Все уже украдено до нас

                Подарок для феминиствующей Ребекк Кроу
     - А известно ли тебе, патер, значение лисицы в символике стран Севера и иных местностей, лежащих окрест и втуне ?
     Двое шли по дороге. Долговязый Фламбо помолчал и сплюнул в пыль, модернизационной подушкой амортизации доходившей ему до колен. Сельский священник, пребывая ростообразно в куда более менее выгодном положении относительно уровня коры планеты, плыл, искусно огибая инновационные ямы и ухабы буераков, только и ожидающие одного взгляда самого великого из правителей России, ничо, пройдет еще сто лет и узрит надежа государь непорррядок в направлениях к осту и зюйду, сымет картуз и пожурит няньку, запретив на х..й интернет и выборы мэром лучшей судьбинушки в народной службе по древлему Часослову.
     - Не говори, - затрясся отец Браун, нащупав одной из конечностей нечто, бороздящее под пылью. - Ыыыы, - закричал он в ужасе, подозревая кощунство или некоего мутанта, что самообразовался из рессоры от бульдозера и сутулого ондатра - орденоносца, того самого ондатра, что и породил Аьбац. Был он комбайнером, конечно, и пидарасом. Служил на театрах колосниками и хранил у самого сердца кальсоны фельдмаршала Еггерсдорффа. Пошел раз за грибами да и натычкнись на рессору. А время тяжелое было, война ( всегда ), преодоление временных трудностей, рост экономики, в общем, правление президента Путина, что не требует никаких символических аллюзий, а характеризуется емким, как магазин для пистолета - пулемета  " Узи ", словом  " п...дец ". Родился через год этот самый мутант и принялся бороздить. А зачем - никто не знает.
    - Я знаю, - кашлянул Фламбо, вытаскивая патера за шиворот из подпыльной колдобины ухаба. - На грех людям, патер, и ничего больше. Как золотые часы Виноки или кортеж короля Жоржа, курсирующий межпарламентской ассамблеей и Уайтчепелем. Кентерберри, опять же. Перекрытое движение и лежащие носами в пыли жители Самарканда, встречающие Тимурленча на отрогах Памира. Катастрофа, короче.
    - Почему бы им его не убить ? - задал простой вопрос отец Браун, вынимая из пестрядевых шароваришек берестяную тавлинку с чистым донником, пересыпанным ольховой золой с самым малым вкраплением чистейшего боливийского, ознаменовавшего в России новый век эры. Вместе с чугункой внедрился исподволь боливийский, телефон и самокат, купцы на ярмарке и автомобиль жолтого цвета, триумфально катящий в никуда. - Как короля Чарльза, например.
    - Нельзя, - отвечал Фламбо, прикладывая ладонь к глазам для вящего осмотрения горизонтов бытия, - им на НТВ поведал пророк с Иранского нагорья, что без Путина кончится жизнь на всей Земле.
    Через семь тысяч лет они так же шли по дороге, рассуждая о необычайной помойной стране, распростершейся говенным пятном далеко на Востоке, послужившей Толкиену прообразом Мордора, Милле Йовович - Обители зла, а для автора этой сказочки - лучшей страны на свете, потому в других - пидарасы.
    - Плагиат, - кротко отметил пан Мошка, роясь в орехового дерева футляре для сигар, - из гонохудожника Ложкина, укравшего, в свою очередь, книжку у Брынковяну, продавшего Бессарабию, а тот сразу из Тацита стырил.
    - Все плагиат, - не стал даже спорить Стивенсон, жужжа с той стороны океана в изобретение мусье Белла, словно осенняя муха или патрубок какой, - пан Мошка. Даже все буквы всех алфавитов - уже бэушные, пользованные другими неоднократно. Поэтому и ценятся девственницы в мистических ритуалах.
    Пан Мошка задумался о девственницах и засох у письменного стола, Стивенсон умер на той стороне океана, а буквы алфавита обрели вторичную девственность, преобразовавшись в слова, употребляемые русскими всуе и зазря. Можно сказать, на х...й не нужны им слова, могли бы просто мычать и жестами.
    - Ругается, - подмигивал Фламбо отцу Брауну, выходя на тракт к Бристолю и дальше, - автор - то, психует и проклинает местность, где его угораздило родиться.
    - Он точно так же ругался бы на староанглийском, если бы народился в Бристоле, - заметил отец Браун, уплачивая подорожную высунувшемуся из полосатой будки усатому алебардщику из Приказа Сибирских кумпаний, - он просто не любит людей. 
    - Зато от баб без ума, - мрачно проговорил Фламбо, таща маленького священника за руку.
    - И от трансов, - подтверждал патер подозрения приятеля.
    Они вывернули к трактиру  " Адмирал Бенбоу " и увидели троицу, встречавшую их на крыльце. Хоккинз, пан Мошка и некий Ивлукич, зачем - то написавший эту историю и запуливший ее в тишину мирового эфира.