Где еврею хорошо, глава 10

   Жена Анатолия Ивановича вывела очень понятную формулу работы. Было это на даче. В самый разгар посадочных работ он сел на диван и задумался. За этим занятием и застала его Юля, поставила ведро, бригадирским тоном спросила:
   
   - Чего сидим?
   
   - Да вот, размышляю…
   
   - Размышлять будешь зимой, а сейчас иди работай!
   
   Он посмотрел на её запачканные шорты, на потемневшие от земли перчатки на руках и глупо спросил:
   
   - А что такое работа?
   
   Вообще-то глупые вопросы вырывались из него с периодической регулярностью, которые раздражали Юлю.  Но в этот раз спешила к соседке, поэтому ответила коротко:
   
   - Работа - это то, за что платят деньги.
   
   Действительно, коротко и предельно ясно. Но если следовать логике этой формулы, то получается, что его мама на протяжении всей жизни не работала. До начала шестидесятых годов ей вообще колхоз не платил денег. Насчитывались какие-то непонятные трудодни. На них в конце года выдавали немного зерна, постного масла, сахара. Потом начали платить сущий мизер. Сапоги у Толи всегда были рваные, а пальтишко – перешитая мамина фуфайка-стеганка. Но его совершенно не волновало, во что был одет. Трагедия была в другом: у него не было лыж. Все пацаны катались с гор на лыжах, а он нет. Просил маму купить лыжи, плакал горькими слезами, но мама только разводила руками: «За что же мы, сынок, их купим?».
   
   И когда Толя дошел до полного отчаяния, когда и жить уже было незачем, к нему подошёл Костя Кулинча – вор от бога.  Это все знали, но никто ни разу не смог поймать его с поличным. Он организовывал, планировал и руководил всеми набегами на школьный сад, на колхозное арбузное поле. Собственно, и Мележика проучить с воробьем – его идея. Толе шёл одиннадцатый год, Костя - на два года старше.
   
   - Хочешь лыжи? – спросил он.

   - Хочу…
   
   - Пойдем.
   
   Он повернулся и уверенно пошёл, а Толя с робкой надеждой бодро зашагал рядом.

   Продолжение следует.