Свечной завод

Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".


Это было в сентябре. Погода стояла ненастная: изредка лил дождь, но изморози не было. По утрам на лужах образовывался ледок, но быстро таял, как только вставало солнце. Вот в такую непогоду и произошло событие, которому я свидетелем стал совершенно случайно. В купе поезда (они только появились) сидели двое господ, разговаривали между собой.
  - Вы полагаете, мне придётся извиниться? – спросил один господин.
Другой не сразу:
  - Вы думаете, милейший, это так вам сойдёт? Хорошо, стреляться не запросил, а то бы…
  - Стрельбы не боюсь, но мне вины своей не сыскать. Натали, - он перешёл на шёпот, - мне как родная, не думаю я про родную дочь, - он опять замолчал, - в щекотливое положение попал. Не думал, что так можно оболгать. Уж не скажи про дочь и слова.
  - Она ведь вам не родная?
  - Нет. И что с того? Воспитал, денег давал, судьбу устроить хотел и тут вину… давай извиняться… А чёрт! Не буду извиняться! Не виновен! Сказал: «Потаскухой станешь, если за такого пойдёшь», - вот что сказал. Картёжник, пьяница: что ещё? Не ходи – и всё! Передала дурочка, влюблена потому что. Я её не виню, ей замуж охота, а тут такой молодец. Я его знаю, говорить не хочу. Все его проделки, - он показал на шею, - вот где! Чуете? А я ему Наташку, доченьку: на! продавай за долги! Стреляться? Убью. Я стрелок хороший, а у того руки трясуться, когда за бокал хватается – заметил, - он откинулся на спинку сиденья, - вот что, не говорите, что встретили меня, пусть сам объяснится, я ему на долги укажу. Кто не знает, тот верит, вот и моя дурочка…
Он замолчал надолго. Попутчик первый прервал паузу, которая, по его мнению, слишком затянулась.
  - Вы, Евграф Павлович, всё не так понимаете. Дайте ему денег и дело с концом.
  - Вот ему, - он на вытянутой руке показал кукиш, - ку-киш! Так и передайте, любезнейший. Убьёт меня, Наташки не видать, а я убью – у Натали другой будет, вот как ухлёстывает один, видел.
  - Ах, этот? – собеседник не был готов к повороту разговора. – Это мой племянник. Смею заметить, юнец ещё, жениться не готов, да и служба.
  - У всех служба! Только у бездельников её нет. А Наташку не отдам ему, только решил. Пойдёт, прокляну, денег не дам. А ему деньги нужны, много денег – картёжник, что хочет проиграет. Вот давеча проиграл тёткину пелерину, а она денег стоит, наверное. Говорили, знаю. Как уж там она без неё? – он ухмыльнулся, представив знакомую даму без атрибута обольщения.
Разговор длился бы дольше, если бы мы не приехали. Новый вокзал сверкал огнями, поезд освещён был с двух сторон. Люди выходили под звуки духового оркестра. Встречающие обнимали своих на перроне. Эти двое быстро скрылись из виду, и я о них забыл как о дорожном приключении. Мало ли историй расскажут?
Дома меня встретили ласково: расспросили о поездке, а я возьми да и расскажи историю. Не хотел, заставили: «Что там было за окнами?» Я сказал: «Вынужден был услышать разговор…», - а дальше, как ни хотел отмолчаться, не вышло. Жена молча поставила чашку и ушла в другую комнату.
  - Ты знаешь её? – спросил я вдогонку.
  - Обоих. Эта пара долго не проживёт.
  - Что так, Ирина? Ты что-то знаешь?
  - Её отца: он ведь ей отец? – мельком. А её знаю хорошо. Подружками не были, я старше намного, но знакомые общие, знают всё. Не жалеют её: понимаешь?
Уходить от разговора она не хотела, но и что-то мешало продолжить. Я заметил это и не стал настаивать. Стал задавать вопросы о Машеньке (дочери), жена развеселилась, рассказывая о проделках двухлетней дочери – больше мы о разговоре не вспоминали.
Год прошёл в заботах, меня перевели на новое место службы, и мы уехали в Петербург, думали навсегда. Жена ещё приезжала к подругам, гостила по неделям, потом смирилась. Однажды в один из дней, когда мы были вдвоём, она разговорилась.
  - Помнишь Наташу? Натали? Да, ты её не знаешь, - она напомнила о той истории, я уже не вспоминал и думал о другой женщине, - да?
Я с трудом вспомнил, кивнул.
  - Ты ещё не хотела рассказывать.
  - Так вот, я узнала, её убили.
Я удивлённо вскинул брови, и жена улыбнулась. Она всегда улыбается, когда я так делаю, но сейчас у меня получилось не нарочно.
  - Расскажи, - поинтересовался я, - ты и тогда что-то говорила «умрут вместе».
Жена стала рассказывать.
  - Отец наказал её: не стал давать денег, а в приданом и вовсе решил отказать. Анатоль не отступал, хотел под любым предлогом заполучить Наташу. Она болела, потом перестала ходить. Что случилось? Врачи знают, нам не говорят, но отец ходил хмурый. Потом решил: «Забирай», - сказал и денег дал немного, знал – пропьёт, проиграет. Денег быстро не стало, Натали больше не видели. Анатоль ухаживал за дамами, к девушкам не приближался – женат. Но про Наташу ходили слухи: она то с одним, то с другим ходит под руку. Гадали недолго: за карточные долги он отдавал жену на ночь, а то на две. Потом только на неё ставил, это не понравилось отцу, когда узнал (долго скрывали). Вызвал на дуэль. Анатоль убил старика. Его выслали, все дела вскрылись, а Наташа так и осталась «по рукам». Вскоре на неё пришло заявление: занимается проституцией. Денег нет, отца убил муж, что делать – не знает. Мне сказали, вышивать хотела, но нет: отец последнего мужчины, с которым у Наташи была связь, дал работу. Женщина она была видная, занималась продажами партий свеч. Делать ничего не приходилось: вела учёт и всё. Что уж там происходило? Только оттуда Наташу выгнал с позором: она, де, не делает всё как сказали, а своими кривыми лапами, так и сказал «кривыми», весь товар растащить хотела, покупатели не довольные остались. Мы, - жена посмотрела на меня ясными глазами, - уж знали за что – не согласилась ублажать старого отца своего любовника. Ушла. А куда уйдёшь? Кругом знают – не честна.
Был ещё у отца сын, настоящий, родной, сестрой её не считал – приживалкой, винил в смерти отца, не принял, как ни просила. Бродяжкой нельзя, а подруги репутацию боялись потерять – с такой не дружили. Только одна звала к себе, но Наташа сама знала, что ей нельзя к бывшей подруге, у той муж в армии, ждать надо, а тут слухи пойдут. Наташа опять к «знакомым». Вот тут и пришло письмо от Анатоля: разжалован, в армии, хочет видеть. Наташа ещё любила его, хотела ехать, но денег нет. Пошла к «свечному» хозяину, соглашалась «любить». Работа для вида, да и та… Обезумел от страсти старик, взбесился, всё на неё переписал было, но сын не дал бумагу заверить. А Наташу убил. Говорят он, но, может, и отец. До сих пор ищут виновного. Жена вздохнула. Не могу больше, ведь как хороша была, красавица. Мужа выбрала, что смерть, скольких ещё потянет?
Мы с женой сидели, сжав руки. Я не знал её знакомую, а история запала в душу.
В последний раз, когда жена навещала подругу, узнала: свечной завод сгорел, отца увезли в психиатрическую лечебницу, сын застрелился.
Из газет я понял, что тот самый попутчик в поезде, уговаривавший Евграфа Павловича (отца злополучной Наташи) извиниться и был хозяином свечного завода. Умер он, выпрыгнув из окна больницы. Что стало с Анатолем? Какая разница?