Мои велоприключения

Когда то я любил кататься на шоссейном гоночном велосипеде. Тогда самой доступной моделью был велик «Старт-шоссе» производства Харьковского велозавода. Это была отличная машина, весом не более 10-11 килограмм, с рамой из легированной стали и очень прочными и легкими колесами из профилированного дюралюминия коробчатого сечения. Вместо обычных шин на колесах устанавливались велотрубки. Для тех, кто не знает – это такие сплошные тороидальные бублики из прочной ткани, внутри которых имеется очень тонкая резиновая камера, а наружная часть, контактирующая с дорогой, покрыта слоем резины либо с протектором, либо с отсутствием оного – в случае шин для велотреков. Самыми лучшими были кроссовые велотрубки с мощным протектором. А трековые велотрубки отличались совсем тонкой резиной, толщиной всего не более одного миллиметра. И если ее использовать на обычном шоссе, то всего через 10 минут ее можно легко проколоть любым острым камешком или маленьким осколком стекла. С велотрубками тогда была очень большая проблема - где их купить, или «достать», как тогда говорили. Они стоили немало: около 3 р 60 копеек. По цене бутылки водки. При средней тогдашней зарплате около 120 рублей это было достаточно много. Потому что велотрубки были очень расходным материалом. В дороге всегда надо было иметь запасную, иначе до дома было не доехать.

Но, поскольку я тогда вообще был еще студентом, и зачастую не имел даже стипендии, то велотрубки были большой проблемой и в финансовом плане. Порой все мои скудные финансы тратились на эти велотрубки. Приходилось звонить в очень редкие веломагазины, и спрашивать, если ли у них в продаже эти трубки. И если вдруг они появлялись, то надо было срочно бежать туда с деньгами. Конечно, можно было бы доставать трубки через спортивные велосекции, но у меня не было ни одного знакомого тренера. Я был любителем-одиночкой. Но, с другой стороны, это очень стимулировало. Меня никто не заставлял заниматься велоспортом, я сам себе был и тренером, и спортсменом. Правда, спуску себе не давал. Сказывался предыдущий опыт занятий в спортивной секции плавания. Где порой надо было плыть даже тогда, когда сил уже не оставалось. На велосипеде езда по ровной дороге с небольшой скоростью – это просто отдых. Он заканчивается, когда надо ехать быстро и долго, либо когда перед тобой затяжной подъем. Тогда уже и приходится «упираться». Но мне это было не тяжело.

В свое время я даже забирался на подъемы на Ленинских горах, и на олимпийской велотрассе в Крылатском. Там был крутой подъем высотой с девяти или двенадцатиэтажный дом. Этот поворот назывался «омега», потому что он имел форму греческой буквы «омега». Сначала шел крутейший спуск, потом поворот более чем на 180 градусов и затем такой же крутой подъем. Чтобы не слететь на повороте, дорога наклонялась, как на гоночных треках. Когда буквально влетаешь в этот поворот на огромной скорости, то дорога встает перед тобой на дыбы почти вертикально, тебя вжимает в нее и кажется, что этот поворот никогда не закончится. Ощущение вращения в центрифуге, или на карусели. Потом, когда он заканчивается, надо вставать на педали и крутить изо всех сил. В этом случае можно было заехать на подъем, не слезая с педалей. У меня была неплохая физическая форма, потому что я периодически, раза два в неделю катался по 30-70 километров по подмосковным трассам. Вообще, проехать километров 70 было тогда совсем не тяжело. Иногда по выходным мы с приятелем ездили по 100-110 километров, заезжая с Киевского шоссе в Звенигород, на Николину гору и Рижское шоссе. Тогда Новой Риги еще совсем не было даже в проекте.

Один раз я даже проехал полторы сотни километров где-то за 6 часов. Средняя скорость получилась около 25 км/ч. При этом я раза два-три останавливался перекусить и выпить воды. Я всегда старался брать с собой в дальние поездки немного еды и сахара после того, как со мной один раз произошел гипогликемический приступ. Это случилось тогда, когда я решил съездить в Апрелевку и обратно – а жил тогда в Беляево. Но перед поездкой забыл нормально поесть. Причем не взял собой ничего – даже 20 копеек на булку хлеба. Или на электричку до Москвы. Доехав до Апрелевки, я почувствовал усиливающийся голод. Он все нарастал, и мне страшно хотелось съесть полбатона хлеба. Но денег на хлеб не было. Просить у прохожих я стеснялся. Поехал назад, и тут почувствовал, что силы покидают меня. Ноги стали ватными, в голове появился туман. Я заставлял ноги крутить педали, но они меня не слушались. Я едва мог ехать по ровной дороге и под горку. Был выходной день, и на обочинах дороги то тут, то там автомобилисты устраивали пикники. Мне хотелось заехать к ним, и попросить хотя бы корочку хлеба. Но гордость не позволяла это сделать. Я даже заехал в одном месте в придорожный лес, и начал есть только что пробившийся из земли молодой щавель. Может быть, он меня немного спас тогда. Я даже не помню, как я добрался до дома. На последних участках дороги на подъемах я не мог ехать в гору, слезал с велосипеда и шел пешком. Конечно, это все могло кончится плачевно, как я узнал впоследствии. Могло не выдержать сердце. Но тогда я был молодой, и очень выносливый. И это меня спасло. Поэтому, позже я всегда брал с собой кусочков десять сахара-рафинада. Он был для меня как топливо для автомобиля. Только кончаются силы – съешь кусочек – и опять можешь крутить. Тот, кто не ездил на длинные дистанции, меня не поймет. Это надо попробовать на себе.

А тогда, когда мы с приятелем проехали 110 километров – я перед поездкой очень хорошо позавтракал. Мама запекла курицу в духовке, и я плотно поел перед дорогой. Видимо, этого хватило на такую длинную дистанцию. Вообще, насколько мне известно, профессиональные велоспортсмены в дороге принимают специальные питательные смеси. Самые простые из них можно приготовить в виде жидкой сладкой овсянки. Более сложные надо приобретать в специальных магазинах.

Но я хочу рассказать про один случай, когда я сильно рисковал. Тогда со здоровьем было все в порядке. Я поехал прокатиться из Беляево до аэропорта Внуково и обратно. Это был мой типичный тренировочный заезд длиной около 30 километров. Я взял с собой запасную велотрубку, как обычно. Она всегда была привязана под седлом велосипеда. Доехал я до Внуково довольно без проблем. Правда, перед самим аэропортом у меня прокололась шина. Я снял пробитую трубку и надел запасную. Однако, при нормальной замене трубки ее обязательно надо приклеевать к ободу. Специальным клеем типа «Момента.» Тогда «Момент» не продавался, но был отечественный клей марки «88». Он так и назывался «Восемьдесят восьмой». Клей отличался тем, что он было очень липкий, и мог приклеить даже ткань к металлу. Вот клея то я с собой не брал. Может быть, и зря.

Поменяв трубку, я поехал дальше. Доехал до Внуково и развернулся назад. Не успел я проехать и пару километров, как запасная трубка тоже прорвалась. Выяснилось, что это был не прокол. Поскольку она не была приклеена к ободу, то могла двигаться вперед и назад, в зависимости от того, ускорялся я или тормозил на велосипеде. При таких ускорениях возникали нагрузки на ниппель трубки. И в итоге этот ниппель просто вырвало с корнем. Ремонту такая трубка уже не поддавалась. Таким образом, я оказался без какого-либо транспорта недалеко от аэропорта Внуково. Там недалеко до МКАД – около 10 км. Но это расстояние мне надо было пройти пешком. От МКАД еще километров 5 через Теплый Стан до Беляево. Таким образом, мне предстоял путь длиной около 15 км. Тогда для меня это была не такая большая дистанция. Но надвигался вечер, и стало смеркаться. Дело было осенью, примерно в конце сентября. Я бодро пошел вдоль Киевского шоссе, а велосипед катил руками. Он был не тяжелый – около 10 кг. Уже стало темнеть. Потом я подумал, что хорошо бы мне взять немного наискосок, поскольку мне нужно было не на Ленинский проспект, а на Профсоюзную улицу. Исходя из общих соображений – гипотенуза треугольника всегда короче, чем сумма двух его катетов. Эта мысль мне понравилась, и я свернул в лес. Разумеется, в лесу катить велосипед было невозможно, и я повесил его раму на плечо. Так я шел бодрым шагом, пока совсем не стемнело. Когда я выходил из лесочков на опушки, то вдали видел свечение большого города. И шел прямо на него.

В один из таких моментов, выйдя из очередного лесочка, я обнаружил интересную топографию. Мой путь пересекали многочисленные асфальтированные дорожки, напоминающие тротуары. Как пути на большой узловой железнодорожной станции. Я то и дело перешагивал через бордюры, пересекал очередной тротуар и потом опять шел по газончику. Так я пересек восемь, или даже десять таких дорожек. А потом пошел дальше, и вскоре достиг МКАДА. Все это уже происходило в полной темноте, и дорога лишь озарялась отблесками города на низких облаках. Ни фары, ни фонарика у меня не было тогда. В итоге я добрался до дома примерно за два с половиной часа. Где то шел пешком, где то медленно бежал. Даже особенно не устал.

И лишь потом я понял, что это были за дорожки. Я прошел через Николо-Хованское кладбище. Видимо, это были не сами могилы, а подъездные дороги к ним. Потому что ни крестов, ни памятников, ни оградок я не видел. Хотя, может быть, там их и не разрешают ставить? Правда, я не испугался привидений. Тогда не было еще фильмов-ужастиков с вампирами и вурдалаками. Хотя меня могла подстерегать другая опасность - вокруг кладбищ могли водиться стаи бродячих собак. Даже тогда писали в газетах, что собаки в таких стаях очень опасны, поскольку совсем не боятся людей, и, когда голодны, могут броситься на пешехода, даже не залаяв. Как я разминулся с такими стаями – я не знаю! Видимо, просто повезло.

После этого, в более зрелом возрасте, я уже предпочитал никогда не спрямлять свой путь. И всегда старался идти ранее проторенными дорогами, поскольку понимал, что любая прямая дорога через неизвестность может быть чревата опасностями и приключениями, а с течение лет мне уже не хотелось завершить свой жизненный путь раньше обычного.