На море

Таня Зиберова, длинноногая, с мальчишеским лицом и коротенькой стрижкой, вихрем влетела в нашу комнату. Шла летняя сессия, мы чинно готовились к экзамену по древнерусской литературе.
- Девы! - протрубила она, - SOS! Завтра экзамен, а я - ни в зуб ногой! Дайте лекции, хоть что-нибудь ухвачу, иначе сгорю, как швед под Полтавой!
- И поделом тебе, - пробурчала старательная, но некрасивая
Лида Носова.
Танька посмотрела на неё снисходительно, мол, что с тебя, убогой, взять и театрально пропела: «Не лепо ли не бяшеть, братие, начати старыми словесы...»
- Тоска! И как вас на всё это хватает?!
- А как кое-кого хватает на бесконечные флирты? - ехидно заметила Лида, намекая на непостоянство подруги и толпу её поклонников.
- Злюка-кусюка! Неужели непонятно: я -  в поиске. Посмотришь на парня - вроде ничего, а приглядишься - не то! И что прикажете делать?!
-Вот уж правда: если Бог хочет наказать - лишает разума. Такой парень по ней сохнет, а она дурью мается. Да я бы, наверное, умерла от счастья, если б он меня полюбил, - упреки сыпались на подругу со всех сторон.
Все в институте знали, что Игорь Иванович, молодой преподаватель физкультуры, влюблён в Таньку - спортивную звезду нашего вуза. Многие девчонки тайно и явно вздыхали о нём, но Игорь проявлял удивительное постоянство.
- Это вы про Игорька? Да, парень  он, что  надо!  Просто... мечта! Она вдруг погрустнела, озорной блеск  в глазах погас, взгляд заструился нежным добрым светом. - Внимательный, добрый... а какой умный…  У него дома такая библиотека!
- А ты и дома у него была? - удивились мы.
- Была, - вздохнула Таня, - там та-а-кой порядок! Он меня пловом угощал... сам готовил - пальчики оближешь.
- Если он такой хороший, чего ж ты бегаешь от него?! Извела парня, жалко смотреть!
- Потому и бегаю, что…  люблю, - она опустила глаза и замолчала. Мы забыли обо всём на свете. Вот так дела!
- Ты его любишь? И он тебя! Так в чём же дело? - набросились мы на подругу.
- А дело в том, что у Игоря есть сын, Ванюшка, ему восемь лет. У него нет матери. Сколько раз родители Игоря просили отдать внука им на воспитание - категорически отказывается. «Сам воспитаю», - говорит. Так и живут вдвоём, боготворят друг друга.
Эта новость охладила наш пыл, мы приутихли, переваривая информацию.
Я заговорила первой:
-Ну и что! Готовый сынок, не надо рожать, мучиться.
 Девчонки нашли мой довод разумным.
- Вы ничего не поняли: я люблю Игоря, одного. Понимаете? ОДНОГО! Без Ванюшки! Я не способна... Я не могу... - слёзы выступили из её красивых тревожных глаз. - Какая из меня мать, если вот тут, - она показала на сердце, - холодно.
- А Игорь об этом знает?
- Да как можно сказать ему такое! - воскликнула она и залилась слезами. - Я так люблю его! Что же мне делать?
 Мы дружно молчали. Нашего жизненного опыта явно не хватало для решения таких проблем, оставались теоретические знания, почерпнутые из курса педагогики.
-Тебе нужно почаще общаться с мальчиком, - прервала молчание Лида.  Ему ведь тоже непросто будет принять тебя в качестве матери. Подружись с ним!
- Когда?! Тренировки, сборы, соревнования, зачёты, экзамены! С Игорем - урывками встречались!
- Ну, не знаю, тебе решать. Если любишь - найдёшь выход.
-Я его и нашла - отказала Игорю, ничего не объясняя. Зачем травмировать ребенка - им так хорошо вместе!
- Это не выход, - сказали мы хором, не сговариваясь.
- Ну, так дадите лекции? - резко закрыла тему подруга

Закончилась летняя сессия, три года учёбы позади, впереди - педпрактика в пионерских лагерях под Сочи. По сути, мы мало отличались от своих подопечных, и только сознание того, что нам доверили их жизнь и здоровье, делало самых ветреных из нас строже и ответственнее. Постигая детские души, мы открывали себя, свои возможности на избранном поприще и взрослели вместе с детьми.
Отшумела первая смена в лагере, все собирались домой, кроме тех, кто оставался на вторую смену. Таня никуда не спешила: решила поработать ещё смену - деньги не лишние.
Утром физрук Игорь Иванович подвёл к ней своего Ванечку:
- Танечка, сделайте одолжение, присмотрите за моим парнем. Я поеду провожать детей. Поезд - в двенадцать двадцать, к обеду вернусь. Вот деньги, купите мороженое, покатайтесь на катамаране, я ему обещал. - Он ласково потрепал сына по голове: «Слушайся воспитательницу!» - и спешно ушёл.

Таня с Ваней, проводив автобусы с детьми, пошли на пляж. Ваня даже купаться не захотел, сразу потащил её к пункту проката катамаранов - так мы называли водные велосипеды. Мы не раз плавали на них: сидишь, откинувшись на сидении , и крутишь ногами педали. Между двумя сидениями - рычаг управления. У нас, девчонок, не получалось ровно идти по воде, катамаран крутило, стопорило,  наверное, не хватало силы и умения управлять им. У парней  лучше получалось, с ними мы заплывали даже за буйки.
Оставив одежду на лежаке под тентом, Таня нахлобучила на голову мальчика пилотку, они уселись поудобнее и заработали ногами.
- В вашем распоряжении час, - напомнил дежурный, - опоздаете больше, чем на десять минут, будете оплачивать два часа.
- Постараемся не опаздывать! - пообещали они. Ваня сиял, наконец-то он покатается вдоволь! Девушка и ребёнок старательно крутили педали, но ровно вести машину не удавалось. Рискуя наехать на пловцов, добрались почти до буйков и остановились. Катамаран покачивался на воде, а они прыгали с него в море, плавали вокруг, резвились, визжали. При этом Таня следила за каждым движением ребенка, готовая в любую минуту прийти ему на помощь - плавала она отлично.
Недалеко проплыла лодка спасателей, с неё крикнули:
- Девушка с ребёнком! Не заплывайте за буйки!
-  Не будем! - весело отозвались купальщики.
 Время шло незаметно, пора было возвращаться. Резвясь, они не заметили, что ветром развернуло катамаран и отнесло за буйки, к тому же снесло с сидения пилотку Ванечки. «Не велика потеря, найдём другую пилотку, - подумала Таня, - однако пора возвращаться».
Они уселись на сидения и дружно заработали ногами, пытаясь развернуть машину к берегу. Это у них не получилось. Справляться с волнами оказалось очень трудно. Таня спрыгнула в воду и, толкая катамаран руками, повернула его в направлении берега. Пока влезла обратно, он развернулся снова. Катамаран неуклонно относило всё дальше и дальше. Они встали и начали кричать, размахивая руками.   Может, спасатели увидят их в бинокль? А может, какой отчаянный пловец - любитель дальних заплывов обнаружится? Голоса не разносились по воздуху, а вязли и пропадали, словно их окружала вата. Ребёнок понял, что им угрожает опасность.
- Нас унесёт в море?
-Что ты, Ванечка! Во-первых, мы с тобой справимся, а во-вторых, нас обязательно увидят на берегу: там есть высокая будка, в ней спасатели с биноклем. Нас увидят! Давай-ка, лучше ещё раз поработаем ногами!
Они с усилием крутили педали, пытаясь направить движение машины. Чем дальше их относило, тем сильнее ощущалась мощь ветра и воды. У берега вода лазурная, весёлая, а тут - тёмная, страшная. Девушкой постепенно овладевало отчаяние: «Если бы одна, спрыгнула и поплыла назад, отдыхая на спине, у Ванечки не хватит сил... Значит, нужно надеяться на то, что нас увидят с берега. Хоть бы ветер не усилился!» Ребенок чутко улавливал её состояние:
- Я боюсь... Мы утонем?
 Придав голосу уверенность, она ответила:
- Придумал тоже! У нас та-а-кое  плавсредство! Да на нём можно сплавать в Турцию и обратно!
- А если шторм разыграется?
- Если бы  да кабы во рту выросли грибы, то был бы не рот, а целый огород! Не успеет разыграться - за нами катер пришлют, мы ведь второй час бесплатно катаемся. О нас знают!
Берег уже едва виднелся узкой полоской. Значит, их не заметили. Солнце нещадно палило, но Таню бил озноб. Сердце сжималось страхом, хотелось плакать, но плакать было нельзя, потому что раскис Ванечка. «Как его успокоить? Не дай Бог - истерика!»
- Слушай, Киндер! Перестань-ка сырость разводить, тут и так воды хватает. Давай-ка лучше поиграем!
Мальчик посмотрел на неё недоверчиво, полными страха глазами,  но на всякий случай спросил:
- Во что?
-Представь, что мы - моряки, отправились в кругосветное путешествие. Я - капитан, а ты - юнга, и плывем мы на бригантине с парусами!
«В Флибустьерском дальнем синем море бригантина поднимает паруса», - запела она.
В пионерском лагере все знали эту песню. Таня пела громко, энергично дирижируя, мальчик немного успокоился, даже стал подпевать. «Мы вышли в открытое море. Какая красота! Какой простор! Но что это? Слева по борту пираты! Готовимся к отражению атаки! Юнга, слушай мою команду: заряжай пушку! Огонь! Ещё  огонь!»
Они сражались с пиратами, потом праздновали победу, пили ром и пели песни. Когда фантазия иссякла, оба притихли. Берега уже не было видно. Штормило. Тихая паника прошла, душу сковывал страх перед водяной мощью, бескрайним пространством и тишиной. «Только бы не разыгрался шторм! Боже, пощади нас! Спаси и сохрани!» - Тане хотелось плакать и молиться.
Молитв она не знала и в Бога не верила. Её окрестили ребёнком, и крестик на шнурочке хранился у мамы в шкатулке.
Таня посмотрела на небо, по нему плыли облака. Ей почудилось, что от большого облака отделились два маленьких и поплыли над ними...

Они устали, к тому же сильно хотелось пить. Солнце уже покинуло зенит. «Сколько времени прошло? Час - два?» Она стала считать: «Итак, в двенадцать двадцать поезд отправился, пока Игорь вернётся - час. Должен же он хватиться сына! Станет искать, узнает, что мы взяли катамаран и не вернулись, вызовут катер, будут искать...»
-Найдут! Обязательно найдут, - сказала она вслух. - Уже скоро! Нам совсем немножко нужно продержаться!
Ванечка был никакой: измученный страхом и солнцем, он поник, уронив голову на грудь.
- Ваня, Ванечка! - девушка тронула его за плечо. Мальчик не отзывался. Она испугалась. Держась за сиденье, перебралась к нему поближе. «Ты меня слышишь?» Ребенок не слышал. «Солнечный удар или ещё что?» Заплакала в голос. Плача, набирала ладонями воду, лила ему на голову, на лицо, на плечи, хлопала по щекам, умоляя очнуться.
Вспомнила - нужна тень, но где её взять?!  Хоть бы что-нибудь из одежды! Придумала! Встала, наклонившись над ребенком, спиной к солнцу. От её туловища образовалась узкая полоска тени. Теперь нужно прикрыть ему голову. Сняла верх своего купальника, намочила и прикрыла голову ребенка. Она уже не плакала, только шептала: «Ванечка, ты смотри... не вздумай... не вздумай... Сейчас... сейчас тебе станет легче... Очнись же... Ну, очнись, Ванечка...
Танины манипуляции дали результат, мальчик приоткрыл глаза. «Родненький мой! Рыбонька моя! Ты только глазки не закрывай, хорошо? Посмотри на меня!», - просила, забыв о своей наготе. Чем больше слабел ребёнок, тем сильнее становилась она. Ею управлял материнский инстинкт: всё время ласково говорила что-то, утирала лицо ребёнка мокрой ладонью, гладила плечи, спину, целовала маленькие ладошки, прижимала к себе. Душа переполнялась острой жалостью и нечеловеческой болью.  Это было новое, незнакомое чувство. Ей хотелось вместить ребенка в себя, чтобы там, внутри неё, он был в безопасности.
Когда до её уха донёсся какой-то протяжный звук, не сразу поняла, что они  спасены. Ванечка встрепенулся, вскочил, верх купальника, прикрывавший его голову, упал в воду. Увидев вдали катер, он закричал: «Папочка, папа! Мы здесь! Сюда!» - он плакал от радости и размахивал руками. Таня сидела у его ног, силы вдруг оставили её. Прикрывая скрещёнными руками голую грудь, она, досадуя на себя, думала: «Ну, вот! Что обо мне подумают?

Поднявшись на палубу катера, горе-путешественники оказались в объятиях Игоря Ивановича. Он сгрёб обоих сильными руками, прижал к себе, целовал их горячие макушки и не мог вымолвить ни слова. Таня слышала только гулкие удары его сердца. Она всё ещё держала руки крест-накрест, а ей так хотелось раскинуть их и крепко прижать к себе любимого и его сына, ставшего теперь ей таким близким. Игорь не сразу заметил её наготу, а заметив, догадался о причине, волна благодарности, нежности и восхищения девушкой захлестнула его.
Кутая любимую в свою рубашку, он проговорил: «Спасибо,
- и опять прижав её к себе, тихо добавил: Я люблю тебя…очень!».
- И я тебя… очень, - так же негромко ответила девушка.
«Ты со мною, ты рядом со мною, и любовь бесконечна, как море....»,-гремело из радиорубки, разнося по бескрайнему простору благую весть.

С этого дня они не расставались. Таня взяла младшую группу детей, и теперь они общались с Ванечкой постоянно. Она с удивлением обнаружила, что новое чувство, родившееся в ней в момент страха за жизнь чужого ребёнка, распространялось и на других детей. Её большое сердце вмещало их всех , и никому не было тесно. Справедливости ради, нужно сказать, что Ванечка там занимал самый уютный уголок.
Маленькие дети, оторванные от родителей, быстро утешались, ощущая искреннюю любовь и заботу молодой воспитательницы.
Ванечка под любым предлогом старался быть рядом с Таней, и само собой случилось, что он стал первым помощником в её нелёгком деле.
Однако к концу второй смены мальчик вдруг загрустил, замолчал, стал уединяться и сосредоточено о чём-то думать.
Игорь почувствовал перемену в сыне и, отыскав его, одиноко сидящего в беседке, тревожно спросил:
- Что случилось, сын? Тебя обидели?
- Нет, - вяло ответил ребёнок.
- Тогда - что? - ласково, но настойчиво допытывался отец.
- У всех ребят мамы…, а мы с тобой одни....
- Так уж случилось, сынок.
Ванечка неожиданно схватил отца за руки и с надеждой в глазах, попросил:
- Папа, а пусть Татьяна Александровна живёт с нами? Можно? Она хорошая, добрая. Давай попросим, чтоб она стала нашей мамой!
Игорь ликовал: случилось то, чего он желал больше всего на свете.

Таня собирала вещи в спортивную сумку, когда к ней постучали.
- Войдите! - разрешила она и обомлела, увидев вошедших. Игорь и Ваня - оба причёсанные, в белых рубашках с огромными букетами красных роз в руках, стояли у двери.
- Выходи за меня замуж, - без предисловий сказал Игорь, а Ванечка добавил:
- Мы очень-очень любим Вас....
Глядя на них, таких трогательных и родных, Таня ответила:
- А если б вы знали, как я вас люблю…


Рецензии