Искушение Хищника. Часть - 20

Когда на следующий день, два санитара уводили Ирину по больничному коридору, Пол с грустью смотрел вслед до тех пор, пока она не скрылась за дверью. После этого он  глубоко вздохнул и тоже пошёл к выходу.
- Осталось четырнадцать дней... - произнёс он вслух, запуская двигатель автомобиля.
В первую очередь надо было позаботиться об Ирине. Он оплатил весь курс лечения и, на всякий случай, держал наготове крупную сумму наличных денег. Обратился к юристу, который вёл его дела, и они долго обсуждали разные варианты, составляли бумаги. По предложению Пола, было решено подключить к этому делу Галину Макаровну Тучину: ему казалось она хороший, заслуживающий доверие, человек. За её согласие он предусмотрел  и хорошое вознаграждение.
Весь бизнес, а это мастерская по ремонту автомобилей, магазин автозапчастей и две торговые точки на рынке, решено было передать Канцлеру. Но тот, узнав об этом, отчаянно запротестовал.
- Ты же справишься - убеждал его Пол.
- С делопроизводством я справлюсь, но я не заменю тебя. Я  не вхож в ваш круг, твои же кореша меня и порешат. Лучше я останусь на своём месте.
"И то, правда..." - подумал Пол.
- И с чего ты решил, что с тобой что-то случиться? - допытывался Канцлер.
- Жизнь такая - ветиевато ответил Пол - Я убиваю людей, следовательно, и меня могут убить.
Впутывать в свои дела братву, Пол не хотел.
Отпущенные дни пролетели мгновенниями.
Поздно вечером тридцать первого числа,   Пол, почему-то, решил помыться. Он не готовил себя к смерти. Ему было безразлично, где его похоронят, кто будет идти за гробом, в каком костюме, или целофане, он будет лежать и где. А помылся потому, что, по непонятной причине, замёрз, его пробил озноб и он залез в горячую ванну, чтобы попросту согреться.
"Ну вот, подхватил вирус и ночью умру" - подумал он.
Сон не шёл. И смерть тоже. Тогда он начал сам себе петь колыбельную, как мать в детстве.
"Баю, баюшки, баю..."
Сначала пел мысленно, про себя, но потом заметил, что произносит слова вслух. Он открыл глаза и увидел незнакомую квартиру. 
"Баю, баюшки, баю..." - вполголоса напевал он, качая правой рукой детскую кроватку. Точнее, это был не он. Сознание его, Пола, но тело чужое. Тот, чужой Пол приподнял голову и заглянул внутрь кроватки. Там спала маленькая девочка, как две капли воды похожая на Ису. Её рыжие волосы рассыпались по подушке, с изображением весёлых гномиков на наволочке, длинные реснички закрывали глазки, маленький курносый носик спокойно посапывал.
- Она у тебя так хорошо засыпает... - послышался женский голос за спиной.
Это был голос Исы и тот, чужой Пол, стал оборачиваться. Вдруг картинка мгновенно, словно резко сдёрнутое покрывало, улетела в сторону, и настоящий Пол оказался в своей квартире.
Неоновые цифры электронных часов испускали слабый зеленоватй свет и показывали шесть часов семнадцать минут.
"Прошло шесть часов семнадцать минут, а я ещё жив" - подумал Пол и всеми мыслям  переключился на недавнешний сон. Он был похож на вспышку от выстрела в темноте, на мгновение озарившую какую-то реальность. Пол медленно прокручивал в сознании этот короткий эпизод, датошно вглыдываясь в каждый кадрик.               
"А что если и я, как та Ивапетова, вижу будущее? Ну, тогда, если это так, то получается, что я не умру  сегодня".
Возникшая мысль несколько обнадёжила его, хотя, в  сущности, ничего не изменило.
Утром аппетита не было: с трудом выгнал в себя чашку кофе.
"Может напиться, до потери сознания?".
Обдумать этот вариант не пришлось, потому что позвонил Канцлер и напомнил, что на сегодня назначено замена подъёмника. Оно было согласовано и запланировано месяц назад и теперь Полу, в обязательном порядке, требовалось не просто появится на работе, а присутствовать и руководить. Об этом он совсем забыл.
- Из-за работы и помереть некогда - сказал он и стал собираться.
Чтобы смонтировать новый подъёмник, надо было демонтировать старый. На демонтаж ушло пол дня и  ещё столько же на установку нового. Потом оказалось, что левая балка цепляет верхнюю опору и её надо смещать. На эту работу ушло ещё часа три. Весь процесс настолько отвлек Пола, что он начисто забыл о смерти и вспомнил о ней, когда остался один в кабинете. Мрачные мысли  снова накатили на него. В одиночку  они были ещё мрачнее и страшнее.
"Может здесь остаться ночевать? - подумалось ему - Там, внизу, сторож. С ним можно всю ночь проговорить. Вот была бы со мной Ира...".
И вдруг, в сознании отчётливо прозвучал вопрос, бесцеремонно оборвачший его мысль - "Боишься?".
Пол поднял глаза и вызывающе посмотрел на входную дверь, словно это она так нагло и дерзко задала вопрос. В следующее мгновение он поднялся и решительно направился к выходу.
 Приехав домой Пол не зажигал свет: на ощупь нашёл кресло перед камином и сел в него. До конца суток оставалось три часа. Всё это время он так и просидел в кресле, глядя в чёрную, холодную пасть камина, очертания которого проявились после того как глаза привыкли к темноте. Пол бы не удивился, если бы в это время из темноты появилось клыкастое чудище и вонзило в его горло острые зубы. Но ничего подобного не случилось, и последние минуты уходящих суток Пол неотрывно смотрел на циферблат. Когда же там всё обнулилось, он облегчённо вздохнул и вслух произнёс - "Вот если бы я обещал кого-то убить первого числа, то убил бы точно".
Неожиданно его телом овладела настолько сильная усталость, что он еле добрался до кровати.
Лишь только голова коснулась подушки, ему ещё вспомнился вчерашний сон. Но теперь он не вызвал никаких эмоций. Реальность в сознании Пола треснула как тонкий лёд под ногами, и он провалился в глубокое забытье.
Явившиеся сноведения и на это  раз были похожи на фантастическую реальность.
Приснился пустой железнодорожный вокзал и то место, где они когда-то провожали Бравого. Но теперь нигде ни души. По перону тянулась белёсая дымка, скрадывая и без того тусклый свет  жёлтого фонаря, одиноко висящего на бетонной опоре. Холодно, тихо и жутко. Казалось, чёрная ночь сожрала не только город, но и весь мир, и лишь небольшая часть перона осталась существовать за счёт этого тускло мерцающего  света.
Из темноты появились Ферзь, Гудвин, Бахча, Шест и незнакомый мужчина. Ему за сорок, он высокий, крепкий, с широким, обветренным лицом и волевым подбородком. С первого взгляда понятно - зек. Зона оставляет отпечаток на внешности, который сохраняется до конца жизни. Зачем они здесь? Они кого-то встречают или провожают? Пол задал вопрос всем присутствующим, молча стоящим у жёлтой стены - "Что случилось?". Ферзь, опустил голову, и, глядя себе под ноги, ответил - "Пол умер".
- Но, я...  живой... - робко возразил Пол.
Ферзь тяжело вздохнул.
- К сожалению, он умер у меня на глазах.
Немую сцену прервало резкое шипение. Оно усиливалось и это означало, что  источник звука, неуклонно приближался. И наконец, в тусклый островок света вполз старинный паровоз. Окутанный клубами пара, пыхающий и коптящий из топки чёрным дымом, он натужно тянул длинный состав товарных вагонов. С пронзительным визгом остановившись напротив собравшихся людей, паровоз громко чихнул и протяжно выдохнул под себя плотную струю белёсого пара. В окне кабины, блестя белками глаз из-под ломаного козырька форменной фуражки, появилась закопченная рожа машиниста.  Он мутным взглядом осмотрел присутствующих, достал грязный, мятый лист бумаги, повернулся к свету.
- Шатузольские - сипло произнёс он и сразу же крикнул в сторону перона - Бахча!
Бахча сделал шаг от стенки, машинист  осмотрел его и указал кивком головы на состав позади. В это время дверь первого вагона с грохотом открылась, Бахча, опустив голову, вошёл в чёрный проём и скрылся в темноте.
- Гудвин! - снова крикнул машинист, и Гудвин последовал за Бахчёй.
Такая же участь ждала Ферзя и Шеста. И наконец...
- Пол!
Пол не собирался никуда идти и был сильно удивлён, что его товарищи так безропотно подчинялись чьим-то непонятным приказом.
Но вдруг незнакомый мужчина сделал шаг вперёд и, после одобрительнго кивка машиниста, молча направился за остальными.
"Почему он идёт вместо меня? - удивлённо подумал Пол и крикнул - Стойте! Это я Пол!".
Машинист подозрительно осмотрел его с головы до ног.
- Нет. Ты Зайцев" - сказал он, затем беглым взглядом окинул список - Нет здесь Зайцева - произнёс он и, почти на половину высунувшись в окно, добавил - Нет ни Зайцева, ни Пизайцева.
Обнажая белые, крепкие зубы, машинист зашёлся диким хохотам, затем дёрнул рычаг у себя над головой и паровоз дал протяжный гудок.
Дверь вагона тут же закрылась, состав тронулся.
"Я Зайцев, я Зайцев... - мысленно повторял Пол,  сопровождая глазами проносящиеся мимо состав.
" Тызайцев, тызайцев, тызайцев... " - отстукивали колёса на стыках рельсов.
В зарешётчатых окнах, расположенных почти под крышей вогонов, виднелись лица людей. Бледные, мрачные, с  большими, округлившимися от страха и ужаса, глазами.
Пол не знал, куда их везут, но предчувствовал что-то страшное. Да и состав двигался как-то странно: под уклон, словно в преисподню.
Когда последний вагон исчез в темноте, а стук колёс уменьшился до полной тишины, Пол проснулся.
За окном уже было светло, новый день по-деловому хозяиничал в городе. И странное дело - теперь, все произошедшие до этого события, Полу показались сном. Причём не только вчерашние,  и даже не полугодичной давности, а вся его жизнь. Он помнил всё, но почему-то не было остроты  чувств, переживаний, словно это была чужая жизнь, наблюдаемая им со стороны.
"Как Ивопетова после операции..." - неожиданно подумалось ему.
На текущий день он ничего не планировал. Вообще. Как, впрочем, и на вчерашний. Позавчера этих дней для него не существовало. Но они наступил и, без планов, были совершенно пусты. "Может, я на самом деле умер вчера?" - предположил Пол. Но мочевой пузырь и желудок, утверждали обратное. А ещё сердце как-то странно  стучало и   стук этот  отдавался в ушах необычным  созвучьем - "Тызайцев... Тызайцев... Тызайцев...".
После завтрака он  поехал на работу.
О предсказании Качая, Пол вспомнил только вечером,  вернувшись домой. 
Он никогда, никому, даже самому себе не признался бы, что привык к Ирине и теперь, без неё, стал ощущать какую-то пустоту. Эта пустота неприятно давила на плечи, создавая тем самым определённый дискомфорт. Пол не знал чем заняться, куда себя деть. Ему везде было неудобно: что-то мешало или чего-то не хватало. И только на работе, погружаясь с головой в дела производства, он отвлекался и забывался.
Так минула неделя. Днём, занятый делами, Пол окончательно забывал о предсказании и вспоминал о нём только вечерами, лёжа в постели. Однако ничего не предпринимал по этому поводу, просто долго вслушивался в тишину, с тем и засыпал.   
Как-то ранним утром позвонил Канцлер -  событие до этого небывалое.
- Срочно приезжай...
Пол понял, что произошло что-то важное по части криминала. Захватив оружие, он направился в мастерскую.
- Ты помнишь, где-то с полгода назад, принял на работу реализатора, по фамилии Курицкий? - начал Канцлер, как только они встретились - И вот в последнее время я стал замечать, что его выручка за четыре месяца висит на одном уровне. Такого раньше не было. Начало сезона всегда давало прибыль. Я даже подумал - не лоханулись ли мы с ассортиментом? Я к нему, мол, покажи накладные, товар. Поначалу он спокойно достал бумаги, открыл склад. Потом говорит - пойду, чайник поставлю... Вышел в подсобку и сиганул через окно. Я  сразу поднял вокзальных, пацанов послал туда. И что ты думаешь? Нарисовался с чемоданчиком. А под двойным дном  - вот... - он бросил на стол пачку денег в вакумной упаковке - Я не вскрывал, но уверен, что здесь сумма недостающего товара. "Слинять" собрался. Знакомый приём. Только сейчас ни на тех нарвался.
Пол какое-то время молча смотрел на  туго обтянутые полиэтиленовой плёнкой купюры и, не сводя с них глаз, спросил - "Где он?".
Реализатора, с заломленными назад и связанными скотчем, руками, заперли в небольшом помещении компрессорной.
Когда Пол вошёл, тот лежал на бетонном полу и тяжело дышал. Видно было, что пацаны с ним уже поработали: фингал, разбитая губа, глубокий, кровоточащий, шрам над бровью, правая щеке в крови. Когда он увидел, что человек, которого он хотел обмануть, присел перед ним на корточки, отвёл взгляд и стал всхлипывать.
- Зачем? - спросил Пол, сурово нахмурив брови, но, тем не менее, пока что, ещё тихо и спокойно - Зачем ты это сделал?
Не получив ответа он снова стал задавать вопросы, только на этот раз более мягче, даже с какой-то мольбой в голосе.
- Чего тебе не хватало? Ты голодал? Ты наркоман или алкоголик? Тебе нужна доза или ты может, хочешь завязать? Может у тебя долги? Ты проигрался в казино? Или тебе нечем платить кредит? Зачем? Зачем ты себя унизил? Ведь ты себя унизил, мне ты хуже не сделал. У меня денег много, очень много... Но это мои деньги. Они мне достались кровью. Я их получил за свои грехи и впереди меня ждёт расплата. За грехами всегда следует расплата. Таков закон справедливости. Вот и ты должен ответить за свой  поступок. Но я хочу знать причину. Может ты невиновен, может тебя заставили? Угрожали тебе? Я не хочу убивать невиновных. Это тяжкий грех, убить невиновного... Так что?
Прежде чем ответить Курицкий три раза особенно громко, до икоты, всхлиплун, потом беззвучно пошевелил губами и наконец, произнёс - " Бес попутал..."
Вдруг Пол изменился в лице, глаза округлились.
- Ты его видел?  - совсем тихо спросил он - Он приходил к тебе? Он искушал тебя?
Пол выпрямил спину и долго, отрешённым взглядом, смотрел в дальний угол комнаты.
- Да, он такой, он может... - наконец сказал он, всё ещё находясь в прострации, но потом резко повернул голову к Курицкому, заговорил горячо и быстро - Он сказал тебе - укради!  Он искушал тебя, он хотел завладеть твоей душой... Надо сопротивляться, иначе он тебя одалеет - Пол достал из кармана носовой платок и стал вытирать собеседнику кровь с лица - Только не делай ему послаблений, уступак... Ты веришь в Бога? Держись своей веры и принципов.  Он боится сильных. Но только сильных духом, потому как сам есть дух. Злой дух. Но ты ни в коем случае не поддавайся соблазнам, искушениям. Он хитёр и коварен, справацирует, чтобы  обнаружить слабину  и воспользуется ей. И тогда ты проподёшь...
У Курицкого страх сменился удивлением. Вытаращив глаза, он смотрел на своего хозяина и даже перестал всхлипывать. Но когда тот, без особых усилий, взял его, взрослого мужчину, весившего семьдесят восемь килограмм, за одежду, поднял и поставил на ноги, чувство страха заняло прежнее место. Потом, когда Пол обратился к Канцлеру и попросил нож, всё внутри у Курицкого замерло. Его прошиб холодный пот, и он запищал, как подстреленый заяц.
- Пол, ну не здесь же... - испуганно проговорил Канцлер.
- Мне  скотч разрезать...
В выдвижном ящике металлического столика, стоящего в углу помещения, нашлась отвёртка.
- Нет, я этим ему руки пораню - сказал Пол.
- Да ему их надо отрубить - сердито пробурчал Канцлер и, порывшись в ящике, достал ножницы по металлу.
Пол освободил Курицкому руки, обнял его за плечи и повёл к выходу.
- Ну, ты понял меня? Ни в коем случае не поддавайся. Сопротивляйся изо всех сил. Иначе погибнешь. Поверь мне. Если будешь стремиться к добру, оно тебя и защитит. Но для этого надо осознать свой грех и верить в добро. Падать всегда легче, чем подниматься.
- Э, ты что, собираешься его отпустить? - изумлённо спросил Канцлер, следовавший за ними.
- Да, конечно...
- Пол, он тебя кинул... Он тебя хотел поиметь... Ты это понимаешь?
- Но он же всё осознал, раскаялся... Он больше не будет - сказал Пол и, обращаясь к Курицкому, с нескрываемой жалостью в голосе, спросил - Ведь правда?
- Да...  - только и смог ответил тот, давясь этим коротким словам.
- Ну, вот и хорошо. Завтра, как обычно, выходи на работу и работай как обычно. Ничего и никого не бойся. Если возникнут вопросы - обращайся напрямую ко мне. Я помогу.
От удивления Курицкого слвно парализовало: он не мог двинуться с места.
- Ну, всё, иди...
Пол слегка подтолкнул его в бок.
Сначала тот шёл медленно, втянув голову в плечи, потом, как-то сам по себе перешёл на быстрый шаг, а свернувши за угол,  побежал без оглядки.
Канцлер пожал плечами и, глядя в сторону, обиженно проговорил - "Ну, ты знаешь, что делаешь...".
Пол зашёл в мастерскую. Здесь стоял шум: вой разнообразных двигателей, крики людей, грохот металла. Автомобили, как средство передвижения, имели свойство ломаться. Люди по-другому передвигаться не желали и отдавали их в ремонт. Так что данное предприятие было перспективным, приносило хороший и стабильный доход.
Вдруг Пол обратил внимание на парня сильно западавшего на правую ногу при ходьбе.
"Что-то я не помню, чтобы хромых брал на работу" - подумал   он и поинтересовался об этом у Канцлера.
- Так это же тот, Афганец, который хотел завязать. Помнишь? Как видишь - передумал.
Вдруг взгляд у Пола застыл, лицо помрачнело. Какое-то время он стоял неподвижно, словно окаменев, потом еле заметно дёрнул головой, как бы очнулся.
- Ты, это... отпусти его... Не хочет - не надо... Пусть идёт куда хочет, без всяких условий.
Канцлер снова удивленно посмотрел Полу в глаза и снова пожал плечами.
- Хорошо...
Вдруг Пол резко повернулся  и быстро направился к Афганцу.
Тот возился с подвеской у поднятой машины и не заметил подошедшего к нему сзади начальника. Когда же он обернулся - в испуге отпрянул назад.
- Мне сказали, вы хотели завязать?
 Поскльку вокруг было шумно, Пол приблизил лицо к его уху.
- Нет... - бледнее ответил Афганец и сделал шаг назад.
- Если хотите - пожалуйста. Никто вас насильно удерживать не будет. Честное слова.
- Нет... - снова повторил парень.
- Ну, смотрите сами... Если что - я вас отпускаю - произнёс Пол и ушёл так же неожиданно, как и появился.
В небольшом коридорчике между ремонтным цехом и лакокрасочным он неожиданно наткнулся на Сранча. Пол сразу уловил в его внешности какие-то перемены. Если раньше этот человек казался ему жалким, то теперь находил его смешным. Худощавый, невысокий, похожий, в свои сорок семь лет, на подростка, он, в общем-то, и вёл себя как подросток, с той лишь разницей, что шалости теперь были далеко не детские: выпить, украсть, снова выпить, получить по морде от своих или резиновой дубинкой между лопаток от ментов. Ни обязанностей, ни ответственности. Вольная птица, которой, как он сам выражался - "всё похер".
Одной из особенностей внешности Сранча бы его длинный нос. Казалось, что при родах, его тянули из чрево именно за этот нос. Теперь же он был испачкан то ли копатью, то ли мазутом.
- Ну, что - опять? - как-то машинально вырвалось у Пола.
- Нет, нет... Всё нормально...  - Сранч выставил перед собой руки ладонями вперёд.
- Уникум, между прочим - вмешался Канцлер - Фотографическая память у него.
- Как это? - удивился Пол.
- А так: любую автоматическую коробку передач может разобрать и собрать без схем и чертежей.
Сранч выпятил вперёд грудь и довольно заулыбался.
- Это Вонки его нашёл - продолжал Канцлер - Говорит, сорок лет работаю с коробками, а так не могу.
Пол окинул взглядом уникума и воодушевлённо проговорил - "Ну вот, а ты говорил сын алкоголики и проститутки".
- Когда это я такое говорил - возмущённо пробасил Канцлер.
Сранч замахал на него руками, потом достал и сунул в рот сигарету.
- Ну, ты мне ещё закури тут! - крикнул на его Канцлер, после чего тот юркнул между стоящих людей и направился  в сторону курилки.
- Эй! - криком остановил его Пол - А ты умеешь играть на баяне?
- Нет - ответил Сранч, немного подумал и добавил - Отец у меня классно играл. Я тоже пробовал учиться, но бросил.
- А вот и зря. А, кстати, почему?
- Два пальца порезал - Сранч поднял указательный и средний пальцы левой руки.
Пол  понимающие кивнул, и, проводив его взглядом до дверей, обратился к Канцлеру
- Слушай, раз такое дело - может нам его официально оформить?
- Я тебя умоляю - Канцлер приложил ладонь к груди - Это будет до первой получки. Пусть лучше всё остаётся как есть. К слову - Вонки его не обижает.
Неожиданно Пол задумался и, чуть повернув голову в сторону Канцлера,  спросил - "Слушай, а тебе на зоне, никогда не снилось, что ты другой человек, что у тебя другая жизнь?".
Канцлер медленно отвёл взгляд и с грустью ответил - "Мне на зоне жрать хотелось, было холодно и чири на теле замучили".
- Мне вот тоже ничего не снилось - в тон ему проговорил Пол и вдруг спросил - Как ты думаешь, Бог есть?
- Да - уверенно ответил Канцлер.
- Почему?
- Потому что я не вижу смысла в жизни.  Ты его видишь?
Пол неопределённо пожал плечами.
- Вот... - продолжал Канцлер - А он есть, он должен быть, я в этом уверен. Иначе... - Канцлер сделал круговое движение головой - какой в этом смысл? Просто от нас его, по какой-то причине, скрывают. И это может делать только тот, кто создал этот мир.
- А почему от нас его скрывают?
- Потому что, скорее всего, поиск смысла жизни и есть цель  для человека.
- Ты его нашёл?
- Ищу...
- Как?
- Живу...
- Просто жить, ты считаешь, это и есть поиск?
- Да.
- А если не найдёшь?
Канцлер долго молчал, потом глубоко вздохнул и произнёс - "В конце истина откроется по-любому - вдруг он задумчиво улыбнулся и, глядя Полу  в глаза, продолжал - Один мой знакомый... правда он немного чёкнутый, хотя и имеет два высших образования... Так вот, он говорит, что у нас девять жизней. Это как девять беговых дорожек и на всех мы стартовали одновременно. Цель - хотя бы одному добраться до финиша".
- А если все доберутся?
- Тогда это хорошо.
- А если никто не доберётся?
- Это плохо... Только потому их и девять, чтобы хоть кто-то добрался.
Пол задумчиво кивнул и, глядя в сторону, произнёс - "Может твой знакомый и прав".
На следующее утро он, неожиданно, как-то по-другому посмотрел на произошедшие с ним события и ужаснулся.
"Взрослый человек, а повёлся на такую маляву... Поверил в сон, иллюзию или что там ещё... Да, это диагноз... " - сказал он сам себе.
И вдруг, словно злая собака из подворотни, в его сознание ворвалась другая мысль. Суть её сводилась к тому, что Качай, наверно, решил, что он, Пол, насовсем оставил Ирину в лечебнице. То есть избавился, как тот  советовал и поэтому до сих пор жив.
"Но я и не думал... -  стал он сам себе оправдываться - Я её заберу, как только она пройдёт курс лечения. Хотя, конечно, если она выздоровеет, то сюда уже не вернётся. А  меня, возможно, даже не вспомнит и не узнает. Но я ни в коем случае её не бросаю".
В этот же день он решил ехать в Риппоир, хотя о состоянии Ирины можно было справиться по  телефону. Но это был, как бы, вызов самому себе, как доказательство того, что он не отступился от своего решения.      
В вестебюле приёмного пакоя, помещении просторном, уставленным горшками и кадками с буйно разросшимися декоративными растениями, к Галине Макаровне образовалась не большая очередь. У стен стояли три мягких кожаных дивана и четыре такие же кресла, так что люди расположились свободно. Не смотря на это, между ними  чувствовалось какая-то напряжённость: разговаривали  шёпотом, мало, старались не смотреть друг на друга.
Вдруг Пол почувствовал, как будто холодный, колючий ветерёк подул ему в левую щёку. Повернув голову, он встретил проницательный взгляд голубых глаз. На его внимательно смотрел парнишка лет двадцати, с конопатым, приплюснутым носом и жиденькой рыжей бородкой. Пола и молодого человека разделял большой фикус. Парнишка был похож на испуганного, загнанного в угол зверя, внимательно наблюдавшего за поймавшим его охотникам.
- Сидишь... - наконец тихо прошипел молодой человек и, последующие слова, произносил уже громче и отчётливее - Молчишь, палец в жопу засунув... Вот так же ты сидел и раньше, когда глумились над страной... Но ты молчал, потому что тебя всё устраивало и делал вид, что не понимаешь.
Рядом с парнем находилась уже не молодая женщина, по виду - не из простых, и с самого начала речи юноши, пыталась его осадить.
- Николай, прекрати... Успокойся... - говорила она, дёргая его за плечо. Но тот не обращал на это внимание.
- Вам лапшу на уши вешали, а вы молчали! Только не говорите, что  ничего не знали... Была доступна информация, но вы просто не хотели её знать! Не хотели смотреть правде в глаза, дрожали за свою шкуру! А вы никогда не задумывались, что всё это дерьмо достанется нам? Что мы будем его раслёбывать: пол жизни вкалывать даром, чтобы только рассчитаться с вашими долгами.  Но вам-то всё похер, вы теперь на заслуженном отдыхе. А нам до такого отдыха, вкалывать и вкалывать. И счастлив будет тот, кто дотянет до этого срока. Вот так вы заботились о будущем поколении. Теперь мы сидим по уши в дерьме и должны отвечать за ваше трусливое молчание. И ведь не надо было идти на жертвы. Можно было просто встать, и, смело глядя в глаза, заявить - "Мы хотим жить по-другому!". Но вы, одурманенные красивыми речами, позволили зажать себя в тиски и срать себе на голову. Вот вы и просрали страну своей пакорностью! Так за что мы вас должны теперь уважать?
Парнишка всё больше раполялся, никакие уговоры на него не действовали. Он вскочил и, обойдя растение, остановился перед Полом. Его речь была уже несуразной, слова походили на истерические вопли, на губах выступила пена.
"Нет, моя Ира не такая... А этого бы я, точно, прибил" - подумал Пол, глядя парню в глаза.
На шум выбежали Галина Макаровна и два санитара. Крепкие мужчины взяли парня под руки, легко и быстро увели в кабинет, плотно закрыв за собой дверь. Женщина, наверно мать Николая, последовала за ними.
Тучина, стоя посреди вестибюля, обвела придирчивым взглядом присутствующих, словно проверяла - не возникнет ли ещё подобный инцидент? Вдруг её глаза наткнулись на Пола и было заметно, что она обрадаволась.
- Как хорошо, что вы приехали. Я вам уже хотела звонить. Пойдёмте ...
Они прошли по длинному коридору и остановились возле лифта.
- Наркомания процветает. Тюрьмы и наркологические стационары переполнены - вполголоса проговорила женщина, и, после тяжёлого вздоха, добавила - А власти замалчивают эту проблему.
Когда они вошли в кабину и поднимались, она, обращаясь уже к Полу, заговорила снова.
- Но вас это не касается. У вас совсем другое дело.
Они поднялись на третий этаж, на посту к ним присоединился санитар и, проведя их по другому коридору, открыл одну из палат.
- Мы провели первый курс лечения - ещё в пути отчитывалась Галина Макаровна - Второй сеанс следует начинать после месячного перерыва, не раньше. А третий - только срустя два месяца.
"Ого... Тогда у меня уйма времени" - подумал Пол и даже слегка улыбнулся.
- Теперь пациентка находиться на стадии наблюдения. Скажу честно - здесь, в стационаре,  особых изменений не выявлено. Но так обычно всегда бывает: первый сеанс больше пробный. Результаты появляются при последующих. Теперь, по правилам, за ней следует наблюдать в быту, то есть - как она будет вести себя дома. Но эта процедура, после первого сеанса, не обязательная. Так что, если нет возможности, вы можете её оставить. Ну, а заберёте - тоже хорошо... Поймите, мы ни в коем случае не избавляемся от неё...
Ирина сидела на кровати, всё тем же бессмысленным взглядом уставившись перед собой. Единственное, на что Пол обратил внимание (может раньше этого просто не замечал) - теперь она очень ровно держала спину.
"Здесь, хотя бы, её не привязывают" - подумал он. Нельзя было не заметить, что в палате не только светло, чисто, но  и, самое главное, нормальный воздух.
Галина Макаровна и Пол остановились напротив Ирины.
Девушка какое-то время сидела неподвижно, но потом вдруг резко встала и сделала шаг вперёд. Затем она также резко  опустилась и села на пол.   
- Вот видите! - как-то возбуждённо произнесла Галина Макаровна - Она раньше так не делала. Ведь, правда?
- Да - ответил Пол, садясь на корточки перед Ириной.
- Значит, есть изменения.
"Залечили, что на ногах не может стоять" - подумал он, коснувшись зачем-то рукой волос Ирины.
Вдруг его нос уловил слабый запах закисшей мочи.
"Нихрена они её не смотрят... Не смотрят, так как я... - подумал Пол и, продолжая гладить девушку по голове, произнёс вслух - Я её заберу".
И всё-таки, в домашних условиях изменения в поведении Ирины были. Правда, неизвестно - насколько всё делалось осознанно. Зайдя в квартиру, она прямиком пошла в спальню и легла на кровать, как кошка, свернувшись калачиком на покрывале. Впрочем, на этом изменения и заканчивались. Однако Пол в данном поступке видел огромный прогресс и, в дальнейшем, обращался с девушкой как с сокровищем.
В ванной он долго и тщательно мыл её волосы, не жалея шампуня. Потом, по мере  высыхания, несколько раз расчёсывал. Затем сварил картофель и сделал пьре. Подогрел заранее купленную котлету. Не спеша и аккуратно кормил девушку, за каждой ложкой вытирая полотенцем рот. Проделывая все эти процедуры, он, время от времени, повторял - "Иринка-картинка, Иринка-картинка...".
Перед сном одел на девушку новую, белую рубашку. Подгузники решил не использовать, потому как между ног заметил небольшие потёртости. Видно в больнице с ними переусердствовали. Лёжа в постели прочитал вслух сказку.
Где-то в глубине души Пол всё-таки ждал каких-то событий в отношении себя. К примеру - появление Качая. И как бы в подтверждении того, что он ни о чём не жалеет,  ни от чего не отрекается, и не думает менять решение, повернулся на правый бок, обнял и прижал к себе спящую девушку.
Пол проснулся среди ночи и не  сразу понял отчего. Он смотрел на потолок и вся его сущность сопративлялась осознанию увиденного: здесь всё было чужим. Уличный свет падал на низкий потолок с другой  стороны. Это означало - окно не его квартиры и расположено не там. Через не плотно задёрнутые шторы с улицы пробивлась клинообразная полоска света, освещая чужую, незнакомую люстру. Незнакомый белый шкаф с двумя зеркальными дверями, комод, такого же цвета с зеркалом в резной оправе. Всё чужое.
Но Пол, оказывается, проснулся не от этого. Он проснулся от прикосновения руки к его телу.
Женская ладонь круговыми движениями легонько гладила его по груди, постепенно  перемещаясь на живот, потом опустилась ещё ниже. Когда пальцы  коснулись его крайней плоти, горячая волна ударила Полу в голову. И вдруг он осознал две страшные вещи. Одна из них заключалась в том, что он ничего не может с этим поделать. Его мозг возмущался, протестовал, наверно посылал нервные импульсы телу, но тело не слушало. То ли импульсы не доходили, то ли это было другое тело, и сознание Пола, почему-то, оказалось в нём, но факт тот, что он не мог ни пошевелиться, ни закричать. И второе обстоятельство, ещё более страшное по своей сути - его репрадуктивный орган, который всю жизнь служил ему исключительно для мочеиспускания, теперь, оказывается, реагировала на это прикосновение. С этим Пол, тем более, ничего не мог поделать.
Длинные пальцы нежно обхватили его набухший член, торчащий уже строго вертикально и скользили по нём то вверх, то вниз, тем самым ещё больше укрепляя его прочность.
Вдруг одеяло рывком слетело в сторону.
Над Полом нависла женская фигура.
Он был уверен, что это Ирина, хотя в полумраке лица не видел. Она сняла с себя рубашку, перекинула через Пола ногу, оседлав его как лошадь. Усевшись ему на низ живота, стала медленно двигать корпусом то вперёд, то назад.
Оголённое окончание его мужского достоинства, приведённого такими действиями в "боевую готовность", чувствовало то прикосновение жёсткого волосяного покрова, то горячую и влажную борозду. Наконец Ирина привстала, словно наезница в стременах и, придерживая рукой его возбуждённый "аппарат" в вертикальном положении, стала медленными, поступательными движениями опускаться на него.
Внезапно у Пола перехватило дыхание, судоргой свело мышцы живота и горячая волна, образовавшейся в месте глубокого проникновения в другую плоть, мгновенно пронеслась по всему телу, которое тут же покрылось испариной.
Последний раз он ходил на лыжах ещё в школе. С настоящего трамплина не прыгал никогда. Однако теперешнее состояние он сравнивал именно с прижком с трамплина: стремительное скольжение, спёртое дыхание, резкий бросок и...
Волна сладостного дурмана стремительно понесла его, закружила, подбросила на гребне и исчезла в пустоте...
Пол очутился у себя в квартире, сидящим на кровати, будто прижок с трамплина забросил его в свою реальность.
Даже находясь в привычной обстановке, он долго не мог прийти в себя. Лишь осмотревшись, найдя рядом спящую Ирину, он, наконец, понял, что недавнешнее виденье было всего лишь сном.
Пол облегчённо вздохнул, упал на спину. Он ещё тяжело дышал, грудь и шея оставались мокрыми от пота. Он хорошо помнил в подробностях недавнее сновидения. Угосающее состояния возбуждения ещё оказывало  влияние на организм: дыхание было тяжёлым, конвульсивно сокращались мышцы в области паха.
Он вдруг  почувствовал влажное касание пододеяльника к коже внизу живота. Просунув туда руку,  резко одёрнул, одновременно сорвав с себя одеяло.
- Чёрт... - прошипел он, вскакивая на ноги, ощупывая мокрое пятно - Чёрт... - ещё раз повторил и быстро направился в ванну.
Пол слышал, что у мужчин случается непроизвольное семеизвержение во время сна. Но он никогда, ни разу, даже мысли не допускал, что это может  произойти с ним. И ведь раньше такого никогда и не было.
Он снял трусы, бросил их в стиральную машину. Потом сразу же достал и, долго не думая, выкинул в мусорное ведро, затолкав их на  самое дно, под пустой пакет от молока.
Только в ванне, под струями воды, он немного успокоился. Эмоциональное воздействия, никогда до этого не испытанных чувств, привело душу в трепет и даже теперь, тело, время от времени, пробивало короткой мелкой дрожью. Успокаивало лишь то, что это был сон, состояние не подвластное человеческой воле.
"Ивапетова говорила, что во сне можно видеть будущее. И что же, это есть моё будущее? - рассуждал он, неподвижным взглядом уставившись на стену и не замечая льющейся на него воды - Нет. В моём будущем такого точно быть не может. А вот параллельные миры, как говорил Качай... Здесь чёрт его знает... Если он прав, то может быть, где-то там я семейный человек, а Ирина моя жена. Или любовница.  Но это однозначно не будущее. В реальности такого не случится никогда. Вот тот первый сон, с Исой и ребёнком, больше похож на реальность. А этот нет..."
 Однако в его сознании присутствовала ещё одна мысль, от которой он пятился как от медленно надвигающегося облака ядовитого тумана: где-то глубоко в душе он считал, что впечатления-то, оказывается, не такие уж неприятные.   
Когда, наконец,  оцепенение прошло, и он вылез из ванны, на него снова накатила очередная волна мыслей.
"А может быть всё намного проще и банальнее - я, в силу возрастных изменений, теряю контроль над своим телом".
Вдруг, почему то, вспомнилось далёкое детство, когда ему было годика три-четыре и слова  матери, обращённые к знакомой женщине, может подруге.
- Мы ведь его не планировали, он у нас получился случайно...
Да, они не планировали его, у них уже было двое детей. Пол в это верил. Но теперь ему верилось и в то, что это планировал кто-то свыше, и у этого кого-то была какая-то своя цель. А теперь, возможно, он выполнил запланированную миссию и этот кто-то уже в нём не нуждается. Теперь материя, вещество, которые пятьдесят три года назад, случайным, не запланированным образом начало организовываться, складываться и, наконец, приобрело форму Василия Качая, подвергается обратному процессу. Его сознание уже не так строго контролирует его тело, и оно склоняется в сторону природных инстиктов. Оно, таким образом, отреагировало на близкое присутствие женского тела. Оно и должно было так среагировать. А дальше будет ещё хуже: слабоумие только усилит общую деградацию организма и приведёт к зловонной немощности. А с материей, веществом, составляющим его плоть, ничего не случиться. Оказавшись на просторах бесконечности эти атомы, электроны, пратоны, возможно будут только рады, что избавились от опостылевшей формы и будут по-своему наслаждаться обретённой свободой. Может быть, полная свобода без всякого смысла, это и есть рай?
Пол только сейчас обратил внимание, что всё это время сидел на краю ванны с банным полотенцем в руках. Он стал перед зеркалом, чтобы вытереться, но, оказалось, необходимости в этом нет: его тело и даже  волосы на голове высохли сами по себе. Видно он уже давно сидел в таком положении.
Странный звук донёсся из коридора. Он был похож на мелодию домофона, оборвавшуюся в самом начале вызова. Переговорное устройство не работало давно, а электрический замок фукцианировал исправно. Вот только сама дверь часто заедала, потому как барахлил доводчик.
"А это,  из какого мира?" - подумалось Полу.
В трубке было тихо. Ни шума, ни треска. Какое-то безжизненное молчание.
"Показалось" - решил он, но только успел подойти к дверям спальни, как вновь услышал сигнал. На этот раз коротко и хрипло прозвучал звонок входной двери.
"Что за чертовщина?" - Пол замер, прислушивоясь к тишине. Сигнал не повторился, и он решил - галлюцинации. Но всё-таки, спустя несколько секунд, направился к дверям, на ходу подпоясывая халат.
Он был уверен - за дверью никого нет. Озабоченный тем, что вся проблема в нём, он даже обрадовался, увидев на тёмной лестничной площадке силуэты людей.
- Пол... - голос Ферзя был подобен спасательному кругу.
- А что в темноте-то... - сказал Пол и включил проходной выключатель, находящийся справо от дверей.
От яркого света он прищурился и не сразу заметил, что здесь, оказывается, вся компания: Гудвин, Шест, Бахча.
- Да чёрт его разберёт, где у тебя здесь выключатели - недовольно пробурчал Ферзь.
- А... что случилось? - спросил Пол, удивленно осматривая присутствующих.
- Что, в дом не пригласишь, хозяин?
Хозяин засуетился, стал извиняться, распахнул настежь дверь. Но здесь, на площадке, оказывается, было пять человек. Незнакомца он не заметил. Только когда тот последним вошёл в квартиру, хозяин обратил на него внимание.
- Это с нами - заметив его интерес, объяснил Ферзь и сразу же завалил упрёками - Ты, вообще, когда-нибудь трубку берёшь? На звонки отвечаешь? Я уже неделю не могу с тобой связаться.
- Ах, да... Я отключал телефон... -  признался Пол.
- Короче, есть возможность отмыть бабки. Но надо всем ехать в Борубайск.
- Где это?
-  Булибостан. Бывшая Лоберусия.
- Ого! Так далеко.
- Да, путь не близкий. Ну, а что делать? Это, пока что, единственное место в мире, где можно отмыть "чёрный нал". Их деньги нигде не котируются, поэтому там бросаются на любую валюту. Но вместе с тем, у них достаточно высокая техническая оснащённость банковской системы. Мы и едим туда одновременно как бизнесмены, и как лохи: все в одной машине. Поэтому и проводника взяли, он там жил и ходку имел - Ферзь кивнул на незнакомца.
- Ну, вы же хотите пересечь границу нелегально, а там дороги не для "Лексусав" - стал оправдываться проводник.
- Ладно, всё... Мы это уже обсуждали - оборвал его Ферзь.
- Где сидел? - по-деловому спросил Пол проводника.
- Новые Сады - ответил тот.
- Да, я слышал про эту зону...
Тяжёлый взгляд Ферзя был подобен торчащей между лопаток финке.
Пол медленно обернулся.
- Ну, чего стоишь? Собирайся.
Вдруг Пол помрачнел и, опустив голову, тихо произнёс - "Извините, но я не могу ехать".
- Почему?
- Н-не получается... Дела у меня...
- Какие у тебя могут быть дела? Ты свободный человек, ты сам себе хозяин. Ну, ладно - пару часов мы подождём. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы всё уладить?
- Нет, я не поеду - твёрдо проговорил Пол.
На этот раз Ферзь смягчился: стал говорить спокойно, словно упрашивая.
- Но без тебя мы не сделаем твою долю. Мы все едим туда не из-за того, что не доверяем друг другу, а как юридические лица. Всё пойдёт безналичным расчётом. Проблема ведь не в деньгах, а как ими воспользоваться. Просто снять сумму и купить яхту, виллу, как это происходило раньше - уже не получается. Теперь ты покупаешь швабру и отчитываешься, откуда деньги. Надо изобразить какое-то дело, которое принесло прибыль. Но для этого, нужны затраты на производство. Везде нужен точный расчёт иначе, кое у кого появятся вопросы. Не всё так просто и потом. А если тебя не будет... - он вопросительно посмотрел на Гудвина - Мы же не сможем обналичить его долю?  Кстати - мы, на всякий  случай, решили отмыть и общак. Он, хотя и ходовой, но при желании можно раскрутить. Другого случая не представиться. И, кстати, там пацаны, тоже рискуют.
Гудвин задумчиво повёл глазами.
- Теоритически, можно что-то протиснуть на расчётный счёт... Там не государственный банк. Их, практически,  никто не контролирует. Скорее всего, сама власть пользуются этим каналом: в надёжном месте откладывает копейку. Но согласятся ли они на сделку вслепую? Всё-таки, риск какой-то есть... Но, попробовать можно. Дай номер твоего счёта.
Пол снова замялся.
- Знаете что, ребята, не надо... - произнёс он, ещё ниже опустив голову - Раз я не еду, то и не надо... Возьмите мою долю, разделите между собой... Это будет честно. Я не обижусь.
Какое-то время все молча, в полной тишине, изумлённо смотрели на Пола.
- Ну... - наконец сказал Гудвин, вопросительно глядя на Ферзя - Если так, то это совсем другое дело...
Ферзь тяжело вздохнул, потер ладонями щёки, лоб, снова вздохнул и опустил голову.
Пол осмотрел молчеливые, растерянные лица друзей и остановился на незнакомце.
- Как дела в бывшей Лоберусии?
- Да как везде - ответил тот - Народ набрал кредитов и ждёт, когда государство накроется медным тазом.
Полу эта шутка показалась оригинальной и он громко рассмеялся. Однако присутствующие его смех встретили изумлёнными взглядами.
- Что? - спросил Пол, вглядываясь в их лица.
- Ты смеёшься? - озвучил общий вопрос Бахча.
- Ну, а что тут такого?
- Ничего... Просто я никогда не видел, чтобы ты даже улыбался...
- Хорошо - голос Ферзя, на этот раз, звучал твёрдо и уверенно - Тогда у меня к тебе просьба... Ты не мог бы отдолжить нам свой ствол? Путь далёкий, всё может случиться, а у нас, с оружием, напряг...
Пол охотно согласился, достал из схрона пистолет и патроны. Он объяснил и даже продемонстрировал его конструктивные особенности, чем вызвал восхищение присутствующих. Однако Ферзь довольно равнодушно воспринял всё и с безразличием спрятал патроны в карман зимней куртки. Ствол положил туда же.
Пол смотрел на его, не скрывая радости - хотя бы, таким образом, сможет помочь товарищам.
- Чаю, кофе не хотите? - спросил он, поворячиваясь.
В это время Ферзь сунул руку во внутренний карман куртки, достал другой пистолет, с глушителям, и направил его Полу в затылок...
Прозвучавший выстрел, напоминающий глухой, но сильный хлопок.
Павел Иванович Зайцев чуть подался вперёд и шумно рухну на пол.
Присутствующие стояли словно пришибленые.
- Ты... ты... ты... - пищал Бахча, не осознавая, что издаёт этот звук непроизвольно.
Кровавое пятно почти чёрного цвета, резко контрастировало на почти белых валосах головы жертвы.
Ферзь, подойдя к изголовью Пола, внимательно смотрел на кровоточащую рану и решал - делать ещё выстрел или нет? По-видимому, именно это безформенное, быстро увеличивающиеся пятно крови, склонила его к мысли - стрелять больше не следует.
- Вы не видите, что у него крыша поехала? Я давно за ним наблюдаю. Живым его оставлять нельзя - сказав это, Ферзь поднял голову и, по выражению лиц товарищей, на которых застыло изумление, граничещее с ужасом, понял - что-то происходит у него за спиной. Он резко сделал пол оборота корпусом, держа пистолет наготове.
Ирина, в широкой и длинной рубашке, молча и неподвижно стояла в дверях. Чистые, пышные волосы, вымытые накануне, полностью закрывали ей лицо. В таком виде она была похожа на приведение.
Ферзь от лёгкого испуга незаметно вздрогнул, мышцы тела резко сократились, как от удара электрическим током и указателный палец непроизвольно нажал на курок...
Если бы он целился в сердце, то, скорее всего, промахнулся бы. Но поскольку выстрел был спонтанный, то, по так называемому закону подлости, пуля полетела точно в центр груди.
Девушка молча попятилась, скрылась за проёмом дверей и упала, издав короткий, неровный звук.
Ферзь твёрдой походкой направился к ней.
Его подельники стояли как вкопанные и почти не дышали.
- Бахча, иди сюда - вдруг послышался строгий голос Ферзя, словно тот к кому он обращался, был виновен в каком-то серьёзном проступке.
Ирина лежала на спине, верхнюю часть лица скрывали спутанные пряди волос. Её рубашка на груди  безформенным окровавленным пятном прилипла к телу.
Ферзь, наклонившись над девушкой, также как и над Полом, смотрел на рану и старался определить наличие или отсутствие признаков жизни в неподвижно лежащим теле.
- На - он протянул пистолет Бахче - стреляй ей в голову.
- Я? - удивился тот и сделал шаг назад - Почему я?
- А ты хочешь быть чистиньким? Тебе только давай твою долю, а руки марать должны другие? Стреляй ей в голову или я прострелю твою!
Гудвин с Шестом переглянулись, но не сдвинулись с места. Они не видели происходящего, но чётко представляли картину по доносившемуся разговору.
- Я... я... - тихо стонал насмерть перепуганный Бахча.
- Голова вот здесь... Да не дрожи ты! - сдерживая злобу, сквозь зубы басил Ферзь.
Тяжело ухнул  приглушённый выстрел.
Через несколько  секунд в дверях появился бледный, с глазами навыкоте, Бахча. Его опущенная правая рука с оружием, казалось, безжизненно болталась вдоль тела.
Наконец Бахча  протянул пистолет владельцу. Однако Ферзь не торопился принимать оружие.
- Себе ложи в карман - сказал он - Сначало поставь на предохранитель. Вот это предохранитель! - он ткнул пальцем в деталь на пистолете - Теперь снимай глушитель. А говорил - "скачок", "мочилово" со стрельбой... Какой, нахрен, стрельбой? Из чего? Ты не знаешь где дуло, где магазин.
- Я забыл... - прошептал Бахча, отсоединяя глушитель от ствола и пряча всё в карман куртки.
- Ну, конечно... - криво ухмыляясь, сказал Ферзь и, обращаясь к Гудвину, Шесту и незнакомцу, добавил - Не вздумайте здесь ничего лапать. Уходим... - затем он снова повернулся к Бахче - Тихо уходим...
В машине ехали молча. У каждого были свои мысли по поводу произошедшего, но, пока что, никто не решался завести об этом разговор.
Первым нарушил молчание Бахча.
- А  сколько нам, выйдет... ну... с долей Пола? - не смело спросил он, не отвлекаясь от управления автомобилем.
Ферзь, в глубокой задумчивости, сидел на переднем сидении, и, казалось, был разбужен этим вопросом. Громко вздохнув и посмотрев в окно, он вдруг приказал остановиться.
- Зачем? - удивился Бахча, но встретил такой грозный взгляд, что резко нажал на тормоза.
Ферзь достал из кармана пистолет Пола и положил себе на колени.
- Ты чего? Чего? Я же... я же только спросил... - срывающимся голосом завизжал Бахча, вжимаясь спиной в дверь и скользя коблуками по резиновому коврику.
- Сидеть!!! - рявкнул Ферзь и долго держал на нём жёсткий, молчеливый взгляд. Затем  потянул за ручку дверей и толкнул их. Но они не открылись.
- Эээ... Надо опустить стекло и открыть снаружи - уже даже чересчур услужливо посоветовал водитель.
- Тваю мать! У тебя нормальной машины не нашлось? - отчитал его Ферзь, выбираясь наружу.
- Так не успели... - оправдывался Бахча, но уже перед товарищами, которые сидели за спиной - Сказали срочно... Едим все... Со всем барахлом... А "бусик" крепкий: движок отличный, ходовую перебрали, резина новая... Он  до Берлина доедет...
 Бахча говорил и через открытые двери внимательно следил за Ферзём.
Тот стоял на мосту, взявшись за перила, смотрел на чёрные, спокойные, не поддавшиеся лёгким ночным заморозкам, воды Шатуна. Через какое-то время, бросив короткие взгляды по сторонам, резким движением руки швырнул вниз пистолет. И когда глухой, утробный всплеск, свидетельствующий о том, что тяжёлый металлический предмет вошёл в глубокие воды реки, достиг его слуха, стал бросать пачки с патронами, также осматривоясь перед каждым броском.
Когда всё было кончено, Ферзь вернулся в машину.
- Это меченый ствол. От него уже давно надо было избавиться - сказал он и захлопнул двери.
Светофоры включились только на выезде из города, и автомобиль попал под красный свет.
Молчаливое ожидание тянулось невообразимо долго и, как раскалённая печь, жгло душу. Секунды отбивались в сознании громовыми ударами, от которых, казалось, сотресалось тело.
- Ну, наконец-то выпал снег - сказал Шест, глядя на заснеженный город, рассчитывая, таким образом, смягчить последствие томительного ожидания.
- А сегодня, между прочим, по старому стилю, первое число - поддержал разговор Гудвин - Так что - всё верно.
- Да, сегодня первое - присоединился к разговору Ферзь, после чего светофор загорелся зелёным и машина, наконец, двинулась дальше.
Снежок начинал кружиться ещё во вчерашних сумерках и шёл, по-видимому, всю ночь. Лишь под утро подуставшая зима решила передохнуть и,  уже при свете дня, осмотреть проделанную работу. Спецтехника дорожной службы работала всю ночь, поэтому даже за городом трасса была расчищена.
Люди в машине успокоились и их, в скором времени, стала одолевать просыпающаяся дремота. Но вдруг дальний свет фар выхватил из темноты патрульную машину ГАИ.
- Нифига себе... - голос водителя изорвал в клочья лёгкий занавес нежной сонливости - Менты? В такую рань?
- Надеюсь, с документами у тебя порядок? - чуть пошевелив плечами, спросил Ферзь.
Присутствующие решили про себя, что это обычный пост, выставленный на трассе, на пятом километре от города, для того, чтобы показать работу службы областной автоинспекции. Все рассчитывали проехать мимо, в надежде, что постовые в  машине, если не спят, то просто отсиживаются, короткая время до конца смены. Но все их надежды рухнули, когда на дороге появилась человеческая фигура, расчерченная светоотражающими полосками. Но и тогда это обстоятельство ни у кого не вызвало тревоги. Проверка водителей на состояние алкогольного опьянения в такое время - явление обычное. Не плохое средство дохода для государства и милиционеров. Но, не смотря на то, что Бахча был трезв с как стёклышко, подъезжая к указанному полосатым жезлом месту, Ферзь сунул ему в руку  сто долларов.
- Вот, на всякий случай - сказал он и ободряюще добавил - Не нервничай. Спокойно. Всё будет хорошо.
Милиционер, шурша зимней экиперовкой, с автоматом через плечо, подошёл к водителю и представился в открытое окно. Из его недовольного бурчания можно было понять, что  он сержант Мухин. Взяв документы, он долго изучал их, освещая фонариком.
- Куда едим? - наконец прозвучал ожидаемый вопрос.
- Так, в командировку... Путь не близкий, поэтому с раннего утра и собрались... Люди, знающие Бахчу, по  голосу поняли: он прилично волнуется. Но для беспокойства причины не было, потому как милиционер этого не знал. И, тем не менее, Ферзь пришёл на помощь товарищу.
- В Белосольск едем, коммерческий контракт заключать.
Мухин через окошко вернул документы водителю и круговым движением головы окинул беглым взглядом автомобиль.
- Багажник откройте - вдруг приказал он.
Милиционер указывал лучом фонарика на предметы и задавал вопросы.
- Что в канистрах?
Бахча объяснял каким-то излишне услужливым тоном.
- Топливо. Путь ведь не близкий. А это маторное масло... Ну, на всякий случай.
- В чемоданах что?
- Продукты, личные вещи.
Милиционер указал на большую чёрную сумку с блестящей застёжкой.
- А здесь что?
- Ну... тоже... личные вещи...
Мухин проработал гаишником восемь лет, и по поведению водителя, мог определить наличие какого-либо криминала у него.
После полученного ответа он резко повернул голову и посмотрел Бахче в лицо.
- Откройте - приказал милиционер и отступил на шаг назад.
Это была не та сумка, в которой Бахча полгода назад нёс деньги к реке и обратно. От той сумки Гудвин давно избавился. Но он купил другую, точно такую же.
Теперь в этой сумке денег не было. Они находились в трёх кейсах, которые Гудвин держал у себя между ног. Деньги были надёжно спрятаны под двойным дном и сверху замаскированы документами. Но Бахча этого не знал. Он был уверен, что вся сумма  находится сейчас в  сумке, на которую указал милиционер.
Ферзь, после того как водитель вышел из машины, облегчённо вздохнул, расслабился и откинулся на  спинку сиденья. Но вдруг, где-то внутри его, появилось и стало стремительно расти, непонятное чувство тревоги. Он наморщил лоб, стараясь определить причину беспокойства, найти нестыковку, накладку. Вдруг он зашипел, втягивая в себя воздух через зубы и тихо произнёс - "Бля, у него же ствол...".
Ферзь несколько раз лихорадочно дёрнул за ручку дверей, потом стал опускать стекло. В это время раздались первые выстрелы...
Бахча стрелял, крепко сжав зубы и тупо уставившись на милиционера. Тот сделал пару шагов назад, зацепился нога за ногу и упал на спину. А Бахча всё жал и жал на курок, посылая пули в бронежилет, не замечая других частей тела, открытых и уязвимых.
Град пуль из трёх автоматов обрушился на автомобиль сплошной стеной. Свинец, пронзая металл, стучал звонко и отрывисто, а так же издавал короткие, глухие хрипы, от разрывающийся одежды, человеческой плоти, дермонтиновых сумок, чемоданов, обшивок сидений.
Бахча получил в спину десяток пуль и замертво упал в багажник, накрыв грудью ту самую чёрную сумку с блестящей застёжкой.
Ферзь так и не смог опустить стекло, потому что ручка оторвалась и упала где-то под ноги. Он попытался покинуть машину через место водителя и тут же получил пулю в левый висок. Последнее, что он успел увидеть в этой жизни - Шест, неподвижно прислонившийся головой к стеклу и безумный взгляд Гудвина. Из его полуоткрытого рта появлялись и тут же лопались кровавые пузыри.
Три милиционера "поливали"  из автоматов автомобиль до тех пор, пока не раздался первый взрыв. Машина дёрнулась, как в испуге, выплюнула вверх клуб чёрного дыма и,   через выбитые стёкла, замахала огнеными платками.
 Когда Мухин, перекатываясь как бревно, отделился от объятого пламенем автомобиля и оказался на проезжей части, стрельба прекратилась. Два милиционера подбежали к товарищу, подхватили под руки и потащили к патрульной машине.
Второй взрыв был слабый, но после него,  пламени стало больше и горящий микроавтобус начала медленно двигаться назад, в сторону патрульного автомобиля.
- Убирай машину! - крикнул лейтенант водителю.
Тот ещё даже не коснулся дверной ручки, как раздался странный и страшный звук. Он состоял  из громкого протяжного трубного воя клаксона, скрежета металла и пронзительного визга тормозов. В следующее мгновение из темноты появился огромный бензовоз. Ослепив присутствующих дальним светом фар, он в каком-то тупом безумии стремительно двигался на горящий автомобиль.
Милиционер отскочил от машины в самый последний момент, когда уже стало понятно, что он не успеет даже сесть за руль.
Левый корпус цистерны подцепил горящий микроавтобус, столкнул с патрульным автомобилем, сбросил обе машины в неглубокий кювет. С пронзительным скрежетом он просунулся ещё несколько метров и завалился боком цистерны прямо на огонь.
Кабина бензавоза была повёрнута вправо и напоминала сломанную шею гигантского чудовища. Покинувший своё место водитель, по сравнению с ним, походил на муровья.
- Назад! - крикнул лейтенант водителю бензавоза, растерянно уставившемуся на огонь - Назад! - повторил он, и, после того как тот обернулся, махнул ему рукой.
- Надо тушить... - потерянно произнёс перепуганный мужчина, подойдя к милиционерам.
- Надо бежать - ответил ему лейтенант, и, обращаясь к остальным, крикнул - Уходим!
Они отступили на безопасное расстояние, безопасность которого определили на глаз.
Тем временем языки пламени жадно облизывали левый бок цестерны, и огненный монстр приготовился проглотить её всю. Он вдруг глухо вздохнул, приподнялся, одновременно увеличившись в объёме.
- Там много топлива? - глядя на объятую пламенем машину, тихо спросил лейтенант.
Тот лишь приложил ладонь к щеке и молча покачал головой.
- Ложись! Все в кювет и лежать! - скомандовал лейтенант, после чего яркая вспышка света от огненного гриба озарила окрестности, вырвав из темноты часть ближайшего кустарника.
Первая пожарная машина приехала через сорок минут.
Среди груды искороженного  металла человеческих остатков не обнаружили.
                ***