Перед главным событием

Я лежу у себя на верхней полке и смотрю на листья лилейника над головой. Прислушиваюсь к себе. Впервые за долгое время я наконец-то выспалась; ощущаю себя бодрой, собранной и какой-то, на удивление, счастливой. Подозреваю, птичкам подобный душевный подъём и оптимизм не понравится. Поэтому не спешу вставать, наслаждаюсь самоощущением.
Мне снился чудесный сон; настолько реалистичный, что я даже помню его мелодичные звуки, прикосновения и запахи. Оказывается для счастья мне нужно совсем немного: просто ощущать себя любимой.
Попыталась вспомнить подробности - и не смогла. Помню только поцелуи и ласки, сумасшедшее в силе желание, сердцебиение, пальцы утонувшие в чужих волосах, направляющие к себе, не позволяющие отстраниться... Шёпот, похожий на тихую молитву, и моё страстное бесконечное "да"...
На всё подряд - "да, да, да".

Стук в днище кровати.

- Эй, соседка! с чего это тебя столь мощным позитивом накрыло? Не забывай: кровать у нас общая, так что ты паришь - и я парю. а я - неходячий!
- Сон приснился хороший, - спохватываюсь, - Пузь, только Папе не говори, ладно? А то Он меня съест.
- Ладно, - Пузырь снисходительно усмехается. - Это даже хорошо, когда есть о чём помечтать, позитивно подумать. Вот у меня такого нет, как бы я не старался.
Сажусь на кровати, свешивая ноги. Расстраиваюсь.
- Почему? из-за парализованных ног?
- Да, - горько отзывается сосед снизу. - Другим колясникам легко, потому что они не помнят, а то и не знают себя ХОДЯЧИХ. А вот я... я помню.
- Расскажи. Если накатывает, то расскажи. Правда.
- А я и не скрываю ничего. иной раз просто сидишь в коляске и думаешь: ну почему именно так? Я ведь раньше тоже ходить умел. Круглее был, наглее, безбашенней. На роликах гонял - только в путь! Чемодан со "старыми друзьями" до сих пор под койкой лежит. Сломанные. Как и я. Папа, Конь, Красавица, Слон - все подтвердят. Эх... А теперь...
- Но ты же перебрался на костыли. Поверь, это уже мощный рывок. К сожалению, другим ребятам не дано даже этого.
- Толку-то?
- Толк есть! Пусть ты ограничен в скорости передвижения, но быть бандерлогом от этого не перестаёшь! У тебя - костыли, а это значит у тебя в руках грозное оружие. Сейчас, когда ты делаешь успехи в способности стоять, думаю сам Лэри к тебе лишний раз не сунется, потому что есть опасность получить костылём по позвоночнику. Это большое преимущество, между прочим.
- Ты так думаешь?
Пузырь с нижней полки воодушевился и глубоко вздохнул. Самодовольно крякнул. Наша с ним двухъярусная кровать вновь воспарила к самому потолку.
Опять стук в днище.
- Да?
- Спой, а? Что-то прям у самого настроение взыграло, хочется послушать что-нибудь такое, про любовь. Ваше, бабское.
- Не "бабское", а "женское". Господи, когда ж ты научишься подбирать выражения? - в поле нашего зрения из зарослей выруливает Ангел и обращается ко мне снизу-вверх. - А ты, Мама Зо, действительно сияешь сегодня. Ну? Спой, рыбка! спой, птичка! - и сам же начинает хлопать в ладоши. Видимые и невидимые птицы подхватывают его аплодисменты. Покраснев, я забираю с полки подаренный будильник, чтоб хоть что-то держать в руках для собственной уверенности и запеваю:
-"... Не могу я теперь без любви. Знаю, ты меня тоже любишь. Всё плохое от сердца гони, ты меня никогда не забудешь"
Постепенно пение захватывает меня всю, я всей собой проживаю песенную историю, вкладываю душу в каждую спетую фразу. не усиливаю голоса, чтоб не сфальшивить, но и не опускаюсь до шёпота. Птицы, на удивление, слушают во все уши. Это они умеют. Им всё равно, что от моих песен слишком веет Наружностью.

- Круто, - произносит Пузырь каким-то дрогнувшим голосом. Надо же как расчувствовался!
- Ты фальшивишь на высоких нотах, но это было так душевно! - сообщает Ангел, отчаянно хлопая в ладоши.
- Только ты и услышал фальшь, - замечает Бабочка и тут же добавляет. - но до тебя, конечно, Зо далеко.
Ангел включается удовольствием и розовеет под слоем пудры.
- Ты мне льстишь, - кокетливо передёргивает плечиками и закатывает глаза. Через минуту к нашей компании присоединяется Гупи.
- Хавать-то идёте, нет?
Все оборачиваются на него. Рыбина опять обмотал боа вокруг головы. Никого из Птиц это не удивило. Кроме меня.
- Ух ты, - не удержалась я от комментария к лохматой "причёске" Гупи.- Ты теперь выглядишь как вылитый Филипп Киркоров.
*Гупи заметно приосанивается*.
Подозреваю, он смутно понимает с кем я его только что сравнила.

__________

Я непростительно открыта всему Миру. Наивна и беззащитна перед его агрессией. Но в данную минуту об этом совершенно не думается, потому что мне хорошо. Я пою, и птицы слушают мои песни.
Дорогуша уже почти довышивал своё панно и вновь напомнил, что подарит его мне, добавив странную фразу:"...как человеку, благодаря которому мы все ещё живы". Причём здесь "мы все" я так и не поняла, но благоразумно решила не задавать лишних вопросов.

***

Самые главные удивления дня начались со столовой. Первое, что меня удивило - это новый образ нашего Вожака.
Широким меховым воротником, напоминающим оперение и оголённой шеей из-за стянутых в косичку волос, Он стал настолько похож на реального стервятника, что выданная кличка перестала быть кличкой как таковой. Стервятник именно им и был - падальщиком, могильной птицей. И нос, похожий на клюв, и стылый взгляд - лишь усиливают это впечатление.
Какая-то необъяснимая торжественность есть в этом образе. Папа Птиц приготовился к какому-то важному для него событию. Мы все переглядываемся, пребывая в неведении. Я пытаюсь объснить для себя самой сумасшедшее сердцебиение в груди, ищу взглядом Лорда и не нахожу. Точнее, не успеваю найти, потому что голос Папы быстро переключает мои мысли:
- Теперь ты будешь сидеть здесь.
По правую руку Вожака!
Стук дюжины выпавших челюстей немедленно отозвался в моих ушах. Дракон заёрзал, метнув в мою сторону тревожный взгляд. Дронт уставился в тарелку невидящими глазами. Ангел умиленно всхлипнул. Пузырь и Конь как-то торжествующе переглянулись.
______
Истовое презрение, чуть ли не ненависть, от девочек-птичек роем ядовитых стрел полетело мне в затылок. Ощущение счастья пропало. Есть, а точнее давиться пшённой кашей совершенно расхотелось.

- Топ-топ. Идёт Большая Птица. Та, что питается пшёнкой.
- Дорогу ей дайте.
- И двойную порцию при этом.

Птицы ахают моей дерзости: процитировать слова вожака и исковеркать их на свой лад! немыслимо! достойно смертной казни! Этому преступлению нет оправданий! Но, вопреки ожиданиям, Стервятник лишь весело усмехнулся. Настолько весело, насколько это приемлемо среди траура Гнездовища.
Наивная! я даже не подумала о том, что за такие слова меня могли бы схватить за горло! Совсем расслабилась. С чего бы это? Птицы прячутся за горшками с растительностью, нервно поправляют слюнявчики. Лишь Слон сидит улыбающимся пупсом, довольный что у Папы нынче хорошее настроение и общее дружелюбие. Редкое для Вожака Третьей состояние.
Сидеть по правую руку Вожака непривычно. Никто не разговаривает со мной. Социум вокруг - удивлённо таращится. Конь старается жевать с закрытым ртом, но при этом постоянно фыркает и прядает ушами. Пузырь, уписавший кашу в два счёта, непрочь поканючить добавки, но благоразумно помалкивает. Даже старается не смотреть в мою сторону. Точнее, в мою тарелку, в которой стынет и не убавляется. Время до звонка с оповещением об окончании затрака длится бесконечно. Не выдержав общего безмолвия и запаха пшённой каши, в столовском варианте которой она мне кажется сущей отравой, я решаюсь заговорить первой:
- Можно я не буду это есть? пожалуйста.
Промакивая уголок рта салфеткой, Вожак интересуется:
- Не голодна?
"Ой! а Он , оказывается, кушает!" - с восторгом обнаруживаю я, отметая слова Чёрного, мол-де, Стервятник "кроме наркоты больше не жрёт ничего". Времена меняются, судя по всему. И у Папы Птиц аппетит появился.
Помню вопрос Вожака, но ответиьт не успеваю.
- Не нужно давиться и заставлять себя. Здесь едоки всегда найдутся. Кто хочет добавки?
- Я! - Пузырь выстреливает это слово, кажется, на всю столовую. Конь успевает двинуть ему под рёбра.
- Э, со мной поделись.
- Куда ты лезешь, бандерложья твоя морда?
- От бандерложьей морды слышу!
Тут же включается Дорогуша.
- С нас берут пример! - сообщает он гордо и перенлядывается с Ангелом. Бабочка ревниво сопит. Птиц прорвало на щебет. Пузырь убирает мою кашу под возмущённое ржание Коня.

- ЗАТКНИТЕСЬ! - не выдерживает Стервятник, и впечатывает кулак в крышку стола. Тарелки и горшки с цветами одновременно подпрыгивают. Фикус икает. Куст проглатывает кашу не жуя.
- Я что? Я ничего. Я вообще молчал, - бормочет Ангел.
- В коем-то веке, - едко добавляет Дорогуша. Красавица печально разглядывает залитый чаем слюнявчик. Я ловлю себя на непреодолимом желании погладить Вожак по тому самому кулаку, в попытке задобрить, и сказать:
- "Пожалуйста, не бушуй. Красавица от неожиданности уже пролил на себя чай. Малыши, испугавшись, вот-вот заплачут. тебе это надо?"
- Я не бушую, - будто прочиав мои мысли сообщает Папа Птиц и обводит стаю тяжёлым взглядом. - Но "когда я ем, я глух и нем". Все помнят об этом?
- Да!- хором отвечают Птицы.
- Прекрасно, детки, - во взгляде Вожака появляется гордость. Завтрак продолжается.


Я не узнаю Его. И сами Птицы, кажется, тоже не узнают. Дронт недоверчиво посматривает в мою сторону, поправляет свои очочки и молчит. В другой раз он уже давно наговорил бы мне кучу всяких обидностей, но тут как язык проглотил. Дракон нервничает; то и дело пересчитывает нас всех, будто опасается "тихих разборок" с тайным виновником вожаческих перемен в настроении и поведении. Пузырь, довольный, почёсывает пузо. Ангел и Бабочка шепчутся. кажется, тоже о странном поведении Папы.

Угнетённая атмосферой Гнезда, я выхожу на ежедневную прогулку после завтрака


Многоцветье красок, букв, ругательств и рисунков летит на меня со стен. Коридор сужается до ширины в несколько сантиметров. Я пытаюсь протиснутьься сквозь узкую щель, но приходится прикладывать усилия. Не значит ли это, что Дом принял меня? то самое Нечто, обитающее в Его стенах, клеймило меня штампом собственности и теперь пытается сделать меня своей архитектурной частью? Глупо так думать. Но почему-то думается. Не могу избавиться от этих мыслей.
Пробую переключиться на мысли о цветах. Подозреваю, растения в Гнездовище как маленькие триффиды тоже обладают волей и разумом. Иначе как объяснить тот феномен, что фиалки у Слона поражают своей пышностью и многоцветием, в то время как у меня в руках благополучно вянут? Даже вьюнок над моей кроватью за последние дни пожелтел и потерял больше десятка своих листьев. Зато лилейник цветёт уже как-то сверхъестественно долго.

...

- Дом объят весенним безумием. Наивно было полагать будто б меня это никоим образом не коснётся. Спешил уйти, скрыться из глаз, чтоб не испытывать это чувство причастности ко всему происходящему. Но я ошибся. Это как бег по кругу: я бегу вперёд, чтоб вновь вернуться к исходникам. Там, где уже поджидает... Мне это удивительно.

- А на мой взгляд ничего удивительного нет. Как рой рычащих букв преследует Р Первого, так за тобой по пятам следует толпа восторженных поклонниц. Ты же сам видишь какие они красивые, как надеются и ждут. Выбирай любую из них.

- Я не объясняюсь в любви любой. И меньше всего хочу быть галочкой в чьём-то списке достижений и побед.

- Не думаю, что это так.

- Так. Пойми... мне не нужен человек, с которым целуется взгляд. Мне нужен человек, с которым целуется душа. То, что от неё осталось, то, что всё ещё верит и ждёт.

...

Мимо проносятся неугомонные логи в поисках свежих новостей. Я - не из тех хорошеньких девушек, на которых заглядываются парни. Взгляды вскользь отмечают моё присутствие, и я приравниваюсь к граффити на стене. Что-то привычное, не стоящее внимания, хотя прогарцевавший мимо меня Конь почему-то всё-таки обернулся. Будто почувствовал что-то. Или просто впечатлился моим макияжем.
А своим макияжем я обязана Ангелу. Растроганный моей песней со словами: "Не могу я теперь без любви..." состайник предложил мне нарисовать "обалденные стрелки", и я согласилась. Даже не вспомнила, про то, что в искусстве визажа у Ангела, порой, слишком большой полёт фантазии. И "обалденные стрелки" могут превратиться в боевой раскрас мексиканских индейцев.
В итоге, вокруг моих век были прорисованы шикарные фиолетово-чёрные синяки. Я приобрела сходство с потрёпанной недоедающей пандой. но относительно "панды" Ангел категорически не согласился.
- Как ты можешь такое говорить?! - воскликнул он, уязвлённый неоценёнными усилиями и воображением. - гордилась бы, Зо! Ты теперь совсем-совсем как Папа! и взгляд теперь такой ошалело =- выразительный... Прелесть!

Быть похожей на Стервятника с ошалело-выразительным взглядом мне показалось сомнительной привилегией. Но я промолчала. Впрочем, в Гнезде промолчали все. Лишь Дорогуша покивал Ангелу головой, на его немое самодовольство: "Видал, как я могу?"