Как жилось в лагерях пленным немцам

В преддверии великого праздника Дня Победы публикуется много материалов, посвя-щенных этой теме. Она так обширна, что невозможно охватить ее все стороны и перипетии. Но существует одна ужасная тема, при одном упоминании о ней невольно сжимается сердце у каждого нормального человека. Это тема военнопленных. Все, конечно знают ужасы немец-ких концлагерей, где содержали и советских военнопленных. Это были настоящие фабрики смерти, где людей уничтожали десятками тысяч или подземные военные заводы, где пленные советские солдаты в нечеловеческих условиях рабов третьего рейха трудились над изготовлением фашистского "оружия возмездия". Но мало кто знает, в каких условиях содержались немецкие военнопленные в советских лагерях. Сейчас недобрые, подлые люди пытаются поставить знак равенства между СССР и фашистской Германией. Я хочу рассказать именно об этой стороне, уже не войны, послевоенной истории восстановления нашей страны. Случилось так, что на протяжении всего периода пребывания пленных немцев на нашей территории мне довелось наблюдать их жизнь изо дня в день, по крайней мере, в теплое время года.
В самом начале 1946 г отца перевели на работу в военкомат крупного районного центра на Украине. Жили мы на территории военкоматовского городка, занимавшего довольно большую площадь. Тыльная сторона нашего городка примыкала как раз к одной из сторон лагеря воен-нопленных. Расположен он был на территории бывшего кооперативного техникума. Здание его сгорело во время войны, остались только прочные кирпичные стены. Полуподвальное по-мещение и цокольный этаж бывшего техникума восстановили и приспособили для прожива-ния пленных. Лагерь, как положено, был огорожен двумя рядами колючей проволоки, по пе-риметру стояли вышки для часовых. Часовые, правда, стояли там в карауле только в ночное время, ведь днем весь лагерь, за небольшим исключением был на работе. Пленные асфаль-тировали трассу Москва-Симферополь. Работа велась с применением немецких асфальтоук-ладчиков, катков и другой необходимой техники. Утром немцы уходили на работу, под вечер возвращались, громко стуча деревянными подошвами своих сабо по мостовой. Часто они при этом распевали свои бравурные марши.
В 1946-47 году в стране была нехватка продовольствия. Народ бедствовал, бедство-вали и пленные. Иногда им удавалось как-то улизнуть из лагеря, и они ходили по домам, рас-положенным в окрестности лагеря, и просили еду. К нам пару раз наведывались немцы. Мама давала им картошку, свеклу, морковь. Огород у нас был свой, и овощей хватало на всю семью. Кроме того, отец получал паёк, в котором были и хлеб, и мясо, крупы, консервы. Отец, узнав, что мама давала немцам овощи, ругал ее, опасаясь, что кто-нибудь из соседей-доброжелателей настучит в МГБ. Но, все обошлось, а вскоре после денежной реформы жизнь в стране начала улучшаться быстрыми темпами. 
Отец моего одноклассника, Толика, был комендантом лагеря, в чине майора МГБ. Толик не-много отставал по математике и по русскому языку, поэтому после школы мы шли ко мне до-мой, где мама кормила нас, чем Бог послал и садились делать уроки. Один раз Толик сказал, что ему нужно зайти в лагерь, где немец-портной должен снять с него мерку на костюм, и пригласил меня с собой. На КПП его уже знали, дежурный позвонил по полевому телефону и появившийся молоденький лейтенант провел нас на территорию лагеря. Доведя до входа в здание, он махнул рукой:-Давай дальше сам, ты знаешь куда. Мы с Толей поднялись в цо-кольный этаж, где на площадке было три больших двери. -Хочешь посмотреть казарму?-спросил Толя и открыл одну из боковых дверей. Я увидел длинный зал, вдоль стен которого в два ряда стояли аккуратно заправленные койки, сиявшие белизной простыней и наволочек. Везде была стерильная чистота, тумбочки ровной линией выстроились между кроватями. За-тем Толя повел меня в полуподвал. Там тоже было три двери. Он открыл одну из них и при-гласил меня войти. В большой и хорошо освещенной комнате размещались около двадцати или тридцати коек, также сиявших стерильной чистотой. -Это лазарет,- сказал Толя. Больных было человека четыре, они как раз обедали. Я очень удивился, увидев, что они ели. В алю-миниевых мисках была аппетитная рисовая молочная каша, на поверхности ее желтели раз-воды сливочного масла. Во мне, как будто что-то замерло: как же так, они нас... а мы их....Покинув помещение лазарета, Толя открыл еще одну дверь: там, как в приемной боль-ших начальников было две двери, посередине стоял большой стол, в углу были аккуратно расставлены новенькие табуретки, шкафы и шкафчики. За одной из дверей трудились человек пять столяров и плотников. Они что-то пилили, строгали. Здесь пахло древесной стружкой и олифой, запах которой мне был хорошо знаком, так как отец иногда после работы что-нибудь мастерил. В другой комнате трудились четверо портных. Здесь была ширма для примерок и четыре швейных машинки. Встретил нас немец небольшого роста, толстенький с круглым брюшком. Он напоминал мне Швейка, очень популярного в то время персонажа, часто встречавшегося в карикатурах. -Это дядя Ганс-сказал Толя. Дядя Ганс пожал Толику руку, затем мне. -Как дела, молодые люди?-спросил он на довольно приличном русском языке, как успехи в учебе? Он вытащил из какого-то ящика в столе отрез отличного черного шевиота и показал Толику. Развернул ткань, что-то прикидывая и принялся снимать мерку.
Пленных в лагере, по моей прикидке было около двухсот человек. Это можно было опреде-лить по одной процедуре, повторявшейся каждую субботу. После работы (имеется в виду ле-то) они раздевались догола и становились в очередь, нет не в крематорий, а в душ, построен-ный близко к нашему двору. Одежду свою они отдавали пропаривать в специальных полевых установках. После душа и ужина, немцы выносили и устанавливали во дворе перед двумя высокими столбами, где обычно крепилась волейбольная сетка, длинные скамейки. На столбы натягивали киноэкран, во двор выносили киноаппарат, устанавливали динамики, и, под сгущавшиеся сумерки, немцы с одной стороны экрана, мы, пацаны с нашего двора,-с другой стороны из-за колючей проволоки, погружались в волшебный мир кино. Не зная языка, мы, конечно ничего не понимали, но приключения экранных героев захватывали нас. Когда оче-редная часть заканчивалась, и мы ожидали смены боббины, некоторые из нас начинали хло-пать, зрители по ту сторону колючки начинали нам вторить. Уже в 50-х, когда на наших совет-ских экранах появились фильмы с титрами "Фильм взят в качестве трофея", я понял, что нам удалось увидеть такие фильмы: "Девушка моей мечты", "Индийская гробница", "Сети шпиона-жа", "Случай в пустыне", "Серенада солнечной долины", "Джордж из Динки-джаза", да да и американские эти фильмы были взяты у немцев, говорят, что Гитлеру нравились американ-ские фильмы и они их покупали у американцев.В 1948 году режим содержания пленных стал совсем мягким. Часто по воскресеньям в городском саду играл немецкий джаз оркестр. Они лихо наяривали в джазовых ритмах советские песни к огромному удовольствию отдыхающей публики. А один раз афиши известили, что состоится футбольный матч между местной ко-мандой и командой военнопленных. Народу на матч пришло довольно много. Невольно про-водишь аналогию между этим матчем и "матчем смерти" киевского Динамо в оккупированном Киеве. Перед началом матча, конечно же играл их джаз оркестр.
Я был очевидцем всех этих событий и отвечаю за их подлинность. Ну, а что скажете вы, гос-пода антисоветчики?