Бендер попадает в рай. Исправлено. Эпизод - 1-7

      1 глава. Благородный страдалец

      История не закончена, пока живы герои. Иногда сама судьба, вопреки всем перипетиям жизни, снова собирает одних и тех же людей и устраивает с ними такую катавасию, что только диву даёшься её фантазии. Наших героев затейница-судьба тоже не захотела оставить в покое, но обо всём по порядку.
      В уездном городе N, как всегда, всё текло своим чередом. Теперь и жизнь Ипполита Матвеевича Воробьянинова наконец-то тоже начала возвращаться в прежнее русло. Прошли годы, в течение которых бывший предводитель дворянства, совершенно измучанный испытаниями в погоне за стульями, пытался вернуть душевное равновесие. Ведь он едва не сошёл с ума из-за угрызений совести по причине бессмысленного убийства своего компаньона, коим являлся великолепный Остап Бендер. Эти годы Ипполит Матвеевич провёл в настоящем аду, просыпаясь ночью от мучавших его кошмаров, глубоко погрузившись в зелёную хандру и при этом пытаясь жить прежней жизнью. Он вернулся работать в ЗАГС, где снова заведовал столом регистрации смертей и браков. Его там приняли с распростёртыми объятиями, потому что всё это время его обязанности пытался исполнять несмышленый сын директора ЗАГСа, не способный даже без ошибок записать фамилии брачующихся. Когда вернулся Ипполит Матвеевич Воробьянинов, то его особо не расспрашивали о том, где он был и что делал, потому что скандалы, прогулы и пьянки директорского сынка стояли уже поперек горла у всех, в том числе и у его папаши.
      - Ипполит Матвеевич, дорогой, как прекрасно, что вы снова вернулись к нам! – то и дело повторял директор ЗАГСа, когда Воробьянинов наконец-то приступил к своей работе. При этом никто не решался спросить, почему он так исхудал и поседел. Все слышали, что он куда-то переезжал, что он долго болел и знали, что Ипполит Матвеевич не любит, когда его расспрашивают об этом. И поэтому дальше робких попыток, хотя бы из вежливости, осведомиться о его самочувствии дело ни у кого не заходило, и вскоре все даже забыли, что он вообще куда-то пропадал.
Ипполит Матвеевич был бы рад и сам про всё забыть, но это было совершенно невозможно. Если бы не Иосиф Исаакович Бергман, пожилой, но очень талантливый врач старой закалки, то Ипполит Матвеевич наверняка бы до сих пор мучился своей хандрой. Иосиф Исаакович глубоко проникся состраданием к несчастному больному. Он прилагал все усилия, на которые был способен, для того, чтобы поставить на ноги бывшего предводителя дворянства и вернуть его в нормальное душевное и умственное состояние. Для Иосифа Исааковича все люди делились на две категории: люди из старого мира – такие же, как он. Они тайно жили прошлым, тайно дорожили им, периодически погружаясь в ностальгические воспоминания. Только такие люди в его представлении являлись настоящими людьми - людьми с «большой буквы». Люди второй категории – люди нового мира, совершенно не понятные, дикие и, как казалось Иосифу Исааковичу, поголовно сумасшедшие, оскорбляющие самим своим существованием все добрые устои традиционного общества.
      Кропотливыми стараниями престарелого доктора Ипполит Матвеевич один раз уже почти пошёл на поправку. Но дело было испорчено неожиданным возвращением в город отца Фёдора Вострикова, который очень долгое время пребывал в лечебнице для душевнобольных и наконец-то вернулся, хотя и не полностью, к здравому рассудку. После этого его выпустили на свободу и отправили в родной город для окончательного излечения у того же доктора Бергмана. Отец Фёдор относился к особым пациентам, так же, как и Ипполит Матвеевич Воробьянинов, и это означало, что Иосиф Исаакович принимал обоих больных не только в больнице, но и также на дому, где состоялась та роковая встреча, из-за которой значительно ухудшилось состояние обоих пациентов.
       Ипполит Матвеевич выходил от своего приятеля, чудо-доктора, а отец Фёдор как раз только заходил. Встретившись в дверях, они, зловеще выпучив глаза и уперевшись друг в друга взглядами, несколько секунд простояли на ступеньках, но, так и не найдя что сказать, стремительно разошлись в разные стороны. Сказать им друг другу действительно было нечего. По виду Воробьянинова отец Фёдор понял, что тот тоже остался ни с чем. И вспыхнувшая ярость тут же пропала, сменившись страдальческим злорадством. «Есть Бог!» - произнёс отец Фёдор, переступая через порог Иосифа Исааковича. Доктор возражать не стал.
       Мудрому доктору так и не удалось разобраться в том, что же произошло между этими, казалось бы, ничем не связанными друг с другом, людьми. И он сосредоточился на единственном усилии, направленном на полное восстановление обоих пациентов, советуя им нигде и никаким образом не пересекаться, соблюдая максимальную дистанцию.
       Иосиф Исаакович приучил Ипполита Матвеевича ежедневно делать зарядку и закаляться, еженедельно устраивать рыбные и овощные дни, также он прописал больному некоторые микстуры и пилюли. Он постоянно заботливо разговаривал со своим пациентом, и всё это лечение в совокупности имело-таки благотворное воздействие на страдающий организм уездного предводителя. И когда в городе N заиграла настоящая весенняя погода, состояние Ипполита Матвеевича начало стремительно улучшаться изо дня в день. Кошмары его мучили меньше, и теперь они не носили ужасающий характер и не вызывали таких страданий. Ведь буквально ещё несколько дней назад практически каждую ночь Воробьянинову снился Бендер. То он приходил к нему с перерезанным горлом, то ему снилось, как он снова и снова убивает своего невинно спящего товарища. Ипполит Матвеевич просыпался в холодном поту и, причитая, слонялся по комнате с керосиновой лампой в руках. Немного успокоившись, страдалец тушил лампу и снова ложился спать в надежде, что кошмар не повторится, но чаще всего кошмар повторялся снова и снова до самого утра. Теперь же эти ужасы снились всё реже, и даже если Ипполиту Матвеевичу по ночам являлся убиенный им Остап, то в этих новых снах он приходил совершенно живой. Усаживаясь напротив, Бендер начинал отчитывать своего жестокого компаньона. «Как не хорошо, Киса, - говорил он, - неужели же вы думали, что я не поделился бы с вами этими злосчастными бриллиантами, ведь я же сказал вам, что я пошутил, и вы прекрасно знали, что я сдержу слово. Зачем вы убили меня во цвете лет? Что вы получили в награду? Ничего?! Вы сделали это зря! Эх, Киса, Киса, как вы теперь с этим будете жить?» Ипполит Матвеевич выслушивал все эти речи, и по щекам его бежали слёзы, ему было нечего возразить.  Чувство вины его переполняло, и он готов был на коленях молить Бендера о прощении, при этом понимая, что его мольбы не имеют смысла и что это очередной сон. О, если бы он мог хоть чем-то искупить свою вину, но это было совершенно невозможно, Бендера уже не было, и сокровищ тоже не было, оставалась только мучительная пустота и чувство вины.
      С хандрой Воробьянинову удалось справиться, а вот чувство вины подавить оказалось достаточно трудно. Ипполита Матвеевича мучила ещё одна проблема: иногда, оставаясь дома один, лёжа на кровати и закинув руки за голову, он принимался размышлять, вспоминая обо всём произошедшем с самого начала. Ему не давало покоя чувство, что жизнь с ним обошлась крайне несправедливо. Ведь это были сокровища его семьи, эти богатства по праву должны были принадлежать ему. И пусть он не самый лучший человек на земле, но хоть что-нибудь должно же было ему достаться. Почему он обязан влачить жалкое существование на нищенское жалование и проживать в этой мрачной халупе в тоскливом одиночестве. «Нет, так не должно было быть, пусть не полтораста тысяч, пусть одна маленькая тысяча, а лучше всё-таки тысяч пять», – думал про себя Воробьянинов и, несмотря на всё пережитое, к нему вновь возвращались его радужные мечты, и бриллиантовый дым снова растекался по его комнате. Но затем, очнувшись, Ипполит Матвеевич отгонял от себя эти пустые мысли, встряхивался и принимался за зарядку, которую прописал доктор. Он понимал, что если будет сильно поддаваться этим бессмысленным мечтаниям, то может снова захандрить и потерять душевное равновесие. А ведь выздоровление ему давалось с таким огромным трудом.



2 глава. Неожиданная встреча

      В эту ночь Ипполиту Матвеевичу не снились никакие сны, и утром он поднялся в хорошем настроении. За окном светило тёплое солнышко, щебетали птицы, день обещал быть прекрасным. Взглянув на часы, Ипполит Матвеевич увидел неизменное положение стрелок, показывающее ровно полвосьмого. Нацепив пенсне с золотой дужкой и промурлыкав: «Bonjour», что также свидетельствовало о благостном расположении духа в отличие от того, когда он хмуро бормотал: «Guten Morgen», Ипполит Матвеевич направился к умывальнику. Умывался он с наслаждением, отфыркиваясь, вытираться тоже, как всегда, было приятно. По обыкновению он глянул в зеркало: его исхудавшая и поседевшая физиономия с вновь отросшими усами и шевелюрой напомнили ему о минувших невесёлых событиях. Но недолго думая, отмахнувшись от этих воспоминаний, Ипполит Матвеевич обтёрся мокрым холодным полотенцем и принялся за зарядку. Окончив все упражнения, взбодрившись, он снова обтерся полотенцем и облачился в свой рабочий костюм. Затем он налил и выпил из дежурной банки свой теперь уже холодный стакан молока, по известным причинам подогревать ему молоко давно уже было некому.
      Мурлыкая под нос жизнерадостную песенку, он вышел на залитые солнцем улицы уездного города N. Народа в этот ранний час было мало. Вдалеке копошился дворник, шурша новой метлой возле кучи мусора. Пролетарий метлы периодически поправлял очки, подаренные ему Воробьяниновым уже достаточно давно. Эти очки дворник, кстати сказать, обладающий вполне нормальным зрением, носил гордо и очень аккуратно.
       Справа из дверей своей конторы выглянули всегда бдительные сотрудники похоронного бюро «Нимфа» и тут же скрылись обратно. Впереди виднелась погребальная контора «Милости просим» гробовых дел мастера Безенчука. Гробов на улице было выставлено не много. Проходя мимо одного из них, наш герой словно споткнулся, в ужасе  уставившись вовнутрь. Из-под сдвинутой крышки он заметил лежащего внутри покойника. Волосы от ужаса у Ипполита Матвеевича поднялись дыбом, зашевелив новую касторовую шляпу. В следующую секунду Ипполит Матвеевич немного успокоился, но шок не проходил. Он узнал того, кто покоился в гробу. Это был ни кто иной, как сам Безенчук. Мастер лежал, мирно сложив руки на груди, как и положено покойнику, совершенно бледный и явно не дышал. «Неужели преставился?» - вяло промямлил Ипполит Матвеевич, чувствуя, что его колени подкашиваются.
       Наклонившись, он ткнул Безенчука в бок и тут же одёрнул руку, но Безенчук даже не пошевелился. «Точно преставился», - заключил Воробьянинов. В эту же секунду сзади раздались стремительные шаги, и, оглянувшись, он увидел, что к нему подбегают сотрудники «Нимфы». Краем глаза Ипполит Матвеевич успел заметить, что со всех сторон начинают подтягиваться случайные прохожие. Поднялся жуткий гомон, кто-то пытался растолкать Безенчука, а «Нимфы» громко рассуждали, как разыскать его родственников, чтоб продать им гробы и свои услуги. Они явно были не в силах преодолеть тупиковость ситуации, заключающуюся в том, что никто не знал родственников Безенчука и что элементарная логика говорила, что похоронить Безенчука можно и в том гробу, в котором он сейчас находится. Воробьянинов наблюдал всю эту безумную картину с обалделым видом, и после того, как один из прохожих начал в очередной раз трясти новопреставленного, Ипполит Матвеевич, не выдержав, принялся оттаскивать прохожего, крича:
       - Что вы делаете, оставьте покойника в покое! Неужели вы не видите, что он преставился?!
       Затем случилось то, чего никто не ожидал: покойник взревел, словно белый медведь в тёплую погоду, жутко завращал глазами и уставился прямо на Воробьянинова:
       - Не преставился, не преставился, а гикнулся, гикнулся Безенчук! - ревел воскресший мастер. На последнем слове Безенчук попытался стукнуть кулаком по чему-нибудь, но стукнуть было не обо что, и его рука, дёрнувшись, просто повисла в пустоте, а сам мастер тут же принялся снова устраиваться в гробу, чтоб продолжить прерванный сон. Но совсем одуревшие от шока зрители, вдвойне напуганные его воскрешением, явно не собирались позволить ему спокойно поспать. Кто-то принялся его выволакивать, кто-то не давал волочь Безенчука, и практически все наперебой что-то кричали виновнику торжества. Ипполит Матвеевич с потерянным видом выбрался из толпы и зашагал в направлении ЗАГСа.
       - Напился просто до беспамятства, - пробормотал он. Настроение было испорчено. Но всё же, когда Ипполит Матвеевич оказался за своим столом, надел нарукавники и придал усам правильное направление – параллельно линии стола, к нему начало возвращаться прежнее доброе расположение духа. «А, всё это пустяки!» - подумал он.
       Работа для Ипполита Матвеевича всегда являлась средством отвлечься от ненужных мыслей. Он уже предвкушал, как погрузится в трудовые будни, потому что видел, как к его столу неуверенно приближается первый клиент с тревожным выражением лица. «Кто-то сегодня всё же умер», - подумал Воробьянинов, готовясь приступить к регистрации смерти. Но в этот момент две детали вызвали в нём нарастающее волнение: во-первых, лицо мужчины показалось Ипполиту Матвеевичу до боли знакомым, но, к своему раздражению, он не мог вспомнить, кто же этот человек. И вторая деталь, непонятным образом взволновавшая его, заключалась в том, что ранний посетитель нёс в руках узелок с какими-то вещами, что не было типично для тех людей, приходящих сюда за соответствующей регистрацией. «Вы не узнаёте меня, Ипполит Матвеевич?» - глухим голосом пробормотал странный клиент, подойдя вплотную к столу и держа перед собою узелок навесу у груди. Вглядевшись в беспокойное лицо взъерошенного мужчины ещё пару секунд, Ипполит Матвеевич узнал его. «Вы – Полесов», - пробормотал он, ещё не в силах понять, как ему относиться к этому неожиданному визитёру. «Так точно-с!» - торжественно ответил ранний гость.




Глава 3. Возвращение великого комбинатора

       Тем временем в уездном городе К, где-то под Москвой, мирной и честной жизнью жил горячо любимый всеми жильцами дома №6 по улице Ленина Остап Ибрагимович Бендер – высшей степени приятный и интеллигентный человек. Жил он в квартире №1 того же дома, совершенно не бедствуя, а напротив, имея постоянно приличный кусок хлеба с маслом. Помимо хлеба и масла в квартире Остапа Ибрагимовича имелась довольно дорогая мебель, всё было увешено коврами и картинами. Общий уровень роскоши, в которой он проживал, объективно даже близко не мог сравниться с тем уровнем, на котором жили обычные управдомы. Но этим никто не интересовался, потому что все большие люди уездного города К являлись друзьями нашего замечательного и обаятельного героя. Волей судеб так получилось, что каждый из них был по гроб жизни обязан этому чудесному человеку, являвшемуся вдруг в тяжёлую минуту, в пору испытаний. А надо сказать, что испытания обваливались по очереди на каждого из ключевых людей города. Бендер всегда вовремя приходил на выручку и, словно джин из лампы, самым чудесным образом разрешал все проблемы. После этого неизменно у Остапа Ибрагимовича завязывалась дружба с благодарными потерпевшими. Те же, в свою очередь, тут же принимались выражать благодарность при каждом удобном случае всем, чем только они могут.
Остап Ибрагимович - мужчина видный, привлекательной южной наружности. Невесты города К просто выстраивались в очередь, томясь долгими вечерами, мечтая заполучить такого чудо-мужчину в мужья. Остап Ибрагимович с женитьбой не спешил. Только лишь в последние дни он начал всерьёз рассматривать такой вариант развития событий в своей жизни. Причиной этой перемены послужили две очаровательные девушки, наиболее изобретательные в стараниях достичь своей цели, а именно – замужества с самым завидным женихом города.
       Одна из девушек была заместителем главы местной газеты «Свет Ильича» - натура бурная, активная и всегда жизнерадостная, звали её Лена. Вторая девушка, проживающая в том же доме, что и Остап Ибрагимович, потрясающей красоты актриса местного театра по имени Изольда. С одной стороны Остап не хотел, чтобы кто-то становился надолго частью его жизни, частью, от которой никуда не денешься и под которую неизбежно придётся подстраиваться. Он понимал, что в случае женитьбы проблем не избежать, ведь жена постоянно будет копошиться в его прошлом или пытаться это делать, и кто знает, чем это всё может кончиться. Но с другой стороны Остап понимал, что если он выбрал оседлый образ жизни и решил остепениться окончательно, то женитьба на подходящей девушке могла получиться не таким уж и плохим вариантом его новой жизни. В конце концов, что – он не справится с какими-то незначительными казусами семейной жизни? Да и жить пока еще достаточно молодому человеку одному, как известно, тяжело.
      И вот в один прекрасный весенний вечер, когда Остап Ибрагимович, развалившись в кресле с чашечкой чая в руках, размышлял, кого бы ему избрать в спутницы жизни: Елену или Изольду, в его дверь тихонько постучали. «Странно, кто бы это мог быть в такой час?» - подумал Остап, встряхнувшись, и поставил чашечку чая на стол. Проследовав в прихожую, он открыл дверь. На пороге стоял тот, кого Остап Ибрагимович ожидал увидеть меньше всего. Неказистая фигура, кудрявые рыжие волосы, веснушки… да, это был Шура Балаганов!
      - Здравствуйте, командор, можно войти? - произнёс Шура, с восторгом разглядывая Остапа.
      - Прошу! - произнёс Бендер, показывая рукой в комнату. Балаганов, торопливо разувшись, проследовал в гостиную и уселся на краешек дивана. Остап, закрывшись, вернулся в своё кресло и вопросительно уставился на своего гостя. Бендер явно вёл себя слишком сдержано, впрочем, по его взгляду было видно, что он рад видеть давнего компаньона. Шура каким-то шестым чувством понял, что отсутствие проявлений радости по поводу встречи двух молочных братьев, лучших из сыновей лейтенанта Шмидта, объясняется тем, что командор решил отойти от дел и порвать со своим скользким прошлым. Поэтому даже самый приятный гость из того скользкого прошлого у него вызывает естественную настороженность.
      - Я в вашем доме комнату снял, - неуверенным голосом произнёс он.
      - А, тот самый новенький, который только сегодня въехал?! Понятно, понятно.
      А я завтра собирался к вам зайти, - Остап снова замолчал, продолжая вопросительно смотреть на Балаганова.
      - Я вас искал, командор! - произнёс Шура, наконец решившись изложить суть дела, по которому он явился. - Я чисто случайно узнал о вас, что вы не уехали в Рио-де-Жанейро, а проживаете в городе К, и что вы отошли от дел, - Бендер едва заметно кивнул. - Поймите, командор, я не хочу тревожить ваш покой, я прошу лишь об одном – чтобы вы выслушали меня до конца!
      Выражение физиономии Балаганова приняло разительное сходство с мордой собаки, которая выпрашивает косточку.
      - Я вас внимательно слушаю, - произнёс Бендер.
      - Умоляю, только дослушайте до конца! - оживился Шура, начиная активно жестикулировать. - Вот, помните нашу последнюю встречу, когда я в трамвае, не удержавшись, стащил у одной тётки кошелёк? Тётка оказалась родственницей прокурора, и меня посадили на дольше, чем я думал, Но это всё не важно. В общем, с того времени, как мы затеяли дело с Корейко, я всё время вспоминал о том, как я узнал об этом типе. И когда я об этом вспоминаю, я всё время начинаю прислушиваться и присматриваться, я как будто не владею собой, понимаете, командор? Я начинаю у людей расспрашивать, выспрашивать: а не появится ли ещё какой-нибудь один миллионер. Хотя вроде я понимаю, что не нужен он мне совсем, - тут Балаганов даже плюнул в сердцах, но тут же, извинившись, продолжил рассказ. - В общем, это всё тоже не важно. В общем, я снова встретил человека, разговорился с ним, и мне удалость выудить у него важную информацию. Я только умоляю вас, командор, дослушайте до конца! Есть один человек, работает он в одном секретном институте. Так вот, о нём мало кто знает, а те, кто знает, называют его «Калиостро». Это такой человек, вы даже не представляете…
       - Тоже миллионер? - буркнул Остап.
       - Да, миллионер, - отмахнулся Шура, - и это тоже не важно, этот человек - этот Калиостро… у него есть какие-то особенные связи, и в этом институте они делают какие-то машины, позволяющие управлять человеком и вообще делать, что хочешь, и всё это строго засекречено. Так вот, этот человек там самый «козырь», он может достать любую такую машину, он такими делами ворочает, ну, и он тоже подпольный миллионер. Но самое главное, командор!.. - Шура восторженно вскочил на ноги и принялся носиться взад и вперёд по комнате. - Через этого человека можно договориться, и он может переправить тебя в любую точку света!
       - За границу? - снова буркнул Остап.
       - Да, куда захотите! - восторженно закричал Балаганов. - Ну, помните: Рио-де-Жанейро, блюдечко с голубой каёмочкой, а?
Остап сделал знак рукой, чтобы Балаганов сел и говорил потише. Шура послушно плюхнулся на диван и вопросительно уставился на Бендера. Остап на пару секунд прикрыл глаза, после чего оглядел Шуру с ног до головы.
       - И что вы конкретно предлагаете? - спросил он, наконец.
       - Ну, как…? - Шура заёрзал на диване. - А вот можно этого человечка – Калиостро как-нибудь прижать, так, чтобы он и пару миллионов отвалил, и машину нам достал, а потом нас фииить… - Балаганов, свистнув, изобразил жестом, как что-то куда-то улетает. – Ну, в Рио-де-Жанейро, где люди в белых штанах ходят, командор, а, ведь можно?
       Теперь встал Остап и принялся прохаживаться по комнате.
      - Понимаете, Шура, - начал он, - прижать при желании можно любого и выдавить тарелку с миллионами, машинами, билетами в Рио-де-Жанейро. Вот только я со всем этим завязал. Я теперь самый честный, порядочный и законно послушный гражданин. И вам, Шура, нужно было десять раз подумать, прежде чем прийти ко мне, ведь вы знали, что я отошёл от дел и что, как честный человек, я просто обязан на вас донести!
      Выражение ужаса мелькнуло на лице Балаганова, Бендер усмехнулся.
      - Да, шучу я, шучу, но посудите сами, Шура, это предприятие гораздо сложнее, чем то, за которое мы брались в прошлый раз. А вы случайно не забыли, чего нам это стоило? Паниковскому эта авантюра стоила жизни, вас посадили, Козлевич лишился своей любимой антилопы...
      - Так он её наладил! - замахал руками Шура.
      - Не наладил, а налаживает её всё время, вместо того, чтобы на ней ездить! - поправил его Бендер. - А я так, вообще… - тут Остап остановился, уставившись в стену, и, не закончив фразу, снова уселся в кресло. – И, кроме того, - задумчиво продолжал он, - в таком деле нужны надёжные компаньоны, а не те, которые тебя бросят в самый ответственный момент.
      - Ну, простите, командор! - Шура молитвенно сложил руки. – Если бы вы только согласились, то я точно больше не буду!
      - Нет, Шура, нет! – наконец, твёрдо подытожил Остап. - И вы забудьте об этой бессмысленной затее. Забудьте и не вспоминайте, я вас столькому научил, вы всегда сможете найти себе пропитание. А лучше – вообще бросайте это дело, разве вы не знаете, что жульничать грешно? Берите пример с меня, если хотите, я вас пристрою где-нибудь в нашем городе, но при условии, что вы твёрдо завяжете.
Шура, насупившись, смотрел в пол.
      - Нет, спасибо, товарищ Бендер, - произнёс он мрачно. - Зря я, наверно, к вам пришёл, - он снова поднял глаза и с надеждой посмотрел на своего бывшего командора. – А, может, вы всё-таки передумаете? Вы не спешите с отказом. Я поживу здесь ещё недельку. Квартиру вы знаете, подумайте хорошенько. Ведь это вам не какой-то задрыпанный Корейко, это Калиостро! - Балаганов многозначительно поднял палец вверх.
      - Шура, а вы случайно не знаете, кто такой Граф Калиостро? - ехидно спросил Бендер.
      - Нет, - Шура простодушно захлопал глазами.
      - Это аферист и жулик, который создавал видимость, что он что-то умеет и что у него что-то есть. Откуда вы можете точно знать, что ваш Калиостро не такой же? - Остап насмешливо смотрел на ошарашенного этой информацией Балаганова.
      - Но командор?!… - Шура опять молитвенно сложил руки, собираясь снова что-то начать говорить. Но Бендер тут же его перебил:
      - Давайте договоримся так: я подумаю над вашим предложением, а вы подумаете над моим предложением. Жить здесь можете хоть неделю, хоть две. Если будете вести себя тихо и чтить уголовный кодекс, то будете здесь, как сыр в масле. Если нет, то я вам дам такого пинка, что вы будете лететь до Москвы без пересадок!
Шура грустно усмехнулся, поднимаясь, до него окончательно дошло, что дальнейшие уговоры совершенно бессмысленны.
      - Ну, ладно, командор, я буду вас ждать, - произнес он, выходя за дверь.
      - А я – вас! - торжественно ответил Бендер и громко захлопнул дверь перед носом Балаганова.
      Вернувшись в комнату, он взял чашку с остывшим чаем и принялся прихлёбывать дальше, не замечая того, что чай уже холодный. При этом он посмеивался над своим молодым другом, затеявшим такую неподъёмную авантюру и надеющимся втянуть в это такого непоколебимо-добропорядочного гражданина, как Остап Ибрагимович Бендер. Но вскоре ангелоподобный Остап перестал улыбаться, где-то в глубинных уголках разума он обнаружил некие тревожные шевеления.
      - Отставить! - рявкнул Бендер и завалился на диван, закинув руки за голову. Он понимал, что какая-то его часть, которую, как оказывается, не так легко задушить, требовала новых приключений. Теперь, услышав о таком действительно интересном деле, неистребимый авантюрист внутри него вдруг начал воскресать и предпринимать недвусмысленные шевеления.
      Остапа одолевали разнообразные мысли. Борьба с ними длилась недолго, и на какое-то время он просто сдался. И в ту же секунду образы, мысли, идеи и ещё Бог весть что наполнило всё его существо и весь окружающий мир. В голове всё забурлило и закружилось. «А послушайте, - кричал внутри него разбушевавшийся мошенник, - у Корейко был один миллион, а здесь можно получить два! Корейко не мог ничего дать большего, чем паршивое блюдечко с голубой каемочкой. А здесь – загадочные машины, творящие чудеса! Да, задача гораздо сложнее, да, гораздо опаснее и да, в прошлый раз попасть за границу оказалось не так-то просто. Но здесь всё проведением предусмотрено свыше. Этот же человек сможет нас переправить в Рио-де-Жанейро!» В его ушах тут же зазвучала экзотическая музыка, и перед мысленным взором возникли величественные многоэтажные здания и толпы людей в белых штанах, бодро снующих по солнечному, счастливому городу. Бендер, глубоко вдохнув воздух, зажмурился от переполняющих эмоций. Он понимал, что пока вода из этой прорвавшейся плотины вся не протечёт, бороться с этими мыслями и образами просто бесполезно. И он продолжил своё размышление дальше: «Во время затеи с Корейко я был просто глупым мальчишкой. Хотя нет, когда мы гонялись за стульями, я был глупым мальчишкой, а с Корейко я уже начал умнеть, однако по-настоящему поумнел я только сейчас. Теперь я разобрался бы с Корейко на раз-два, а точнее: разул бы и раздел его, и одним миллионом он от меня бы не отделался».
В это мгновение Остап понял, что проснувшийся внутри него авантюрист победил добропорядочного гражданина, и пройдёт ещё немного времени, и он сдастся окончательно и бесповоротно. С этой секунды в его голове стройно и стремительно начали складываться бесчисленные комбинации - выстраивался гениальнейший план. Вернувшийся великолепный Остап Бендер вдруг почувствовал, что у Калиостро нет абсолютно никаких шансов, причём не имело никакого значения, кто этот Калиостро и на что он способен. Перед воскресшим великим комбинатором, ставшим во много раз умнее, сильнее и изобретательнее, чем раньше, извлёкшим массу уроков из своих прежних ошибок, не смог бы устоять никакой Калиостро.




4 глава. Молочные братья снова в игре

      В квартире, погружённой в предрассветную темноту, раздался тихий, но настойчивый стук в дверь. Обитатель квартиры, превозмогая сон, опустился на непослушные ноги и зашуршал к входной двери.
      - Кто? – спросил он.
      - Свои! – послышался глухой голос. Дверь была открыта, и в комнату, словно барс, идущий на охоту, ворвался великий комбинатор.
      - Шура, вы проспите всё на свете! Зажигайте свет, лёд тронулся!
      Остап говорил очень тихо, но с необыкновенным напором. Закрыв дверь, Шура проследовал за утренним гостем в свою комнату.
      - Можете говорить вслух. Дедуля уехал на сутки к внукам, на дачу.
      - Это конгениально! – сдавленным голосом воскликнул Бендер. – Дедуля уехал, зато приехал я! Шура, я предупреждаю вас, если вы напомните мне о том скучном типе, с которым вы имели дело вчера, я дам вам в нос! Переходим сразу к делу, у меня созрел план, но перед этим я задам вам несколько вопросов.
      Шура расплылся в улыбке:
      - Командор, с возвращением!
      Он кинулся с объятиями к молочному старшему брату.
      - Иди сюда, родной, - произнес Остап, открывая Балаганову ответные объятья, но тут же отодрав его (что оказалось не так-то просто), принялся носиться взад-вперёд по комнатушке, словно тигр в клетке.
      - Первый вопрос: всё ли вы мне рассказали о нашем пациенте? Если нет, быстро выкладывайте, но коротко.
      - Ну, ему лет 40-50, зовут Алексей Викторович Колёсин, проживает в городе Старгороде, работает…
      - Это конгениально! Неужели в Старгороде? – воскликнул Остап.
      - Да, – Шура непонимающе взглянул на Бендера.
      - Продолжайте, продолжайте! – сказал Остап, снова принимаясь курсировать из угла в угол.
      - Значит, работает в секретном институте, где-то на краю города, живёт рядышком в многоквартирном доме, имеется дача совсем неподалёку, семьи нет. Вот ещё: говорят, он очень-очень сильный физически.
      - Наш пациент богатырь! – воскликнул Остап, потирая руки и тут же делая знак рукой, чтобы Шура продолжал.
      - Ещё, как я понял, он не хуже Корейко, водит всё учреждение за нос! Но как это у него получается – я не понимаю, потому что контора полностью под чекистами.
      - О, если умеешь, всё получается! – снова выдал Остап, продолжая курсировать взад-вперёд. – Дальше!
      - Вроде всё.
      – А теперь Парад-алле! Кто будет командовать парадом?
      - Вы, командор! – Шура улыбнулся счастливой улыбкой. Он всё ещё сидел на растрёпанной кровати в одних трусах и майке, почёсывая взъерошенные рыжие кудри.
      - Слушайте меня внимательно, дитя, впитывайте мою мудрость! – торжественно начал Бендер. - Если ваш Калиостро действительно таков, как о нём говорят, то менее, чем через год, мы с вами будем валяться, Шура, на пляжах в Рио-де-Жанейро и потягивать экзотические коктейли из трубочек. Слуги - мулаты будут махать на нас павлиньими перьями, а под ноги мы положим ту самую чудо-машину, благодаря которой мы к тому времени уже покорим весь мир!
      Шура смотрел на командора с восхищением.
      - Самая главная наша ошибка в прошлом кислом предприятии – это то, что мы брали в компаньоны кого попало.
      - Точно, теперь всё проще: вы, я и Козлевич! Я уже об этом думал, мы провернём всё втроём! – восхищенно заговорил Балаганов.
      - Вы с ума сошли, Шура! – воскликнул Остап. - Я только что сказал – мы не будем брать кого попало! Объясните мне, с какой стати в вашем крошечном мозгу сразу же появилась идея нарушить моё предписание?
      - Ну, как, командор! – сконфуженно начал оправдываться нерадивый ученик. – Ведь там же машины, а Козлевич разбирается в машинах, и это уже проверенный человек! Я думал, вам понравится моя идея!
      - Шура, вам необходимо научиться играть в шахматы.
      - Зачем?
      - Вы не умеете думать на несколько ходов вперёд. Козлевич, конечно, разбирается в машинах, но там, Шура, совсем другие машины! Вы не знаете, но в мире уже построены такие машины, которые не ездят по дорогам, зато умеют выделывать всякие другие штуки. Я просто уверен, что наш любезный Адам Каземирович не то, что ничего не смыслит в подобной технике, но даже и не слышал о её существовании. А, кроме того, вы должны были и сами уже понять, что втянуть его в какое-либо новое дело абсолютно нереально! Да и вообще - Козлевич был бы для нас просто гирей на ноге.
      При слове «гирей» великий комбинатор, невольно поморщился, по всей видимости, вспомнив историю похищения гирь у гражданина Корейко Балагановым и Пониковским, закончившуюся позорным раскаянием. Шура, похоже, тоже вспомнил эту историю и виновато опустил голову. Бендер продолжал:
      - В компаньоны мы будем брать только очень надёжного человека и только в случае самой крайней необходимости! Вы знаете, Шура, за то время, пока мы с вами не виделись, я стал ясновидящим!
      Балаганов удивлённо посмотрел на патрона.
      - Например, - как ни в чём не бывало, продолжал Остап, - я могу вам совершенно точно сказать, сколько у нас будет компаньонов и кем они будут!
      - Ух ты, давайте! – воскликнул Балаганов.
      - Первый компаньон у нас появится в ближайшие трое суток, это будет очаровательная дама, не имеющая проблем с моральными терзаниями, но отлично владеющая нашим ремеслом. А через некоторое время у нас появится ещё один компаньон, и сейчас я увижу, кто это! – Остап театрально закатил глаза, делая пасы руками в воздухе. - О, да это Калиостро собственной персоной! – воскликнул он. Лицо Балаганова вытянулось в изумлении. - Да, да, я вижу, как мы едем на нём по улицам Рио-де-Жанейро! Прямо едем верхом, как на верблюде!
      - Вы шутите, шеф?! – Шура растерянно усмехнулся.
      - Никаких шуток, я лишь описываю вам то, что я увидел! Разве вы не поняли, что я и вправду ясновидящий? Шура, учитесь шевелить серым веществом, находящимся под вашими чудесными кудрями! Для того, чтобы нам управлять этими чудо-машинами, нам необходим не Козлевич, а тот единственный человек, который достаточно хорошо в них разбирается. И кто это, по-вашему?
      - Калиостро?! – недоверчиво произнёс Балаганов.
      - Запомните эти мгновения, Шура! Сегодня вы научились шевелить серым веществом, и это пригодится вам ещё не раз! Естественно, Калиостро! Как же мы его оседлаем – хотите спросить вы? Я вам отвечу – легко и просто! Вспомните непобедимых сотрудников Геркулеса. Гражданина Полыхаева, например, или того же Корейко с его блюдечком. Запомните, если Остап Бендер говорит, что он оседлает графа Калиостро, то можете заказывать фотографа, потому что вы озолотитесь на этих сенсационных фотоснимках. А теперь попытайтесь снова пошевелить своим серым веществом, какой вопрос вы должны сейчас мне задать?
       Шура молча почесал затылок.
       - Ну, хорошо, я понимаю, ваш мозг уже устал. Так уж и быть, я выполню эту небольшую умственную работу за вас. Следующий вопрос, который вам необходимо задать – кто эта женщина и зачем она нам нужна?
       - Точно! – обрадовался Балаганов.
       - Кто она – я вам пока сказать не могу, потому что и сам этого не знаю. Но зато совершенно чётко могу сказать, зачем она нам нужна, – Остап перестал бегать и уселся напротив Балаганова на старенькой деревянной табуретке. Табуретка жалобно взвизгнула под телом великого комбинатора.
       - Как я и предполагал, - продолжал Остап, глядя Балаганову в глаза, - Калиостро ещё не старый и притом одинокий мужчина. А какие четыре слабости природы человеческой, они же – четыре наживки, способные сотворить чудо в нашем деле?
       Шура молча пожал плечами.
       - Правильно, это слава, деньги, власть и противоположный пол. Если использовать все четыре, не устоит никто. Поскольку наш пациент – особа мужского пола, ловить надо на женщину. Знаю, о чём вы хотите спросить! – Остап предупредительно поднял руку, хотя Шура и не думал ни о чём спрашивать. Он слушал патрона, раскрыв рот. – Как же слава, власть и деньги? Для особо одарённых отвечаю: работа в секретном институте и слава – не совместимы, это «раз»! – Бендер загнул палец. – Денег у него у самого куры не клюют – это «два»! И больше той власти, которой объект обладает, ему предоставить невозможно!
       Манипуляции великого комбинатора с пальцами неожиданно закончились превращением его руки в дулю.
       - Остаётся кто? Правильно, женщина! Как я уже говорил, кого попало мы не берём, а то в нашем городе я хоть десяток мог бы взять с собой. У меня, знаете, здесь есть такая дудочка: если я на ней играю, то все девушки города готовы идти за мной хоть на край земли.
       Балаганов радостно загыгыкал, хотя он не имел ни малейшего представления, о чём сейчас говорит Бендер.
       - Но, как я уже сказал, нам не нужна любая дама, нам нужна особая дама, дама «пик». А таковой, к сожалению, у меня на примете пока нет.
       - Есть! – неожиданно гаркнул Балаганов.
       - Тише! – зашипел Бендер. – Соседей разбудите! Что у вас есть? Выкладывайте!
       - «Пиковая дама» есть! – восторженно начал Шура. Это вольная птичка, но в каком-то смысле она фору даст Соньке-Золотой ручке! Одни её зовут Ослепительная Алиса, а другие – Лиса-Алиса. Деваха молодая, но вокруг пальца обведёт любого! Специализируется по влиятельным людям! Живёт «в шоколаде», и её никто не трогает! Сотрудничает с местной бандой жуликов «высокого полёта». Ей покровительствуют авторитетные люди!
       - Авторитетные люди – это плохо! – деловито произнёс Бендер. А что, она, действительно, так хороша?
       - Не то слово! Я её видел один раз – просто картинка!
       - Да я не об этом, - перебил Остап, - хотя это тоже важно! В нашем ремесле она и вправду так хороша? Сложное дело потянет?
       - Потянет! – Шура махнул рукой. – Только я не представляю, как её можно на это уговорить?
       - Об этом можете не беспокоиться, перед вами главный в мире специалист по женщинам! Если я её не уговорю, то я на ваших глазах съем дамскую шляпку.
Шура хищно ухмыльнулся, видимо, на время представив, как командор поедает соломенную шляпку с цветочками.
       - В общем, так, решено! – Бендер вскочил на ноги. – Вы пока собирайтесь, а я улажу кое-какие дела и раздобуду денег на первоначальные расходы. Мы с вами отобедаем и отправимся в наступление на Москву, штурмовать «пиковую даму»!
       - Лису-Алису, – машинально поправил Балаганов. И тут же озабоченно спросил, - а как же вы здесь всё бросите? Вас разве не будут искать?
       - Шура, вы говорите о таких пустяках, о которых просто смешно говорить.
       Разве вы не знаете, что у меня за триста километров отсюда живёт умирающий родственник, и умирать он может от нескольких недель до нескольких лет? И я, как порядочный человек, просто обязан поехать, чтобы ухаживать за «родимой кровинушкой».
       Они уже шагали по коридору к двери, Шура восхищённо смотрел на Бендера.
       - С вас шикарный стол! – торжественно произнёс Бендер в дверях. – Надеюсь, вы способны из чувства благодарности накормить шефа достойной трапезой?
Балаганов начал корчиться и выставлять вперёд ладони. Он пытался всем видом показать, что Бендеру даже не надо было сомневаться в том, что он устроит для любимого шефа самый настоящий пир.
       Дверь захлопнулась.
       - Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! Лёд тронулся! – сказал Остап и, словно на крыльях, слетел по ступенькам со второго этажа на весеннюю улицу.


5 глава. В путь

       Бендер позаботился, чтобы все, кто нужно, узнали об его отъезде и о причине его отъезда. Он посетил несколько важных людей города и поведал им печальную историю об умирающем родственнике, упомянув ненароком о своём скудном финансовом положении. Несмотря на то, что в последнее его друзьям было трудно поверить, ему удалось занять у каждого приличную сумму денег. При этом Остап взял с каждого из них твёрдое обещание хранить в тайне факт этого займа и ловко получил согласие на возможную задержку с возвращением долга на неопределённый срок.
       После этого Бендер вернулся домой и быстро собрал самое необходимое в дорогу, всё уместилось в небольшом чемоданчике. Затем он навестил Изольду, поведав также и ей свою печальную историю. У Изольды Остап Ибрагимович на самом деле взгрустнул, так как оказалось, что расставаться с потенциальными невестами было действительно немного печально. Потом Остап ловко сдал Изольде свою освободившуюся на неопределённый срок квартиру, впрочем, за сравнительно небольшую сумму. Вносить плату Изольда должна была ежемесячно доверенному лицу.
«Таким образом, у меня будет надёжный тыл, и в случае неудачи возможность по возвращении вернуть долги, а, может быть, ещё и знойная жена!» – думал он, снова выходя на улицу с чемоданом и направляясь к Балаганову. Он уже отдал один ключ от квартиры Изольде, но запасной предусмотрительно оставил в подкладке пиджака.
До условленного с Шурой времени оставалось 15 минут. Дверь Бендеру открыл раскрасневшийся Балаганов, одетый в белую праздничную рубашку и чёрные, почти новые брюки. На плече висело полотенце, Балаганов явно занимался готовкой. С кухни доносились сводящие с ума, аппетитные запахи.
       - Когда, Шура, вы научились так готовить? – восхищался Остап, пробираясь на кухню.
       - Довелось! – ответил Балаганов.
       Он принялся подбирать ещё какие-то слова, чтобы рассказать об этой истории поподробней, но Бендер уже восклицал, восхищённо потирая руки.
       - Суп, каша, котлеты, зелень…. И даже вино припасли! Ну, просто гастрономический кудесник! Вы назначаетесь коком нашего победоносного судна!
Бендер схватил ложку и уселся, ожидая, когда перед ним поставят первое блюдо. Шура принялся накрывать на стол. Остап, не удержавшись, схватил лежавший в тарелочке солёный огурец и начал его уминать, закусывая хлебом.
       Обед прошёл в оживлённом общении, преимущественно на гастрономические темы. Когда трапеза была практически закончена, во входной двери заскрежетал замок.
      - Это дедуля вернулся! Я щас! – весело произнёс Балаганов и скрылся в коридоре.
      Открылась и закрылась дверь, в прихожей послышалось невнятное бормотание. Наконец, на кухню, не спеша, вошёл полноватый старичок с длинными казацкими усами.
      - Очень вам соболезную! – проскрипел старичок. – А надолго ли вы уедете, товарищ Бендер, позвольте полюбопытствовать?
        Остап, уже давно изобразивший страдальческое лицо, печальным голосом выдал дежурный набор информации.
       - Как жалко! Сразу два таких хороших человека уезжают! – пробормотал он, засовывая в карман штанов деньги, полученные только что от Балаганова в качестве квартплаты.  - Ну, так я буду нового жильца искать? – спросил он, провожая замечательных людей до порога.
       - Ищите, ищите, непременно ищите! – голосом доктора, успокаивающего больного, произнёс Бендер, выходя на лестничную площадку.
За ним вывалился Балаганов. Попрощавшись со старичком, новоиспечённые концессионеры отправились прямиком на железнодорожный вокзал, находившийся, по счастью, всего в десяти минутах ходьбы.





Глава 6. Ослепительная Алиса

      В Москве долго искать Лису-Алису не пришлось, потому что каждый, так или иначе причастный к преступному миру тип, вплоть до мелкого карманника, прекрасно знал ослепительную и опасную Лису-Алису. Про неё просто ходили легенды. За пару часов проведя несложное расследование, Балаганов и Бендер уже очутились перед дверью скромного жилища легендарной мошенницы. Хотя на самом деле «скромное» жилище ослепительной Алисы находилось в достаточно роскошном старинном доме, соответственно, в достаточно роскошной квартире. Деликатно, но громко постучавшись, концессионеры, не сговариваясь, принялись поправлять волосы и одежду, при этом откашливаясь, словно они собрались выступать на сцене.
Дверь открыла высокая, миловидная, рыжая девушка лет двадцати пяти, одетая немного экстравагантно, как если бы она была актрисой, ожидавшей гостей средней важности.
      - Вам кого, юноши? – промурлыкала она приятным голосом с какой-то явной ноткой иронии, при этом разглядывая нежданных визитёров с ног до головы.
      - Здравствуйте! Вы – Алиса? – галантно осведомился Бендер.
      - Да!
      - Тогда мы к вам!
      - По очень важному личному делу! – торопливо встрял Балаганов, начиная задыхаться от волнения.
      Алиса, снова оглядев «юношей» с ног до головы, молча дала знак, чтобы они заходили, и закрыла за ними дверь на замок.
      - Такая хрупкая девушка, и не боитесь пускать незнакомцев в свой дом? – сладко ворковал Бендер, разуваясь и проходя прямо в гостиную.
      - Вы явно прекрасно знаете, кто я! А значит, знаете, что это вам нужно меня бояться, а не мне вас! – как бы не хотя ответила хозяйка, усаживая своих гостей за стол и усаживаясь напротив.
      В этот момент Остап заметил, что гостиный гарнитур Алисы необыкновенно напоминает тот самый гарнитур из 12-ти стульев, едва не стоивший ему когда-то жизни. Эта нечаянная ассоциация заставила на секунду вспыхнуть неприятное воспоминание о том неудачном деле. Впрочем, уже через минуту от этого досадного воспоминания не осталось и следа.
      Разговор начался с того, что Бендер представился и представил своего компаньона.
      - Мы – ваши коллеги! – сообщил он.
      - О Бендере я слышала! – неожиданно призналась Лиса-Алиса, оглядывая Остапа то ли одобрительно, то ли с восхищением. – А о вас, Шура, признаться, слышу впервые!
      Балаганов, покраснев, начал подбирать какие-то слова для ответа, но Бендер его перебил:
      - В таком случае спешу вам сообщить, что у нас есть достаточно серьёзное и интересное дело. Я уверен, оно вас заинтересует!
      - Излагайте! – мягко произнесла Алиса с сомнением в голосе.
      Бендер без всяких ухищрений и «подготовки почвы» выложил всё дело, практически как есть.
      - Вопросы? – спросил он вежливо в конце.
      - Вопросов нет, я согласна! Когда выезжаем? – в голосе Алисы появились деловые нотки.
      Шура, в изумлении открыв рот, смотрел то на Алису, то на Бендера. Бендер указательным пальцем элегантно вернул челюсть Балаганова на место.
      - Если возможно, завтра утром. Ещё один деликатный вопрос, - произнёс Бендер. – А вы не были бы так любезны предоставить нам сегодня ночлег? Я смотрю, у вас очень большая квартира! Ведь нам придётся теперь многократно «квартироваться» и ночевать в одном помещении.
      - Будете спать там! – Алиса махнула рукой в сторону соседней комнаты. – Но предупреждаю: никаких приставаний и прочих глупостей, иначе вы очень пожалеете!
      - Почему? – наивно спросил Балаганов.
      Остап незаметно толкнул его в бок.
      - Потому что, поверьте, вы лишитесь своего единственного отличия от женского пола! – усмехнувшись необыкновенно сладко, произнесла Лиса-Алиса. - Вы не обижайтесь, мальчики, но я всегда сама решаю, с кем и когда я буду. Любое перехождение границы в мою сторону я буду пресекать самым жестоким образом!
      В её глазах блеснуло что-то рысье.
      - Поняли? – спросила она.
      Концессионеры с готовностью закивали.
      - И второе – мои семьсот тысяч! Больше мне не нужно, и на меньшее я тоже не согласна.
      - По рукам! – ответил Бендер, поколебавшись пару секунд.
      Они по очереди пожали друг другу руки.
      - А в Рио-де-Жанейро вы с нами поедете? – спросил наивный Балаганов.
      - Какое Рио, мальчик? Моё Рио здесь, а де-Жанейро – в любом уголке страны!
      Лиса-Алиса достала большой портсигар и предложила гостям закурить. В портсигаре оказались самые настоящие сигары. Концессионеры принялись уважительно затягиваться, но тут же, один за другим, закашлялись взахлёб.
      - Их нужно курить деликатно, по чуть-чуть и нежнее! – сообщила Лиса-Алиса, с насмешкой глядя на своих гостей и выпуская в потолок струйку дыма.
      - Просто я давно бросил! – сквозь кашель пробухтел Шура.
      - Я тоже! – сдавленным голосом признался Бендер.
Алиса подвинула к ним пепельницу, и оба, не сговариваясь, грустно погасили сигары.
      - Я тоже не курю! – призналась Алиса. – Так, иногда, ради компании.
Она всё ещё с улыбкой смотрела на своих новых знакомых.
      - Ну что ж, юноши, приглашаю вас отужинать в ресторане, – весело предложила она.
      - Почтём за честь! – учтиво ответил Бендер.
      Балаганов радостно выпрямился.
      - Я пойду, с вашего позволения, в свою комнату, переоденусь, а вы можете осмотреться здесь, но предупреждаю: если пропадёт хоть одна мелочь...
      - То мы сильно пожалеем! – перебил её догадливый Остап.
      - Вот именно! – одобрительно произнесла Алиса и прошествовала в свою комнату, закрывшись на защёлку...