Как мы сажали свеклу

Небольшая повестёшка

В 90-е годы нам с Таней стало мало двух дач, и мы взяли ещё 10 соток под сахарную свеклу. Взбаламутил всех Ян Мелкозёров.

– Сахару, – говорит, – в стране нет, сахарные заводы стоят, сельское хозяйство развалилось, и минимум два года будем без сахару жить! Умные люди давно уже свеклу сахарную выращивают на сахар. Я уже с китайцами созвонился, в Уч-Арал на сахарный позвонил, там нам помогут.

Суть его предложения в теории выглядела идеально: набрать человек сто мужиков с завода (вот он уже список подготовил), арендовать пустующие земли в Тарханке (он уже договорился с руководством), засадить их сахарной свеклой (с семенами тоже всё схвачено), вырастить свеклу, отвезти в Уч-Арал на сахарный завод и переработать её на сахар. На выхлопе он обещал всем по пять мешков сахару.

– Этого, – говорит, – хватит нам года на два. А там, глядишь, и  госструктуры заработают. А в качестве бонуса он уже в мехцехе заказал всем по тяпке особой конструкции. Он, типа, видел такие у китайцев, что свеклу уже несколько лет сажают. Ей удобно сорняки под корень изводить.

На семейном совете решили – закажем две тяпки! Внесли какие-то там смешные деньги на семена, что ли, ну и на тяпки. Они какие-то не такие как у людей, острые какие-то и длинные.

Время летело быстро. Ян нас время от времени нас обзванивал, мол, засеяли уже. Взошла, дескать. Или – провели первую обработку. А потом как гром среди ясного неба: пора полоть!

В отличие от картошки свекла много капризней. Если картошке хватает двух прополок за лето, то эта сволочь требует как минимум четыре, а то и пять прополок, причём все они разные. На первой прополке нужно выскрести всю растительность между рядами, оставив на грядке в 5 см травы  вперемешку со свеклой. Это делается для того, чтобы сорняки на этой стадии закрывали от солнца нежные всходы свеклы. На второй прополке, когда свекла подрастёт о обгонит по размерам листьев сорняки, нужно вместе с сорняками безжалостно выбрасывать уже и саму свеклу, оставляя в живых самые ядрёные ростки. При этом нужно стараться, чтобы расстояние между оставленными в живых ростками было не менее 15 сантиметров. Третья прополка – уже самая обычная – тупо дёргать лишнюю зелень. Садились на *опу в начале грядки, выбирали себе по четыре-пять рядов свёклы и в таком положёнии до конца грядки. Разворачивались – и назад тем же макаром. А четвёртая прополка – уже по барабану – свекла вымахает так, что сама глушит все сорняки в округе. Только нужно, чтобы между третьей и четвёртой прополкой сделать опрыскивание – в это время сладкие свекольные вершки жрут все насекомые в округе. Поэтому и прополки нужно сделать в строгие агротехнические сроки, чтобы и свекле помочь и самому от химикатов не потравиться.

В начале октября наступает уборка. Причём, чем позже мы её начнём, тем слаще будет свекла – каждый морозный день добавлял свекле процент сахара. Но и тянуть тоже нельзя – ударят морозы и сахар в свекле станет крахмалом.

Свеклу нужно аккуратно вынуть из земли. Для этого нужны вилы. Обыкновенные, чтобы пополам свеклу не порезать. Обычно свеклу сажают в песчаные почвы, но у нас-то в области таких нет, поэтому её подкапавали лопатами и доизвлекали вилами. Свои десять соток мы копали два дня, причём на второй день на помощь призвали родственников по танинной линии Вову с Ирой, пообещав им сахару из нашего урожая. Насилу к закату управились. Готовую свеклу сваливали в кучи, подъезжал самосвал и специальная бригада вёдрами грузила свеклу в кузов. Двое счётчиков считали и записывали в тетрадку количество вёдер. Но сначала они же проводили «входной контроль». Из кучи свеклы, подготовленной любителем сахара, они наполняли пять вёдер, очищая при необходимости свеклу от земли и обрезая ботву до двух сантиметров – оставишь больше – загниёт ботва, меньше – начнёт гнить свекла. Потом взвешивали очищенный продукт и выводили коэффициент очистки. У каждого агрария он был свой – от 0,75 до единицы. Количество вёдер, размер коэффициента заносилось в специальную электронную таблицу. Excel тогда ещё не придумали, была такая DOSовская программа, называлась Smart.

Свеклу же самосвалами свозили на приёмный пункт. Машины взвешивали, записывали вес, записывали в Smart, а потом всё это грузили в вагоны. Заказано было два, но свеклы было немного больше. Третий вагон – дополнительные траты, поэтому специальная бригада утрамбовывала свеклу непосредственно в вагонах. Они прыгали по ней, колотили по стенкам, и сыпали, сыпали, сыпали… Спускались сумерки, врубили светильники, но часам к восьми всё было закончено. Утром вагон ушёл в Уч-Арал. Ян поехал пассажирским.

Весь октябрь и ноябрь Ян связывался с сахарным заводом, а в начале декабря вдруг сказал:
– Всё! Можно ехать. За сахаром.

Ехать с Яном выпало мне. По секрету Ян сказал, что на заводе можно прикупить пару мешков за наличку. На семейном совете выделили средства на три дополнительных мешка, ещё на два дали Вова с Ирой, у них знакомые по мешку попросили. Короче – в путь!

Ян сидел в центре между шофёром и мною и у него был пистолет. Газовый, но пистолет. Он несколько раз потренировался на холостую, и положил его между ног. Шофёр приготовил традиционное блюдо – монтировку. Я взял шутильник – полуметровый кусок кабеля в палец толщиной, с ручкой из красной изоленты, чтобы при случае от «собачки отмахнуться». Время было дикое, на дорогах хулиганили, нападали на одинокие машины, грабили, отбирали всё. Как водится, открыли бутылёчек водки, скушали.

До Уч-Арала доехали без происшествий. Рассчитали так, чтобы приехать утром. Шофёр встал в очередь, Ян пошёл искать начальство. Минут через 15 кричит – срочно заезжайте! Мы – в ворота! Машину припарковали у грузового выхода. Ян: – Деньги, деньги на сахар давайте! Он немного подорожал пока ехали, нужно ещё две тысячи.

Заходим на склад. Кругом – мешки сахара. Лежат кучками, горками, отдельными островками, с порванными мешками, а в самом центре – огромная до неба куча из мешков! Под ногами скрипит сахар. Вот оно – щастье! Подходит прораб, или кто там. Сколько, спрашивает? Вот накладные, не потеряйте, здесь всё и по заказу, и за деньги.

Подошли рабочие. Один из них молча полез на эту ужасную гору безо всякой страховки и давай сбрасывать, сбрасывать и сбрасывать мешок за мешком. Они беспомощно катились вниз некоторые рвались по швам, рабочие их стаскивали в уголок брака, остальные складывали на конвейер. А на выходе стоял Головастый. У него было доброе плоское лицо, раскосые глаза, синяя монтажная шапочка и улыбка от уха до уха. Он работал в основном головой. На неё он принимал падающий с конвейера мешок, поворачивался к машине всем корпусом и делал трёхочковый бросок мешком в кузов. Они послушно ложились вдоль, поперёк, стоймя, лежмя в кузов. Казах при этом удовлетворённо крякал, и было совершенно очевидно, что он без ума от этой работы. Закидал в кузов и наши «левые, которые за деньги». На выходе мы показали накладные, немного подождали на выезде и присоединившись к колонне машин (было поверье, что на колонны не нападают), выехали на дорогу.

Долго ли коротко, но всё когда-то заканчивается. К утру подошло к концу и наше путешествие. Перед самым городом мы остановились на обочине и постарались быстренько поспать.

А поутру мы разгрузили машину в бывшем тире, что за заводоуправлением. Развешивать сахар … опять предстояло мне. В электронную таблицу ввел недостающие цифры – и … понеслась. Народ смирно стоял в очереди. Народ понимал, что если мешок – то это ровно 50 килограммов, и нечего его перевешивать и требовать отстоя пены с последующим доливом. Несмотря на предварительный расчёт кому сколько сахара досталось, народ понимал, что при доставке потери неизбежны и что получишь на выходе грамм на триста меньше. Все отнеслись к этому спокойно. Все, кроме Пехова. Тот потребовал свою заработанную дозу, что и было сделано прилюдно, разумеется за счёт моих левых (купленных на сахарном заводе) запасов. Ему и ещё двоим высокооплачиваемым. В общем, полмешка своего сахару я потратил, чтобы высокооплачиваемые рты позатыкали.

А вечером мы с Таней пригласили всех наших друзей на бооольшое чаепитие. В это голодное время народ с удовольствием пришёл, расселся на … полу (иначе места не хватало).

Пол ломился от яств. В центре композиции стояла большущая полиэтиленовая бадья на 20 литров доверху засыпанная сахаром.