Водный туризм. Река Курчум

     Не зря кто-то сказал, что бесконечно можно смотреть только на живой огонь и текущую воду. Вот поэтому, как мне кажется и тянет людей, одержимых сплавом по горным рекам, снова и снова увидеть эту быстротекущую, а порой и мчащуюся по камням и ревущую на порогах воду в обрамлении скал и сопок, поросших кедрами, лиственницами и кедровым стланником,- вечными спутниками горно-таежных рек. Вот поэтому, долго вспоминаешь потом дома вечера у костра на берегу шумящей реки и бурю эмоций после пройденного очередного порога, казавшегося еще полчаса назад труднопроходимым, и красоты таежных берегов. И все эти пройденные когда-то тобой реки будут потом помниться всю жизнь, как близкие друзья, с которыми ты уже никогда не увидишься, но с теплотой вспоминаешь время, проведенное с ними.
     После двух весенних тренировочных байдарочных походов на реки Малая Истра и Мста состав моей группы определился, и мы стали выбирать маршрут на лето. Долго рядили и выбирали, а потом нам посоветовали наши ребята из школы руководителей водных походов, которые в прошлом году прошли на плоту в районе Рудного Алтая речку Курчум. Дело в том, что прошли они её не всю из-за малой воды, а верхняя часть с каньоном осталась не пройденной. Материалов по этой реке в московском клубе водного туризма не было, кроме отчета наших ребят, но нам уже стало интересно попробовать свои силы и пройти эту речку от самых верховьев, причем пройти ее не на плотах, а на байдарках. По их оценке река подходила под 3 категорию сложности с элементами 4-й. Это значит, что некоторые пороги были 4 категории.
     Готовиться к длительному походу (3-4 недели) – это отдельная история, а учитывая, что в те времена ничего невозможно было купить, приходилось многое (от спасжилета до палаток) делать самим. Стандартные байдарки «Салют» не годились для прохождения порогов, поэтому их прорезиненное днище проклеивалось вдоль элементов жесткости (кильсона и стрингеров) дополнительной резиной, чтобы при соприкосновении с камнями сразу не пробивалось сквозное отверстие. Для перевозки во время сплава абсолютно всей амуниции клеились резиновые гермомешки,- у кого была прорезиненная армейская ткань типа «химзащита», клеили из нее, в противном случае покупали в аптеке куски детской клеенки и ее использовали. Клеенка была недолговечной, но на 1-2 сезона ее хватало. Я даже по своей нищете через пару лет из детской клеенки склеил две гондолы для катамарана, а чехлы сшил из пожарного брезента,- и ничего, три сезона они отходили.
     По поводу шитья: это умение и наличие дома швейной машинки меня спасало много раз. Я шил: рюкзаки, костюмы для сплава, комбинезоны для похода себе и жене, спасательные жилеты из старых рубашек, в которые потом вкладывались резиновые подушки, и многое другое. Сделал даже себе налокотники и наколенники из легкого брезента, в который вшил пробки от винных бутылок, собираемые для этой цели специально в течение пары лет.
     Второе и очень ответственное занятие – это подготовка раскладки питания на весь поход. Фактически, готовилось меню на трехразовое ежедневное питание. Поскольку – это дело архиважное, то и решали все коллегиально: что будем три недели жрать, чтобы потом никому не было обидно. Во-первых, на каждый день похода выбиралось отдельное меню и оно доставалось одному человеку, который дежурил по кухне раз в 6 дней, если в команде было 6 человек. Раскладка составлялась исходя из 3000-3500 ккал в день на человека.
     Вот пример завтрака. Каша манная на сухом молоке с какими-то сухофруктами (изюм, чернослив, курага), причем день ото дня тип каши менялся и сухофрукты тоже. Во всем должно быть разнообразие. К каше добавлялся сухарь с маслом, какао или чай.
     Обеда у нас не было, а был, так называемый, перекус. Кружка бульона из бульонного кубика, сухарь и кусок сырокопченой колбасы или окорока,- единственные доступные нам по большому блату мясные продукты, которые могли продержаться и не протухнуть 3-4 недели. Каждая палка колбасы и кусок окорока обильно смазывался постным маслом. Были еще варианты сладкого перекуса: сладкий чай и кусок шоколада либо козинака. На ужин готовился суп из пакетов и второе: греча или перловка с мясом, либо картофельное пюре из пакетов. Подготовка сухарей к походу – это была отдельная песня. Брали только черный хлеб кирпичиком,- он дольше хранился. Кирпичик резался на 10-12 ломтиков и сушился в духовке. После этого ломтики складывались снова в кирпич и оборачивались в газету. Полученная таким образом буханка-сухарь засовывалась в старые колготки жены и завязывалась с двух сторон. После этого буханку можно было паковать в рюкзак.
     Все продукты, даже пакетированные супы, запаивались в полиэтилен: делалось это при помощи утюга и газеты на гладильной доске жены. Причем для удобства и быстроты приготовления все продукты у каждого члена команды были расфасованы для завтрака, обеда и ужина. Так что, для приготовления еды в походе нужно было разжечь костер, вскипятить воду и, вскрыв соответствующие пакеты, высыпать их в котелки и варить. Все было продумано и очень технологично.
     В походах с несложной заброской (на транспорте) можно было себе позволить и свежий хлеб на несколько дней и тушенку в банках, а в походах высоких категорий с большой «пешкой» (за 100км) приходилось в весе экономить на всем. Норма питания на человека была – 0.9-1.0 кг в сутки. Причем, мясные продукты все были в сублимированном виде,- это так называемый мясной шрот,- мясной фарш, высушенный в вакууме. Надо сказать, что вещь – абсолютно несъедобная. Чтобы довести его до почти съедобной, проводились следующие манипуляции. Шрот заливался кипятком на полчаса, а потом обжаривался на противне с луком. После всего этого его можно было добавлять в кашу или пюре.
     Ниже привожу перечень продуктов, взятых на 8 человек на 14 дней.
- Крупа манная – 5 кг
- Крупа гречневая – 3.2 кг
- Рис – 2.5 кг
- Пшено – 3.6 кг
- Макароны – 4.3 кг
- Вермишель – 3.5 кг    
- Супы сухие – 126 пачек
(борщ московский, суп московский, суп вермишелевый, суп гороховый, щи русские)
- Кубики бульонные – 9 пачек
- Изюм – 4.2 кг
- Масло - 6 кг
- Колбаса сырокопч. – 4 кг
- Халва – 36 пачек по 200г
- Сыр – 4 кг
- Чай – 14 пачек по 50г
- Сахар – 25 кг
- Специи – 3 кг
- Лук – 2 кг
- Чеснок – 2 кг
- Сухари – 8 бух (н\з)
- Хлеб – закупался на маршруте.
     Должен заметить, что в те годы (70-е годы прошлого века)  супы сухие в пачках были очень даже неплохие. До сих пор вспоминаю и борщ московский, и суп гороховый. Это совсем не то, что сейчас кладут в эти пачки супов. Не так давно в горах по большой нужде мы взяли и перекусили в гостинице До-шираком. После этого недели две лечили желудки. Как говорится, почувствуйте разницу!          
     Таким образом, на 25 дней похода каждый участник нес 25 кг еды для себя, плюс снаряжение для сплава, плюс общественное снаряжение (палатки, топоры, пилы, котлы и проч.).  На личные вещи оставалось не более 10 кг. Если на общественное снаряжение положить 10 кг, то стартовый вес в таком походе получался не менее 45 кг, а это, я вам скажу немало!
     Один раз у меня в походе на реку Хара-Мурин на старте случайно получилось 48 кг (больше чем у других членов группы), и перед первым перевалом я думал, что рожу. Несмотря на то, что я был физически хорошо готов, но при своем весе 64 кг нести 48 кг в горах – это слишком! На первой же ночевке я взбунтовался и потребовал уравнять веса рюкзаков.
     Речка Курчум течет в горах Рудного Алтая и впадает в Зайсанское водохранилище. Сейчас – это уже Казахстан. Природа там очень живописная – в верховьях реки - южная тайга, а в низовьях уже полупустыня. Чтобы понять, какова бывает заброска с помощью транспорта, опишу ее поподробнее.
     Поездом Москва-Усть-Каменогорск ехать 3.5 суток. Далее от станции «Защита-2» (почему названия станций часто отличается от названий населенных пунктов?) на перекладных с горой рюкзаков и упаковок байдарок добирались до пристани «Аблакетка» на берегу Зайсанского водохранилища. Поскольку ближайший «Метеор» был только на следующий день, ночевали прямо на пристани. На следующее утро погрузка на катер и 8 часов через четыре шлюза до пристани Куйган. Далее перевозка людей и вещей на автобусе до автовокзала «Курчум» и ночевка прямо на лавочках. На следующий день погрузка в автобус и 7 часов пыльной дороги до деревни Маралиха, а далее до верховьев Курчума ехали на лесовозе.
     Надо сказать, что на нас очень сильно подействовал вид казахских деревень по дороге, особенно в низовьях реки. Дома выглядели, как полуземлянки из глины, выступающие из-под земли на метр-полтора. Пол, как я понял, был на метр ниже уровня земли. Ни садов, ни огородов видно не было. Пылища и страшная жара. Очень «колоритно» выглядела в нашем автобусе женщина-казашка неопределенного возраста, «кормившая» сильно отвисшей грудью ребенка возрастом пяти-шести лет. Что он там делал с этой грудью, было непонятно. Мы так устали от этой заброски, что не чаяли, когда сможем нормально отоспаться в своих палатках.
    От Маралихи до заброшенной деревни Каражир в верховьях Курчума мы ехали в кузове пустого лесовоза, а две наших девчонки сели в кабину. Дорога в верховья – это сильно сказано: накатанная по горам колея, петляющая по склонам невысоких гор. Во время поездки прошел небольшой дождик и один из подъемов в гору стал из-за раскисшей колеи непроходимым. Пришлось часа два стоять и ждать, когда дорога просохнет. Спуски вниз тоже были «мама не горюй»: из кузова смотреть вниз было страшно. К тому же справа и слева были нехилые обрывы. Девчонки потом нам рассказали, что наш водила за поездку высосал пузырь водяры прямо из горла. Они его с опаской спросили, а как он после этого будет ехать по такой страшной дороге, на что был дан твердый ответ, что эта дорога – ерунда, а вот когда он ездил на Памире…, то там для снятия стресса приходилось пить больше. Это их немного приободрило.
     Добрались мы на место благополучно, и с помощью трактора перебрались на другой берег Курчума и там разбили свой лагерь. Поскольку у нас до начала сплава предстояло сделать двухдневный радиальный выход на озеро Марко-коль, то мы разбили лагерь не на реке, а поднялись немного вверх по ручью, впадающему в Курчум. При разбивке лагеря к нам подошел местный охотник, Семен, и мы с ним познакомились. Он там ставил капканы на сурков и жил в палатке практически все лето. Пригласил нас в гости отведать мясо сурка, на что мы с удовольствием согласились. Выпили спирту, поели мяса, поговорили. Поскольку Семен очень редко видел людей, то ему было с нами интересно общаться. Рассказал нам о своей отшельнической жизни. С ранней весны до поздней осени он жил в лесу и добывал сурков и не только. Периодически ездил в деревню Маралиха, где у него был дом и семья, отвозил мясо и шкуры сурков, и запасался мукой, хлебом и прочим провиантом. Иногда брал с собой в лес старшую дочь, девочку лет двенадцати, которая помогала ему вести хозяйство в лесу. Он уходил на целый день в горы проверять капканы, а девчонка оставалась одна в лагере. К слову сказать, медведей там,- пропасть, и они, по словам Семена, иногда ночью наведывались к нему в лагерь, так что он спал всегда с заряженной винтовкой.
     Очень нас впечатлил рассказ Семена, как он себе выбирал жену. Взял, говорит, себе сироту из детского дома, думал, всю жизнь будет мне благодарна. Привез домой, стали жить, а она хлеба даже печь не может, а как нам без хлеба. И что, спрашиваю, дальше? Да, что, выгнал я ее, и взял другую. Теперь мы всегда со своим хлебом.
     Еще Семен нам поведал, как местная власть уже в те советские времена начинала по-тихому выдавливать русских из этих мест. Я не помню историю, как Рудный Алтай попал в Казахскую ССР,- наверное, опять большевики постарались, но это были всегда исконно русские земли. Там и села-то в горах имели русские названия: Платово, Маралиха, а уже внизу, в зоне полупустыни, например, Бурабай. Почувствуйте разницу! Так вот уже тогда, при СССР, в этих селах выживали учителей русского языка,- заставляли их уезжать, так что и другие русские семьи с детьми школьного возраста вынуждены были уезжать в русские районы. Так, в деревне Платово в то время осталась лишь одна русская семья,- остальные уехали. А в брошенные русскими дома заселяли казахов. Если русские держали крепкие хозяйства с садами, огородами и многочисленной скотиной, то при новых хозяевах все шло прахом. Крепкие, рубленные из лиственницы дома стояли полусгнившие из-за прохудившихся крыш, ведь у казахов - жителей степей и пустынь никогда не было культуры строить и содержать деревянные дома. Вот они уже через несколько лет, как их оставили русские, и доходили до такого состояния. А сады и огороды поросли бурьяном, ведь максимум, что казахи могли выращивать – это картошку.
     Теперь уже, после распада СССР, видя, как в бывших союзных республиках «гнобят» русских, понимаешь, что зерна этой заразы были посеяны давно и сейчас дали обильные всходы. Это нам, русским, исторический урок на долгие годы.
     Узнав, что мы собрались идти на Марко-коль, Семён посоветовал, как лучше выйти к перевалу и рассказал, где мы можем по дороге накопать золотого корня и собрать мумиё. Я до этого никогда не  видел в природе мумиё, а тут представилась возможность воочию его увидеть. Чтобы до него добраться пришлось полазить по довольно отвесным скалам и кое-где в расщелинах скал мы его обнаружили,- натёки темно-коричневого цвета смолистого вещества. Природа появления этого вещества до сих пор до конца не ясна, но в то время было очень модно лечить многие болезни с помощью мумиё и оно на черном рынке стоило приличных денег. Наковыряли мы его по пакету каждый и двинулись вверх по ущелью.
     Вид на озеро Марко-коль был очень красив с высоты перевала, но, спустившись вниз, мы ошиблись с направлением движения и впоролись в заболоченную низину, поросшую густым кустарником, и, проковырявшись в нем около часа, вернулись на склон и разбили там лагерь, а наутро решили не искать на одно место приключений в болоте и двинулись назад.
     Вернувшись в наш базовый лагерь на ручье, мы еще один вечер пообщались с Семеном и наутро перебрались на реку и стали готовиться к сплаву. Собирали байдарки, проверяли всю амуницию, а я еще, к тому же, наловил на реке хариусов на «мушку». «Мушки», к слову сказать, я тогда вязал сам: на обычный крючок привязывался пучок шерсти, желательно медвежьей при ее наличии, причем нитки для этого использовались разного цвета. При отсутствии медвежьей или другой шерсти опытные рыбаки рекомендовали использовать «шерсть» с мужского интимного места,- она по своей природе не намокала и долго сохраняла плавучесть. Практика показала, что больше всего рыба предпочитала рыжую. Это сейчас, глядя по телеку, как профессионалы-нахлыстовики вяжут «мухи» и какие материалы при этом используют, вспоминаешь, что мы имели тогда,…, но рыбу при этом я ловил исправно,- весь поход мы ели жареных хариусов и уху из них.
     Я тут не собираюсь в подробностях описывать прохождение порогов, так что большим специалистам по водному туризму будет, наверное, не интересно, но хочу описать саму атмосферу и похода, и времени, в котором мы тогда жили. Как правило, самые интересные и сложные пороги на реке находятся в верхнем и среднем течении, тем более что верхний каньон Курчума до нас еще никто, по крайней мере, официально, не проходил, и это было интересно для нас, как первопроходцев. Даже названия порогов приходилось придумывать самим, чтобы потом их обозначать в отчете: Слаломный, Слив, Турбина, Подкова, Виртуозный, Проблематичный.
     Все прохождение порогов у нас было, как нас учили в школе «Руководителей водных походов»: осмотр, выставление сигнальщиков и страховки (если необходимо) и само прохождение. За весь поход у нас было всего два оверкиля и то без серьезных последствий. Из-за малой воды байдарки часто садились на камни и получали пробоины, несмотря на усиления в виде проклеек на корпусе, так что ремонт байдарок приходилось делать ежедневно.
     После прохождения Каражирского каньона нам на берегу встретилась пасека. После дегустации меда и медовухи, мы познакомились с двумя казахами из Маралихи: врачом и учителем,- они тут ловили рыбу. Я от них разжился мушкой из медвежьего волоса, которую затем очень удачно использовал при ловле хариуса. Одному из них приглянулась наш врач Люба, и они стали ее сватать. Узнали, что я тут главный, и они стали торговать Любу. Предложили за нее: трех медведей, двух маралов, флягу меда 50 кг и бензовоз медовухи. Посовещались мы с ребятами и решили, что этого за Любу – мало, чем сильно удивили казахов. По их понятиям это был очень хороший калым.
     По всей долине реки нам встречалось много змей: и ужей и гадюк, так что нужно было быть очень внимательным при хождении по берегу, чтобы, не дай Бог, не наступить на рептилию. Была еще одна «засада» - это клещи. Поскольку мы перед походом не прививались от энцефалита, то этот зверь нами воспринимался как опаснейший враг. Первым клеща обнаружил Димка, да не просто обнаружил его за ухом, а уже в состоянии, когда тот впился в него конкретно. Клеща мы удалили, и все, к счастью, обошлось потом без последствий. После этого инцидента, все стали очень внимательно прислушиваться к себе: не ползет ли кто-то по телу,- ведь клещ, перед тем как впиться, долго ползает и ищет наиболее спокойное место на теле «пациента».   
     Две типичных «картинки с выставки». Ночь. Засыпаем в палатках. Вдруг кто-то вскрикивает: «Фонарь!», - и начинает судорожно вылезать из спального мешка и раздеваться. Кто-то почуял клеща. Далее идет полный осмотр пациента раздетого догола. Я как-то почувствовал «зверя» в момент прохождения порога. Кричу жене, чтобы срочно причаливать к берегу, а как тут причалишь, когда вокруг камни, валы и прочие сливы?! Ну, как-то прошли порог, причалили к берегу, и я на глазах у изумленной публики стал срывать с себя сначала всю амуницию, а потом и одежду. «Зверь» был обнаружен и казнен.
     Прохождение последней спортивной части реки – Маралихинского ущелья с его порогами,- прошло без особых приключений, не считая одного оверкиля. Пороги там помощнее, чем в верховьях, так как в Курчум на пройденном нами участке впадало несколько притоков он стал полноводнее. После села Марилихи природа по берегам резко изменилась,- вместо лиственниц появились тополя, и характер реки стал более спокойный. Участок нижнего течения мы проскочили за 2 дня и закончили поход у села Бурабай уже в зоне полупустыни. Пыль, жара и никаких живописных картин природы! Надо скорее валить отсюда!
     Но, как всегда в конце похода – отвальная! Накрывался праздничный стол из остатков продуктов, допивался весь оставшийся спирт, в общем, банкет! Беда была в том, что лагерь мы разбили на берегу рядом с небольшим болотцем, изобиловавшим изрядным количеством комаров. После банкета люди расползлись по палаткам, ну и, будучи в послебанкетном состоянии, плохо зашторили «двери» палаток. В результате в палатки набилась туча голодных насекомых, и наутро лица у всех от многочисленных укусов комаров были распухшие до неузнаваемости. Каждый смеялся над соседом, до тех пор, пока не видел свою физиономию в зеркале. Как говорится, и смех, и грех! Так река попрощалась с нами!
     А далее опять изнурительный выход с маршрута: автобус, катер, автобус, вокзал, поезд. Все хорошее осталось позади, а мы возвращались к нашей обычной повседневной жизни, но несли с собой новые впечатления и эмоции от похода и общения с природой, которые будут жить с нами до следующего похода!