я его раньше здесь не видел, я ни с того ни с сего вдруг спросил у кота кем он здесь работает? Возможно ли хоть иногда не вляпаться в глупость?! Кот посмотрел на меня как на полоумного, ну конечно только такой идиот как я мог подумать что кот мог кем-то, тем более здесь работать. Коты далеко не такие нищеброды и нищие, большинство из них не работает, а живет на процент от капитала, многие без всяких на то юридических оснований могли устроиться так чтобы вообще не работать. Теперь кот лежал за плату на чьих-то коленях, и я, чтобы все вокруг не провоняло кошатиной, поскорее перевел разговор на другую тему.


Я у вас спросил – «Кем вы работаете на своем третьем этаже?»
Вы ответили, что делаете всё, что не попросят за деньги: печатаете, рассылаете письма, потом выбрасываете всё в корзину, и хотя вас еще не приняли в баскетбольную лигу, вас всё устраивает, других тоже и еще... тайком от начальства вы ищите новую работу – местечко получше, – на котором можно было бы побольше лежать и поменьше работать. Моя работа мало отличалась от вашей, я тоже делал всё что не попросят за деньги, с той только разницей, что, как я полагаю, за несколько большую сумму.

Перемыв косточки и своему и вашему руководству я предложил встретиться после работы и отпраздновать Новый год, это было бы очень кстати, до Нового года оставалось в аккурат несколько месяцев. Праздники создают толчею, а не люблю табуны в каком бы то ни было виде, я вообще не люблю отмечать праздники по календарю. Хотелось торт со свечами, так, как будто бы это был твой собственный день рождения, и чтобы прям в ухо кричали какую-нибудь неприличную песню. Я пришел в назначенный час и какого же было мое разочарование, когда я не нашел вас ни на этаже, ни в кофейне, ни у себя в кабинете. Я прикинулся, что пришел по деловому вопросу и спросил где такая-то сякая?

 – Уволилась? – спросил я.

 ¬ Нет, вообще здесь никогда не работала, – глядя на меня ответили вы.

Добиваться чего бы то ни было было бесполезно, я прекрасно понимал, что вы помните о нашей встрече, но по каким-то причинам не желаете со мной разговаривать, и, главное, не хотите мне хотя бы еще раз составить компанию на ланченьон, какая швея вам попала? И куда? Этого я, конечно, не спросил, но потом, когда уже уходил очень расстроенным, вы вдруг мне шепнули, что сейчас очень заняты и выйти со мной не можете, кроме того за вами всегда наблюдается циклоп... и если что вам не сдобровать. Вы завели глаза как будто бы на что-то указывая, и только тогда я заметил наблюдающую за нами камеру. В камере мне подмигнул кошачий глаз, кот, наконец-то, проснулся, но я так и не понял кто для вас этот кот?