Дважды в одну реку...

Рита

       Ура! Маме, как специалисту редкой профессии выдали ордер на новую квартиру! 
       В народе такие квартиры называли «брежневками» по аналогии со сталинками и хрущевками. Так называемые ранние брежневки от хрущовок отличала более удобная планировка, комнаты не смежные, как в хрущовках, раздельный санузел, наличие стенных встроенных шкафов. Кухни, правда маленькие, независимо от количества комнат, хотя понятно же, что в большей квартире будет жить больше людей. Соседями-новоселами являлись в основном учителя, инженеры, врачи, творческая интеллигенция. Несмотря на то что дом считался элитным, квартиры были отделаны так же небрежно и халтурно, как хрущобы, но это совершенно никого не смущало, все были счастливы поскорее перебраться из тесных комнат в бараках, коммуналках  и частных собственных халуп в благоустроенное жилье.
       Семья Риты состояла всего из трех человек папы, мамы и Риты и была не совсем обычной. Папа был глухонемой, инвалид детства, а мама работала в республиканском Обществе глухих сурдопереводчиком, собственно на этой теме родители и сошлись.
       Как рассказывала мама, семья папы - бабушка и дедушка Риты была раскулачена и сослана с пятью детьми в суровый, северный край — Карелию практически без имущества. Отец Риты стал шестым ребенком и родился уже на новом месте жительства в поселке для ссыльных. Ребенок много болел, но ни сил ни средств на его лечение не было, в результате чего в три года он оглох и из-за глухоты и невнимания родных разучился говорить.
       Ему очень повезло встретить маму. Они повстречались в самом начале пятидесятых. Мама научила отца говорить, читать и писать. Открыла для него совершенно новый мир, наполненный знаниями, ощущениями, эмоциями, до этого таинственный и непонятный. Папа научился играть в шахматы и стал побеждать на всех шахматных турнирах в Обществе глухих и у себя на работе. Он говорил, конечно, не как обычные люди. Речь сильно отличалась от нормальной. Он не мог управлять интонациями, голос был похож на паровозный гудок, не по громкости, а по однообразности звучания, папа часто неправильно ставил ударения. Кроме того, мама обучила его читать по губам и языку жестов и мимики и они подолгу болтали обо всем на свете. Непосвященному человеку на первый взгляд такое визуальное общение кажется странным и даже иногда пугает. Рита наблюдала их разговоры с детства и считала чем-то совершенно обыденным. Риту тоже мама научила языку жестов и мимики, и она многое понимала, иногда наблюдая на улице за разговором незнакомых глухих, как будто невольно подслушивала.
       Мама рассказывала, что когда родилась Рита и орала день и ночь с краткими перерывами на сон и еду, то папа придя с работы, забирал у измученной мамы дочку и подолгу носил ее на руках, совершенно не раздражаясь от детского крика, отчего Рита крепко спала, прижавшись к его груди. Глухонемые, как правило, очень спокойные и уравновешенные люди. Им не мешают сосредоточиться посторонние звуки. Имя дочери мама дала такое, чтобы папа мог его легко произносить. Он называл дочку: Ррыта.
       Позже, когда Рита подросла, то часто приходила к маме на работу в Общество глухих и узнала, что  глухонемые часто бывают грамотными людьми, которые умеют писать и читать.  Но она никогда не видела ни одного глухонемого на должности выше обычного работяги, хотя по уровню интеллекта они не отличаются от всех остальных. Просто их часто воспринимают как ущербных. Совершенно напрасно. Рита часто размышляла о том,  как глухие думают, если их мысли не облечены в слова и не звучат у них в голове, как у нас обычных людей звучит наш внутренний голос. Мы ведь разговариваем мысленно сами с собой, со своим вторым я. Понятно, что разум глухих наполнен, но как, точнее чем, если не звуками? Как объяснил папа: в мыслях я либо вижу жесты, либо образы, иногда это печатные слова. У моего внутреннего голоса вместо звуков есть слова, понятия, мысли. Мой разум не молчит. Пусть это и происходит несколько иначе, чем у вас, остальных людей.  Папа обладал недюжинным актерским талантом и юмором.  Когда он под хорошее настроение в лицах невероятно выразительно изображал события, ситуации, людей, мама и Рита хохотали над его импровизациями как сумасшедшие.  Пожалуй, самым большим недостатком папы была его прямолинейность, он всегда громко с детской непосредственностью комментировал то, каким видит или чувствует человека, событие или явление. Иногда, из-за этого, попадая в неловкую ситуацию, мама, отворачиваясь, чтобы папа не прочитал по губам, ворчала: научила на свою голову рот открывать, заставь дурака Богу молиться и так далее, в том же духе.

Старая квартира

       Наконец наступил день переезда! Какая же это была радость! Мама, папа и Рита были бесконечно счастливы переселиться всей семьей куда угодно из своей двадцатиметровой комнатухи. Комната находилась в двухэтажном деревянном бараке с печным отоплением и водяной колонкой, стоящей на другой стороне улицы с довольно оживленным автомобильным движением. Папа, нещадно грохая крышками, приносил воду в двух белых эмалированных ведрах. Транспорта тогда на улицах было во сто крат меньше, но поход за водой всегда превращался в маленькую экспедицию, поэтому воду старались тратить экономно. Дрова хранились во дворе в двухэтажном деревянном сарае. На дверях каждого сектора был написан номер квартиры. Там же в сарае стояли бочонок с квашеной капустой и кадка с солеными грибами, собранными папой осенью в лесу. Они, конечно, замерзали зимой, но папа по выходным приносил с мороза миски с обледенелой капустой и грибами, а мама растаивала их на плите. Ели их с растительным маслом, тонко нарезанными колечками репчатого лука и горячей картошкой. Плиту зимой топили каждый день вечером, к утру комната выстывала и Рита пила чай перед школой, укутанная в теплое ватное одеяло. В сильные морозы папа топил печку и утром перед уходом на работу.  Комната соединяла в себе  прихожую, спальню, гостиную, кухню, иногда ванную. Как говорила мама: и спальню, и сральню.
       Мыться ходили по субботам в общественную баню, находившуюся в двух автобусных остановках от дома. На первом этаже бани, двухэтажного кирпичного здания, в довольно просторном, но тускло освещенном вестибюле, с выщербленной кафельной плиткой на стенах и полу пространство было разделено на две части мужскую и женскую. Папа уходил в мужское отделение направо, а мама с Ритой в женское - налево. На женской территории находился гардероб для верхней одежды, буфет с невероятно вкусными молочными коржиками, песочными колечками с орешками, конфетами и лимонадом в стеклянных бутылках с металлическими гофрированными пробочками. Стакан лимонада и коржик всегда полагались Рите после бани. Румяная, невероятно толстая, пожилая буфетчица в белом кружевном кокошнике разливала лимонад в граненые стаканы и подавала коржик или колечко на блюдечке с синей полустертой полосой по краю.
       Из  вестибюля обшарпанная дверь вела в  небольшую парикмахерскую, где на стенах висели два плаката с сомнительными красотками, засиженные мухами, и мутные зеркала с полочками для  инструментов, стояли большие фены с колпаками, похожими на шлемы космических скафандров и жестяная мойка для смывания краски с волос. Две мастерицы красили женщинам волосы, брови и ресницы и делали перманентную химическую завивку. Дамы выходили из парикмахерской с бровями как у Леонида Ильича, завитые мелким бесом на манер героической Анджелы Дэвис. После помыва часть краски с бровей смывалась, а кудри превращались в неукротимую пышную паклю. Такая тогда была мода. 
       Очереди и в мужское и в женское отделения были огромные, особенно, конечно, в женское. Большая часть женщин приводила с собой детей самых разных возрастов. Гвалт в помещении стоял невообразимый. Утомительная влажная жара заполняла пространство вместо воздуха. Пока не подойдет очередь, верхнюю одежду сдать в гардероб нельзя. Женщины с верхней одеждой, авоськами с бельем и полотенцами сидели или стояли в очереди часами. Измученные жарой и долгим ожиданием маленькие дети капризничали, те что постарше резвились из последних сил, с громкими криками догоняя друг друга, не реагируя на замечания, не в силах остановиться от перевозбуждения.
       Наконец-то подходит долгожданная очередь. Мама сдает в гардероб верхнюю одежду. Рита с мамой поднимаются на второй этаж собственно в баню. В раздевалке стоят рядами спинка к спинке деревянные стойки с сиденьями, и шкафчиками для одежды, выкрашенные белой масляной краской, жестяной номерок с цифрами от шкафчика маме приходится брать с собой в моечную. Она привязывает номерок к руке.
       В моечной надо  сначала найти свободное место — каменную скамью и оцинкованный овальный таз. Потом мама моет и обливает горячей водой из большого ржавого крана сначала таз, а потом скамью, моет Риту, купает под душем и выводит ее в раздевалку. Там наспех вытерев и натянув на распаренное тело маечку и трусики, на голову  повязывается кончиками назад непременный белый платок, чтобы уши не продуло, оставляет посидеть. И отправляется обратно в моечную и в парную, чтоб наконец-то попариться и помыться самой. 
       В этом же здании работает прачечная, только вход в полуподвал находится с другой стороны, туда мама сдавала постельное белье, пришив на уголки пододеяльников, простыней, наволочек и полотенец маленькие бирочки из ткани с номером, а папа забирал после стирки перевязанные бечевкой и обернутые в серую крафтовую бумагу стопки чистого постельного белья. Одежду и нижнее белье стирали дома, развешивая летом на веревках, натянутых во дворе, а зимой на чердаке, казавшемся Рите местом жутким и опасным, потому, что однажды она услышала из разговора мамы с соседкой, что несколько лет назад там повесился один из жильцов.
       Удобства в виде старого дощатого скворечника-туалета с нарисованными мелом буквами М и Ж на дверях и всегда переполненная помойка стояли рядом с двухэтажными дровяными сараями чуть поодаль от крыльца. Таким образом слышимость и видимость обеспечивались превосходные, кто что ел, пил, носил, стирал, болел, любил, принимал гостей, ссорился или дружил ни для кого не стало бы секретом, и  не только для досужих кумушек, все невольно знали про всех абсолютно все. Такая небольшая деревня в отдельно взятом бараке. Длинный коридор разделял барак вдоль на две части и двери комнат выходили в один общий длинный коридор, как на первом, так и на втором этаже. В дом вели два крыльца, расположенные с разных сторон фасада.

Жильцы

       В бараке жили люди разных возрастов, национальностей и вероисповеданий. И если религию можно было не выставлять на всеобщее обозрение, то национальность не спрячешь. Старшие по возрасту совсем недавно пережили все ужасы войны, фронт, эвакуацию, плен, лагеря. О жизни каждого из них можно было написать сценарий для кино с душераздирающим сюжетом. Война изменила жизнь каждого. Но даже если человек остался без дома, вещей, документов, денег, но еще жив, то  всё это можно исправить. Жизнь продолжается, люди встречаются, знакомятся, дети рождаются.
       В бараке проживало четыре полных семьи с детьми, где в наличии имелись и мать и отец,  даже одна из них с четырьмя детьми, этой семье отвели целых две комнаты и кухню, одинокая девица Фаина Фролова лет сорока, ее, как знаменитого клоуна Олега Попова,  всегда называли только по имени и фамилии, никто не говорил просто Фаина или просто Фролова, а только в наборе Фаина Фролова, две гулящие бабенки, которых посещали  мужики за выпивку и деньги. Что интересно, обеих звали Юлиями. Юлька-маленькая, по фамилии Колехмайнен по бывшему мужу,  работала официанткой в привокзальном ресторане, имела маленькую дочку и жила поприличнее, не утратив еще окончательно человеческого облика и надежды найти постоянного мужика и Юлька-большая, по фамилии Белышко, она жила одна, нигде не работала, никогда замужем не была, представляла собой совершенно опустившееся асоциальное существо. Участковый милиционер после каждой драки или слишком громкой попойки в ее комнате грозил Юльке-большой выселением на сто первый километр, но почему-то свои угрозы так и не осуществил. Рита впоследствии долго считала, что всех женщин с низкой социальной ответственностью зовут  Юлиями. Еще в бараке проживало  несколько одиноких более-менее приличных женщин с одним-двумя детьми.
       А в самой маленькой, как кладовка клетушке обитала странная, таинственная, совершенно древняя, сгорбленная старушка, внешне очень похожая на бабу Ягу. В бараке ее называли барыня Телевятина. Она иногда зазывала Риту к себе и просила почитать старинную толстую книгу в темном кожаном переплете с почти стершимися золотыми буквами, от которой сильно пахло ладаном. Читать незнакомый текст с дореволюционными ятями и ерами на почти коричневых от старости, обтрепанных по краям страницах было невероятно трудно, да еще под строгими, осуждающими взглядами святых на темных иконах, тесно расставленных повсюду. В правом углу комнатки всегда горел огонек в подвешенной к потолку лампадке. Бабка видимо никого уже не боялась, кроме Бога и иконы не прятала. В полуобморочном от страха состоянии Рита читала монотонно, как деревенский дьячок на отпевании, совершенно не понимая смысла, да и не стараясь в него вникнуть. Короче, ер еры упал с горы.
       Ей всегда было не по себе в клетухе с черной от сажи дровяной плитой, с завешенным рваной тряпкой грязным окном, старой железной кроватью, заваленной тряпьем, но отказать бабке она не могла, как-то неудобно было. Все в доме ее побаивались, говорили, что она колдунья и из бывших, она же никому никогда глаза не мозолила, во двор выходила крайне редко. Кое-какую еду ей приносил сын Эльмар или невестка Милда, проживавшие в такой же комнате, как и ритина семья, размещавшейся дальше по коридору. У них было трое детей, почти взрослые Володя и  Нина и ровесник Риты - Саша, кудрявый как купидон. Как они все умудрялись там разместиться на ночь было загадкой. И почему бабка для чтений вслух выбрала Риту, а не внуков тоже было загадкой.
       Весной жильцы дружно выходили на субботники и двор в общем выглядел даже некоторое время опрятно, особенно благодаря нескольким кустам черной смородины и малины, посаженным на одном из субботников. Ягоды с этих кустов детвора съедала в конце лета еще зелеными. Под некоторыми окнами даже были посажены неприхотливые цветы. Ребятни в доме было много и большую часть дня она проводила на улице в любое время года. Дома сидеть было не принято, да и где там сидеть-то? Гуляли даже в тридцатиградусные морозы, когда по радио отменяли уроки в школе, весело катались на попе с горки или бежали на каток в Парк культуры и отдыха.
Те, кто зарабатывал, как ритин папа побольше, любили ходить по вечерам в Клуб, такое же старое, как барак, но одноэтажное здание. Там после семи, не поздним вечером в выходной день крутили кино, а поздним — молодежь крутила на танцах любовь.
       Благодаря папе семья Риты жила сравнительно не плохо, папа был столяр-краснодеревщик, работал на мебельном комбинате и неплохо зарабатывал. Да и вообще, двое работающих родителей и всего один ребенок-иждивенец — такая семья считалась социально благополучной. Мама каждый год ездила летом во время отпуска в профильный санаторий в Геленджик поправлять расшатанное здоровье, а папа и Рита ее верно ждали.
       Мама вообще часто уезжала в командировки. В провинциальных городах республики не было сурдопереводчиков, а глухонемые люди не могут самостоятельно обратиться в судебную инстанцию, развестись или жениться, получить справку в государственном учреждении, устроиться на работу и даже оплатить коммунальные платежи. Сурдопереводчик доносит на языке жестов до глухих работников планы, а также разъясняет технику безопасности, регулирует производственные вопросы, поручения руководства и многое другое.
       Даже, когда Рита пошла в первый класс, папа собственноручно подшивал ей белый новый форменный фартук, оказавшийся длинноватым. Купил недорогой букет разноцветных астр и отвел в школу. Когда приехала из командировки мама, то выяснилось, что фартук подшит неправильно, прямо по правой стороне через край. «Вряд ли кто-то заметил это на школьной линейке», - мысленно утешала себя Рита, но начала учиться шить платья куклам сама.

Разлад

       Однажды, когда мама приехала из очередной командировки, кто-то из доброжелательных соседок сообщил ей, что папа ночевал у Юльки-маленькой. И как этой шалаве удалось затащить папу к себе? Папа был очень видным, симпатичным мужчиной и многие женщины на него заглядывались, да еще и мастер на все руки и зарабатывал хорошо. А то что не слышал, так это пустяки, после войны любой мужик даже инвалид был на вес золота.
       Мама устроила показательный дикий скандал, со звонкими пощечинами и унижениями. Папа даже не пытался врать, каялся, ползал на коленях, просил прощения, но мама была непреклонна. Вся жизнь после этой глупой истории пошла наперекосяк. Если раньше папа выпивал только по праздникам и когда приходили гости, то теперь это происходило чуть ли не каждый день. Остановить пьяного слышащего человека в  алкогольном безумии  невозможно, а глухонемого, физически крепкого, озверевшего мужика как?  Возможно по трезвянке его можно было настроить на нормальную жизнь, но мама  не смогла справиться с обидой, может быть, не хватило женской мудрости? Столько лет ругани, драк, на которые смотрела Рита. Совершенно убитая нервная система у всей семьи. Когда отец в беспамятстве замахивался топором на мать, целясь прямо в голову, истошным криком звала соседей, иногда вызывала милицию или дружинников. Мама несколько раз писала заявления в милицию, чтобы папу привлекли к уголовной ответственности, но потом сама же и забирала их. Рите объясняла, что они вдвоем не проживут на девяносто рублей, мамину зарплату сурдопереводчика, да и куда папу денешь, некуда ему идти, а когда он не пьет, то ведь хороший и по дому все сделает.
       В юности мама очень многое пережила до встречи с папой. Во время войны жестоко голодала в  плену вместе со своей семьей. Будучи узницей концентрационного финского лагеря для мирного населения мерзла и надрывалась зимой на лесозаготовках. Говорила, что даже теперь, как только закроет глаза, видит перед собой ряды колючей проволоки с часовыми на вышках, страшный дощатый щит с предупреждением о расстреле. Слышит, как из финского штаба доносятся истошные  крики. Там истязали и пытали людей. Туда доставляли виновных в нарушении лагерного режима или тех, кого охранники считали нарушителями по своему усмотрению. Такому избиению мог подвергнуться каждый, никто не мог предвидеть, к чему придерется надзиратель. Мама сама за какой-то мелкий проступок сутки просидела в холодном карцере, умирая от страха, чудом избежав  наказания плетьми или резиновыми палками. Сколько людей погибло в финских «лагерях смерти» сейчас точно не знает никто.  Все это мама рассказывала Рите в добрые минуты. Печально говорила: «Раньше надо было скрывать, что была в плену, теперь можно рассказать, только слушать некому, кроме тебя».
       Нервы, конечно, у нее были не железные, маму понять можно, да и  папу тоже. Сердце Риты разрывалось от  бесконечной жалости. Несмотря ни на что, она искренне и крепко любила своих родителей. Только дети умеют так великодушно любить.

Морковкины

       Впрочем, в бараке так жили почти все, часто и громко, с матерком выясняя отношения, ссорились и мирились. То соседки не поделили место на бельевой веревке, то кто-то у кого-то дровишки стырил или постиранное белье с чердака спер. Так жили все, кроме одной семьи с забавной фамилией Морковкины, это у них в семье было четверо детей. Их родители никогда не скандалили, но отец Петр Николаевич периодически уходил из семьи к посторонним женщинам. Нафабрит свои  пижонские усики, как у Кларка Гейбла, соберет пожитки в видавший виды чемоданчик и чао какао, до новых встреч, семья!
       Только сами подумайте, кому нужен такой альфонс-алиментщик? Ему по закону пол зарплаты надо отдавать детям, а сколько зарабатывает водитель рейсового автобуса сами знаете. Поэтому он скоро возвращался к жене и детям. По восточному покорная жена Клавдия, рано истощенная частыми родами и сложностями жизни до состояния живого скелета, никогда не упрекала его в изменах и всегда с распростертыми объятиями встречала блудного мужа.
       Рита очень любила играть с детьми Морковкиных. Близнецы Наташа и Олег были всего на год старше Риты, Сережа - на год младше. Старший Шурик с ними не водился, ему исполнилось шестнадцать, он хорошо учился и даже однажды летом побывал в Артеке, что тоже значительно прибавляло ему авторитета среди малышни.  Рита часто засиживалась у них до позднего вечера. А однажды приняла важное решение - остаться у Морковкиных жить навсегда. Этим же вечером папа невежливо тащил под мышкой, сопротивляющуюся изо всех сил Риту, по длинному коридору домой из квартиры Морковкиных, а мама, неся в руках ритины тапки, шла сзади и орала на весь дом, что Рита неблагодарная дочь, дома есть нормальная еда, а она ее не жрет и обжирает нищих, у которых на ужин одна кукурузная каша.
Рита всегда завидовала Морковкиным, у них, что бы ни случилось, тишь да гладь, а у нее дома сильно пьющий глухонемой отец, мать истеричка,  несчастная, уставшая от тяжелого быта в бараке, скандалы почти каждый день.
       Несмотря на сложные жизненные обстоятельства, в школе Рита училась неплохо, особо не напрягаясь, уроки делала редко. Какие уроки в такой «теплой семейной обстановке»? Получать крепкие тройки и четверки, изредка пятерки, помогали хорошая память и сообразительность. Письменные задания в основном выполняла на переменах. Никому никогда о том, что происходит дома не рассказывала. Некоторое время на школьных мероприятиях Риту даже назначали ассистентом знаменосца, она маршировала в ногу с мальчиком-отличником за знаменем с поднятой в пионерском салюте рукой. Почетная обязанность носить само  бархатное, красное школьное знамя с тяжелыми золотыми кистями была возложена на симпатичного старшеклассника, отличника и спортсмена, гордость школы. Но мама сэкономила на пионерской форме для Риты, купив самую дешевую, с сатиновой сильно мнущейся юбкой, складки которой безобразно сворачивались в трубочки, хоть гладь утюгом, хоть не гладь, а белая рубашка грубо топорщилась над поясом юбки. Красивым был только алый шелковый пионерский галстук, но скрасить в одиночку убогий дизайн пионерского комплекта даже он не мог. Это не понравилось старшей пионервожатой да и самой Рите не нравилось, она все поняла и даже не огорчилась, когда ее отстранили от почетной обязанности.
       В школе Рита пережила первое мужское предательство. Классе в четвертом один мальчик написал Рите записку известного содержания: «Давай с тобой дружить». Но Рита ни с кем  дружить не хотела, она ведь уже дружила с Олегом Морковкиным. Она поднялась на этаж выше, где находился класс Олега и хотела ему рассказать, какая она верная подруга, но Олег, пробегая мимо, сказал: «Ты сюда больше не приходи, мы с тобой будем дружить дома». Неожиданно Рита ощутила такую пронзительную боль, даже пожалуй физическую, а не моральную, что запомнила ее навсегда. Но сдержалась, не заплакала. И разлюбила Олега.

Лапины

       В двухкомнатную квартиру нового дома на пятом этаже, как раз над квартирой, куда въехала ритина семья, вселилась интеллигентная семья из четырех человек.
       Мама - Софья Андреевна, учитель русского языка и литературы, хорошая хозяйка и рукодельница, несмотря на возраст и некоторую полноту, просто красавица. В молодости наверное была очень привлекательной женщиной. Легкие светлые волосы, вьются без бигуди, голубые, немного наивные, чистые глаза.
       Папа - Виктор Николаевич, невысокий, плотненький, внешне невыразительный, но обаятельный очкарик, музыкант, кларнетист, один из первых артистов знаменитого во всем мире карельского ансамбля «Пяйвю». Это слово в переводе с карельского языка означает день. Виктор Николаевич Лапин попал под поколение «военных мальчиков». Перед войной, закончив музыкальное училище по классу кларнета, пришел работать в ансамбль «Пяйвю». Но не успел он стать артистом, как был призван в армию. И сразу – ранение в обе ноги. Попал в плен к финнам, здесь же, в Петрозаводске. Находясь в плену, в оккупации, стал членом подпольной организации. В подполье распространял листовки, агитлитературу. После войны два года «проходил проверку» на оборонном заводе. Впоследствии был полностью реабилитирован и снова вернулся в ансамбль. У большей части людей того поколения сложная судьба, жизнь не баловала их.
       Вместе с мамой и папой Лапиными в квартиру вселились и два их взрослых сына, Сергей и Юрий. Красивые, умные, спортивные, хорошо воспитанные студенты университета. Рита таких еще не встречала. Там, где она жила до переезда молодые люди делились на две категории: хулиганистые, выпивающие, курящие, гулящие  или  те, кого называют «не пьет, не курит», с ними чаще бывает скучно. За таких как «не пьет, не курит» выходят замуж из-за того, что не было никого получше.   
Старший сын Лапиных Сергей учится на физико-математическом факультете, младший Юрий - на геологическом.
       Имущество из грузовой машины во время переезда выносили такое же как у всех, небогатая мебель, обычный бытовой скарб. Тогда у всех все было одинаковое. Симпатичная семья.  Вежливые и доброжелательные по своей природе, а не потому что надо здороваться с соседями, не дай Бог вдруг придется обратиться. У них была смешная собака, маленький эрдельтерьер внешне чем-то неуловимо напоминающий Виктора Николаевича. Виктор Николаевич выгуливал его два раза в день утром и вечером.
       Дома у Риты родительские скандалы немного приутихли, на некоторое время "предки" отвлеклись от боевых действий на ремонт новой квартиры. Несмотря на совсем недавно подписанные акты о госприемке, недоделок в новом доме выявилась масса. Неровности стен, потолка и любых других поверхностей, щели в полу, в оконных рамах и балконной двери и многое другое. Все было сделано кое-как, наспех, обои наклеены самые дешевые и папа, поначалу страстно увлекшись ремонтом, стал меньше пить. Но все когда-нибудь кончается. В благоустроенной квартире намного легче жить, чем в бараке и свободного времени остается больше, поэтому папа скоро принялся за старое. Однажды они с мамой так страшно разругались, что по старой памяти пошли друг на друга стенка на стенку. Рита не могла их растащить, рукопашная переместилась на лестничную площадку в подъезд и Рита отчаянно крикнула соседям: «Ну помогите же кто-нибудь!». Рядом оказался Юра Лапин и каким-то образом утихомирил папу, утащив его в комнату, скандал утих.
       Рита  полюбила. Вот он благородный принц на белом коне! Он один не побоялся заступиться за нее. Она даже не сомневалась, что ее любовь взаимна. Рита любила беззаветно и безответно, скромно опуская глаза при встречах, здоровалась и проходила мимо. Терпеливо ждала от него первого шага. Чувствовала, что небезразлична ему.  Женщины всегда инстинктивно это чувствуют на расстоянии. Но продолжения не последовало.

Худграф

       Сразу после школы Рита поступила в Педагогический техникум на художественно-графическое отделение. Учеба захватила ее целиком и полностью. В преподавательский состав входили настоящие маститые художники с известными всей стране именами. Студенты тоже были своеобразными, начиная с того, что часть приехала поступать из деревень, и маленьких провинциальных городков, другая часть — городские. Народ очень разный по возрасту, девочки только что закончившие сельскую школу-восьмилетку и взрослые парни, демобилизованные из армии. Приезжим предоставлялось общежитие в старом полублагоустроенном двухэтажном здании, стоящем через дорогу от техникума. Причем, приезжих было гораздо больше. Поначалу новоиспеченные студенты не столько творили сколько вытворяли. Уровень мастерства был совершенно разным, но особенная, удивительно теплая, творческая атмосфера, царящая на занятиях, помогала поверить в свои силы. Сельские студенты в творческом плане по одаренности оказались куда сильнее городских, среди них было  много настоящих самородков. Они были намного слабее подготовлены по общеобразовательным предметам, но на худграфе это дело десятое, главное здесь - талант, способности, трудолюбие, они гораздо важнее общей образованности. Деревенские быстро адаптировались в городе. Поступив в техникум, они схватили свой шанс и ни за что бы его не отпустили. Правила общения между студентами установились простые. Не нравятся понаехавшие - не общайся. А за притеснение селян от них же и огребешь. Рита быстро подружилась с большей частью студентов: «Вдруг прямо сейчас рядом с тобой будущий гений по-северному «цокает». Ломоносов вон из какой глуши приперся".
       По домам после занятий не торопились, часто спорили, надо ли учиться, если Бог дал талант? Но один из преподавателей, кажется по истории искусств, внес ясность:  «Чтобы стать хорошим художником,  высоким профессионалом своего дела необходимо очень много учиться, одного таланта маловато будет.  Искусство живописи развивалось постепенно, из века в век, и это развитие было бы невозможным, если бы каждому  художнику приходилось самому накапливать знания и умения. У каждого известного художника, будь то Эль Греко или Рубенс, были  учителя. А став мастерами, почти все живописцы набирали себе в обучение талантливых учеников. С давних пор в разных странах существовали школы живописи, и они были не только учебными заведениями, а скорее сообществами мастеров-единомышленников».
       Студенты худграфа тоже скоро стали сообществом единомышленников, выделился костяк интересных Рите людей. Всех объединяло страстное желание стать настоящими художниками, проявить себя, раскрыть свои творческие способности.  Понятно, что не у всех это получилось. После окончания техникума выдавался диплом. В дипломе стояла скромная запись: специальность - учитель рисования и черчения. Но до окончания было еще далеко.
       А пока помимо лекций по таким интереснейшим предметам как композиция, рисунок, живопись, история искусств, добровольно штудировали массу книг, на вес золота ценились дорогущие альбомы по искусству, не пропускали ни одной выставки, писали пейзажи, выезжая на пленэр, собирались в общежитии, в большой неуютной мужской комнате, уставленной койками, обсуждая известные картины, художников, художественные приемы. 
       А главное творили, сначала много рисовали карандашом, потом знакомились с пейзажем, портретом, натюрмортом и писали темперой, гуашью, акварелью, только на четвертом курсе можно было приступить к масляной живописи, писать маслом на холсте. Мало спали, ели и пили, ощущая себя богемой - интеллигентной беднотой, которая с презрением относится к житейским благам.

Исчезновение

       В бешеном круговороте новых лиц и ярких событий  Рита не заметила, как молодые Лапины закончили университет и разъехались по распределению в разные концы страны на работу. Сначала старший - в Ленинград, а затем и младший - в самый северный район Карелии, недалеко от границы с Финской Северной Карелией.
       Вскоре пришло трагическое известие: младший сын Лапиных Юрий - геолог погиб в карельской тайге. Два обгорелых скелета, предположительно геологов из работавшей там геологической экспедиции, идентифицировать которые не представлялось тогда возможным, нашли в дотла сгоревшей лесной избушке. Предположительно один из них принадлежит  Юрию — младшему сыну Лапиных.
       Официальные  поиски сотрудники правоохранительных органов провели скорее всего для вида, для формы. Поставили галочку, отчитались за проделанную работу и забыли. Надо принять во внимание и то, что суровые карельские леса дело не шуточное. Искать человека в карельской тайге, как искать иголку в стоге сена. Лесохозяйственная деятельность обошла стороной лесные массивы, расположенные вдоль финляндской границы, исследуемые геологической партией, благодаря чему там сохранились острова совершенно девственной, дикой природы.
       Спустя год старший сын Лапиных —  Сергей, ученый, физик бесследно исчезает ночью в Ленинграде с набережной Невы. Он вышел поздним вечером подышать свежим воздухом из ресторана, с  банкета, где отмечал блестящую защиту докторской диссертации и бесследно исчез.
       В общем формальные поиски не принесли результатов ни в первом ни во втором случае. Безутешные родители не знали, что еще можно предпринять. На поиски более скрупулезные, тщательные, педантичные нет ни сил, ни средств. Информацию предоставили родителям крайне скупую, Лапины это были или нет точно не установлено.
       Софья Андреевна продолжала ждать сыновей. Никак не могла поверить в их гибель, с возрастом у нее развилась деменция. Соседи говорили - сошла с ума от горя. Иногда сидела на скамье у подъезда и рассказывала Рите и другим, проходящим мимо соседям, что вяжет свитер младшему сыну Юре, старшему Сереже она уже свитер связала. Говорила, что ждет их, они скоро приедут, чтобы навестить родителей. Часто забывает закрывать воду и выключить газовую плиту. Квартира Риты была неоднократно залита сверху и ей стоило огромного труда удержать слишком эмоциональную маму от выяснения отношений с соседями. Виктор Николаевич принимает тяжелое решение определить жену в Дом престарелых. Там она вскоре умирает.
       Виктор Николаевич некоторое время живет один, но с каждым новым днем первые трагические впечатления постепенно уходят на задний план. Он встречает Марию Петровну, старую знакомую из молодости, которая переезжает в его квартиру и вместе они проживают несколько счастливых лет. Она печет замечательные пироги, вместе дружно ходят за покупками и на прогулку. Романтичная бабулька даже задает вопросы о чувствах, которые к ней испытывает Виктор Николаевич. На что он строго отвечает:  «Я уже просто старик!».
       Пришло время, настал срок и Виктор Николаевич тоже умирает. В его квартиру въезжает внучка от старшего сына Маша с мужем Андреем.

Маша Лапина

       Дверной звонок прозвенел неожиданно, чересчур пронзительно.
Маша подумала: «Что-то слишком быстро Андрей вернулся, ключи забыл?»
Бросила в мойку недомытую тарелку, наспех вытерев руки кухонным полотенцем, пошла открывать. Не глянув в глазок, распахнула дверь.
       Перед ней стоял незнакомый представительный мужчина, в профессорских очках и шляпе, с бородкой-эспаньолкой, хорошо одетый, короче - полный набор интеллигентного человека. На лестничной площадке успел распространиться деликатный запах элитного парфюма, свежий, едва намеченный, чуть-чуть, ровно столько сколько надо. Типичный респектабельный западный интурист, рядом на полу стояла кожаная дорогая сумка. Маша почему-то подумала, что позвонил он не сразу, наверное некоторое время нерешительно топтался за дверью на лестничной площадке самого верхнего пятого этажа.
       Если бы кто-то посторонний взглянул на эту пару со стороны, то немедленно бы уловил поразительное сходство пожилого хорошо одетого мужчины за пятьдесят и молодой светловолосой, сейчас — простоволосой, молодой женщины лет тридцати тоже в очках, одетой по-домашнему, в полосатые шорты и майку на голое тело, поверх которой криво сидел домашний фартук из прорезиненной ткани.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Маша спросила: «Вам кого?»
Мужчина ответил: «Мне кажется вас, вы ведь Маша?»
«Да, а вы кто?», - причем «да» прозвучало вслух, было сказано голосом, а «вы кто?» только подразумевалось и беззвучно повисло в воздухе.
«Можно войти?»
«Да, пожалуйста», - она отстранилась от двери, пропуская незнакомца в квартиру.
Посетитель подхватил сумку и неловко потоптавшись в дверях, вошел в крохотную прихожую, она была явно для него мала, так ведут себя люди привыкшие к просторным помещениям.
«Как слон в посудной лавке», - подумала Маша.
       В это время на лестнице показался Андрей, муж Маши, он бережно нес перед собой за бантик белую небольшую коробочку, там плотно прижатые друг к другу, лежали их любимые пирожные из соседней булочной. У супругов уже много лет существовала традиция в свободное субботнее утро покупать свежие пирожные и пить только что сваренный утренний кофе не на кухне, а в комнате, удобно устроившись в больших мягких креслах за маленьким круглым стеклянным столиком. Они называли это «посидеть, как белые люди».
       На неделе оба слишком занятые работой, целый день с утра до вечера ели и пили на ходу, что и когда получится, не брезгуя фастфудом и другой вредной едой. В молодости ведь кажется, что у твоего здоровья нет пределов и так будет всегда. 
Оба работали архитекторами в одном проектном бюро. Успешные, молодые, талантливые специалисты. Карьеристы в лучшем смысле этого слова. Параллельно брали личные заказы по дизайну интерьеров квартир и частных домов, по рекомендациям друзей и коллег.  На первых порах брались за дешевые, мелкие и даже неинтересные и не очень выгодные заказы.  Но в этой сфере хорошо работает сарафанное радио и они скоро стали широко известны среди богатой клиентуры и уже неплохо зарабатывали.
Между собой договорились, что детей заведут позже, когда крепко встанут на ноги, а пока еще рано, дети отвлекают от интересной работы и карьеры. Их мечтой было открытие высокорентабельного бизнеса - собственного Проектного бюро. Они даже подсчитали, что сроки окупаемости его при удачном старте могут составить всего один год. Нужно набрать команду таких же амбициозных и креативных людей, как они сами и перевести команду на удаленку, творческим людям удобнее работать дома. Это называется красивым словом фриланс.
       Казалось бы что может быть проще взять и построить дом. Что нам стоит дом построить, нарисуем будем жить. На самом деле от разработки концепт-проекта и эскизов до строительства  здания надо пройти большой путь. Когда приходит заказ на строительство нового здания нужны специальные люди, которые изучат территорию и сложившуюся застройку, продумают внешний вид и планировку здания. Потом они же нарисуют эскизы и подготовят чертежи.  Когда концепция здания готова, к делу подключаются инженеры и конструкторы. Конструктор рассчитывает нагрузку на материалы, инженеры продумывают проводку, канализацию, вентиляцию.
       Только тогда проекты всех специалистов собирают в один, проверяют и исправляют ошибки, а потом сдают заказчику. Но это еще не значит, что по этому плану построят здание. До начала строительных работ проект должен пройти экспертизу, поэтому теперь к делу приступают юристы, согласовывают его с государственными органами. Вот всем этим и должна заниматься команда. В общем, Маша и Андрей продумали все до мелочей. Дело стало за малым — начальным капиталом.
       Маша подумала, не заказчик ли это, но сразу отмела такое предположение. В субботу утром да еще и домой заказчики не приходят. Обычно сначала списываются по электронной почте или совершают деловой звонок по мобильному телефону. На лице ее все явственнее читалось недоумение.
       Как обычно ситуацию спас Андрей. Он протянул Маше коробочку с пирожными, сказав: «Эклеры только шоколадные, корзиночки с киви» и, доброжелательно протянув руку незнакомцу, представился: «Андрей, муж Марии, а вы?»
Посетитель, обрадовавшись дружелюбности жеста, представился тоже: «Сергей Викторович Лапин»
У Маши от удивления вытянулось лицо ее фамилия в девичестве тоже была Лапина: «Мы с вами родственники?»
«Я ваш отец, Маша. Ваша мама рассказывала вам обо мне?»
«Мама год назад умерла от онкологии. О вас я знала то, что знали все - пропал без вести, скорее всего погиб»

Сергей Лапин

       «Поначалу было очень тяжело. Несмотря даже на превосходное знание языка. Не стану скрывать, было просто страшно!  Мне казалось что я потерял абсолютно все, родителей, семью, статус, работу, дом, друзей. Да так оно и было. Все вокруг не так и не то. Меня правда не обманули, когда делали предложение о переезде из страны, и Калифорнийский университет действительно оказался  одним из самых сильных исследовательских вузов мира с серьезной научной базой, отличным техническим оснащением и оригинальным подходом в решении научных задач. И расположен он в живописнейшем городке Беркли, известном своими демократичными взглядами и мягким климатом. Здесь расположены исследовательские институты и кампус Калифорнийского университета. Беркли находится на восточном берегу залива Сан-Франциско. В комфортабельной гостинице тебя мучают чужие запахи и чужие звуки. Возникает ощущение, что все происходит слишком быстро, что все вокруг резко ускорилось. Кажется, что твои движения и мысли не успевают, их как будто поставили на быструю перемотку. И звуки громче и быстрее, и шум в голове от большого количества проносящихся мыслей. А у тебя еще нет привычки к такой скорости. Ощущение, что атмосфера вокруг тебя, сам воздух враждебны. Непонятные люди говорят на чужом языке с непонятными интонациями, смотрят снисходительно. К счастью диплом подтверждать не пришлось. Была интересная работа, а значит счет в банке. Меня не обманули и тема моей научной работы была интересна не только мне.
Дело, которым  я не мог заниматься на родине, здесь приветствовалось, было перспективным. Мне предоставили не только все необходимое для работы, начиная от лаборатории и штата сотрудников до жилья, но и новые перспективы, возможности, права и свободы, о которых я и мечтать не мог на родине. Многие научные сотрудники в родном НИИ на родине просто отсиживали рабочее время, получали зарплату и радовались чистой не пыльной работе, я так не мог, - он немного помолчал и продолжил: 
       "Ты, Маша, не жила тогда и не можешь знать, какая это была жизнь. Торговля, услуги находились на отвратительном уровне, но главное не это.  Государство считало себя вправе указывать взрослым людям, что им смотреть, что слушать, что читать, какую одежду носить, как стричься, в каких домах жить, куда ездить. Да, сначала было очень трудно, а потом спустя время начинаешь ценить, что в твоем доме не течет кран и всегда есть свет, тебя вылечат, если ты заболеешь. Не надо ежедневно лицемерить и притворяться, делая вид, что разделяешь навязчивую идеологию страны. Я выбрал самый безопасный для моих родных и друзей путь. Уехать в другую страну тогда уже было наверное можно, но при этом делалось все, чтобы максимально усложнить этот процесс. С середины семидесятых эмиграция уже не приравнивалась к антисоветской деятельности, однако по-прежнему воспринималась, как предательство. Сам процесс подачи и рассмотрения заявлений на выезд был чрезвычайно сложным и долгим, тормозился целым рядом бюрократических формальностей. Что стало бы с моими родными после моего отъезда трудно представить. Поэтому мне пришлось исчезнуть, да да, пропасть, можно сказать на глазах удивленной публики, конечно, мне в этом помогли те самые люди, сделавшие мне предложение, от которого я не смог отказаться. Я не Гудини, но мне это удалось. А спустя время я понял, что неплохо знаком с Америкой, а Беркли знаю, как свои пять пальцев, так словно в нем родился. И выйдя по выходным погулять, с удовольствием прохожу по улицам этого некогда чужого города. Правда прошло всего тридцать лет или уже тридцать лет? Поначалу я даже думал, что действую и в твоих интересах, Маша. Но теперь понимаю, что самая большая ошибка считать, что ты действуешь в интересах ребенка. Думал, что открываю для тебя новые перспективы, но жизнь показала, что это не так. Эта история не про благо ребенка, а про мой личный, собственный комфорт. Мне невыносимо жить в стране, в которой жить невыносимо, а чтобы не было так страшно покидать ее навсегда, убедил себя, что это не я так решил, а это для тебя в будущем так лучше.
       Как я тебя нашел? Да очень просто за прошедшие со дня переселения почти полвека наш дом ни разу не ремонтировался, удивительно, но даже номер стационарного телефона остался прежним. Я пытался звонить из гостиницы. Позвонил, никто не ответил, вот - приехал».
«Что же вы такое открыли, нужное миру, что ради этого стоило оставить нас с мамой и родителей?»
«Тебе будет не интересно, но это действительно открытие мирового масштаба и я принимал в нем участие вместе с большим коллективом ученых. Исследователи вуза нашли способ сделать полеты в космос намного дешевле, они предложили использовать бактерии для синтезирования топлива, продуктов и даже лекарств»
«А что с дядей Юрой, он поступил так же как и вы?»
«Мы долго друг о друге ничего не знали, но началась эра интернета, поиски стали намного проще и вот нашлись. Брат тоже преуспел, живет сейчас в Канаде в Квебеке. Тогда в карельской тайге он перешел границу с Финляндией, добровольно сдался пограничникам, попросил политического убежища, оттуда перебрался в Канаду»
«Чьи останки нашли в сгоревшей лесной сторожке?»
«Да кто же его знает, может зеки сбежавшие или бродяги. Юра к этому не причастен. Возможно старое пожарище, кто это сможет проверить? Руководителю геологической партии тогда легче было кого угодно предъявить сотрудникам правоохранительных органов, лишь бы не нести ответственность за сбежавшего за рубеж сотрудника»
 
Рита

       «Господи, когда все это кончится!»
Рита с нетерпением ждала новогодние каникулы. Устала, чай не девочка уже бегать из одного конца города в другой, торопясь с одной работы на другую. Из обычной средней школы, где вела уроки рисования в младших классах и черчения - в старших, в - художественную, более любимую школу с любимыми учениками.  Иногда появлялось желание отказаться от работы в обычной школе, но не решалась, всегда оказывалось, что прямо сейчас нужны деньги на сломавшуюся микроволновку или новые сапоги, потому что старые уже никуда не годятся. Сегодня вот провела очень сложный технический урок, на котором дети учились получать вторичные цвета оранжевый, зеленый, фиолетовый и пережила, точнее еще переваривала про себя трудный разговор с родительницей третьеклассника, сын которой терпеть не может рисовать.
«Первые разукрашки приходилось самой раскрашивать, он только смотрел. Сейчас максимум, что рисует - войнушку. Сама не умею и не люблю рисовать. За четверть у нас выходит всего одна тройка по ИЗО. Как на каторгу на эти уроки ходит. Ну можно ему скидку сделать, если по рисованию у него руки не из того места растут?», - рассказывала огорченная родительница.
Рита спросила: «Он у вас в раннем детстве сначала сел или начал ползать?»
Родительница недоуменно, даже обиженно смотрит, как будто над ней хотят приколоться, не понимает к чему эта информация сейчас.
«Понимаете, обычно младенцы сначала учатся ползать, а потом сидеть. Такой порядок, не мы его придумали. Ползая на четырех точках опоры - ручках и коленках, ребенок  исследует ландшафт, создает его трехмерную модель в своем сознании, чтобы потом быть ловким, ориентироваться в пространстве. Но есть родители, которые «помогают» ребенку, «присаживают» его, опережая события. Такие дети сначала садятся, а потом ползут. Мало кто из родителей об этом знает и в своем восторге от исключительности собственного дитяти: мой-то уже сел! пытаются забежать вперед. Обычно такие дети бывают неловкими, плохо ориентируются в пространстве и не рисуют. Не стоит бежать впереди паровоза, природу не обманешь».
Отвечает, с трудом вспоминая: «Да похоже, так и было. А у вас дети есть?»
«Ну вот видите, действительно ему нужна скидка, не стоит от ребенка требовать того, чего он не может. Да у меня есть уже взрослая дочь Таня, но с ней все наоборот. В школе она рисовала на всех уроках, поверьте, далеко не всем учителям это нравилось».
Расстались с родительницей, достигнув полного взаимопонимания, чуть ли не лучшими подругами.
       Рита вспомнила слова дочери на ее юбилее: «Очень благодарна маме, что не ругала меня за то, что я рисовала везде, куда могла дотянуться, на стенах в квартире, в школьных тетрадях. Я испытывала буквально физический дискомфорт, если не рисовала. Всю жизнь рисовала на уроках, после школы в институте на занятиях тоже рисовала. Освоила графические программы, сижу дома, занимаюсь веб-дизайном, рисую за компьютером, получаю от этого огромное удовольствие, а мне еще и деньги за это платят. Если ребенок рисует, значит это кому-нибудь надо!».
«Ладно, совсем не так все плохо, как иногда кажется. Дотянем до леса, то бишь до каникул».
       В кармане зазвенел телефон.
«Так, незнакомый номер. Ох, не люблю я отвечать на незнакомые звонки, вечно какие-то неприятности с ними связаны, не буду отвечать, чтобы не портить хорошее настроение», - решила Рита.
Она зашла в магазин за продуктами. "Надо дочке ужин приготовить, и так худющая, а со своим вегетарианством скоро вообще не видна будет". И отправилась домой. 
Дома ее ждал сюрприз.

Юрий Лапин

       «Здравствуй, Рита, ты меня не узнаешь?»
Перед ней стоял респектабельный пожилой мужчина.
«Я звонил, чтобы предупредить о своем приходе, но ты не ответила. Я Юра, Юрий Викторович Лапин, помнишь, мы когда-то жили в этом доме на пятом этаже? Вот на старости лет решили с Сергеем посетить родину»
«Ностальгия замучила?», - спросила Рита
«Нет, ностальгия иногда накатывала, но давно, как накатывала, так и укатывала».
«У тебя сильный акцент появился, Юра. А я помню, как ты меня однажды выручил, когда мои родители слишком темпераментно выясняли свои отношения»
«Они живы?»
«Нет, умерли в конце девяностых с разницей в один год, не перенесли всех деноминаций, девальваций, реформ, грабежа, безвластия. Ты не поверишь, но на старости лет папа бросил пить. Есть не на что в лихие годы было, а не то что пить, поэтому и бросил. Жили с мамой, как два голубка, не было бы счастья, да несчастье помогло».
«У тебя прекрасная дочь, Рита. Я с ней уже познакомился. Ты замужем?»
«Нет не замужем и никогда не была, как-то не случилось. Расскажи о себе, что мы все обо мне, да обо мне», - Рита перевела разговор с больной темы, - «Давайте, чай пить. Таня, включи чайник»
       «Знаешь, Рита, было по разному, но по большей части трудно. Диплом мой в Канаде был никому не нужен. Все пришлось начинать заново. С нуля, с нищеты, мыл посуду в ресторане, гладил белье, мыл заблеванные салоны и туалеты  самолетов, голодал, но наверное надо быть русским, чтобы все это вынести, выжить и более того подняться, тут нужна особая закваска. Пришлось  переучиваться. Как геолог, я там не был нужен никому. Не забуду унизительные поиски работы. К счастью языком еще в университете занимался серьезно, пришлось привыкать к новому произношению, а потом в какой-то момент незнакомые слова сложились в предложения, а еще через некоторое время я начал понимать, что мне говорят. И даже отвечать, с изумлением заметив, что меня тоже понимают. Мир вокруг чуть-чуть затормозил свою круговерть и стал  доступнее. Потом нашлась другая работа. И счет в банке. Появилась съемная квартира.  А потом и своя. Новое место щедро дарит новые встречи. Появились друзья, женщина и не одна, нашелся брат. Кому-то нужен год, кому-то больше, чтобы почувствовать себя на новом месте дома. Но я верил, что оно обязательно наступит это время. Я часто вспоминаю, как мы с Сергеем в молодости мечтали уехать из страны, начать новую жизнь, стать наконец свободными гражданами мира. Помню юную тебя, ты была влюблена в меня как кошка, это было видно невооруженным взглядом. Я не мог тебе тогда ответить тем же, хотя очень хотел. Не мог использовать и исчезнуть, не знал наверняка удастся ли мне благополучно перебраться через границу. Я выбрал непростой путь, чтобы оградить родных от проблем, связанных с предателем родины, так ведь тогда называли всех, кто хотел уехать из страны?»
«Что же с собой не позвал, я тогда готова была за тобой и в огонь, и в воду?»
«Нет это тогда было невозможно, я решил,  что найду тебя позже, но все сложилось не так радужно, как я предполагал. Зато теперь я готов пригласить тебя с дочерью к себе в Квебек, что ты на это скажешь?»
«В гости?», - уточнила Рита
«Да хоть навсегда, я хотел сказать, что я специально приехал за тобой. Я давно в разводе, у меня два взрослых самостоятельных сына. Завтра мы с Сергеем уезжаем, точнее улетаем, у тебя есть время подумать до завтрашнего вечера».

       Из аэропорта Рита приехала поздно с большим букетом палевых роз.
«Удивительный цвет. Сочетание бежевого с розовым. В живописи он используется для того, чтобы сделать предметы на холсте более объемными, наполненными жизнью. Да вы, Юрий Викторович, большой эстет!».
«Мам, ты провожала Лапиных? Это Юрий Викторович тебе букет подарил? Когда мы переедем к нему в Канаду? И есть еще одна хорошая новость: Сергей Викторович лучшим образом устроил дела Маши и Андрея, скоро они станут владельцами собственного проектного бюро».
«Не тараторь, Таня. Знаешь, дочь, я не хочу никуда переезжать. Воспоминания молодости это конечно хорошо, но зачем мне в мои совсем не юные годы переезжать в чужую страну, видеть каждый день постороннего человека, которого я толком не знаю. Я не из тех, кого можно кормить с ладошки. Привыкла зарабатывать сама. Я не хочу отчитываться, куда ушла, что сделала, и сколько денег потратила. Я так давно живу одна, что привыкла делать что хочу, не подстраиваясь ни под кого. Дочь, я приняла важное решение,  мы никуда не переезжаем. Два раза в одну реку не войдешь...»
«Но в гости-то мы можем к нему съездить?»
«Почему нет? Да, конечно, да!»