Жизнь поэта 11-я кн. стр. 321-340 пр. 16

Не стану больше быть любимой верен,
И положу на сердце весь базальт.
-Вань, а зачем ты в этом стихе ром называешь
озоном?
-Это его так раньше называли пираты. А потом
переименовали в ром.
-И правильно сделали.  Ром звучит – красивее!
А,  может, выпьем, а то мой милый напёрсток
уже засох на солнце. Вань, наливай! Выпьем,
и я вам открою один секрет. И тост скажу я!
-Давай!
-За дружбу Луны и звёзд! За дружбу Дня и Ночи!
За дружбу людей и животных! За дружбу фауны
и флоры! И, конечно, за дружбу нас, четверых,
неразлучных друзей!
Все выпили и закусили. Кроме Ветра. Он,
вместо закуски, стал вдыхать морской воздух,
который он так любил.
-А теперь, открывай свой секрет, Боцман! –
сказал нетерпеливый Пегас и стал двигать
своим карданом взад и вперёд.
-Вань, Ветер, я уже изготовил оба ожерелья.
Из белого и чёрного жемчуга. И сейчас,
принесу их вам.
-Уф, сказала, вздохнув, лошадь с карданом.
-А я, ведь, думал, что ты, Боцман, хочешь
поведать остальным, ещё, что нибудь из
моего мобильника!
-Пегас, я чужие вещи в лапы не беру! Понятно
для чего ты выставляешь свой кардан напоказ,
прячь от других, хотя бы Душу.
-Я свою Душу ни для кого не выворачиваю!
-Дурак, ты, Пегас! Для современного общества,
мобильник и есть его Душа. Каждый сливает
все её чувства и тайны в мобильник, а затем
в интернет. Сейчас, можно найти родинку рядом
с лобком, если она там есть, у любой девушки.
-Ты, права, умная монастырская крыса!
-Я не монастырская крыса! Корабельная!
   Боцман быстро побежал в свой потаённый
угол, где он, скрывшись от посторонних глаз,
своих друзей, а так же, от звёзд и Луны,
которые могли проболтаться, тайно, делал
ожерелья для какой-то девушки Людмилы,
которую он никогда не видел.
-Хоть, её любят два прекрасных моих друга,
Ветер, и Ванька-поэт, но всё равно она
не может  быть  красивее  и
321
нежнее моей ондатры Алмирочки, всегда
говорил он себе при работе.
   Вид ожерелий вызвал восторг у всех.
   Ванька, рассматривая ожерелье, гладил крысу
по её маленькой, но умной головке.
   Ветер, тайно целовал Боцману глаза и щёки
и тот хмелел, млел, так, как становилось
прохладнее от нежного прикосновения,
дуновения ветерка.
   Только Пегас, равнодушно лежал и двигал
свой кардан взад и вперёд.
-Пегас, тебе не нравится моё произведение
искусства? Ожерелья из жемчуга. На, посмотри!
-сказал Боцман.
-Нравится, но если надеть твоё произведение
искусства, на моё, то они оба будут
смотреться идеально!
И он повесил оба ожерелья на свой большой
конский кардан, который всегда был у него
в рабочем положении.
-Дурак, ты Пегас, ишак! У тебя нет ума и Души!
Только один большой кардан! Сними, а то
если увидят хозяева ожерелий, которые пошли
пасать, тебе точно не сдобровать!
-Моя Душа находится в кардане. И постоянно
просит бабу.
-Какую бабу? Ты же тогда не смог оттрахать
свою цыганскую кобылу! Поэтому она и
прислала тебе эсемеску.
-Я был с большого бодуна.
-Это не оправдывает тебя!
-Знаю, Боцман. Хочу заслужить её прощение.
Звоню, но она не отвечает.
-Подари ей что-нибудь!
-А, что именно?
-Такое же ожерелье, как эти.
-У меня нет жемчуга.
-Я дам. И золотая цепочка у меня осталась.
Ветер принёс мне двадцать метров. Но я думаю,
что там больше. Ведь, я умею считать
только до двадцати.
-Наверно, я соглашусь. А за сколько 
времени  ты  сделаешь ожерелье?
322
-За три ночи. У ондатры, с сегодняшнего дня,
начались критические дни. Так она сказала.
И они будут продолжаться три дня и три ночи.
И она меня не подпустит к себе.
-Разве у крыс бывает менструация?
-Какая менструация?
-Ты же сказал, что у неё начались критические дни!
-Да. Критические дни. Тоска по Родине.
У меня раньше тоже были критические дни –
тоска по моему судну, которое потопил гад,
Ветер. Но я его простил.
-Боцман, это не критические дни, а ностальгия.
-Трудное для меня слово. Пегас, ты дай мне
примерный размер шеи твоей цыганской кобылы,
чтобы мне начать делать ожерелье.
-Примерно, как у этих, что ты сделал.
-И как твоя кобыла, тем более копытами станет,
надевать на себя такое красивое и дорогое
ожерелье?
-С чего ты взял, что она кобыла?
-Ты же сам говорил!
-Нет, она, конечно, кобыла, но баба, цыганка.
Если бы ты видел, как она пляшет и поёт.
Даже пишет стихи. Мы с ней встречаемся тайно.
Я прилетаю в табор и тайно наблюдаю за тем,
как они веселятся, пляшут и поют. Как она,
танцуя с красивыми юношами цыганочку, трясёт
своими большими сиськами, возбуждая всех и
меня. И тогда, я посылаю ей эсемеску, и она
бежит в условленное укромное место и уже на
ходу срывает всё с себя. А потом, а потом.....
-А что ты делаешь с ней потом? Продолжай!
-Тоже, что и ты со своей ондатрой, голой Алмирой,
когда она сбросит одежду.
-Моя Алмира не носит одежду. Она всё время
в одной шкурке. Но зато стирает её очень часто.
Если бы ты видел, какие у неё чёрненькие
маленькие глазки!
-Ты любишь чёрные глаза у баб?
323
-Да. А ты?
-Тоже. Только у моей цыганочки не маленькие,
а большие чёрные глазищи. Когда она лежит
подо мной, то я вижу все звёзды неба
в её глазах.
-А как они там помещаются, Пегас?
-Отражение. Это, как смотришь в воду океана
и видишь себя. Или в зеркало.
-Теперь, понял. Когда я сделаю ожерелье для неё,
и ты ей повезёшь, возьми меня с собой.
Я посмотрю на неё, чтобы сравнить. Какие глаза
красивее? Маленькие, как у моей ондатры,
или большие, как у твоей цыганки?
-Я могу показать тебе фото в мобильнике. Хочешь?
-Спрашиваешь!
-Смотри!
   фото
-Красивая! А это её жеребец?
-Кобыла. Она на ней приезжает. Что ты улыбаешься?
-Пегас, хочу спросить, но стесняюсь.
-Спрашивай.
-Не обидишься?
-Не знаю, что ты спросишь. Ты, иногда,
задаёшь такие глупые вопросы, хотя и
умная монастырская крыса.
-Корабельная, Пегас. А спросить я тебя хочу
о том, ты с какой кобылы начинаешь?
-Что именно?
-Трахаешь какую кобылу первой?
324
-Я так и знал, что ты скажешь гадость.
-Я ничего плохого не спросил. С точки зрения
логики, твой кардан предназначен для
четвероногих кобыл. А как его терпит твоя
красивая двуногая кобыла?
-Хорошо, Боцман, тебе скажу. Всё равно об
этом знают и Ветер и Ванька-поэт. У меня есть
человеческий кардан, член, чуточку больше
среднего размера. Как раз для страстных поэтесс.
-Только для поэтесс?
-Не только. Для всех баб.
-А как же ты двумя, сразу работаешь, трахаешь?
-Почему сразу? Они оба – съёмные.
-Значит, ты один член, кардан, снимаешь,
а другой вставляешь? Это так у всех жеребцов?
-Только у меня одного. Мифического Пегаса.
Это мне сделал кузнец Гефест, в своей кузнице,
когда его, Арес, бог войны, заставил ковать
оружие, мечи, целых три месяца подряд,
без отдыха, не пускал домой к жене,
а ни одна баба без х..у...я столько не выдержит!
Вот он и попросил меня, драть его жену красавицу,
а для этого сделал людской член, для меня.
А первым его испытала Лира. Вот, посмотри фото,
где моя цыганочка, встречается со мной.
Мы так рады этой встрече. Особенно она,
моя красавица.
 фото
325
-Да, здесь у тебя кардан человеческий.
А как проходила ваша встреча? Она сразу
согласилась прийти?
-Когда она получила мою эсемеску о том, что
она очень красивая, и я хотел бы с ней
встретиться, ответила:
-Ты кто?
-Пегас, ответил я. И мы стали с ней переписываться.
Эсемесками.
-Какое красивое имя! У цыган таких нет. Ты – цыган?
-Грек.
-Значит, такой же волосатый и чёрный?
-Я – волосатый, но белый.
-Альбинос или перекрасился?
-Пегас, подожди, перебью, сказал Боцман.
А альбинос – это сифилитик или нумизматик?
-С чего ты взял, Боцман? Альбинос, это белый
у чёрных. Например, все вороны чёрные, а одна белая.
Сразу выделяется среди них.
-Значит, альбатрос.
-Почему альбатрос?
-У нас на судне была одна белая крыса, и мы
все звали её альбатросом. Ладно, продолжай,
что было дальше?
-А ты не встревай! А то я теряю нить рассказа.
-А причём здесь нить, нитка?
-Когда рассказывают, то слова, как бы нанизывают
на нить, как ты нанизываешь жемчуг.
-Понял.
-Значит, такой же парень волосатый и чёрный,
как цыгане? – написала она.
-Я – волосатый, но белый.
-Альбинос или перекрасился?
-Я не крашусь.
-Ты юноша или мужчина в годах?
-Скорее – в годах.
-То, что надо! А то я не люблю юных сопляков,
которые не понимают толк в любви.
Трахают, как кролики.
-Я понимаю.
326
-А у тебя в штанах есть что-нибудь?
-В штанах ничего нет. Потому, что я хожу,
вернее летаю без штанов.
-Значит, ты сбежал из психушки, что находится
в городе, раз бродишь без штанов.
-Нет, я прилетел с Олимпа. Оттуда, где живут
Боги. Я мифологический конь Пегас, который
возит поэтов и поэтесс на поэтическую гору
Парнас. Ты пишешь стихи?
-Пишу. О страстной любви двух цыган. О себе
и Роме. Рома любовник. Его, мой муж, козёл,
заказал колдунье, и та сделала так, что его
посадили на три года в тюрьму. А теперь я
ищу нового любовника, но такого, чтобы у
него было что-то стоящее и стоячее в штанах.
-У меня есть для тебя то, что надо. Приходи!
-Нет, я приеду на своей подруге – вороной
кобыле через сорок минут. На краю леса, на
опушке, растут три берёзы, прилетай туда.
Мы там встретимся, а потом пойдём в тот
укромный уголок, где я встречалась с Ромой.
-Но она, Боцман, приехала даже раньше.
-Понимаю. Чесалась манда. Моя ондатра,
когда захочет, то сразу начинает левой
лапкой чесать манду.
-А почему – левой?
-Она левша. Я, вначале, думал, что у неё
завелись мандавошки, но понял, что спрашивать
у дамы об этом не тактично. А, однажды,
когда она долго чесала, а я сидел и наблюдал
за ней, она спросила?
-Милый, Боцман, ты меня разлюбил?
-С чего ты взяла?
-Я уже шесть минут чешу манду, а ты всё не
решаешься запрыгивать на меня!
-Ты чешешься, а я думал, что...
-Не надо думать! Ни блох, ни мандавошек у
меня нет. А когда я начинаю чесать манду,
значит, хочу самца, то есть тебя.
-Нет, моя цыганочка манду не чешет, а....
-А как её зовут?
327
-Аза.
-Я Азу не пробовал ни разу. Вообще у нас,
крыс, имён нет, одни клички. Так, что ты
хотел сказать, что твоя цыганочка?
-Нет, моя цыганочка Аза, никогда не чешет
манду, когда хочет. Она мнёт титьки. Или
просто говорит, что хочет меня.
-И что было дальше?
-Она, Боцман, приехала даже раньше. Но тут
произошла забавная история. Её вороная
кобыла, красавица, девственница, ещё не
знавшая мужчину, то есть жеребца, увидев меня,
с большим карданом, сразу посикала, а потом
раздвинула ножки и подняла хвост.
-А ты разве не поменял кардан?
-Я хотел продемонстрировать Азе, что у меня
есть кое-что. А она, увидев мой кардан,
сказала: «-Эта игрушка, только для моей
подруги кобылы Сильвы. Она готова, уже
раскорячила ноги! Начинай! Тогда я сказал
на лошадином языке: «-Сильвачка, девочка,
опусти свой хвост, прикрой манду, вот, я
оттрахаю твою хозяйку, а потом, ты увезёшь
её в табор и снова приходи сюда. Я лишу
тебя девственности, или ты не хочешь?
Неугомонный Боцман снова вмешался и порвал
нить рассказа Пегаса.
-Пегас, я так и знал, что ты оттрахаешь их
обеих, поэтому и спросил тогда с какой
кобылы ты начнёшь.
-Да, ты умная монастырская крыса.
-Корабельная, Пегас, корабельная. И что тебе
ответила кобыла на лошадином языке?
-Ответила, что хочет меня, такого красавца,
и хочет от меня жеребёнка с крылышками.
И я ей пообещал.
-Но ты, же ей соврал, так, как не можешь
делать детей!
-Какая разница! Жеребцов много. Найдёт себе
настоящего и он ей сделает ребёнка,
вернее жеребёнка.
-Ты не Пегас! Ты – Дон Жуан!
328
-А ты не Боцман, а крыса – Петька.
-Да, это моё настоящее имя. А что делала
твоя цыганка Аза, когда ты болтал с брюнеткой,
кобылой Сильвой на её лошадином языке?
-А она хотела уже уходить, но я быстро достал,
из сумки на боку, свой человеческий член, и
поменял их местами. У Азы заблестели глаза,
а у Сильвы, наоборот – потухли. Аза схватила
меня за х... гриву и обняла. И мы слились
с ней в поцелуе.
-А потом сливались в поцелуе с кобылой Сильвой.
-Не, лошади не целуются.
-Зато пьют много. Как лошади.
   Они долго, целую минуту молчали, затем
Боцман сказал:
-А у моей ондатры глаза красивее! Что ты
усмехаешься? Не веришь?
-Как я могу верить, если я её не видел.
-Хочешь посмотреть?
-Хочу, но только я не пойду к тебе домой,
где вы с ней живёте. Жарко. Лежать в тени –
приятнее.
-Зачем ходить? Я покажу тебе её в своём
мобильнике.
-Которого у тебя нет.
-Вот, смотри, новый, современный. Дорогой.
-А где ты его взял?
-У тех богатых, с соседней яхты.
-Подарили?
-Я сам себе подарил. Стащил. Вот моя
ондатрочка. Здесь она плывёт.
 фото
329
-Она похожа на крысу.
-Пегас, она и есть крыса. Только водяная.
Её родная стихия – вода. А моя – земля.
А вот она сидит, позирует.
   фото               
-Боцман, ты, хоть, мне и друг, самый лучший
друг, а потом Ветер и Ванька-поэт, но я
тебе честно скажу, что у моей цыганочки
глаза красивее, живее, особенно, когда она
улыбается. А твоя ондатра любит улыбаться?
-Иногда, когда мы выходим гулять перед закатом
или перед рассветом и любуемся звёздами.
-Подари ей ожерелье из жемчуга на День рожденья.
-Нет, я лучше подарю ей большую пустую раковину.
Мы решили заняться бизнесом. Добывать со дна
лагуны жемчужины, а потом делать из них ожерелья
и продавать богатым бездельникам с яхт.
А на День рождения я бы подарил ей рыбку,
но не знаю, когда он у неё.
-Спроси!
-Спрашивал. Она не знает. Я тоже не знаю,
когда мой День рождения. А ты, знаешь свой?
-Тоже не знаю. Даже год. И Ветер, этот старый
седой пердун, тоже не знает. Только он,
Ванька-поэт знает свои дни рождения.
У него их два. 20 августа и 23 сентября.
330
-Он, что два раза родился?
-Один. 20 августа, но забыли записать,
а когда вспомнили, было уже 23 сентября.
-А так можно?
-Можно.
-Сегодня, какой месяц и день?
-5-е Мая.
-Давай запишем, я родился 8-го Мая.
-Но это будет только через три дня.
-А вы к этому времени скинетесь и
купите мне подарок.
-Я поговорю с Ветром и Ванькой-поэтом.
......................................
   Через три дня Боцман, как обычно, раз в день,
пошёл пересчитывать пиастры. Теперь, он уже
научился считать до двадцати.
Пришёл, а пиастров нет. Он оху...ел! Первый раз.
Стал бегать и искать, но нигде их не находил.
Решил, что они, его друзья, украли пиастры
и разделили на троих.
Он сел и заплакал крысиными слезами. А потом
прислушался и услышал шаги. Он взял в лапы
дубинку и приготовился встретить воришек.
   Они вошли все втроём, и хором крикнули:
«-С Днём рождения, Боцман! И поставили перед
ним сундук. А когда Боцман его приоткрыл,
то он оху...ел! Второй раз.
 фото
Сундук до верха был наполнен пиастрами.
331
-Спасибо, друзья! Умилённо сказал Боцман,
сложив лапки на груди, и крупные слёзы
покатились из его маленьких чёрных глазок.
–Меня ещё никто не поздравлял
с моим Днём рождения.
-Это потому, сказал Пегас, что ты о нём
не знал. А теперь знаешь. И мы знаем.
А ещё тебе один подарок от нас всех –
стих. Который мы написали сообща, а
прочитает Ванька-поэт, потому, что
у него хорошая дикция.
   И Ванька прочитал:
Нашла в подвале крыса клад,
И стала очень рада,
А разве кладу кто не рад?
За жизнь, за всю – награда!
Пиастры были в сундуке,
Их спрятали пираты,
И убежали, налегке,
Что живы были рады.
А крыса клад свой бережёт,
От посторонних прячет,
А если клад кто украдёт,
То сразу перепрячет.
Считает крыса каждый день,
Монеты золотые,
Считать ей золото – не лень!
Богатые – скупые!
-Стих – великолепен! –сказал Ветер.
Это потому, что первая строчка была моя.
А дальше сочиняли все. А теперь, друг Боцман,
пошли за стол, обмывать твой праздник.
-Жаль, что нет сыра в такой день!
-Есть, Боцман. Ванька-поэт, за один золотой
пиастр, свой, купил, у соседей с яхты,
круг овечьего сыра. Не могли же мы тебя
не порадовать в такой день твоим
любимым блюдом!
   Накрытый стол уже ждал их.
-За твой День Рождения! – сказал Ванька-поэт,
любитель тостов и они все дружно выпили.
По первой.
332
   После третьей рюмки, им стало хорошо,
и они запели. Но слаженного пения не
получилось. Потому что, Ветер – ревел.
Ванька-поэт – гнусавил. Крыса – пищала.
А Пегас – ржал.
-Вань, сказал Боцман, у меня, теперь есть
День рождения, а у тебя есть талант
писать стихи...
-Ты хочешь, чтобы я написал о тебе стих?
-Нет, я хочу, чтобы ты почитал свои стихи.
Ты будешь читать, а я слушать и записывать
на мобильник, а потом дам послушать свой
лапочке ондатре Алмирочке. Она у меня очень
впечатлительная. Когда мы гуляем ночью,
она смотрит на звёзды и представляет, что
на крыльях летит к ним. А если у тебя есть
стихи о любви, почитай о любви.
-Боцман, у тебя же не было мобильника?
-Мне его на День рождения подарил Океан.
Я иду, а на пляже, где валяются наши соседи,
богатые бездельники с яхты, лежит мобильник,
я и взял его.
-Но это чужой мобильник, надо вернуть!
-Нет, я лучше положу туда, где лежал мобильник,
два или три золотых пиастра и получится,
что я его купил. Вань, а теперь, почитай стихи.
-Хорошо, Боцман, начну читать. Готов записывать?
-Всегда готов, как ленинский пионер!
-Тогда слушай и записывай.
В аккордах музыки вселенной,
 фото
333
Я слышу музыку любви,
Непостоянной, переменной,
Что будоражит ток крови.
Она звучит не всем, конечно,
Лишь выборочно, иногда,
Кому-то дарит звуки вечно,
Кому-то дарит, на года.
И для меня она звучала,
И до сих пор ещё звучит,
Не помню я её начала,
Она как ручеёк журчит.
И мысли, чувства будоражит,
И в сердце бешено стучит,
То узелки на память вяжет,
А то белугою кричит.
У музыки все звуки милы,
Если по нотам, не вразброд,
Все похоронные – унылы,
Все рэпы - мусорный весь сброд.
Когда мелодия приятна,
Тебя теплит и для души,
Тогда с души стираешь пятна,
И светло всё, в её глуши.
В аккордах музыки вселенной,
Я слышу музыку любви,
И вам скажу я откровенно,
Господь её – благослови!
* * *
-Вань, мне понравилось! Давай следующее
стихотворение. Я выключать мобильник
пока не буду.
-А о чём?
-О чём хочешь. Ты обо всём пишешь красиво.
-Я только о любви, иногда, пишу красиво.
Потому, что пишу о своей любимой.
Скорее, о любимой друга Ветра.
-Вань, она не только моя любимая, но и твоя,
сказал Ветер и потупил глаза, но этого никто 
не  заметил, кроме самого Ветра,
334
который был очень добрым и сентиментальным
и всегда плакал в одиночестве, после тех
смерчей и ураганов, что устраивал он.
-Хорошо, Боцман, прочитаю ещё один свой
стих о любви.
-Вань, ещё два, нет, три стиха. Ведь, у
меня сегодня мой День рождения! А следующий
будет не скоро! Только через двадцать дней.
-Почему, через двадцать?
-Потому, что я умею считать только до двадцати.
-Нет, Боцман, следующий твой День рождения,
будет только через год. Через 365 дней.
-А это больше чем тысяча?
-Меньше.
-Тогда не страшно. Читай, Вань, ещё три
своих стиха обо мне.
-У меня о тебе нет столько стихов.
-Я имел в виду – мне. А стихи – любые. Но
лучше о любви. Любовь она, как Луна.
Если загорелась, то светит, а включить
её принудительно нельзя. Это я сам придумал.
-Хорошо, читаю.
Глазастая луна мне о любви шептала,
Глазастая сова глазела на меня,
 фото
А ты ушла. Тебя так, вдруг, не стало,
335
Ушла в туман, меня туда маня.
Пошёл бы за тобой, туман вдали плескался,
Пошёл бы за тобой, туманы – не терплю!
Пошёл бы за тобой, тебя любить не клялся,
Не клялся потому, что я тебя люблю.
Терять, чем находить, труднее и больнее,
Иметь, и сохранять - труднее во стократ,
Жить без любви всегда свободней и вольнее,
Но если любишь ты, тогда лишь ты богат!
Кто не познал любви, убог всегда и беден,
Кто не познал любви, полжизни потерял,
Хотя живёт всегда, без пересуд и сплетен,
Но в омут с головой, он, сроду, не нырял.
А в омуте любви, русалки и лягушки,
А в омуте любви принцессы тоже есть,
И сети там стоят, кругом стоят ловушки,
Но за любовь не жаль и жизнь свою и честь!
Глазастая сова, взмахнув крылом, взлетела,
Пьянющая Луна, ушла под горку спать,
И ты любить меня совсем не захотела,
Я не пошёл в туман и сел стихи писать.
* * *
-Вань, а могу я сказать своей ондатре
Алмирочке, что этот стих ты написал о ней
по моей просьбе. Не просто даром, а я
заплатил тебе за это три золотых пиастра?
-Боцман, золотые пиастры у меня есть.
А, к тому же, я стихи за деньги не пишу,
тем более для друзей.
-Согласен, Вань, я спорол чушь. И это
стихотворение тогда моей Алмирочке не
понравилось бы. Она не любит сов. Однажды,
рассказывала она, они сплетничали с полевой
мышью, о самцах, а на них сверху, бесшумной
тенью, упала сова и схватила мышь. С тех пор
она ненавидит и боится сов. Прочитай ещё.
Осталось два стиха. Только о совах больше
не читай!
-Попробую о чём нибудь другом.
-Моя Альмирочка любит звёзды, почитай о звёздах.
336
-О звёздах, так о звёздах. Слушай!
За мною звёзды все следили,
Когда ночами я гулял,
Они на бал меня водили,
На свой, на звёдный карнавал.
 фото
Все звёзды в масках. Все танцуют.
Флиртуют все и все блестят.
От высоты своей ликуют
И падать сверху не хотят.
В раздумье я. Кого мне выбрать?
Кого из звёзд мне полюбить?
Кого из Космоса мне вырвать?
На нашу Землю опустить.
Мне Вега мило улыбнулась,
Подол у платья подняла,
Альгена чуточку, нагнулась,
И юбку узкую сняла.
Плейона груди нежно гладит,
Глядит призывно на меня,
Но моего, ей, ведь, не хватит,
Займу кардан я у коня.
Пегас, конечно, тут со мною,
Звезду, кобылу - приглядел,
Звезда красива и с пиз.. уздою,
Здесь карнавальный беспредел.
337
Звезда Капелла тоже хочет,
Кого ж на Землю с собой взять?
А Процион, козёл, хохочет,
Сам хочет звёзды целовать.
Что ль взять дурнушку мне, Целено?
Она же родом из Тельца,
Хоть она в сексе, как полено,
Зато богата, вся в отца.
Сидит одна. Красива. Мира,
И песню грустную поёт,
В её руках арфа иль лира,
Не всем звезда эта даёт.
Она даёт только поэтам,
Беспутным людям, алкашам,
Смеются что, над целым светом,
И пьют грусть с водкой, пополам.
Обнял я Миру, та в экстазе,
Мне подарила поцелуй,
Женился на звезде, заразе,
Теперь, женатик, обалдуй.
На бля..дки Мира не пускает,
Пить водку тоже не даёт,
И днём и ночью всё ругает,
И днём и ночью всё орёт.
Зачем на бал, на звёздный мчался?
Зачем я к звёздам улетал?
Лучше б с Пегасом нализался,
И стих о бабах написал!
* * *
-Это ей, моей Альмирочке, точно понравится!
Тем более, что здесь упоминается и алкаш, Пегас.
-Боцман, я считал тебя другом, а ты обозвал
меня алкашом! Больше не приближайся ко мне
со своим напёрстком! Ты первый всегда
провоцируешь меня на пьянку.
-Пегас, зря ты обиделся! Когда, мы с моим шефом,
боцманом вечером пили, он говорил: 
«-Крыса,  пусть  нас  с тобой,
338
матросы считают алкашами, лишь бы они
не говорили, что мы пьяницы. Алкаш милый
и добрый человек, или лошадь, как ты, а
пьяница плохой, потому, что о нём говорят
«горький пьяница», а раз горький, значит –
плохой!
-Ну, и понятия у тебя, Крыса! Наливай, Вань!
   Слово для тоста взял Ветер.
-Друзья, крыса Боцман стал нашим другом совсем
недавно. Но это настоящий друг! Он, очень
умный! Знает: логику, нумизматику, сифилитику,
камасутру, прудоюренцию, нет, юриспруденцию и
много ещё других разных наук. Вот, например, я,
Ветер, бываю везде, а географию плохо знаю.
Путаю Финляндию с Лапландией. Знаю только,
что в одной из этих стран, живёт Санта Клаус,
а в другой - сборная по хоккею - «локомотив».
Я считаю нужно создать крысиный университет.
И пусть они, крысы учатся легально, а не
подпольно, проживая в учебных заведениях на
чердаках и в подвалах. А ректором
поставить нашего Боцмана.
-А как мы назовём наш университет,
Гарвардский -2?
-Гарвардский уже есть, Боцман.
-Знаю. И там учится много крыс. И самое
интересное, что самые подлые крысы, выходят
из Гарвардского заведения и строят подлости
всему миру, распространяя чуму демократии
по-американски. Нужно переименовать его в
крысиный, а наш, новый назвать «Ондатровый».
Ветер, а что, делает ректор в университете,
охраняет вход? Но мне одному будет трудно!
-Ректор – главный и он сидит в кабинете.
А его секретарша сосёт банан и приносит ему чай.
-С сыром?
-Это как ты захочешь.
-Значит, наш университет мы назовём «Ондатровый».
-Подумаем после. С Днём рождения, Боцман!
   Все выпили и закусили, а Ванька-поэт
продолжил читать стихи.
339
Огонь любви в моей душе пылает,
Огонь любви в душе моей горит,
Она об этом ничего не знает,
 фото
«Пока», «Привет», лишь только говорит.
Но как об этом ей сказать, признаться?
Но как сказать, что я её люблю?
Чтоб перестать, страдать мне и терзаться!
Что взгляд её, как бабочку ловлю!
А взгляд её туда-сюда летает,
И улетает в небо за мечтой,
Она ж хохочет, иль грустит, мечтает,
И носится вприпрыжку, не со мной.
А у меня тисками сердце сжато,
А у меня повержена душа,
Но на неё смотрю я не предвзято,
Любуюсь ею, тихо, чуть дыша.
И вот уже звонок последний в школе,
Все разбегутся, знаю, кто куда,
Оставлю сердце здесь я, на приколе,
А сам сбегу надолго, на - года.
-А я, Вань, не учился в школе,
как ты, Ветер и Пегас.
-Я тоже не учился, Боцман. Мой Отец, 
Всевышний,  сказал
340
Продолжение 17 следует.

На Стихи.ру публикуются мои стихи.