Глава 3. А почему Ленин?

На следующий день, в субботу, когда студентам был объявлен короткий рабочий день, девушки покинули избушку бабы Насти, переселившись к пожилой супружеской паре. Хозяин дома, бывший председатель этого колхоза, серьёзный, строгий, но в то же время, как, впрочем, и его жена, был добродушным и весёлым человеком. Едва заселившись, девчата, решив отблагодарить хозяев за то, что те их приютили, добровольно вышли в огород – помочь им собрать в мешки картофель.
— Ого! … Вот это да! … Такой картошки я отродясь – не видела! —  рассматривая картофелины, удивлялась Маруська. Каждая картофелина была невероятно огромной. Так что в ведро таких клубней могло поместиться не более трёх.
К вечеру Геннадий Григорьевич истопил баньку. Девчонки чувствовали себя счастливыми – наконец-то, они с удовольствием  намылись и даже напарились!
А после бани хозяйка пригласила студенток к общему столу.
Уставшие, но довольные, девчонки в этот день даже в клуб не пошли. Они сразу после ужина завалились спать на печь, которая находилась в углу хозяйской деревенской избы. Именно там, на огромной русской печи с лежанкой наверху, для девчат были отведены спальные места. И спали девчонки в этот день, как говорится, без задних ног, чуть не до самого обеда следующего дня, благо, воскресный день – день выходной.
Лишь в воскресение вечером, принарядившись, они вновь отправились в клуб. Студентов здесь обычно собиралось много. Все танцевали и веселились, выбегая иногда на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.
Маруська, выскочив на крыльцо клуба, услышала, доносящиеся из темноты, звуки гитары и знакомый ей голос. С любопытством пройдя немного по тропинке, она заметила, собравшихся в кружок, студенток и местных парней. В центре столпившейся молодёжи стоял Вадим с гитарой и пел свои песни.
Раньше ей никогда не нравились светловолосые парни. А тут, кажется, она влюбилась, если не в самого Вадима, то в его голос – точно. Подойдя поближе, Маша, как и остальные ребята, то, молча, слушала песни, то подпевала знакомые мелодии.
Когда Вадим заметил её, повесив на плечо гитару так, что она, как рюкзак, оказалась у него за спиной, широко улыбнулся, сверкнув, в полумраке, своими ровными белыми зубами и сказал:
— Спасибо всем за внимание! … Концерт окончен! … Клоуны отдыхают!
Все побежали в клуб, а Маруська решила остаться.
— А я тоже на гитаре умею играть! — сказала она Вадику.
Он улыбнулся, снял гитару с плеча и, протянув её ей, сказал:
— А ну-ка! … Сыграй! … Интересно послушать, как играет девушка!
Маруська с деловым видом взяла в руки гитару и произвольно забренчала по струнам, напевая:
— Стоп, стоп, стоп, музыка! … Остановите этот ритм! … Стоп, стоп, стоп, музыка! … Танцует девушка с другим! … О! Этот ритм! … Ах, зачем же он звучит?
Заметив, что Вадим улыбается и наверняка догадывается об очередном её обмане, Маруська засмущалась и отдала гитару обратно.
— Ну, да! … Не умею пока играть! — призналась она, — Разве что «Кузнечика» на одной струне могу. … Зато я играю на баяне! … А ещё у меня дома гитарлеле есть.
— Ой, ли?
— Правда, правда! … Не вру! — сказала Маруська, глядя прямо в глаза Вадима.
— Верю! … Раз на баяне играешь, … так, значит, и на гитаре научишься. … Если хочешь, я тебе в этом помогу! — сказал он и протянул Маше обратно гитару, — На, … сыграй пока «Кузнечика»!
Пока Маруська, щипая пальцами нижнюю струну, исполняла знакомую ей мелодию, подошли местные мальчишки. Среди них она увидела и тех, которые залезали к ним в окна. Засмущавшись этих не прошеных слушателей, она отдала музыкальный инструмент Вадиму.
— Учись, Ленин! — сказал Вадим одному из хулиганов, похлопав его по плечу, и засмеялся.
— Ленин? — удивилась Маруська, — А почему Ленин? … Совсем и не похож он даже на Ленина!
— Ленин, … расскажи девушке – почему тебя так зовут! — обратился Вадик к «Ленину».
— Да ну вас! – махнув рукой, ответил он и, развернувшись, направился к клубу.
Все остальные мальчишки, вереницей, последовали за ним.
— Ха-ха-ха! — рассмеялась Маша, — Кому сказать, что Ленин в окно к нам лазил, так ведь не поверят! … И всё-таки, почему Ленин? — переспросила она.
— Вообще-то, его Сашкой зовут. — сказал Вадим, — А Лениным прозвали за то, что он из четвёртого класса обратно в первый был переведён. … Согласись, не каждый так может!
— Ого! … А разве так бывает? — округлив глаза, с удивлением спросила Маша.
— Так вот потому и прозвище такое – Ленин! … Редкий экземпляр у нас Сашка!  — засмеялся Вадим и взял Маруську за руку, — Ладно, цыганочка, … пойдём, потанцуем, а то на улице холодно уже!
Маруська засмущалась и отдёрнула руку.
— Нет, я – не цыганка! … Хотя многие так считают. — призналась она, — Даже обидно!
— Да не обижайся ты, Машенька! … Ну, цыганка и цыганка! … Какая разница?  — сказал Вадим и, вновь взяв её за руку, повёл к клубу.
Так и зашли они вместе в клуб, держась за руки, и до самого закрытия клуба не отходили друг от друга ни на шаг. Во время медленных танцев Вадим обнимал её за талию. Она смотрела в его глаза и дрожала от смущения. А когда очередной парный танец закончился, Вадим, посадив Машу себе на колени, улыбнулся и спросил:
— Так ты не замужем, цыганочка?
— Конечно, нет! — улыбнувшись в ответ, сказала она, — Мне ещё рано! … Ты что? … Какое замужество? … Мне ещё только пятнадцать!
— Правда? — удивился Вадим, — Тебе пятнадцать?! … А и не скажешь! … Слышал, что у Геннадия Григорьевича поселилась девушка, которая старше всех остальных девчонок. … Я думал, что это ты!
— Нет, Вадик! … Это не я! … После десятилетки у нас – Оленька. … Ты, наверно, подумал на меня, потому что я выше всех остальных девчонок? — рассмеявшись, спросила Маруська.
Вадим ничего не ответил. В это время все начали расходиться по домам и к ним подошли Оля с Маринкой.
— Маш, домой то идёшь сегодня? — спросила Маринка, — Мы пошли. … А ты – с нами? — кивнула она в сторону открытых на улицу дверей.
— Конечно! — ответила Маруська и хотела соскочить с коленей Вадима.
— Давай, посидим ещё здесь немного! — остановив Машу, предложил ей Вадим и, обратившись к девушкам, сказал, — А вы идите! … Идите! … Мы вас догоним!
— А что, разве у вас клуб не закрывают? — повернувшись к Вадиму, спросила Маруська.
— Ц! … Не! — цыкнув языком и вновь улыбнувшись ей, ответил он.
Когда все разошлись, и в клубе стало совсем тихо, Вадим сказал:
— А хочешь, я тебе спою?
— Конечно! — обрадовалась Маша, — Спой! … Ты так много песен разных знаешь! … Некоторые из них я вообще ни разу не слышала!
— А какую песню тебе, Машенька, спеть? — спросил Вадим, взяв гитару.
— Вадик! … Любую! — пожав плечами, ответила Маруська, — Мне всё равно каждая твоя песня нравится!
— А ты знаешь, … что-то вдруг все песни из головы вылетели! … Давай, лучше потанцуем! — отложив гитару и включив магнитофон, предложил Вадим.
После танца он вновь пригласил Машу к себе на колени. Она, согласившись, обняла его за шею. Громко звучала музыка. Вадим начал подпевать:
— Буду по крышам … бегать, кувыркаться! … Буду по лужам … за тобой гоняться. … Сотни причуд … наворочу, … ведь ты сказала: …" Я люблю". … И я дождём к тебе лечу.
В эти мгновения весь мир им казался радужным и прекрасным.
Потом он пошёл провожать её до дома. После дождя дорога была скользкой, и, несмотря на то, что они держались за руки, Маруська поскользнулась и упала на колено в грязь.
— Эх, ты! … Не удержал! — рассмеялась она.
Вадим помог ей подняться, присел перед ней на корточки и, достав из кармана свой носовой платок, начал оттирать им от грязи её брюки. Эти касания его рук казались Маруське волшебными прикосновениями.
Когда они подошли к дому, она, еле вырвав свою руку из сжатой руки Вадима, побежала к открытой двери, остановилась возле неё, развернулась и помахала рукой. Дома её ждали девчонки и тёплая печка.
— Завтра вечером я за тобой зайду! — крикнул ей вслед Вадим.