предательство

глава 2

Соня, (так мы будем звать нашу героиню), погрузилась в воспоминания.
" С чего начать? --в задумчивости размышляла Соня, - с чего? Начать с того момента,
  когда мы так нехорошо расстались с Василием? И что это даст? Ровным счётом ничего!
Начать с момента нашей первой встречи? Можно, конечно, но... А не началось ли всё
это раньше,тогда, когда умер мой Лёня? Пожалуй... Конечно, если бы я писала
роман для читателей, то пришлось бы что-то скрыть, что-то приукрасить.
А так? Для чего мне лукавить? Кого я хочу обмануть? Себя? А для чего? Вот именно  -для чего?"
-- задумалась Сонечка, а подумав, снова вернулась к невесёлым размышлениям-- для чего?
Чтобы оправдать себя? Зачем? Кого  или чего я боюсь? Совести своей? Но в чём моя совесть
может упрекнуть меня? Вся моя вина в том, что я хотела любить и быть любимой? В том,
что одиночество для меня  равносильно смерти? Ну, не живой же  ложиться в гроб!
И почему Господь не создал меня здравомыслящей, холодной, рассудительной? Не создал женщиной,
живущей единственно интересами детей и внуков? Видит Бог, я хотела стать и  быть такой, но не
удалось...Не удалось... "
И Соня уговорила себя начать воспоминания с того момента, когда стала вдовой. Совсем
недавно она была мужней женой. А теперь? Теперь одинокая вдова. Сыновья женаты. Живут отдельно. У них уже свои дети...
И Сонечка погрузилась в далёкие воспоминания.


**********************************

Наконец наступила долгожданная весна, ранняя, тёплая, солнечная. Конец марта, снег
уже сошёл, сбежал с пригорков  торопливыми ручьями, по низким местам распластался широкими,
прозрачными лужами. Прошло совсем немного времени и солнце высушило торопливые ручьи,
высушило и прозрачные лужи. И только по очень низким местам  блестела, отражая ярко-голубое
небо и редкие  пушистые облака,  голубовато-прозрачная вода. Прилетели скворцы и сразу принялись
хлопотать вокруг покинутых на зиму скворечников. Прежде всего нужно было выселить не прошенных жильцов,
нахально вселившихся в их жилища. Не прошенными жильцами были вездесущие и беспечные воробьи. За долгую
зиму они привыкли к комфорту и теперь не хотели уступать обжитые скворечники законным хозяевам.
Между скворцами и воробьями часто происходили жестокие сражения. Скворцы становились победителями,воробьи -- побеждёнными. Трудно было примириться с поражением, но долго предаваться горю не позволяло
быстротечное время. Нужно было подумать о жилье, о создании семьи, о будущем потомстве.
В этот день  Лёня с Соней решили, что после завтрака нужно будет заняться теплицей.
Прежде всего натянуть плёнку, а там уж как Бог даст. Останется время и, если не очень устанут,
подготовят в теплице почву для скорого посева. До того, как высадить саженцы томатов,
Лёня с Соней  сажали лук на перо, сеяли редис, салат, семена различных цветов. День
  был безветренным, солнечным и тёплым. Обычно Соня с радостью и удовольствием работала на
огороде и в саду, за долгую зиму надоедало сидеть дома.
Но сегодня почему-то Соня не ощутила привычного в таких случаях радостного возбуждения.
Неясная, необъяснимая тревога томила душу. Может причиной неясной тревоги был увиденный ею сон?
Во сне Соня увидела огромного отвратительного варана. В угрожающей позе он сидел на скамейке
под окном, грозно шипел и страшно скалил острые зубы. Его серая чешуя ярко блестела на солнце,
казалось -- ещё чуть и она вспыхнет губительным для всех огнём. Соня с отвращением смотрела на
мерзкое чудовище, хотела отвести от него взгляд и...не могла. Его круглые, навыкате глаза, в
упор смотрели на Соню, гипнотизировали, лишали рассудка и воли. И всё же она сумела отвести
свой взгляд от страшных глаз чудовища, сделать шаг к спасению. И в тот самый момент, когда она,
Соня, сделала этот шаг, Варан неожиданно взвился в воздухе, толкнул Соню в грудь и упал на неё
сверху. От испуга перехватило дыхание, Соня попыталась позвать на помощь и не смогла. Она
сделала отчаянную попытку сбросить с себя отвратительную тварь, рванулась, собрав последние
силы и очнулась вся в холодном поту. Отчаянно колотилось сердце, дрожали руки. Соня даже не
сразу осознала что с ней и где она.
Дверь в комнату приоткрылась и в образовавшейся щели показалась Лёнина голова. Он
внимательно посмотрел на жену и, увидев что она не спала, распахнул дверь пошире и вошёл в комнату.
-- Проснулась уже, золотко моё? -- произнёс Лёня осторожно касаясь губами щеки жены, -- вставай, золотко.
Я уже и завтрак сделал.
-- А ты давно встал? Я как-то и не слышала...
-- Да давно. Я уже кофе попил, только не завтракал, ждал тебя...
-- И нечего было ждать меня. Сел бы и поел. Если бы, Лёня не страшный сон, я бы может ещё и спала.
-- И что за сон тебя так напугал?
-- Лёнечка, если б ты только знал! Я такую отвратную гадину видела у нас под окном! Как живая!
Зубы скалил и свалился на меня. Я так напугалась, до сих пор сердце колотится, -- и Соня начала
в подробностях пересказывать мужу только что виденный сон.
-- Ну что ты, что ты, Сонечка, -- начал Лёня утешать жену, -- успокойся, хорошая моя. Пустой твой сон.
Видишь, солнце уже встало, птички поют. Пойдём на улицу и забудешь про сон. Вставай, золотко.
-- Встаю, Лёнечка, встаю. Да вот как-то на душе неспокойно... Не случилось бы чего с детьми...
-- Да что с ними случится? Здоровые мужики!-- бодро произнёс Лёня,но отчего-то больно сжалось сердце
и про себя он подумал "не случилось бы чего... За рулём ведь что один, что другой"
Они позавтракали, попили кофе. Лёня закурил и вышел во двор. Соня осталась мыть посуду.
Управилась с посудой, наспех протёрла влажной тряпкой пол и , вслед за мужем, вышла на крыльцо.
Небо было пронзительно-голубого цвета. Солнце к этому времени успело подняться  над городком.
Корона из золотистых лучей обрамляла его сияющий диск. Громко, на все голоса заливались птицы.
Да и как им было не заливаться? Для них наступил краткий миг всепоглощающий любви!
"Боже мой! Как хорошо! Как чудесно!-- сладко потягиваясь, восторженно подумала Сонечка--
И дался мне этот пустой сон! Точно пустой, а как напугал!"-- Но что-то непонятное, едва
ощутимое в душе, продолжало тревожить Сонечку и не позволяло полностью насладиться прелестями великолепного утра. Лёня к этому времени вынес из сарая плёнку, расстелил её вдоль парника и и теперь стоял над нею, размышляя -- с чего лучше начинать? Сердца коснулась  мимолётная боль, оно
неприятно сжалось, замерло на мгновение и вновь застучало размеренно и спокойно. Зато в
правой половине груди разлилось жаркое пламя.
" Что за чёрт? Только этого мне и не хватало! Наверное спазм какой- нибудь... Пойду покурю.
Может пройдёт. Сонечку бы не напугать... Там сон неприятный, тут со мной непонятно что..."
Лёня уселся на лавочку, вынул из пачки сигарету, размял её в пальцах и закурил. Соня всё ещё
стояла на крыльце.
-- Сонечка, --услышала она голос мужа, -- пока не спустилась, принеси  водички. Что-то пить захотелось.
Соня скрылась за дверью и уже через минуту протягивала мужу кружку холодной воды. Воду Лёня выпил до дна,
вернул кружку жене и снова затянулся. Сонечка внимательно посмотрела на мужа -- что-то было не так.
Едва приметная бледность проглядывала через его смуглую кожу. В газах мелькали непонятные тени.
-- Лёнечка, что с тобой? Тебе плохо? Ты даже побледнел... Пойдём в дом, мой котик... Пойдём, полежи.
-- Да нет, Сонечка, мне не плохо, -- как можно спокойнее произнёс Лёня, не желая напугать жену,
-- голова что-то закружилась. Сейчас пройдёт. Воды попил вот... Присядь,  покурю пока.
Соня послушно присела рядом. Небо по-прежнему ярко голубело, всё так же радостно светило солнце, ещё громче и задорнее распевали птицы. Лёня докурил сигарету, затушил окурок и бросил в состоящее рядом со скамейкой детское металлическое ведёрочко приспособленное для окурков.
-- Ну, пошли, жена, пора за дело приниматься пока ветер не поднялся. Поднимется , так нам
вдвоём и не справиться, -- и , не оглянувшись на жену,  уверенным шагом направился к парнику.
Соня последовала за ним. Они размерили плёнку, разрезали на нужные  куски, приготовили реечки,
которыми нужно было крепить  плёнку. На небольшой чурбанчик Лёня положил баночку с гвоздями и молоток
Один край плёнки Лёня надёжно, с помощью рейки и гвоздей, прикрепил к толстому брусу, другой край
плёнки, Сонечка придерживала на противоположном конце парника. Лёня обошёл парник, внимательно
осмотрел плёнку, разгладил появившиеся на ней складки и остался доволен.
-- Всё, натягивай, золотко. Можно прибивать.
Лёня взял в руку молоток, приладил рейку, забил несколько гвоздей и в бессилии опёрся о поперечный брус.
Соня  бросилась к мужу.
-- Лёнечка, тебе плохо? -- в испуге закричала она, боясь поверить в самое худшее, -- Лёнечка, пойдём домой.
Пойдём, давай я тебе помогу.
-- Подожди, я сейчас, дай мне отдышаться...- это были последние слова, которые произнёс Лёня в своей жизни.
Колени его подогнулись и он стал медленно оседать. Слабеющая, безвольная рука искала  и не находила
спасительную опору. Соня подхватила мужа, но не смогла удержать вмиг отяжелевшее тело и упала вместе с
ним на рыхлую, ещё с осени подготовленную для посадки, землю. Лёня упал лицом вниз. Соня рывком
перевернула мужа на спину. Грудь его тяжело поднималась и опускалась, кожа на лице стала покрываться
жёлтыми пятнами, изо рта потекла окрашенная в едва заметный розоватый цвет, струйка слюны.
Широко раскрытые глаза,  навсегда прощаясь с жизнью, неподвижно смотрели в ярко-голубое, высокое  небо.
Соня схватила мужа за плечи и принялась трясти что было  силы. Голова Лёнечки бессильно моталась из
стороны в сторону, в последний раз приподнялась его грудь, вобрала в себя  воздух, на мгновение замерла,
затем опустилась, с шумом выдыхая уже ненужный, бесполезный воздух и застыла в вечном покое. Тело его вздрогнуло, по нему волной прокатилась судорога. Всё было кончено! И только неугомонные птицы громко пели счастливую песню любви!
Соня метнулась к дому, дрожащими руками сняла телефонную трубку и стала набирать номер скорой. Она никак
не могла найти нужную цифру, пальцы беспомощно скользили по непослушному диску.
Внезапно дверь распахнулась.
"Лёнечка," -- мелькнуло у Сони в мозгу, но возле неё стояла соседка тётя Шура.
--Что тут с вами случилось? С Лёней?
-- Скорую, скорую, -- едва прошептала Соня, -- и махнула рукой в сторону теплицы. Соня не плакала,не голосила.
Непонятная скованность охватила её. Как сквозь сон донесся до неё голос тёти Шуры:
-- Что с ним?
--Умер.
--Так зачем скорую?
-- А если жив?
И обе женщины бросились из дома к теплице. Лёня неподвижно лежал на спине, пальцы рук начали синеть.
--Не нужна скорая,  не нужна, Сонечка...
-- Всё равно, вызывайте, тётя Шура! Вызывайте. Я не смогу успокоиться, я не смогу без этого жить!
Ради Бога, вызывайте!
-- Хорошо, вызову, только ты успокойся. Пойдём в дом.
-- Я тут останусь. Может очнётся,  а рядом никого.
Минут через двадцать примчалась машина реанимации. Молодой мужчина в белом халате
подошёл к распростёртому Лёне и склонился над ним. Следом за врчом вышла немолодая женщина,
  тоже в белом халате и встала рядом. Медикам достаточно было беглого взгляда на
лежащего на спине мужчину чтобы определить -- перед ними покойник.
-- К сожалению ничем помочь не можем, -- с нотками сострадания в голосе, произнёс врач, обращаясь
к обеим женщинам сразу. -- Сердце, скорее свего инфаркт, обширный.
-- Как же так? --вдруг  неестественно спокойным голосом произнесла Соня, -- Как же так? Ведь он же
был совсем здоровым! Может можно хоть что-то сделать?
-- Поздно... слишком поздно... Я тут напишу справку о смерти, а вы с этой справкой пойдёте к
  своему домашнему доктору.
Скорая уехала. Её приезда, как манны небесной, ожидали другие больные. Нужно было спешить на
вызовы и спасать тех, кого ещё можно было спасти. Рядом с неподвижным Лёней остались две женщины.
Нужно было что-то делать. Но что? Кому-то звонить, кого-то просить... Тётя Шура посмотрела на Сонечку.
"Только бы с ней ничего не случилось! только бы..."-- но додумать мысль до конца Шуре не удалось.
Её мысль прервал спокойный,  совершенно будничный Сонин голос:
--Тётя Шура, нужно позвонить Мише. Он дома, с ночной и Тане. А ещё Тоне, она на больничном. Плохо,
что Володьки нет...
--На работе?
-- В Белоруссии, в рейсе. А так бы запросто управились... Пойду, позвоню...
-- И я с тобой, посижу хоть у вас. У меня даже руки трясутся. А ты как-то ещё соображаешь.
--Да что тут соображать? Дел по горло, успеть нужно...
"Вот тебе и Сончка, -- подумала ошеломлённая Шура, -- как ничего и не произошло. Я бы так и не смогла.
Откуда было знать старой женщине что Сонечка не осознавала и не могла осознать в полной мере
свалившегося на неё несчастья. Не осознавала потому, что не могла допустить даже мысли, что подобное
несчастье может случится не с кем-нибудь посторонним, а с нею и её Лёнечкой. Не должно было случится...
но вот случилось! Осознание невосполнимой потери придёт много позднее. А пока Соня пребывала в
возбуждённом состоянии -- её обуяла лихорадочная жажда деятельности.
Ни Шура, ни сама Сонечка не понимали и не могли понять в силу своей психологической неграмотности,
что состояние спокойствия переходящего в состояние активного возбуждения в определённых случаях --
защитная реакция организма. Слишком сильным и неожиданным был удар судьбы!
Прибежал Миша, вскоре пришла Таня с детьми и отцом, а за ними и Тоня. Жалкой растерянной кучкой
толпились они возле неподвижного Лёни. Слишком неожиданным был его уход из жизни. И только Соня не
проявляла ни растерянности, ни подавленности. На фоне удручённых родственников она по-прежнему
выглядела спокойной и деловитой.
Соня сходила домой, принесла одеяло на которое уложили Лёню и уже на этом одеяле отнесли домой. Неподвижное тело положили посреди комнаты на пол. Соня поставила на газ большую кастрюлю с водой --
нужно было обмыть покойника, одеть во всё чистое, похоронное. Пока грелась вода, собравшиеся стали
обсуждать дальнейшие действия. Нужно было заказать гроб и заняться оформлением документов. Гробы
изготавливал на  заводе местный столяр. Плату за работу мастер брал умеренную, считаясь с тем, что
люди свои и небогатые. Народ переживал самые трудные годы Перестройки. Стабильная экономика Советских
времён рухнула, новая экономика не успела возродиться. Наступившая безработица довела народ до нищеты.
Большинство некогда зажиточных советских граждан не знали как свести концы с концами. Миша отправился
на завод заказать для отца гроб. Таню с детьми Соня отправила домой --незачем маленьким ребятишкам смотреть
на покойного деда. Чего доброго ещё напугаются, не будут спать ночами!
Вода согрелась. Женщины обмыли покойника, одели  в новое бельё, новую рубашку и любимый им костюм.
-- Девочки, -- обратилась тётя Шура к Соне и Тоне, -- нужно руки сложить на груди и перевязать, а то мало
ли разойдутся, да и ноги тоже.
Подходящей бечёвки в доме не нашлось, пришлось перевязать руки и ноги тонкими газовыми косыночками.
-- Вот, где--то были тесёмки да не найти, -- как бы оправдываясь обронила Соня, -- может ничего?
-- Ладно уж, сойдёт и так. Потом всё равно нужно снимать, -- успокаивала Соню тётя Шура.
Вернулся Миша и сообщил, что гроб будет готов завтра и только к обеду. Нужно было что-то придумать,
чтобы Лёне не лежать на полу целые сутки.
-- А мы свою бабушку положили на доски, тоже пока гроб делали, -- вступила в разговор до сих пор молчавшая Тоня,
-- а доски на табуретки...
--Так ведь и мы Лёнину бабушку так же положили,-- вспомнила Соня, -- как же я забыла? Совсем голова не работает.
Сынок, сходим-ка в сарай, принесём.
Доски были принесены, уложены на стулья и табуретки, накрыты новой белой простынёй. Попытка поднять и уложить на доски неимоверно отяжелевшее Лёнино тело, не увенчалась успехом. Миша выбежал на улицу и вскоре вернулся с двумя мужиками. Вскоре весь городок обсуждал потрясающую новость -- внезапную смерть довольно молодого и здорового мужика.
Примчалась Лёнина тётка, жившая на окраине городка. Увидев племянника, спокойно лежащего на белой простыне,
со сложенными на груди руками, она бросилась к нему, прижалась лицом к его груди и заголосила. Заголосила
по-русски, по деревенски, причитая, громко и судорожно всхлипывая. Глядя на убивающуюся Настю, не в силах слышать её душераздирающие причитания, заплакали и остальные женщины. Миша закурил и вышел из дома. Он присел на ту самую
лавочку, на которой совсем недавно сидел отец. В калитке показалась запыхавшаяся Таня.
-- Как вы тут?-- обратилась она к Мише и, не дожидаясь ответа, продолжала, -- я детей спать уложила,оставила с папкой.
-- Да так, справились...гроб завтра будет... к обеду.
-- А кто там, с отцом?
--Да те же. Тётка Настя ещё примчалась. Голосит... Я уж на улицу вышел... Не могу слушать.
Тань, а когда Вовка будет?
-- Он должен был пятого вернуться, через три дня. Ну, я позвонила на работу к нему. Там сказали, пошлют факс,
сообщат. Может поторопится, пораньше справится...
Время давно перевалило за полдень. Приходили соседи, выражали сочувствие и , немного посидев, уходили.
Что поделаешь -- у каждого своя жизнь, свои хлопоты. Ближе к вечеру, закончив работу, пришли обе сватьи.
Страшный по своему трагизму день подходил к концу. Пора было расходиться по домам. Стали решать кому остаться
на ночь с Соней. Но Соня, к непостижимому удивлению всех, решительно заявила, что хочет остаться одна и
провести эту ночь с покойным мужем.
-- Идите по домам, не беспокойтесь. С чего бы это мне бояться своего Лёнечку? Пусть и не живого.
Мне нужно побыть с ним, поговорить...
Сват с сомнением покачал головой.
--Ну, если так...Смотри сама, но в случае чего -- звони, хоть в полночь.
Соня проводила родственников на крыльцо, заперла за ними дверь и прошла в комнату, в которой лежал,
накрытый с ног до головы белой простынёй покойный муж. По дому разливалась гробовая тишина.
Соня убрала простыню с Лёниного лица и долго и внимательно разглядывала его почти не изменившееся лицо.
Лицо умершего выражало спокойствие и умиротворённость. Зеленовато-серые глаза
прикрыты веками, губы, которые ещё сегодня утром нежно прикасались к её щеке, плотно сжаты.
Лицо это могло бы показаться лицом спящего человека, если бы не мертвенная белизна
явственно проступающая сквозь смуглую кожу. Жёлтые пятна, которые появились на лице в
первый момент смерти, начали синеть. Русые пряди вымытых, мягких как шёлк, волос были
расчёсаны на косой пробор. Соня придвинула стул поближе к покойному мужу, села на этот стул
и припала головой к Лёниной груди.
--Вот, Лёнечка, -- произнесла Соня, -- вот, дорогй мой и осталась я  одна. Как же так
случилось? И почему именно с нами? Лёнечка, не бросай меня... Лёнечка, хороший мой...
Я не выживу без тебя. Я не смогу одна жить... не смогу и ты это знаешь...
Голос Сони звучал всё тише и тише, пока не смолк совсем.
" Мне бы поплакать, хоть чуть поплакать, а не могу. Неужели я такая бесчувственная?
Другие плачут, кричат, а я? Что мои подумают, что скажут?-- мысли беспокойно и тяжело
ворочались в измученном мозгу.
-- Лёнечка, -- снова обратилась Соня к покойному мужу, -- а как же внуки? Без деда?
Никто не будет их любить так, как ты. Лёнечка, Лёнечка мой дорогой, что ты наделал?
Ты так много курил... Как я просила тебя бросить ... Не смог... А ноги? Болели, а
к врачу не ходил... Не слушал меня... И выпить не умел, как все... Да что это я?
Прости меня, ради Бога! Ради Бога."
Так прошла ночь. Очнулась Соня на  груди у Лёни. Могильным холодом веяло от его
неподвижного тела. Настойчиво звонил телефон. От неудобной позы затекло всё тело и Соня не
сразу смогла подняться. Звонил Миша. Он только что пришёл с ночной смены.
-- Мать, ты как?
-- Да как бы ничего.
-- Я сейчас приду.
-- Не приходи. Лучше поспи. Потом придёшь, когда гроб привезут. Как ты сам отработал
не спавши?
-- Да тоже ничего. Так не приходить пока?
-- Отдыхай. Я к врачу пойду, потом в Думу, бумаги оформлять. Отдыхай, сынок.
В тот же день, ближе к обеду был привезён гроб. Миша пригласил знакомых парней, с их помощью
отца уложили в гроб. В тот же день Лёню увезли на кладбище и оставили в каплице. Похороны
должны были состояться через два дня. Вернуться из командировки раньше намеченного срока сын Володя не смог.
Соня осталась одна в опустевшем доме. И опять на настойчивые уговоры родственников
кому-нибудь остаться с нею, она ответила решительным отказом.
-- И не уговаривайте. Я не боюсь и мне нужно хорошо отдохнуть. Идите, у вас свои дела.
Я выпью снотворную и просплю ночь. Лучше завтра приходите, продукты нужно закупить,
столы принести. Идите, одним словом. Завтра хватит работы, -- Соня умолкла  и,
обведя присутствующих внимательным взглядом, добавила -- и после завтра ... тоже...
Родственники ушли, Соня осталась одна, заперла дверь изнутри на ключ и
прошла в комнату, в которой несколько часов назад лежал её Лёня.
--Вот и всё, Лёнечка, -- вслух произнесла Соня, -- Вот тебя и нет и никогда не будет.
Внуки придут, а деда нет...А мне как же без тебя? Ах, Лёня, Лёня... И почему это случилось
именно с нами и именно теперь?
Соня прилегла на диван. От усталости болели ноги, голова стала неимоверно тяжёлой.
Казалось там, под черепной коробкой чья-то чужая, безжалостная  рука сжимает мозг. Хотелось
забыться хоть на мгновение, уснуть или просто погрузиться в спасительный мрак. После того, как
вынесли горб с телом мужа, унесли скамейки, на которых он совсем недавно лежал, комната опустела,
стала непривычно гулкой и чужой. Соня легла на спину, расслабилась, насколько это было возможно в её
теперешнем состоянии, закрыла глаза. Хотелось покоя, хотелось отключиться от беспокойных дум.
Но думы, как бесконечные волны морского прибоя, набегали одна за другой. Одна дума сменяла другую,
и так до бесконечности.
"Хоть бы уснуть, -- устало думала Соня, -- хотя бы уснуть...  Сколько-то время? Наверное много. "
Но спасительный сон не приходил, а услужливая память настойчиво, непозволительно настойчиво, всё
возвращала и возвращала в далёкое прошлое. И ей припомнился сон, который она видела много, много
лет тому  назад. Уже тогда Соня знала, что сон был вешим и сулил ей разлуку с мужем. Встревоженная
Соня долгое время со дня на день ожидала несчастья, которое должно было произойти в её жизни, но
время шло, ничего не случалось и Соня успокоилась. Успокоилась, увиденный сон вспоминала редко, но
забыть окончательно не смогла, слишком уж явственным он был и слишком значимым. И вот теперь, в
тишине глубокой ночи, она вспомнила и пережила заново в удивительных подробностях тот вещий сон.
Неподалёку от города Пскова, приблизительно на расстоянии 25 км., располагалось небольшое селение
Стремутка. Название свое оно получило от одноимённой речушки. Такое же название носил и маленький льнозавод.
Дома в посёлке были в основном деревянные, уютные, похожие один на другой. По весне они утопали в бело-розовом
цветении садов, осенью купались в ароматах зреющих яблок. В одном из таких домиков вместе с мужем жила
её тётя по отцу. Война разбросала по всему свету некогда большую семью Сониного отца. У отца было пять
братьев и одна сестра. Сестру отец отыскал вскоре после войны, а все его братья погибли на фронте.
Недолго прожил и последний из братьев, её отец. Он ушёл из жизни в результате несчастного случая.
Соне в то время исполнилось одиннадцать лет, брату было  четыре года. Жилось трудно, материнской зарплаты
едва хватало на то,чтобы сводить концы с концами. Иногда тётя посылала им посылки, а два раза мать
отправляла её вместе с братом к тёте на всё лето. И Соня хорошо запомнила домики с застеклёнными верандами,
маленькую извилистую речушку, поля засеянные льном и пшеницей. Селение было расположено по обеим сторонам
скоростной магистрали -- Киев -Ленинград. По одну сторону магистрали, чуть в стороне располагался льнозавод
и частные домики, по другую сторону, сколько помнила Соня, находилось большое одноэтажное здание. В этом здании располагался местный клуб, почта и амбулатория. Параллельно зданию тянулась аллея из жёлтой акации и по
косогору спускалась почти к самой реке. Сама река была неширокая, извилистая, с крутыми берегами. Местами
она была довольно глубокой, местами совсем мелкой.  Берега её поросли редким кустарником и высокими травами.
Её водную поверхность украшали плоские широкие листья жёлтых кувшинок. Кто-то сказал Соне что эти кувшинки
называются сон-трава, но так ли это было на самом деле, Соня не знала. Берег у речушки был песчаным с редкими вкраплениями разноцветных камешков. У берега в прозрачной воде вились проворные стаи мальков.
Через речушку был перекинут мостик -- несколько длинных, широких досок. Противоположный берег тоже был
довольно крутым, а дальше простиралось ровное поле. (очевидно, некогда Стремутка была полноводной, глубокой рекой).
Поле было засеяно пшеницей. Посреди поля возвышалась небольшая берёзовая рощица, а ещё дальше, уже за
полем виднелись  двускатные крыши домов небольшой деревеньки. А ещё дальше, почти у самого горизонта
синел далёкий лес. Сонечка с братом и поселковыми ребятишками почти всё время, если позволяла
погода, проводили на речке. И вот, много лет спустя она увидела во сне и эту речушку, и поле
золотистой пшеницы, и берёзовую рощицу. По словам тёти, в этой рощице располагалось местное кладбище.
Там же были и братские захоронения воинов павших в Великую Отечественную войну.
День клонился к вечеру, солнце низко висело над далёким лесом. Его косые лучи золотили
колосья густой, спелой пшеницы. Повсюду разливалась предзакатная тишина. Лёня с Соней  узкой, хорошо
знакомой тропочкой, спускались к реке. Лёня шёл впереди, Соня за ним. На Лёне был одет
его выходной, коричневого цвета  костюм. В правой руке он держал большую связку ключей. Лёня шёл слегка ссутулив плечи и низко опустив голову. На самой середине реки он вдруг уронил в воду эту связку
ключей и... обручальное кольцо. Уронил, но не заметил этого, а продолжал идти и идти вперёд, на закат
солнца. Соня опустилась на колени, одной рукой оперлась о мокрые доски, другую погрузила в воду и стала
шарить по дну в надежде отыскать ключи и кольцо. Всё было напрасно!
Соня громко позвала мужа по имени, но он её не услышал, не обернулся, а всё шёл и шёл своей
размеренной походкой. Вскоре его фигура скрылась за берёзовой рощицей...
Постепенно приятная, спасительная дремота овладела Соней, глаза её закрылись и она погрузилась
в благодатный сон. На грани яви и наступающим мигом забвения, Соня, как продолжение вещего сна, увидела мужа.
Возле берёзовой рощицы, он обернулся, внимательно посмотрел на Соню, весело улыбнулся и помахал  рукою.
Солнечный свет окутал его неподвижную фигуру и синяя тень от его фигуры упала на волнистую поверхность
золотистой пшеницы, изогнулась, заколебалась и пропала. В мягких лучах заходящего солнца растворился
знакомый до боли силуэт , растаяла берёзовая рощица. Отблески вечерней зари озарили небо последними
яркими всполохами... и погасли. Землю окутала  мягкая, всепоглощающая тьма.
Лёню похоронили. Погода стояла солнечная, безветренная, тёплая. А пару дней спустя после похорон,
начались холодные, затяжные дожди. Жизнь продолжалась. У каждого были свои заботы,
хлопоты и только Соне нечем было себя занять...