Королева миров роман - глава 3

Начало: http://www.proza.ru/2019/11/28/870
Назад к главе 2: http://www.proza.ru/2019/11/28/867

Глава 3: Главврач Орешкин и «особый» пациент.

     Главврач негодовал и решительным образом собирался разогнать всю службу безопасности. Растяпы! Не догадаться, что Авенок – это Конева наоборот. Да и самому невдомёк было… Хотя, что это меняет? Биография у этой Веры безупречная, так что «ребята» свою работу выполнили, всё перепроверили. Вера - подходящая кандидатура. Филипп Филиппович предпочитал брать на работу именно иногородних, лучше сирот, не избалованных, как он считал. А то, что фамилия перевертыш и то, что случилось когда-то с её мамой – служба безопасности в такие дебри лазить не обязана. Ладно, оставлю своих ребят, уволить то всех недолго, только где я потом такую команду соберу. - Решил он, выпустив пар.
  Он направился по коридору по палатам. Ещё одна подспудная мысль раздражала его. Да, вспомнил он и почувствовал, как холодок прошёлся в его груди. Вот что меня волнует: Жукова Жизель Васильевна. Нет, такого совпадения не может быть… Так: срочно, в палату к той говорливой телеграфистке, упоминающей это имя.
     Нет, передумал главврач. Вначале я вот с кем побеседую. И он направился в другую сторону коридора, припоминая детали из прошлого.
     Мог ли тогда, в незабвенном 1975 году начинающий врач Филипп Орешкин предполагать, что когда-нибудь он станет руководителем такого крупного медицинского учреждения, каким сейчас – в 2000-м – являлась его частная психиатрическая клиника. Разумеется, продвижение по служебной лестнице, почёт и хорошие деньги интересовали его  всегда. Но, видимо, как у каждого молодого карьериста той советской эпохи предел мечтаний Филиппа Орешкина заключался в приобретении квартиры, машины и дачи, и ежегодном отдыхе на море. Как бы то ни было, молодой врач-психиатр ещё в те годы был высокомерен, иногда чуть вспыльчив, но вполне благовоспитан и, в общем, доброжелателен к людям.
     Был он и в меру тщеславным, любил щёгольски одеваться, ему всегда хотелось нравиться людям, при этом  он изображал из себя некоего благодетеля.
   Начинал он свою работу с подмосковной психиатрической больницы. Уже тогда он приступал к написанию диссертации. Начальство его хвалило, коллеги тоже вполне уважали.
    В тот 1975 год Орешкин был командирован в Чехословакию на симпозиум врачей-психиатров. А по возвращении ему предстояло побыть исполняющим обязанности главврача, пока тот отдыхает в отпуске.
     Вернувшись из-за границы, Орешкин весь светился от счастья. Он представлял, как завтра появится на работе, одетый в модные шмотки, приобретенные в дружественной социалистической стране. Как накинет в кабинете накрахмаленный халат, заботливо подготовленный сестрой-хозяйкой… Деловито пройдётся по коридорам и палатам больницы… И коллеги будут к нему подходить с расспросами, заискивающе заглядывая в глаза. А он, конечно, будет всем улыбаться, особенно сестричкам, угощать их чехословацкими жвачками, давать почитать журналы мод…
    А на работе его ждало разочарование. После командировки, каким же ветхим зданием показалась ему эта убогая психиатрическая больница. Протёкшая крыша. Ремонт, затеянный без его ведома. Эвакуация больных с верхнего этажа. Срочные дела, рутина. И дела никому не было до его модного вида, журналов и жвачек. И фирменными вещами никого теперь не удивишь. Вон даже пятидесятилетние дядьки стали экстравагантно одеваться, отметил он про себя среди посетителей двух необычных мужчин. Одежда вроде бы не с иголочки, но смотрелась очень оригинально, и во всём облике этих товарищей чувствовалось какое-то веяние новизны. Кто хиппует, тот поймёт. Был такой девиз в 60-х.
     Да бог и ними, с посетителями... Врача ждали эти странные больные, притом двое новеньких. Хотя, разве  могут быть здесь, в психушке, больные не странными?
     Вот, пожалуйста: Борщевичный Игнат Генрихович и Жукова Жизель Васильевна. Истории болезни этих недавно поступивших больных лежали перед ним на столе. Странные имена, странные истории болезни, как вообще их переплетённые истории, ведь один охотился за другой как за некоей ведьмой.   
    И в тот же вечер Борщевичный, вырвавшись от санитаров, устроил погром в канцелярии (он это сделал, а кто же ещё). Жукова Жизель Васильевна исчезла из больницы навсегда. Через день выяснилось, что исчезнувшая вовсе и не Жукова, а не известно кто. Борщевичный считает, что она ведьма. Ну, понятно, с того самого дня он-то завсегдатай психиатрических клиник.
     И вот, прошло четверть века. Филипп Филиппович не отпускал от себя Борщевичного ни на час. Он здесь, в частной психиатрической клинике значился «особым» больным. Этот индивидуум обладал пророческим даром. Он многое предсказал Филиппу Орешкину, что способствовало преуспеянию последнего.

***

       Главврач Орешкин Филипп Филиппович спешил в палату к «особому» пациенту. До сего момента все его прогнозы сбывались, но последнее время он намекал, что скоро его пророческий дар иссякнет. Из того пухлого парня лет двадцати, устроившего тогда, в 75-м в пьяном угаре буквально охоту на ведьм, пациент превратился в обрюзгшего, скучающего циника, временами проявляющего агрессию и раздражительность. Несмотря на уникальную способность ванговать, явные признаки лёгкой олигофрении в сочетании с шизофренией год за годом усугублялись.
     -Ну-ка друг, расскажи ещё раз, что произошло с тобой, - спросил Орешкин, подсаживаясь к кровати больного.
    Больной – Борщевичный Игнат, он же Гоша, сидел на постели и, опершись подбородком в ладони, тупо смотрел вниз. Он вяло поднял голову на обращение врача, и ответ его выражал полное разуверение и досаду:
     - Я, доктор, уже 25 лет всё тебе рассказываю, толку чуть. До сих пор по больничным палатам обитаю. А когда-то ты обещал мне, что если я помогать тебе буду, то на волю отпустишь, с жильём поможешь и с документами. Ну и где она, свобода? Никому нельзя верить!-
     Борщевичный шмыгнул носом, покачал головой и продолжил:
- Мне и главарь тот, по кличке Хрюжий тоже когда-то машину обещал, а всё по нулям, а я на него шестерил, шестерил как дурак…
- С бандитами не надо было связываться… А больничные палаты  тебя, друг, от тюрьмы спасли: забыл, как ты троих людей передавил… То то и оно!  Давай-ка, Гоша,  вспомни ещё раз, что произошло с тобой в тот день. -
     «Особый» пациент утёрся рукавом пижамы и, сосредоточенно глядя перед собой, начал припоминать:
    - Везли мы значит, эту ведьму, ну то есть ту «мамашу» к Хрюжиму, а там у него на даче какие-то чуваки: типа свет чинят. Хрюжий, кажись, смекнул, что это легавые: засаду учинить задумали. И под шумок этот, когда монтёры с крыльца выходили, ведьма то эта вырвалась и как будто звонить собралась. Ну, я доску поднял и стукнул её слегка.
- Эх, как же так ты, Гоша? Разве с женщинами так поступают?
- А чё, она, ведьма со мною сделала, - дебильно расплакался Гоша.
….Только я по кумполу её тук, - потерев кулаками глаза, продолжил он - телефон то из её рук выпал, а меня всего как затрясёт, как электричеством. Всё, что я помню – как Хрюжий с веранды вниз полетел, вместе с чашечкой кофе.
      Очнулся я – смотрю, лежу на траве. Поодаль, на куче соломы  – «мамаша», ну то есть ведьма эта. В обмороке вся, бредит что-то. Видно не хило я её огрел. И тут я огляделся – вокруг пустота, чисто поле – ни Хрюжего, ни веранды, ни коттеджа его, ни живой души. Только солома какая-то, да «мамаша». Стал я кричать. Да тут зови, не зови – всё бесполезно. Ну и решил я, что всё это ведьмины проделки. А она, знай себе, что-то в бреду рассказывает.  Я прислушался: «Мытищи, железнодорожная станция. 29 августа. Надо идти встречать. Надо успеть до полночи.» Так она всё повторяла, что мне это и в голову втемяшилось. А что мне дальше то делать? Пошел дорогу искать.
- Значит, ты женщину без сознания одну оставил? И не жалко тебе её было?
- Ведьму? Это она меня своей нечистой силой не пойми куда занесла, а мне жаль? Сама то не дура, знала, где упасть – соломки себе подстелила. А меня – так прямо оземь – шмяк! …
- Что дальше?
-Дальше? Пересёк я поле, вышел на дорогу, добрался до какой-то допотопной деревни. Так и бродил от дома к дому, а ничего понять не могу. По радио пионерские песни передают. …Народ то надо мной смеётся: откуда ты такой – с луны свалился?  А тут парни, девки – гульба идёт. Мужики меня самогоном напоили, как чудачка заезжего. Так я целый день в той деревне и прогулял. Понял я на утро, что в Прошлое угодил, а делать-то что? И тоска меня взяла и злоба какая-то. А тут глянь, у сельмага мотороллер чей-то стоит. Я на него сел и разогнался. На повороте переспросил, как до Мытищ добраться, всё у меня в голове этот бред ведьмин крутился: «Мытищи. Железнодорожная станция. 29 августа. Надо успеть до полночи»…

Продолжение – глава 4: http://www.proza.ru/2019/11/28/861