Листая старые журналы 54

                ГОЛОС КЕККОНЕНА

                Фрагменты из очерка.

  «27 января 1982 года передачи телевидения Финляндии были неожиданно прерваны. Диктор прочёл текст чрезвычайного официального сообщения:
– Президент Кекконен сегодня, ссылаясь на заключение врачей, сообщил Государственному Совету, что болезнь, из-за которой в последнее время он не осуществлял обязанности Президента республики, по своей природе сейчас такова, что может быть рассмотрена как непреодолимое препятствие, предусмотренное в параграфе двадцать пятом Конституции. Таким образом, завершается исключительная по своим заслугам деятельность на благо финского народа, деятельность, масштабы которой – беспрецедентны...

                ***
  Урхо Калева Кекконен покинул капитанский мостик государственного корабля, на котором он непрерывно – в любую погоду – стоял 9500 дней. Осенью 1986 года резиденция президента – столичная вилла «Тамьиниеми» – опустела навсегда.
Непривычно тихо, просторно в саду. Тихо и в помещениях виллы. Здесь четверть века жил и работал Урхо Калева Кекконен. Рабочий стол с неприбранными бумагами, календарь, фотографии на стенах... Одна из них была особенно дорога ему. Кекконен снят на ней вместе со своим предшественником на высшем государственном посту – президентом Паасикиви. Тогда, в апреле 1948-го, Юхо Кусти Паасикиви и Урхо Калева Кекконен были едины – нельзя в судьбоносный для их родины час поддаться давлению ничему не научившихся, недальновидных, близоруких.

                ***
  Через, горький и трагический опыт, через десятилетия подозрений, взаимного недоверия, а порой и вражды, обе стороны – Советский Союз и Финляндия – пришли к единственно верному решению – понять мотивы и позиции друг друга, проявить предупредительность и такт. В основу Договора 1948 года о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи – и это следует подчеркнуть – был положен проект, представленный финляндской стороной. Он рассматривался как полностью приемлемый для Финляндии и — что весьма важно – как абсолютно реальный.
Между прочим, Ю. К. Паасикиви настаивал на том, чтобы в первоначальный вариант текста Договора не было внесено никаких изменений. У. К. Кекконен не разделял этой точки зрения. Поэтому, когда Кекконен увидел, что советская сторона согласилась ничего не менять, он, по собственному признанию, «был крайне удивлён».

  На официальном банкете в Кремле 6 апреля 1948 года Сталин, по старому грузинскому обычаю, обратился к самому младшему по возрасту, чтобы узнать его «личное и независимое» мнение о только что подписанном документе. Младшим за столом оказался Кекконен. Ему тогда было 47 лет. Сталин спросил у него:
– А что думают финны насчёт Договора?
– А разве это Договор? Это же диктат Паасикиви! – ответил Кекконен.
– Вот и я говорю то же самое моим товарищам по Политбюро,– усмехнулся Сталин,
– но они мне не верят!
Потом Кекконен говорил:
– Финляндия намного опередила другие страны на стезе политики международного согласия. Мы не предлагаем нашего Договора 1948 года в качестве образца другим народам, но предлагаем всем в качестве образца его результаты: основное на доверии конструктивное сотрудничество между государствами с различным общественным строем...

  Когда-то, в начале века, в юношеском дневнике Кекконен записал: «Мир – главное достояние», «Мир – смысл и суть борьбы». Не случайно президент Урхо Калева екконен предложил избрать свою страну местом работы Совещания по вопросам европейской безопасности. И когда оно состоялось, так оценил его:
– ...Проводимое сейчас совещание – это знаменательная веха в истории нашего времени. Я от всего сердца надеюсь, что Заключительный акт Совещания, который будет подписан на нейтральной земле Финляндии, станет прочным, непреходящим фундаментом развития нашего континента и что «дух Хельсинки» будет сопровождать всех нас в нашей деятельности как вдохновляющий пример...

                ***

 Кекконен вспоминал:
– ...В доме нашем всё было серьёзно основательно, отец был хорошим работником, мать – искусной хозяйкой. Поначалу мне больше всего нравилось работать в лесу.
Но потом, уже в начальной школе, любимым моим предметом тала история. Так вот и оказался потерян для общества один хороший лесоруб...
Благодаря сознательности и жертвенности родителей мне удалось получить образование. Ещё школьником я мечтал о том, когда моя родина получит самостоятельность...

                ***
  Год 1917-й оказался необычным для Урхо Кекконена – в больших, исторических его приметах и в малых, житейских. Ему исполнилось семнадцать. Он перестал носить грубые башмаки, которые обычно шил отец, и заказал себе настоящие сапоги у сельского сапожника. Прежде у него были длинные светлые волосы. Но летом 1917-го он вдруг начал быстро лысеть и, по совету одного из приятелей, впервые обрился наголо. Это никак не помогло юноше, но зато вызвало сенсацию в маленьком городке Каяни, где Урхо учился в гимназии. Тогда, пожалуй, и сложился столь привычный для нас облик Кекконена: наголо бритая, крепко посаженная голова, широкие плечи атлета, лёгкая, стремительная походка лыжника, широко расставленные глаза за очками с толстыми стёклами, открытая улыбка...

                ***
  Однако главные события года и века происходили в нескольких часах езды от его городка. Уже в зрелые годы президент Кекконен вспоминал, как была сокрушена трёхсот-летняя династия Романовых, как на экранах маленьких «синематографических театров» замелькали кадры событий в Петрограде – февраля и марта 1917 года...
Казалось, что одним из первых шагов буржуазного Временного правительства естественным шагом – станет признание полной независимости Финляндии, вплоть до отделения её от России. Временное правительство, однако, решило «придерживать Финляндию». Буржуазия превзошла венценосных правителей – ни о каком «особом статусе» Финляндии Нобели и Путиловы, Керенские и Савинковы не хотели и слышать. Особым постановлением Временное правительство ликвидировало даже те привилегии, которые предоставлялись Финляндии российскими царями. Это произошло всего лишь за две недели до штурма Зимнего.

                ***
   Кекконен вспоминал:
  – Мне предстояла поездка на отдых в Советский Союз. Ко мне пришёл министр правого толка. Оказалось, он озабочен моей предстоящей поездкой: видите ли, мне придётся уступить требованиям Советского Союза. Я усмехнулся и ответил: «Мне никогда не приходилось ездить в Москву что-то отдавать, а наоборот, я всегда что-нибудь привозил оттуда. А если бы я предполагал, что Финляндии придётся в Москве чем-то поступиться, то я сам, конечно, не поехал бы, а послал бы тебя...»

                ***
  Новый глава государства, Мауно Койвисто, по традиции, проводил первую встречу с журналистами. Всем своим поведением он словно подтверждал старинное изречение: «Всякий финн упорен, спокоен и невозмутим, молчалив и надёжен». Но, подойдя к микрофону, президент Мауно Койвисто не смог сдержать волнения. В первой же своей речи он подчеркнул:
«Финляндия будет непоколебимо продолжать идти по пути, определённому моими уважаемыми предшественниками – Юхо Паасикиви и Урхо Кекконеном...»
Он был ровесником века, сыном своего народа, сыном своей земли. Он всегда был человеком прочных взглядов на прошлое, настоящее и будущее, на людей труда и людей наживы, на мир и на войну, на друзей и врагов. Он боролся за дело, в которое верил – а верил он в добро и справедливость.
Таким мы и запомним его – человеком политики и человеком дела, никогда не искавшим для себя лёгких путей».

Игорь Ицков, Марина Бабак
(«Нева», 1988, № 4)