После полуночи

Грузовик уже уехал, когда Петр хватился сумки с документами и ключами, постоял у подъезда, промочил ноги в мартовской слякоти, уже стемнело, но водитель не вернулся. Пришлось подняться в заваленную обломками штукатурки коммуналку со снесенными стенами. Полы еще были на месте, бригадир оставил их на завтра, до прихода нового контейнера. Тускло светила лампа над пространством бывшей кухни, уличные фонари и то ярче били в окна, да еще горели рядом арбатские «книжки».
Петр закрыл щеколду, и, пройдя через огромность бывшей коммуналки, дернул для порядка облезлую дверь черного хода. Она неожиданно легко открылась, с выломанными замками и еле держащейся на раме филенкой, а за ней загаженная лестница с круглым окном без стекол. Все квартиры в старом, постройки 1915 года, кирпичном доме уже были выкуплены риелторами и пустовали, ожидая новых хозяев. Петр крикнул в черную пустоту лестницы. Ему вдруг показалось, что внизу кто-то прячется. Он подпер дверь мешком с цементом и стал устраиваться на ночь.
Редкие ночные машины скользили фарами по разбитому потолку, еще уцелевшей лепнине. Петр стал уже засыпать, как вдруг от черного хода бесшумно побрел на него человек в балахоне, лицо его было скрыто, лишь жутко выглядывал небритый подбородок. Незнакомец подошел вплотную, наклонился и резко откинул капюшон.
Петр проснулся и с минуту не мог пошевелиться от страха. Было уже за полночь. Стояла мертвая тишина. И вдруг ему послышались шаги, и голос бормотал за дверью черного хода. Петр замер. По двери кто-то с размаху ударил. Потом еще. Он легко мог убежать через парадную, но не хотел оставлять инструменты, и пока он в замешательстве медлил, филенка выпала из двери, расколовшись, в проем сунулась рука с ржавой монтировкой и отжала дверь вместе с мешком. В квартиру вошли двое.
Худой никак не мог отдышаться. Он увидел сидящего у окна Петра и, достав нож, окликнул второго. Тот, мельком глянув на прораба, коснулся руки худого и прошел вглубь, осматриваясь, будто вспоминая. Высокий, в кашемировом пальто и чистых до лакового блеска ботинках, он медленно шел, высматривая что-то на старом паркете. Он двигался вдоль следов от снесенных стен, будто входя поочередно в комнаты, разглядывал темные следы от шкафов и кроватей на разномастном паркете, кое-где спрятанном под современным линолеумом. Так он достиг дальнего угла и опустился на колени, рукой очищая паркет от мусора. Потом резко протянул руку худому. Тот подбежал и начал ломать паркетины. Высокий так и стоял на коленях. Худой выломал дыру. Высокий достал холщовый мешок и стал наполнять его. Неожиданно в руке его появился пистолет. Он поднялся, отдал мешок худому и направил ствол в сторону Петра, но на прораба не смотрел, взгляд его скользил по разрушенной коммуналке, потом он тихо произнес несколько слов. В голосе его не было злобы, лишь усталость. Петр поднял руки над головой и не опускал их еще несколько минут после ухода незнакомцев.
Они ушли по черной лестнице, а спустя час Петр вышел на улицу и бродил по арбатским переулкам до утра, ожидая прихода строителей.