Где еврею хорошо, глава 12
И вот, в канун Рождества начали приглашать. Толя соглашался, но, помня о лыжах, выдвинул условия: никаких пирогов не давать, а только деньги.
- Зачем тебе деньги? – поинтересовалась тетка Оксана, его крёстная мать.
Толя ответил честно:
- Хочу купить лыжи.
Она заохала, мол, не нужны они тебе, только ноги поломаешь.
Он хотел ей сказать, чтобы не каркала, но воздержался: завтра колядовать и крёстная, по всей вероятности, даст целый рубль.
Не такое это простое дело – колядовать. Надо встать не позже шести часов утра, чтобы опередить, как теперь говорят, конкурентов. А на улице ещё кромешная тьма и все собаки отвязаны. На этот случай у Толи заранее приготовлена палка из боярышника - она колючая и собаки её боятся.
Первым делом пошёл к крёстной. Окна светятся, дверь веранды не заперта. Ждёт. Отряхнул сапоги от снега, переступил порог и нараспев продекламировал:
Коляд, коляд, колядница,
Вкусна с маком паляница,
А без мака не така,
Давай тётка пятака.
Крёстная стояла посреди комнаты и умилённо слушала. А когда он закончил, хлопнула ладонями и запричитала:
- Ай, какой молодец! Какой молодец! Спасибо тебе!
Она быстро подошла к вешалке, засунула руку в карман пальто, достала оттуда рубль и протянула Толе.
- На, возьми. Только не покупай ты эти лыжи. Лучше купи сапоги, а то у тебя совсем худые.
Он схватил рубль и стремглав понёсся на улицу. К девяти часам в общей сложности наколядовал три рубля. Неимоверно мало. Но он не отчаивался: через неделю, 14 января предстоит встречать старый Новый год.
Время шло, и Толя мучился в раздумьях: надо придумать что-то такое, чтобы денег на Новый год давали больше ему, а не Витьке Голодцу. Толя представлял, как Виктор, придя на Новый год к его, например, крёстной, потупив глаза в пол, прогундосит: «Сею, вею, повеваю, с Новым годом поздравляю». Захочет крёстная, глядя на это произведение, дать ему рубль? Нет. В лучшем случае даст пирог с тыквой. А ему обязательно даст рубль, если найдет такое поздравление, которое ей понравится.
В предновогоднюю ночь его лихорадило. Он забрался на тёплую печь и долго думал, пока не вспомнил мамину молитву, которую она всегда произносила перед весенним засевом огорода. Она становилась напротив солнца и говорила: «Роди, Боже, жито-пшеницу, всякую пашницу….». А потом перечисляла всё, что хотела посадить: картошку, морковь, капусту, подсолнух, фасоль, помидоры, огурцы, свеклу и прочее.
Очень хорошая молитва. Но в новогоднем поздравлении надо сказать крёстной что-то особое. Лично для неё. Долго думал, но ничего так и не придумал. Решил разбудить маму и поговорить. Сонная мама выслушала, вздохнула и сказала:
- Толенька, у меня очень болит голова. Давай поговорим завтра.
Да, плохо, когда у мамы болит голова. Ей очень плохо. И плохо ему.
Но почему для картошки есть молитва, а для маминой головы - нет? Лежал и повторял молитву до тех пор, пока не придумал.
Подхватился в пять часов утра, помчался к крёстной, переступил порог, снял шапку и начал:
Роди, Боже, жито-пшеницу,
Всякую пашницу,
Картошку, свеклу, морковь, помидоры,
Чтобы солнце светило,
Трава зеленела,
Чтобы у вас, тётенька,
Головка не болела!
Сею, вею, повеваю,
С Новым годом поздравляю!
Она стояла и слушала, сложив ладони у подбородка. Потом сплеснула руками и присела.
- Ой, Боже ж мой миленький, как ты там… чтобы головка не болела?.. Как ты это так! Сынок, а прочитай еще раз…
Толя прочитал еще раз, а потом и третий. Крёстная прослезилась, поцеловала его в лоб и достала с ящика целых три рубля. В то утро он принес домой семь рублей. Плюс три рубля с Рождества. Для покупки лыж не хватало двух рублей. Но мама отдала ему все имеющиеся в доме деньги и уже после обеда Толя купил лыжи.
На второй день, когда он съехал с горы прямо к улице, его встретил Кулинча. Удивленно оттопырил нижнюю губу и спросил:
- Твои лыжи?
- Мои! - гордо ответил Толя.
- Дай прокатиться.
- У тебя есть свои.
- А я хочу на твоих.
- Сначала научись на своих, а потом проси мои…
Кулинча смахнул рукавом под носом соплю, подпрыгнул к Толе и толкнул. Спутанный лыжами, он полетел и ткнулся лицом в лыжную палку. С губы брызнула кровь, а с глаз - слезы. Он лежал и плакал. Но, несмотря на слезы, душа его радовалась и ликовала: «Ну и что, что я в слезах и в крови? Зато вот тебе, Кулинча, моя фига прямо под нос: я катаюсь на лыжах!».
Из-за неуспеваемости Кулинчу оставили на второй год в шестом классе. Он рассердился и вообще бросил школу. Потом в вечерней школе получил-таки среднее образование и каким-то образом выучился на санитарного врача. Говорили, что его отец каждый год возил преподавателям по две свиные туши. Но потом всё это окупилось: даже скромная зарплата санитарного врача не помешала ему в райцентре построить двухэтажный особняк, обнести его высоким кирпичным забором, а на калитке выгравировать большую клыкастую морду овчарки с надписью: «Во дворе злая собака!».
Продолжение следует.
Свидетельство о публикации №219113001925