О вечном

Старик Семёнов увидел себя. В гробу. В том самом ритуальном зале, в который последнее время ходил как на работу. Чтобы спасти государство от разорения пенсионеры массово стали покидать этот мир… Ну, вот, теперь, видимо, и он, и его вечная теперь душа взирает из-под потолка ритуального зала на процесс прощания. Гроб скромненький, конечно, но, вполне  себе уютный, костюмчик справили (при жизни не было), жаль не видно какие там штиблеты –цветами завалено. Свечи чадят, портрет (увеличенная фотография из паспорта) с чёрной ленточкой, как и полагается, народу полный зал.

Супруга с невесткой и внуком изображают скорбь, за ними Генка с Иванычем. Генка нашёптывает затасканную байку, мол смотри Иваныч, как Старик хорошо выглядит, и сам продляет – так он же третий день не пьёт. А вон Ивановна стоит, у неё третьего дня тыщу занял, теперь уж не отдашь. Может баба отдаст. Да не поверит поди – расписки- то нет, и не прокричишь, не подскажешь. Санёк из соседнего двора – сколько оплеух ему отвесил, за дело и нет. Вот так, живёшь, живёшь, всё на потом откладываешь. А потом, вдруг окажется и нет совсем. Эх, знал бы, что спрос будет – жил бы по - другому, праведно бы жил.

 Так, а за что же накажут? Что там в заповедях? Ага, не возжелай жены ближнего своего, значит мол, молодые розовощёкие штукатурщицы не в счёт! Сосед? Да какой он мне ближний! Дрищ очкастый, днями и ночами в лаборатории сидит, мышей да крыс своих травит. Опять же, это не я, а она меня возжелала, вон, стоит в уголке, рыдает искренне – не то, что моя Гадюка.
Так, дальше что? Не укради. Ну, дачу я, конечно, со стройки натаскал, не по своей воле – в магазинах ничего не было, да и деньжат на такую дачку не хватило бы. Впрочем, то, что мы стены колодцами выкладывали, а в них строительный мусор ссыпали, сейчас новаторством бы признали, типа, утеплитель. Кто сейчас сплошную стену кладёт? И какие землетрясения? Что, у нас тут Камчатка! Да, ещё две бутылки самогона при сухом ещё законе у Иваныча спёр. А зачем они ему нужны были, когда он уже маску из квашеной капусты делал прямо в салатнице…



И тут душу Семёнова, так и не вспомнившего остальные заповеди, заняло другое: а почему я отделилась только на третьи сутки, к похоронам? Хотя… а что такого? Попробуй из морозилки выделись.
А помер, то я отчего? Не помню, видимо тихо так, во сне. И болезней как будто не было? Впрочем, двое суток перед смертью, понос мучил, заснуть смог только когда полегчало. А, может быть, холера у меня была? Вот заснул и хана!

Тут внизу началось движение - выносить будут. Интересно, а на какую высоту я поднимусь, когда потолок мешать не будет подумала вечная душа, но вместо взлёта, чёрным ястребом рухнула в тело. В теле забурлило, зарычало, жуткие спазмы прошлись по животу. Семёнов аки душа из тела взлетел с кровати и, крепко сжимая тощие ягодицы, помчался в сортир.
Вот тебе и душа вечная, подумал он, когда чуточку полегчало –  сны да сказки  одни, похоже , лишь понос с похмелья вечен.