Стычка

 
 
        Семнадцатилетняя Светлана шла с вечерней тренировки по аэробике домой, прижимая  сиреневым шарфиком поцарапанную щеку.  Длинная царапина от виска к подбородку ещё кровоточила, рана саднила. Только сейчас девушка стала приходить в себя. После такой схватки  в уголке школьного двора, где снег нетронутый белел, с ИрЭной, из параллельного десятого,  хотелось побыть одной, но щёку саднило, и она решила по пути забежать на минутку  к  дяде Гоше.
       Вот и его многоэтажка, подъезд. Код она знала. На третий этаж поднялась махом. Звонок в дверь, и она уже на пороге. Дядя Гоша слегка удивился неожиданному появлению племянницы, но встретил её, как всегда радушно.
    Помог снять  спортивную куртку. Светлана всё пыталась прикрыть свою царапину, то наклоняла голову, отворачиваясь, то старалась прикрыть её ладошкой.   Однако от зоркого взгляда дяди Гоши, врача – хирурга, скрыть подобное было сложно.
    Он, тут же, взяв её легонько за подбородок, повернул пострадавшей щекой к себе, хмыкнул и повёл племяшку на кухню: обработать рану.  "Надо, сиди и не дёргайся, пожалуйста, если не хочешь рецидива. Всякую гадость можно в наше время занести даже в пустячную ранку, а у тебя"… И он принялся  обрабатывать свежую царапину  перекисью водорода и ещё чем-то. Напоследок залепил каким-то клеем и добавил, что за субботу и воскресенье ранка подживёт окончательно и, может быть, даже видно не будет. Так, отечески успокоил. Губы ей, как ребёнку,  влажной  салфеткой вытер:  "А  кровь-то  почему  у тебя здесь"? - только и спросил.
    И предложил Светлане почаёвничать за компанию.
    Та, послушно согласилась. Вымыла ладошки  душистым  мылом, осторожно лицо, стараясь не задевать рану, и доверчиво улыбнулась.
    Дядя Гоша налил свежезаваренного чая в её именную кружку. Пододвинул  блюдце с печенюшками, и спросил, улыбаясь, краешками губ, о полученной в схватке, ране. Племяшка начала было отнекиваться, а потом и выдала.
    Сощурила глаза, в них вновь вспыхнули искорки, невольно сжала крепко кулачки – вспоминая эту спонтанную схватку. С обидцей в голосе призналась, что не берёт их мир с прошлого года, с подружкой, а ведь  доверяли недавно  даже самое сокровенное.
- Представляешь, дядь Гош, запала на моего Бориску. А я Бориса никому не уступлю. Мои предупреждения ИрЭнка игнорировала,  вот и схватились. Она хоть и выше, и тяжелее меня, но мне в ловкости уступает.  А тут ещё Бориска пару приёмчиков    показал, а прямой в челюсть  я на тренировочных  лапах с ним усвоила, навыки пригодились.
- Вот видишь, как это здорово уметь за себя постоять. А у Иринки, что, кроме длинных ногтей ни ума, ни такта?
- Ага! Когти у неё вострющие, самым длинным, которым она всегда  хвасталась, меня и царапнула.   Её излюбленный жест – ноготь, как нож, к горлу!  Я её  сгоряча, хотела через бедро, как Бориска показывал, не удалось, тогда подсечку сделала. Она носом в снег.  Руку ей завернула и за этот ногтище  и  куснула,  да, так, что хрустнуло,  а коготь сразу и выплюнула. Видно, кончик пальца прикусила. Уж так она орала и обзывалась. А когда увидела огрызок  когтя – уревелась вся! Мы с ней теперь  "смертельные враги", так и выдала.
- О, temporo, о, more!  Раньше мы за девчонок дрались, юшку из носа пускали.  До первой крови. Закон мальчишеской чести был. А теперь? Неужели мальчишки такими инфантильными стали?
- Нет, дядя Гоша! Мир так  сейчас несправедливо устроен, такие  бои  да  игры без правил, что ни  о какой чести, порядочности, совестливости и речи быть не может. Звереют люди. Инстинкты наружу вылезли. Да я же в жизни ни разу не кусалась, а вот пришлось.
     Вскоре, после чаепития,  дядя Гоша уткнулся в новости с Олимпиады из Южной Кореи, а Светлана за дверь. Засветло "драчунья" была дома.
   Суббота и воскресенье пролетели быстро: с фантазёром - мечтателем Борисом не соскучишься.
   А понедельник, хоть и называется тяжёлым днём, таковым не оказался. К тому же ИрЭны в школе не было. Она появилась в самом  конце уроков, с правой рукой на перевязи. Указательный палец её белел стерильной чистотой бинта.  Враждебно зыркнула на бывшую подружку, ехидно улыбнулась, скользнула взглядом по ещё заметной царапине на щеке той и прошла мимо.
- От врача!- шепнули Светлане всезнающие подружки.
- Дядь Гоша лишнего не отрежет. Спасёт! – заверила она.
  А Георгий Юрьевич удивился ухоженности и длине отращенных ногтей пациентки, и когда хирургическая сестра сняла повязку с указательного пальца, его осенило, что перед ним не иначе как та самая обидчица племяшки.   
    Решил тогда сам обработать рану, заодно и пообщаться. Укус явный, но травма не опасна. Заодно и состриг, да коротко, торчащий ноготь, чем вызвал крупные капли слёз, скатившиеся по щекам пациентки.  "Отрастёт", - только и обронил. Поинтересовался историей случившегося и услышал такую нелепицу, что невольно решил  подыграть…
- Глядя на вашу рану, уважаемая Ирина, должен добавить, то, что видит врач – профессионал, а вижу я такую картинку…
- И что же можно увидеть и сказать, - так нагловато – вызывающе  вырвалось у ИрЭны.
   Врач, не торопясь, с  многозначительными паузами, обращаясь уже больше к пострадавшему пальцу, чем  к пациентке, начал...
   В  ушах её тотчас закачались  большущие серьги... из рога буйвола.  В  открывшемся  из-под короткой  блузки  пупке, выглянуло нечто удивлённо   величиной с воробьиное яйцо да ещё и бирюзового цвета.
На пальцах ИрЭны засияли - засверкали колечки и перстеньки, да на всех, как у цыганки. Глаза стали прибавляться.
   И  рассказал  он  ей, кое-что, услышанное от племяшки своей.
 - Этого не может быть! Я про это никому не говорила! Откуда эта информация!? – вспыхнула та.
 - Да и того парня пора бы в покое оставить.
   Пациентка вспыхнула, ну не как маков цвет, не то, чтобы от стыда, да совестливости, а вот только щёки  налилась таким рубиновым цветом, что уши даже побагровели.
   И - словно не было её. Георгий Юрьевич только руками развёл, а  хирургическая сестра понимающе улыбнулась.