Зубная боль вдохновляет

Ганс Христиан Андерсен во времена написания своих знаменитых сказок постоянно испытывал зубную боль. Когда же он вылечил зубы, то расстался с творчеством и перестал писать. Лев Толстой знал эту историю про Андерсена и поэтому не лечил свои зубы, считая зубную боль постоянным стимулом к творчеству.
Из романа Льва Толстого «Анна Каренина»:
«Вронский крепко пожал протянутую руку Сергея Ивановича.
- Да, как орудие, я могу годиться на что-нибудь. Но, как человек, я - развалина, - с расстановкой проговорил он.
Щемящая боль крепкого зуба, наполнявшая слюною его рот, мешала ему говорить. Он замолк, вглядываясь в колеса медленно и гладко подкатывавшегося по рельсам тендера.
И вдруг совершенно другая, не боль, а общая мучительная внутренняя неловкость заставила его забыть на мгновение боль зуба.

При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием разговора с знакомым, с которым он не встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то есть то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое в губах и ужасное в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее то страшное слово - о том, что он раскается, - которое она во время ссоры сказала ему.
И он старался вспомнить ее такою, какою она была тогда, когда он в первый раз встретил ее тоже на станции, таинственною, прелестной, любящею, ищущею и дающею счастье, а не жестоко-мстительною, какою она вспоминалась ему в последнюю минуту. Он старался вспоминать лучшие минуты с нею, но эти минуты были навсегда отравлены. Он помнил ее только торжествующую, свершившуюся угрозу никому не нужного, но неизгладимого раскаяния. Он перестал чувствовать боль зуба, и рыдания искривили его лицо».
Приступы зубной боли мучили автора "Анны Карениной", с двадцатилетнего возраста.
«Увеличился флюс, опять простудил зубы, которые не дают спать, целый день болели зубы», - писал Лев Толстой в дневнике.
В конце концов, к тридцати трём годам писатель подошел с четырьмя «родными» зубами и категорически отказывался вставить «фальшивые». Лев Толстой, вообще старался как можно реже прибегать к помощи врачей, полагая, что болезни и страдания — это обязательное и неотъемлемое условие жизни.
Отсутствием зубов объясняется и вегетарианство Льва Толстого, который не ел мяса и предпочитал питаться кашей именно из-за этих причин, а отнюдь не из-за каких-то идейных убеждений.