Ядовитая лягушка на каменном троне. Пролог
Где-то вдалеке слышались яростные раскаты грома и леденящее душу завывание ветра, но все это было не здесь, не сейчас, а где-то в другом мире. Шершавый жертвенный камень болезненно холодил обнаженную спину, маленькие песчинки безжалостно вонзались в нежную кожу, словно тысячи острейших игл. Этого не должно было случиться! Не должно! Она только что подарила жизнь, еще не пришла в себя после долгих и изнуряющих родов, а её уже бросили на жертвенный камень, призывая великого Илки, дабы он вонзил свой каменный нож в ее сердце! Те, кто еще недавно заботился о ней, теперь намеревались оборвать жизнь, и не только её, но и двух новорожденных младенцев еще не коснувшихся материнской груди, не вкусивших вкус сладкого молока. Близнецы! У нее родились близнецы! Пощады не будет ни ей, ни малышам, ведь всем известно, что один из детей зачат демоном и несет разрушение в мир. Жертвенный камень ждал всех троих! Их кровь окрасит серый камень в алый цвет, а в мир вернется гармония. Таков закон и ей он известен, она готова была бы подчиниться, но что-то глубоко внутри вынуждало сопротивляться и безумно верещать, взывая к лаухану и лауналю, моля их о помощи и заступничестве. Больше просить некого.
— Нет!!! Прошу не надо!!! — истошно вопила Ратиа, отчаянно пытаясь вырваться из цепкой хватки мужа, впечатавшего ее в алтарь. Горячие слезы нескончаемым потоком текли по щекам, а голос давно сорвался на сиплый хрип. Она не может сдаться, когда ее дети кричат, взывая к матери. — Нет!!! — сил дергаться и вырываться не осталось, женщина даже не понимала, как до сих пор может хоть как-то двигаться — Кадачи!!! Прошу!!! — плач двух новорожденных младенцев оглушал, проникал глубоко в сознание и рвал душу в клочья, сливался со свистом ветра, ворвавшимся в храм сквозь маленькие узкие оконца прямо под высоким потолком. — Нет!!! — Ратия не желала верить в то, что один из ее малышей порождение демона. Она точно знала, что никто, кроме мужа к ней не прикасался. Так как демон мог зачать ее дитя? Это все неправда! Но разве жрецы станут разбираться!
— Не слушай ее!!! Не позволяй затуманить разум этими мольбами! — жестко бросила уже начавшая седеть женщина. Она без тени сомнений положила своего внука на жертвенный камень, в её душе не было ни капли жалости к младенцу. — Даже ее благодетельница Аникаши не станет помогать этой твари! Кто знает, скольких мужчин и демонов она ублажала, пока ты был на охоте! Чего еще ждать от дочери шлюхи?! Тебе стоило оставить ее в храме Аникаши, а не приводить в дом благородной семьи!
— Кадачи!!! Нет!!! — женщина дернулась последний раз, силы окончательно оставили ее, а перед глазами распахнула объятия непроглядная холодная темнота. Ратиа уже ничего не чувствовала и не понимала, не верила в спасение. Она ни в чем не виновата, но все равно закончит дни на жертвенном камне вместе с детьми. — Прошу… Убей меня, но спаси их…
Она сутки рожала в муках, испытывая невероятную боль, потеряла много крови, в таком состоянии невозможно бороться и защищать детей. Любимый муж готов был вонзить в ее сердце каменный нож, а после и детей ждет та же участь. Она бессильна что-то изменить. Дети… Если бы не они, Ратиа с улыбкой бы встретила судьбу, безропотно позволила вырезать трепещущее сердце из груди во имя воли богов. Но дети…
— Она осквернена! Не позволяй демону обмануть себя! Кричит не твоя жена, а демон! Ритуал должен быть завершен, во имя нашего заступника Илки, — жрец сохранял спокойствие и невозмутимость. Во славу богов, ради спасения мира он принес немало жертв, и принесет еще больше. Его не трогали ни крики младенцев, ни мольбы несчастной матери, ни остервенелый взгляд отца, в один миг теряющего семью и все, что любил. Таков закон и он должен быть исполнен, дабы не допустить пришествия великого зла в мир. — Пора! Пронзить сердца нужно в один миг!
Ратиа уже не кричала, просто не могла: голос давно сорвался на хриплый сип, а в горле саднило даже от дыхания. Глаза женщины потеряли блеск, она уже была не в состоянии воспринимать происходящее, все образы перед глазами были размыты, а любые слова казались трескучим шумом, от которого кровоточили уши. За что? Почему? После свадьбы никто, кроме мужа не касался ее, она не изменяла ему, ведь любила всей душой. Так как демон мог зачать ребенка? Как?! Эти вопросы некому задать, а потому и ответа она не услышит. Очередной раскат грома вторил болезненным, мечущимся мыслям женщины, словно великий громовой змей вдруг решил вступиться за несчастную мать и ее малышей. Надежда в душе угасла так же быстро, как и появилась, богам нужны жертвы, а не справедливость.
— Сейчас!!! — визгливо заверещала женщина, заметив в глазах младенца пугающий блеск. Казалось, что кто-то пытается вырваться наружу и зло уже не остановить. Она никогда не одобряла брак, говорила сыну, что его выбор не приведет к счастью. Да и где это видано, брать в жены служительницу Аникаши, ублажающую каждого, кто заглянет в храм похоти? Нужно торопиться, пока еще можно что-то исправить.
Каменный нож безжалостно устремился к сердцу кричащего младенца, еще миг и он пробьет слабую грудную клетку, заберет жизнь. Мир будет спасен, а тьма не воцарится. Храм содрогнулся от очередного раската грома, что звучал уже совсем близко.
— ААААА!!! — серый клинок вонзился вовсе не в сердце младенца, а в глотку женщины. Кадачи готов был убить жену, очистить свое имя от позора ее измены, но убил вовсе не Ратиу, а собственную мать. Воин не отдавал себе отчета в своих действиях, не понимал, что творит, но остановиться уже не мог. Казалось, что в голове он слышит голос лаухана, направляющего его, руководящим каждым движением. Резко развернувшись, мужчина отбросил жреца от второго ребенка, не позволяя завершить ритуал.
— Безумец! — но слабый булькающий крик захлебнулся в крови, заглох в громыхании бури, вторгнувшейся в холодный храм.
Кадачи в два прыжка добрался до жреца, вновь пустил в дело нож, он вонзал его снова и снова, насыщая безжалостного Илки. Бог получит свои жертвы! Напьется горячей крови сполна! Не было ни мыслей, ни чувств, тело двигалось само по себе, словно для этого ему не нужны ни воля, ни разум. Жрец уже не дышал, его глаза лишились жизненного пламени, но Кадачи не мог остановиться, словно весь смысл его существования в том, чтобы вонзать нож в мертвое тело…
***
Сознание медленно и болезненно возвращалось к воину. Он все еще не мог контролировать собственное тело, но вот мыслить уже был в состоянии. Ему не впервой убивать, но Кадачи никогда раньше не поднимал руку на жрецов и уж тем более не желал лишить жизни собственную мать. Он совершил тяжкий грех, но что намного хуже не уничтожил демона, поселившегося в теле одного из малышей. Подняв затуманенный зарождающимся безумием взгляд мужчина уставился на жену. Ратия, словно ничего и не произошло, сидела на жертвенном камне и с легкой улыбкой на устах кормила ребенка, в то время, как второй малыш сладко посапывал, лежа у нее на коленях. Эта умиротворяющая картина никак не вязалась с трупами, валяющимися на залитом кровью полу, с тем, как выглядела сама женщина: грязная, в разорванной одежде, со спутанными волосами. Сердце болезненно екнуло, ведь Кадачи любил жену, любил больше жизни, мечтал о том, что она подарит ему много детей, которые станут его гордостью.
— Они твои. Оба. И мальчик, и девочка, — тихо произнесла Ратиа, с нежностью смотря на свою дочь. Ей было все равно, что думают другие, она любила детей и не сомневалась в их происхождении. — С тех пор, как ты сделал меня своей женой, никто другой не прикасался ко мне. Я бы не позволила, ведь больше не принадлежала милосердной Аникаши, а она отпустила меня с радостью и улыбкой.
— Знаю, — прохрипел мужчина, не способный справиться с головокружением и навязчивым звоном в голове, с тихим неразборчивым шепотом. Ратиа не обманывала его, он видел это в ее глазах, полных любви и нежности. Она всегда смотрела на него так, даже когда не было никакой надежды на то, что они смогут быть вместе. — Но все это не имеет значения. Рождение близнецов — великое зло.
— Они твои, — вновь повторила женщина, не желая принимать реальность или думать о том, что их ждет. Здесь и сейчас имело значение лишь то, что ее дети живы и с ней, что она может прижать их к груди. Это ли не высшее счастье? Ратиа ощущала, что некая сила отныне будет оберегать их, не позволит людям причинить вред малышам.
— В город возвращаться нельзя, оставаться здесь тоже, — Кидачи с трудом поднялся на ноги, пошатываясь, направился к жене. Его долг защитить ее и детей, любой ценой, лишь это имеет значение. Стоило этой мысли появиться в голове, как к воину окончательно вернулась возможность управлять телом, а невидимые путы спали, дарую свободу. — Скоро другие жрецы придут, чтобы проверить, как прошел ритуал. Если не уберемся до этого момента и нам, и детям конец. Нужно уходить, и сделать это быстро! — мужчина с величайшей осторожностью поднял на руки сына. Так непривычно. Казалось, стоит сделать всего одно неверное движение, и он сломает малыша. Сильный и смелый воин ощутил холодное касание страха к своей душе, а после ему на смену пришел благоговейный трепет. Он чуть не задохнулся от нахлынувших на него эмоций и чувств. — Мы не сможем забрать обоих. Лишь одного…
— Но… — Ратия прижала дочь к груди, словно боясь, что муж отберет ее. Она задыхалась, дрожала всем телом, но все равно была готова сразиться за своих детей.
— Ты и сама понимаешь, что так нужно, — Кадачи все решил и не собирался отступать от своего плана. Нужные мысли сами пришли в голову, словно мудрый лаухан вновь подсказал ему выход, направил в нужном направлении. — Если бы хотим спасти их, одного придется оставить. У нас просто нет выбора. Они будут жить, но один вдали от нас, там, где никогда не встретит другого, там, где никому не придет в голову заподозрить, что есть второй близнец. У нас нет иного пути… Прости, Ратиа, но всегда приходится чем-то жертвовать.
— Но… — глаза матери наполнились слезами, а душа холодной печалью. Подарив спасение, судьба потребовала великую плату. — Младенец не выживет в одиночестве, а люди из города не станут о нем заботиться, когда найдут. Они скорее уж завершат ритуал, назначив его демоном…
— После того, как будет определен Лауналь, мы доверим судьбу одного из детей ему, а сами навсегда покинем эти земли. Отправимся в страну цапель, где никому не известны наши имена и лица. Лаухан и Лауналь — две части единого целого, вместе они позаботятся о том, кого мы оставим на их попечение. Иного пути нет, ведь в любом уголке мира, близнецы — предвестники погибели. Их убьют, а потому нам придется поступить именно так Ратиа.
Кадачи не сомневался в своем решении и словах, ведь эти мысли прочно засели в его голове. И пусть сознание все еще было затуманено, а в голове по-прежнему шумело, мужчина старательно игнорировал тревожные знаки. Боги спасли его семью, направили руку в нужном направлении, не позволив убить жену и детей. Раз так значит, во всем происходящем есть смысл.
Буря прекратилась внезапно, словно боги решили смилостивиться над людьми, передумали уничтожать мир. В одно мгновение яростный порывистый ветер затих, а дождь перестал колотить по земле. В воцарившейся тишине нежно щебетали ночные пташки и стрекотали насекомые, и даже звезды звенели вышине, словно множество золотых колокольчиков. Мелодия природы умиротворяла, даруя столь желанное спокойствие. Еще несколько минут назад легко было поверить, что в мире появился демон, предвестник гибели, а сейчас все казалось дурным сном. Вот только все было реальностью, и два мирно спящих в плетеных корзинах младенца были тому доказательством. Ратиа не сводил с детей полного нежности взгляда. Разве может кто-то из ее малышей быть демоном, нести гибель в мир? Глупости! Сердце матери отказывалось верить древним легендам.
— Как только рассветет, отправимся в путь, — тихо произнес Кадачи, разводя небольшой костерок. Опасно привлекать к себе внимание, но ночью в джунглях холодно, особенно после дождя. К тому же огонь отгонит хищников и злых духов.
— Куда? — женщина перевела взгляд на мужа. За эту ночь он изменился: постарел лет на пять, даже седые волосы появились на голове, но сильнее всего события этой ночи повлияли на взгляд воина. Он стал тревожным, потухшим, растерянным. Все это причиняло боль Ратии, любящей мужа не меньше чем своих детей.
— Туда, где никто нас не знает, в Страну цапель.
— Далеко… — несмотря на то, что мысли были как в тумане, Ратиа осознавала, что теперь все для них изменится. Придется покинуть родные земли и все начать сначала в новом месте. Женщина хотела верить в то, что для их семьи это шанс на лучшую жизнь, возможность, которой многие лишены. О том, что одного ребенка придется при этом оставить, молодая мать старалась не думать.
— Иного пути нет, — сухо ответил Кадачи, заворожено касаясь рукой пламени. Оно не обожгло, отпрянуло от него, словно боясь леденящего холода, исходящего от мужчины. — После того, что я сделал, нас будут искать. Охотники пойдут по нашему следу, а жрецы сделают все, чтобы завершить начатое. Той крови, что сегодня испил Илки недостаточно, чтобы утолить его жажду, да и в городе известно о появлении близнецов. Чем дальше от красного города, тем лучше.
— Ты прав, — Ратиа протянула руку к мужу, нежно касаясь его щеки. Отныне прошлое станет их мучителем, будет преследовать по пятам, но пока они вместе, любые невзгоды нипочем. Главное — уберечь детей. — Я выбрала им имена.
— И какие же? — слова жены отвлекли мужчину от тягостных раздумий, да и ухватить пламя он больше не пытался. Раз уж пути назад нет, то не стоит и оглядываться.
— Шиу и Теот, — улыбнулась Ратиа, чувствуя, как на душе разливается приятное тепло. Дети были тем самым светом, которого ей так не хватало все это время.
— Хорошие имена.
Чуть отодвинувшись, мужчина взял в руки кожаный мешок с песком. Он специально набрал его, когда искал сухой хворост для костра. Они беглецы, но это не значит, что стоит пренебрегать ритуалами. У каждого человека должен быть лауналь, и его дети не исключение, они тоже должны обрести своих защитников, тех, кто никогда не оставит, будет направлять и оберегать, тех, кто разделит их судьбу до самой смерти. Кадачи осторожно рассыпал песок около двух корзин. Когда взойдет солнце, а небо окрасится в багряные тона, станет ясно, какие лаунали достались малышам, это определит их судьбы. Им с Ратией предстоит сделать непростой выбор, но иначе поступить нельзя.
— Думаешь, они придут? — женщина плотнее закуталась в шерстяную цветастую накидку и придвинулась ближе к костру.
— Они всегда приходят, нам остается лишь ждать. А тебе лучше поспать, набраться сил. Идти завтра придется много и быстро, да и детей кормить надо. Отдыхай, — Кадачи поднялся на ноги; ему сегодня точно не уснуть. — Я попытаюсь пробраться в город, забрать все, что может пригодиться в пути.
— Но…
— Не бойся, я вернусь до рассвета.
Мужчина бесшумно скользнул в темноту джунглей. Отныне его жизнь принадлежит не богам, а жене и детям, их он должен защищать, о них думать. Подобные мысли сами по себе преступление, но Кадачи твердо решил все изменить. Среди его детей нет демона, а потому боги не имеют права на их кровь!
Ратиа думала, что не сможет сомкнуть глаз. Угроза для нее и детей еще не миновала окончательно, да и обстановка вокруг могла в любой момент измениться, но все же усталость взяла свое. Она потеряла много крови, в муках рожала более суток, а после чуть не отправилась на тот свет на жертвенном камне, о том, что после им с мужем пришлось бежать с детьми сквозь джунгли и вспоминать не хотелось. Естественно, организм не мог вынести такое напряжение, а потому, уже через несколько минут после того, как муж отправился в красный город, женщина уснула. Она погрузилась в темноту без снов и мыслей, в спасительное ничто, никогда и нигде. Стоило этому произойти, как над небольшим лагерем появился прозрачный купол, ставший надежной защитой для матери и ее детей.
***
Кадачи обернулся за пару часов. Удивительно, но факт, опытного охотника никто не остановил и даже не заметил. Красный город погрузился в странный непробудный сон. И даже когда мужчина открыл скрипучую дверь своего дома, никто из многочисленного семейства, знавшего о том, что произошло, не встрепенулся. Кадачи не стал придавать этому значения, ведь прошлое перестало иметь значения, он мог думать лишь о том, что в джунглях, среди деревьев и мокрой травы его дожидалась семья. Спешно собрав вещи и провизию на первое время, прихватив с собой пару плетеных наплечных корзин, мужчина покинул город, в котором родился и вырос, место, где оставались гробницы его предков. Все это останется позади. Кадачи не сожалел о своем поступке, его душа словно обернулась в мягкий кокон и стала невосприимчивой.
Вернувшись в лагерь, мужчина обнаружил свое семейство, умиротворенно спящим. За время его отсутствия никто не осмелился приблизиться к ним, не попытался причинить вред. Это не удивляло. Кадачи не сомневался в том, что так и будет. Он бы дал жене и детям еще немного времени на отдых, но ждать и дальше было нельзя. Золотой щит солнца уже начал подниматься из-за линии горизонта, а это значит, что чары ночи в скором времени спадут, и за ними отправят погоню.
— Ратиа, — воин присел на корточки рядом с женой. Осторожно коснулся ее плеча. Удивительно, но еще вчера на нем были кровоточащие ссадины и синяки, а сегодня ничего. Женщина выглядела отдохнувшей, посвежевшей, казалось, что и не было вовсе страшной ночи. — Ратиа, пора.
— Уже? — открыв глаза, женщина приняла сидячее положение и сразу же устремила взгляд на спящих детей. Все в порядке. Оба малыша рядом с ней, оба испытующе и выжидающе смотрели на нее своими черными глазищами. Ни мальчик, ни девочка за всю ночь не проронили ни звука. В грудях начала ощущаться тяжесть, от которой стоило избавиться, как можно скорее. Ее малыши нуждаются в сладком молоке.
— Да.
Кадачи переключил внимание на песок около корзин с детьми. Пока Ратиа будет кормить детей, стоит выяснить, кто стал лауналями их детей. Для любого родителя это важно, ведь дух-покровитель во многом определяет судьбу и характер новорожденного. Больше всего мужчина боялся не увидеть на песке следов, ведь это означало бы, что лаунали отказали его детям в покровительстве. В тот миг, когда в предрассветном полумраке, он разглядел следы на песке, Кадачи вздохнул с облегчением.
— Ну, как? — тихо поинтересовалась Ратиа, пристраивая детей к грудям. Держать сразу двоих было сложно, но женщина не могла отказать себе в удовольствии прижать малышей к себе, ощутить, как они начинают сосать, вытягивая молоко. Это и больно, и приятно одновременно. На миг на душе стало больно — больше этого не повторится. Один из детей навсегда будет лишен материнского молока, ласки и любви.
— С этого дня лаунали приглядывают за нашими детьми. Они помогут им преодолеть все невзгоды и обрести свою судьбу, дожить до дня инициации, когда настанет черед появиться лаухану, — мужчина провел ладонью по песку, стирая с него замысловатый узор следов. — Шиу отныне под защитой древесной лягушки, а о Теоте позаботится броненосец…
— Что-то не так? — Ратиа заметила, как муж сник.
— Одного из них придется оставить. Ты же не забыла об этом?
— Не забыла, но может, — женщина сделала глубокий вдох, переводя дыхание. — Мы могли бы сделать это позже… Когда доберемся до Страны Цапель или какого-нибудь из городов, что окажутся у нас на пути!
Ратиа все сильнее прижимала к себе малышей, словно боясь, что детей отберут у нее прямо сейчас. Она лихорадочно пыталась найти решение, но ничего не получалось. При любом раскладе близнецам нельзя было оставаться рядом, ведь в мире нет места, где примут их обоих. Что-то внутри разрасталось, причиняя боль, хотелось кричать, крушить, убить тех, кто пытается лишить ее счастья, навредить малышам. Ратиа задыхалась от жара в груди, от дикого и необузданного пламени, выжигающего тело изнутри. Если кто-то в их семье и демон, так это она. Мир перед глазами поплыл и закружился, в воздухе сильнее пахло дымом.
— Так нужно, ведь чем дальше, тем сложнее будет расстаться с ними, — холодно произнес мужчина. Ничто не могло нарушить его спокойствия и невозмутимости. Он точно знал, что делать, в его душе не оставалось никаких сомнений. Сильный воин полностью покорился тихому голосу в голове. Его ведут духи-защитники, они разделяют с ним судьбу, а потому им стоит доверять. — Шиу отправится в путь с нами, а Теота мы сегодня оставим на попечение духов.
— Нет!!! Прошу, давай отнесем его в другой город, так у него будет больше шансов, — взмолилась женщина.
— Он должен остаться с духами, Ратиа. Лишь так мы спасем их…
— Кадачи, мы не…
В это мгновение мальчик до боли сжал деснами сосок матери, привлекая к себе внимание. Ребенок смотрел на женщину серьезно, как не способны смотреть дети, он будто гипнотизировал, завораживал, давая понять, что стоит поступить именно так, как говорит отец. Этот взгляд зачаровал, поглотил сознание женщины, заставил боль отступить. Ратиа ощутила невероятный прилив спокойствия и смирения, и пусть слезы продолжали скатываться по щекам, падая на лица малышей, она готова была поступить правильно. У ее детей все еще есть шанс и она не должна стоять на их пути.
— Пусть будет так… — глухо произнесла несчастная мать, вынужденная оставить то, что дорого сердцу. Ей оставалось лишь довериться судьбе и духам-защитникам, молить богов о том, чтобы ей позволили еще хоть раз увидеть сына вновь.
***
Посреди пышных джунглей, среди буйной зеленой растительности и ярких цветов, чей медовый аромат опьянял и дурманил разум, расположились красные каменные врата. Они соединяли миры, являлись своеобразным центром вселенной, местом проведения особых ритуалов, призванных уравновесить силы природы, усмирить богов и демонов. Несмотря на яркий цвет и неестественную для природы угловатую форму, врата казались почти незаметными. Деревья, словно могучие древние стражники, загораживали их от посторонних взглядов, прикрывали листвой и ветвями. Вот уже множество циклов сюда не приходили люди, не возносили молитвы богам, не приносили им в жертву кровь вождей. Казалось, что из памяти мира были стерты все знания о красных вратах, но они продолжали стоять, дожидаясь своего часа. Все в этой части джунглей было пропитано величием и древней, как сама жизнь, силой. Находиться здесь, не будучи жрецом или вождем, уже само по себе преступление, но это совершенно неважно для тех, кто уже нарушил один из главнейших законов.
— Ты уверен? — Ратиа ощущала благоговейный трепет в душе и теле, непостижимый страх, пронзивший все ее естество. Неосознанно женщина теснее прижала к груди мирно посапывающую дочь. Она не могла отделаться от ощущения, что в любой момент великий пернатый день появится, дабы лично убить детей, забрать жизни тех, кто может стать угрозой мирозданья. Только сейчас, когда она так близко к границе миров, молодая мать осознала, что у них, действительно, нет иного пути.
— Это единственное место, где наш сын будет в безопасности, — твердо произнес Кадачи, уверенно приближаясь к красному каменному сооружению. Ему уже доводилось бывать здесь, когда он случайно набрел на это место во время недавней охоты. Он не испугался ни тогда, ни сейчас, в душе мужчины была твердая уверенность, что ничто не случайно. Оно и неудивительно, ведь в тот день он следовал за своим лауналем.
— Мы просто оставим его? — сердце обливалось кровью от самой мысли об этом. Больно! Это слишком больно! Она подарила жизнь, но вынуждена оставить самое дорогое, что у нее есть.
На миг Кадачи усомнился в верности принятого решения, замер с плетеной корзиной в руках, не решаясь поставить ее на холодный увитый лианами камень. Воин не понимал, на что рассчитывает, в какой-то момент, ему даже показалось, что он лжет жене, а сына оставляет на верную гибель. Кадачи уже вознамерился повернуть назад, придумать новый план, но его внимание привлекло тихое шуршание под ногами. Опустив взгляд, мужчина заметил броненосца, копошащегося рядом. Очередной знак? Кадачи хотел верить, что да. Раз так, пора завершить начатое и отправиться в путь, пока по их следу не пустили охотников.
— Уж лучше здесь, чем среди людей, — воин осторожно опустил плетеную корзинку на пол каменной арки. Вот и все. Больше он ничего не в силах сделать. А ведь ему всегда хотелось иметь сына. Он представлял, как впервые возьмет его на руки, как вырастит из него великого воина, как будет учить ритуалам, видел, как они вместе охотятся. Ничего не будет, и это правильно. Кадачи понимал, что без него жена и дочь не смогут добраться до безопасного места, не выживут. Мужчина снял с шеи кожаный шнурок, на котором болтался коготь грозового ягуара. Теперь его трофей принадлежит сыну. — Теот, будь сильным. Мы с твоей матерью и сестрой не сможем быть рядом, но наши мысли всегда будут с тобой.
Младенец смотрел на отца серьезно, вдумчиво, казалось, что он понимал каждое слово. Понимал и ни в чем не винил, сам готов был остаться ради сестры, больше чем он нуждающейся в защите.
— Пора…
— Я могу с ним проститься? — Ратиа чувствовала, как по щекам катятся горячие крупные слезы. Всем естеством она тянулась к своему ребенку, но боялась, что если увидит его снова, сорвется, не сможет поступить разумно.
— Не стоит, — Кадачи резко распрямился и повернулся к жене. — Идем, нам пора.
— Он… — Ратиа умоляюще смотрела на мужчину, которого любила всей душой. Она порывалась сказать нечто важное, но не могла подобрать слов.
— Он под защитой, — Кадачи взвалил наплечную корзину на плечи. Ничто в его виде и поведении не выдавало истинных чувств воина. Он понимал, что лишь его сила и твердость станут жене и дочери надежной опорой. — Тебе не стоит волноваться и плакать. Помни, Шиу нужно твое молоко. Идем… Не оглядываясь… Не сомневаясь… Просто идем…
Джунгли оставались беспристрастными, они никак не реагировали на происходящее, словно не замечая, как сгущается воздух, а хищные облака тянулись к солнечному щиту. Ратия и Кадачи медленно удалялись, они покидали родные края с тяжелыми сердцами, оставляя здесь частичку себя, не надеясь обрести ее снова. И лишь малышка Шиу, жалобно поскуливала, не понимая, почему все меньше ощущала присутствие брата…
***
Время медленно тянулось. Чем выше поднимался солнечный щит, тем больше жителей джунглей оживало, но никто кроме броненосца так и не осмелился приблизиться к ребенку. Все живые существа будто избегали каменных врат, почтительно огибали их. День близился к полудню, но ничего так и не произошло, а маленький Теот, начал кричать, привлекая к себе внимание. Ребенок нуждался в пище, уходе и тепле, в том, чтобы рядом оказался хоть кто-то. Увы, в этом деле лауналь был не способен помочь своему подопечному.
***
— Ягрис, ты слышал это?
— А ты сомневаешься в том, что у меня есть уши? — хмуро озираясь по сторонам, ответил мужчина. Сегодня у него выдался тяжелый день: путь его подопечного был завершен, а он сам получил свободу от обязательств. Настало время возвращаться домой, но это не радовало лаухана, которого никто не ждал.
— Наличие ушей не гарантирует хорошего слуха, но в данном случае я сомневаюсь в себе. Не каждый день в джунглях услышишь детский плач, особенно в этом месте. Не Мальшочи ли заманивает к себе? Последнее время её видят все чаще, а лауханы исчезают сразу после ее появления, и не только они.
— Все возможно. Стоит проверить.
Ягрис решительно направился на звук. В отличие от своего друга, он не боялся встречи с коварной волшебницей, даже ждал ее, ведь именно она была повинна в том, что он не смог помочь тому, кого обязан был хранить. От этой женщины всего можно было ожидать, ведь она желала стать богиней, возвысится над всеми остальными. Воин бесшумно огибал деревья, ловко преодолевал все незначительные препятствия на своем пути. С каждым новым шагом, крик младенца становился все громче, он резал слух, заставляя разум метаться. Если это наваждение, то оно весьма реалистично. Не поверить в него почти невозможно.
— Звук доносится из врат, — Шатосчи осторожно следовал за другом. Им обоим сегодня предстояло вернуться в родной мир, но все могло сорваться! — Как бы чего не случилось.
— Не позволяй страху взять верх над собой. Мальшочи только этого и добивается, выжидает момент, чтобы пустить в дело своих подручных. Не забывай, сейчас, лишь мы стоим на ее пути.
Ягрис вышел к вратам, моментально ощущая невероятную мощь, исходящую от них. Как же давно он их не видел! Сколько бы циклов ни прошло, они не менялись. А ведь врата были построены людьми, понятия не имевшими, что создали. В груди что-то екнуло, но в следующий миг крик младенца вновь привлек внимание лаухана. Теперь он не только слышал, но и видел ребенка, а еще крупного броненосца, выжидающе смотрящего на них с Шатосчи.
— Ну, и что это все означает? Жертва?
— Не похоже, — Ягрис был в растерянности, понятия не имел, что теперь делать. — Скорее уж, кто-то оставил его здесь… Не думаю, что на смерть, скорее уж ища спасения. Лауналь с ним. Стережет…
Мужчины подошли к вратам ближе. Никаких ловушек или угроз, все было спокойно и никаких следов волшебницы или ее слуг. Они могли бы спокойно идти своим путем дальше, не думать о ребенке, чей плач становился все громче и требовательней, но что-то не позволяло им так поступить.
— Что делать будем? Не оставлять же его здесь?
— Хочешь отнести его людям? — Ягрису эта затея не нравилась, несмотря на всю свою логичность и правильность. Мужчина чуть скривился. Крик был просто невыносим! И ведь негодовать бесполезно — ребенок нуждался в молоке, тепле, а еще том, чтобы его помыли.
— Можно. Подбросим в один из домов, пусть люди сами решают, как с ним быть.
Броненосец недовольно фыркнул и уткнулся в ноги Шатосчи, будто пытаясь оттолкнуть его подальше от подопечного. Конечно же, ничего не вышло, но лауханы настороженно переглянулись.
— Что-то не так с этим мальчишкой или с городом за холмом, — Ягрис осторожно, с легким страхом, поднял корзину. Он понятия не имел, как обращаться с детьми. Своей семьи у него не было, а людям лауханы начинают покровительствовать лишь, когда те достигают совершеннолетия. Хорошо еще, что ребенок, устав кричать, затих. От его воплей голова уже начала раскалываться.
— Думаешь, стоит проверить? — Шатосчи не горел желанием куда-то идти, что-то делать. Он уже настроился на возвращение домой, хотел быстрее увидеть семью и родной дом. Сегодня явно неудачный день! Проблемы сыплются одна за другой!
— Это не наша забота, — покачал головой Ягрис, продолжая рассматривать ребенка. Он не мог оставить мальчишку. Это было бы неправильно, как и возвращать его людям. Воин привык доверять своей интуиции, а еще верил лауналю. Он ведь тоже броненосец. Раз так, значит, все предопределено волей звезд, их размеренным движением по темному небосводу. — Возьмем его с собой, станет лауханом, как мы.
— С ума сошел? Тебе не позволят! Да и где, это видано, чтобы люди проходили через красные врата?!
— Такое уже случалось, — пожал плечами мужчина.
— Но…
— Я все решил, — резко отрезал Ягрис. — Это всего лишь ребенок, от него вреда не будет.
Лаухан сделал шаг вперед, и врата моментально отреагировали на его появление. Мир пришел в движение, древняя сила, пропитанная жертвенной кровью вождей, начала искриться и мерцать, джунгли исчезли, растворились в небытие, уступая место бесчисленным звездам. Стоящее посреди джунглей каменное сооружение, по сути своей было центром вселенной, оно вело во множество миров, но далеко не каждому было дано воспользоваться этими путями.
Примечание-словарик:
* Аникаши - богиня похоти, покровительница проституток и изменяющих супругов.
* Илки - бог каменного ножа и жертвоприношений.
* Лаухан - покровители (защитники) смертных. Они созданы из той же материи, что и смертные. У каждого смертного есть свой лаухан, приглядывающий за ним.
* Лауналь - дух-покровитель в образе животного или растения.
* Мальшочи - волшебница имеющая власть над скорпионами, змеями и другими жалящими и кусающими насекомыми.
Свидетельство о публикации №219112801753