Кабак в Ильинском погосте

Кабак - термин и заведение, сопровождающие русскую историю на протяжении последних четырех-пяти веков.
Царь Иван IV однажды запретил продавать в Москве водку, позволив пить её одним опричникам, и для их попоек построил особый дом, названный Кабак. Кабак полюбился царю, и, начиная с 1555 года, из Москвы начали предписывать наместникам прекращать везде торговлю питьями, и заводить «царевы кабаки». Для организации кабацкого дела подбирался представитель посадского люда, желающий заниматься этой деятельностью. 
Предприимчивый и располагавший свободной наличностью человек договаривался об уплате государству установленной откупной суммы. Право на откуп закреплялось откупной грамотой с указанием уплаченных им денег и срока, на который кабак передавался в его распоряжение.
Надежность откупщика заверяла поручная запись его друзей, обещавших, что новый
владелец будет «кабак держати, а не воровата, и на кабаке… никакова воровства не держати, и приезжим никаким людем продажи (в данном случае — ущерба) и насильства не чинити». После этой процедуры соискатель получал кабацкое хозяйство в свое распоряжение на оговоренный срок.
Первый кабак в Ильинском погосте появился, вероятно, еще в конце 16 века. Однако сколько-то поработав, он в итоге закрылся. В течение нескольких лет подобное заведение в Ильинском приходе отсутствовало. Подобная ситуация продолжалась до 1614 года. В этом году интерес к Виледи проявил посадский человек из Сольвычегодска Григорий Игнатьев. Он подготовил обращение в адрес царя Михаила Романова, с просьбой организовать в Ильинском погосте кабак и передать его ему на откуп. Причем он сам предложил размеры откупной суммы. 15 рублей за год работы с сентября 1614 по август 1615 гг., по 20 и 30 рублей за следующие два года.
Это обращение поступило Сольвычегодскому воеводе Степану Голенищеву. Степан Васильевич быстро осознал финансовую пользу этого начинания и не дожидаясь царского позволения, самолично провел подготовительную работу и выдал Григорию Игнатьеву разрешение на ведение кабацкого дела, начиная с 10 сентября 1614 года, сроком на три года. С друзей Игнатьева он взял поручную запись, чтобы закрепить факт поступления в казну обещанных платежей.
Расторопность воеводы была положительно воспринята в Кремле, ведь для чиновников пополнение казны в тот момент было важнейшим делом. В итоге за подписью царя Михаила Федоровича была подготовлена поощрительная указная грамота.
«И нам то ведомо, и мы вас за то похваляем, что вы, будучи у Соли Вычеготцкие, о нашем деле радеете и ищите нам прибыли. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б и вперед нам служили и искали прибыли, а как учините прибыль, и мы вас за то пожалуем нашим жалованьем. Писан на Москве лета 7122 года августа в 22 день».
На Ильинский кабак был положен оклад, определяемый доходами предыдущих лет, откупными суммами и другими обстоятельствами. Из числа жителей прихода было выбрано несколько кабацких целовальников, главной задачей которых было собирать питейную прибыль и явочные пошлины, и отправлять их в казну.
Можно предположить, что именно из числа работников кабака вышла вилегодская семья, к концу 17 века получившая фамилию Кабаковых.
Отметим, воевода Степан Голенищев недолго после этого оставался руководителем Сольвычегодского уезда. В тот период на Руси действовал обычая регулярного перемещения уездного руководства из одной административной единицы в другую. В итоге в декабре 1615 года воевода Голенищев был перемещен, а на его место назначен новый человек, Мирон Тимофеевич Хлопов.
Царские дьяки изучили приходные документы за два последних года управления Голенищева и выявили факт довольно значительных задолженностей перед казной. Так, оказалось, что в Вилегодской волости за один только последний год в доход государства не поступило 25 рублей. В итоге воеводе Хлопову из Москвы было прислано распоряжение, чтобы он собрал эту сумму с кабацких целовальников, а также с крестьян волости, которыми эти целовальники были выбраны. Причем тех целовальников, что не могли сразу внести недостачу в полном объеме, было приказано на ночь сажать в тюрьму.
За крестьян попытался вступиться уездный земский староста Иван Жигалов. Он «бил челом» царю и написал, что в последний год из-за высоких податей в уезде несколько снизился объем торговых операций, и вообще снизился уровень доходов местных жителей и заезжих торговцев. Поэтому и в кабак они заходили реже и вин покупали меньше. Кроме того, в уезде случился неурожай хлеба. Это привело к удорожанию хлеба и солода, что в свою очередь сказалось на росте стоимости винных напитков. Из-за этого употребление вин в кабаке стало непопулярным, еще больше снизились кабацкие платежи (питейная прибыль) в казну. 
Тем не менее, каждая новая грамота из Москвы требовала максимальных прибылей от кабаков. Недаром последующие три с половиной века государственная винная монополия будет важнейшей строкой доходной части бюджета.
«…И по прежним наказом и по уставным грамотам всякие кабацкие пошлины збирати на государя вправду, по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии крестному целованью и во всем государю прибыли искати и над кабацкими целовальниками смотрить и беречи накрепко, чтоб они с ними вместе кабацкую пошлину збирали вправду неоплошно, с великим раденьем и кабацкими бы пошлинами не корыстовалися и хитрости никоторые не чинили».