Логическое продолжение

- Сейчас немного пощиплет и перестанет. Терпи.

Я отмалчиваюсь, с удивлением наблюдая как ловко и деловито Вожак обрабатывает мои воспалённые царапины йодом. Морщусь, когда ватная палочка прохаживается по ссадинам особо чувствительно.

- Перебинтовать?
- Нет. Не надо. Спасибо.

Ночная мгла Гнездовища надёжно скрывает от посторонних взглядов мои пунцовые щёки. Я в который раз поняла для себя - почему Стервятник именно "Папа". Ещё никто в Доме не хлопотал надо мной с такой отеческой заботой. В Могильнике бывать мне пока не доводилось, а в Шестой всем было просто наплевать.
Птица держит мою руку мягко и, в то же время, цепко. Царапины обрабатывает с излишней тщательностью, трогательно дуя на них после. Я почему-то начинаю как-то осбенно волноваться в этот момент, и мне хочется попросить его так больше не делать. Но я молчу. Будто боюсь чего-то.

- По мере возможности, старайся не мочить запястье.
- Хорошо, я постараюсь.

Ссадины горят огнём. Хочется вновь зашипеть от боли, потрясти рукой, приложить к коже что-нибудь холодное.
И, вроде как, все медицинские процедуры уже закончились. А Папа Птиц всё ещё держит мою руку. Я опять не знаю как мне правильно реагировать на это: освободиться самой? попросить, чтоб отпустил?
Что-то как-то эти прикосновения уже выходят за рамки... товарищеских.

- Ну... ладно. Всё, спасибо, - бормочу я, осторожно освобождая запястье из захвата когтистых пальцев. Стервятник будто не слышит моих слов.
- Я тебе неприятен? - внезапно спрашивает он.

*приплыли!*

- Чего? - привычным вопросом переспрашиваю я. Сообразив, что сказал что-то слишком личное, Птица делает движение головой, словно отгоняя назойливую муху, и отпускает мою руку. Возвращается к чашке с недопитым чаем. На этот раз - несолёным.
Проходит несколько молчаливых минут.
Странное чувство терзает меня, будто я Его только что смертельно обидела. Не оценила Его откровенности, не приняла Его личного порыва. Ощущать себя виноватой перед Вожаком довольно-таки неприятно. Возникает гадливое чувство, что мы слишком засиделись. Эту ночную беседу пора заканчивать и расходиться по своим делам.

И в момент, когда я уже открываю рот, чтоб напоследок поблагодарить за чай, какие-то слезливые стоны и всхрапывания раздаются из глубины окружающих джунглей. Резкие звуки выводят из зависшего состояния нас обоих. Смотрим куда-то вглубь Гнезда. Стервятник отставляет свою чашку.

- Судя по всему, Слон опять описался.
- Нет, ну что ты. Скорее всего, малышу просто приснился страшный сон. Или комар над ухом мешает спать.
- Почему ты в этом так уверена?
- Потому что я сама лично проконтролировала, чтоб ребёнок как следует пописал перед сном.
- В смысле "проконтролировала"?
- В смысле стояла и слушала: журчит-не журчит? А после сама же проследила, чтоб Слон не потащил мыло в рот, когда мыл руки, и чтоб надел свежее бельё.

Молчаливое удивление на грани шока.
Стылый немигающий взгляд.
Нервная усмешка.

- Зачем ты заходишь в уборную, когда там кто-то есть? - Стервятник, кажется, ошеломлён моими словами.
- Но я же не просто так захожу..., - и тут я начинаю догадываться как дико это звучит со стороны. - Хм. Да. Что касается неразумных деток, я считаю, что имею на это право. Нужно помочь малышам помыться-подмыться, проследить за их ночным туалетом, да и просто вытереть их после душа. Я так делаю с самого первого своего появления у вас в Гнезде.
- Не "у вас", а "у нас".
- ... Не понимаю, что тебя так удивляет.
- Но, - пылко возражает Птица и осекается на полуслове.
- Если ты думаешь, что я застесняюсь - ты ошибаешься. Эко невидаль! - на голого парня посмотреть и намылить ему хозяйство! Мне не 12-ть лет, чтоб взвизгнуть от ужаса при этом. И случайными оказиями-реакциями меня тоже не удивишь.

Стервятник смотрит на меня с крайней степенью удивления. Через некоторое время прикрывает глаза, а после и вовсе закрывает лицо ладонями.
- Господи, о чём мы с тобой говорим? - доносится из-под окольцованных рук.
- О мужских пиписьках, - пожимаю плечами я. Стервятник тут же то ли плачет то ли смеётся. Отнимает руки от лица. Сияет зубастой улыбкой.
- Ты заставляешь меня краснеть, - тихим шёпотом признаётся Он. - О мужских... "пиписьках", как ты только что соизволила выразиться, я рассчитывал поговорить меньше всего.

Тень на мгновение стал видимым. Промелькнул у брата за плечом, одарив меня весёлой усмешкой. Видимо одобрил происходящее, поддержал разговор своим присутствием. Стервятник инстинктивно обернулся в его сторону.

- Хорошо, давай тогда сменим тему, - внезапно осмелев, растеряв бдительность, весело предлагаю я. - Когда ты мне вернёшь кассету Gregorian?
- Разве я её брал?
- Нет. Не брал. Ты своровал её самым наглым бессовестным образом.
- Вот, значит, как? - Стервятник по-прежнему чему-то довольный по-кошачьи щурит свои потусторонние глаза. Кивает головой своим мыслям. - И кто же сказал тебе об этом?
- Пузырь. А он врать не станет, - не подозревая подвоха докладываю я и тут же осекаюсь.

*не следовало этого говорить*

- Пузырь, - нехорошо растягивая слова произносит Вожак, - предатель...

Шутки кончились. В следующий момент мне стало по-настоящему страшно. Птица смотрит куда-то в пустоту и угрожающим тоном проговаривает вслух свои мысли:
- Вот уж от кого не ожидал вообще. Так называемый "Пузя"...
- Пожалуйста, не бей его.
- ... Ни один домовец не допустит подобных импровизаций над своей кличкой. Никакого панибратствв! Но тут... Бандерложья его морда...
- Что тебя так разозлило? это всего лишь невинное замечание! всего лишь дружеское сокращение! Ты же зовёшь меня просто "Зо", вот и здесь... Что в этом такого? - я начинаю по-настоящему паниковать.
- ... И опять же: всё это происходит за моей спиной.
- Не бей его!

Стервятник смотрит мне в глаза грозно и выжидающе.

Я побежденно качаю головой:
- Хорошо. Раз у ж на то пошло - оставь эту кассету себе. Только не трогай никого. Пожалуйста.

Зубастая улыбка выдаёт Его; он устал изображать передо мной свой праведный гнев. Но я не смотрю Ему в лицо. Думаю только о том, что подставила под удар того, кого считаю своим другом. Ощущаю себя последней дрянью, и это ощущение терзает меня.

...

- Это не было "воровством". Это было честным бартерным обменом: "Пюрекс" на "Gregorian".
- Пожалуйста, не трогай его. Пообещай мне!

- Зо.
Его строгий холодный голос несколько отрезвляет меня.
- Да?
- Если ты и дальше продолжишь столь пылко растирать мне мой кулак, то, боюсь, нам придётся вернуться к теме мужских ...мммм... "пиписек". А это чревато тем, что мы перейдём от теории к практике. Ты понимаешь о чём я говорю?
- Я...

Стервятник демонстративно опускает глаза, и тут я замечаю, что всё это время... я держала Его за руку! я держала Его за руку и гладила сжатые пальцы, инстинктивно пытаясь задобрить!
Осознание собственного действия привело меня в ужас. Я отпрянула от Его руки как от раскалённого камня. Густой жар прилил к моим щекам. В очередной раз захотелось провалиться под землю. Захотелось вновь извиниться, но слова как застряли в горле.

*Почему этот человек так действует на меня? что я себе позволяю?!*

И ответить на серию собственных вопросов я уже не успеваю. Я стала ощущением...

...

Его губы тёплые, неожиданно мягкие, нежные... Меня целуют осторожно, изучающе, будто ожидая разрешения на более темпераментный натиск. Как не кстати разболелась поперечная царапина. Уловив эту боль в попытке отстраниться, Птица накрывает мой травмированный рот более многообещеющим поцелуем. А я... чувствую под пальцами безуперчную гладкость Его скул, холодный металл серьги, мягкость Его волос. Я подаюсь Ему навстречу, ничего не соображая от собственного восторга.
Как долго, оказывается, я этого ждала!
Чтоб меня просто целовали.
Вот так, как сейчас.

...

Всё прекращается так же внезапно как и началось.
Синхронный вдох. Синхронный выдох. Моё лицо, зажатое в Его ладонях. Огромные сатанинского цвета глаза, вдруг оказавшиеся так близко... Настолько близко, что даже в скупом свете фонариков видны подтёки краски и собственное отражение в широких зрачках.

- Я угадал.
- Почти. Только ты о чём?

Стервятник опять демонстрирует улыбку кэрролловского чешира. И, не объясняя своих таинственных изречений, снова целует меня.
Мне представляется в этот момент, будто бы я с головой нырнула в солнечный свет. Сама стала солнцем. Я сияю и излучаю тепло.
*Не застонать бы от удовольствия!*

... Что-то подсказывает мне, что Пузырь уже помилован и полностью оправдан. На утро Папа Птиц даже не вспомнит о нём.
... Что-то подсказывает мне, что мы поступили правильно. Обозначили свои позиции, объяснили друг другу, почему не смогли стать просто приятелями и друзьями с самого первого дня.
Перестали претворяться.
Теперь уже оба.

... И почему-то не возникает потребности вновь схватиться за куриную косточку, за своё "подзаряжающее устройство". Создалось впечатление, что и для Папы Птиц наш весьма личный контакт тоже как-то более благоприятен . Но я многое чего могу себе просто надумать... особенно когда болит обработанное йодом запястье, а чужие губы не дают поперечной царапине начать кровоточить.