Тоска, Кошка и Три Звёзды. Длящееся Воспоминание

О ДЕТСТВЕ, ЛЕТЕ И СТРАШНЫХ  КАПУСТНЫХ ГОЛОВАХ. Гении в автобиографиях обожают припоминать, как они осознали трагизм бытия чуть ли не в пелёнках. Как Лев Толстой, например... На то он и Лев Толстой, - единственный и неповторимый среди многих. Многие же - обычные люди - нередко и без высоких гамлетовско трагических осознаний умудряются всю жизнь прожить. Но всё-таки барьер  "я - и весь остальной мир"  в какой-то мере осознавать приходится всем. У средне статических - у не абсолютно обделённых фантазией людей осознание случается лет так около пяти: у всех по разному случается. Помню, как раз около моего пятилетнего возраста в конце августа (мой день рождения как раз в конце августа) мы возвращались с дачи на электричке.

Для горожанина дача - это свобода от малогабаритной квартирного типа коробочки, свобода от условностей, от телевизора с футболом и от улыбчивой однообразности "Новостей". Дети это прекрасно понимают, между прочим. А вот на даче простор и свобода. На даче есть не только речка, но у хозяина - есть кошка, две собаки и даже - коровы. На даче по мелочам поссорившийся с мамой папа вместо нервного курения на лестнице уходит в лес, возвращаясь оттуда совершенно благостный. А мама, за это время собравшая букет полевых цветов, тоже ни о чём таком неприятном не припоминает. И никто раз тридцать не напоминает мне о мытье рук, потому что на даче это не слишком актуально. И вообще, вода ведь не сама в рукомойник бежит: воду из колодца достают. Белые облачные подушки, цепляясь за трубу, превращаются во что хочешь, а не во что положено... И вот всю эту роскошную легкость в один не прекрасный день ты вдруг теряешь...

Собирались уезжать пораньше, а сели, конечно же, только на вечернюю семи-часовую электричку. С утра в кустах у меня происходило слёзное прощание с хозяйской кошкой и её тремя котятами - чёрным, серым и рыженьким, самым милым, самым-самым... Это вообще было утро потерь и потеряшек. К теме о котятах глухая и с утра нервная с мама потеряла городскую туфлю, папа же потерял - почти наверняка должный выиграть(по его мнению) билет спортлото. Даже у аккуратистки - бабушки куда-то запропастились завёрнутые в вышивание очки. По честному же - по правде и без фокусов - просто никому не хотелось в город. Всем хотелось отхватить у дачной судьбы хотя бы ещё полденёчка...

Разве мама в гамаке под двумя берёзами искала туфлю, глядя исключительно в небо на облака?.. А папа лотерейный билет выныривал в речке?.. Бабушка же, видимо, ждала, когда очки сами приползут к ней, сидящей на лавочке около яркой августовской клумбы. К вечеру туфля сама собой нашлась под кроватью, билет - в нагрудном кармашке папиной рубашки. Бабушка тоже вспомнила про зараее положенное в сумку вышиванье с очками вместе. Потому ведь,- уже последняя электричка. До города - два с половиной часа: время подумать есть. Но трясётся электричка - оформленные мысли вышибает. За окна от грусти стараюсь не смотреть: справа быстро погасает в сизых тучах багровый закат; слева тянутся бесконечные какие-то унылые капустные поля, - море капустных голов без всего остального. Будто раньше нас ехала электричка и её заколдовали: остались вместо людей капустные головы... Жуть и тоска!

Насильно расставшийся со сбором грибов папа делает вид, что внимательно читает книгу (он, вообще, любит читать, но только не на даче!): папе мучительно хочется курить (от него всегда пахнет сигаретами, а от мамы летом весело пахнет цветами, а зимой скучно - кухней...). То и дело теряя сонными спицами петли, мама делает вид, что довязывает начатый ещё весной носок.  Бабушка с честной грустью ничего не делает: равномерно вздыхая, бабушка на сей раз даже не пытается поумнее скрыть тоску расставания с летом. "Притворство мне в моём возрасте даже и не к лицу! - без слов сообщают бабушкины надменно поджатые губы: Кто знает, - доживу ли до следующего лета?"

Набит в воскресный вечер жужжащий голосами вагон: авоськи, коробки, букеты срезанных цветов в банках и просто на срезах стеблей завёрнутые в мокрые тряпочки. От этих цветов особенно какая-то разрывная грусть: долго - ох, как долго ждать следующего лета. Загнанные под вагонные лавки болонистые мелкие собачки на поводках повизгивают жалобно, тяжело дёргаю розовыми языками: тоже тоскуют по свободе: попробуй посиди с полгода в тесной комнате: под ногами не путайся, - туда не прыгай, - это не грызи... В августе вечерние сумерки падают скоро. В августе вечер краток, а ночи - чернильно прилипчивые, будто клеем тебя обливают. Опускаю глаза - поднимаю глаза: уже и полей никаких за вагонным окном нет, - вьётся за окном в темноте до слёз унылая вереница огней. Из темноты летят до тошноты резкие гудки встречных скорых, а потом и сами они гремят и сверкают мимо вереницами окон: этакая несущаяся гигантская гусеница как по сердцу режет.

Тут-то меня и прошибло впервые: я - это совсем отдельное маленькое-маленькое "я". Электричка вон насколько больше меня, а над электричкой тёмное небо где кончается?! Брр... Даже если забыть о темноте со страшными капустными головами, всё равно жизнь - это другое, со мной - с моими чаяниями не всегда и не очень-то совпадаемое. Судя по маме и папе и всем другим-прочим такого полного совпадения вообще не имеется. Почему же люди не могут делать то, что им хочется, - особенно хорошие люди с простыми хорошими желаниями: не могут когда захочется купаться в речке, играть с кошкой, собирать грибы?! От этой мысли такая тоска, знаете ли, на мгновенно повзрослевшего ребёнка навалилась, - будто камень проглотил и камень - на плечах. Хоть на пол ложись и колоти ногами. Надо же что-то со всем этим делать?.. Нельзя вот так оставлять! Вдруг капустные головы - хищные и хотят занять людское место?!

Потом, помнится, мы уже в нашей хрущёвской на пятом этаже коробочке: какая же она после дачи крошечная! Давит. Когда для ребёнка маленькая, как взрослым-то тут?.. Чем же мы здесь дышать-то будем?.. Особенно кошки жалко: теперь как жить буду без кошки?! Как вообще можно жить без кошки?.. Разве это жизнь?! Но мама говорит, будто, и без кошки тесно. Папа вынес бы кошку, если та не будет гадить (странная у взрослых логика!). "Какая гадалка это предскажет?" - хмурится бабушка. В итоге, я - совсем всегда без кошки в одиночестве среди жизнью раздражённых взрослых.

Но вот от потерь печально раздражённые взрослые улеглись спать: за стеночкой папа храпит с присвистом, мама нервно ворочается. Я сплю в комнате с бабушкой: она спит крепко, только иногда бормочет что-то. Все спят, только я со своей камнем засевшей в сердце свеже-осознанной тоской не сплю - не могу заснуть. Камень тоски - такой холодный, совсем чёрный, - как тут уснёшь?! Вылезаю из мучительно жарких кроватных простыней, крадусь к окну, и, отвернув край жёлтой льняной шторы, прижимаюсь лбом к стеклу.

Мы живём на последнем пятом этаже. Окна последних этажей глядятся в небо: на последних высших этажах ничто не мешает глядеться в небо, - это преимущество я бы помещал в рекламе. Но в этот раз на небе, в дополнение ко всем прошлого дня неприятностям, нет как над дачной трубой густо букетистой звёздной россыпи. В тогдашнем моего детства Ленинграде, и в нынешнем Петербурге звёздное небо не каждую ночь случается: звёздное небо ещё подкараулить надо! В нашем ночном городе за окном можно кроме подчёркнутой белыми фонарями темноты и ничего не увидеть, но мне в тот раз всё-таки повезло: за стеклом, над самым нашим крошечным балконом проглянул - кивнул мне половинный кусок луны и три звезды вокруг.

Три звезды - какая роскошь! Три звезды - друзья безобманные, хоть и не всегда являющиеся. Ведь могут же быть у друзей свои дела?! Кто по ночам всегда спит, тот звёзд не видит. Странно, что в звёздное время взрослые обычно - спят. Неужели же и я тоже повзрослею?! Будто, это всегда так бывает?.. Такая тоска!.. Не хочу взрослеть! Как можно беззвучнее глотаю слёзы, - вытекает со слезами тоска, - легчает всё-таки... Усталость неожиданно наваливается просочившейся из-за стекла синей уже не враждебной, но бархатистой ночью. Лезу обратно под одеяло, воображая рядом с собой кошку. Засыпаю: проваливаюсь в синюю тьму, приятную, нежную...
_______________________________________________

О  ЖИЗНИ  ВООБЩЕ И  О  КОШКАХ  В  ЧАСТНОСТИ. С тех пор - со времени несмотря на все трудности счастливого детства - прошло-прокатило, кануло в заоконную тьму той осенней электрички немало лет. Теперь у меня есть кошка, но уже нет - увы! - бабушки (в итоге первой принёсшей в квартиру от жалости подобранного на помойке облезлого котёнка). И папы, и мамы - Увы! - тоже нет. Думаете, это так уж и здорово - быть взрослым?! Ошибаетесь. Да и кошка, честно говоря, у меня уже не первая: не вечны и кошки. Хоть по поговорке и девять жизней у них, - меньше людей живут. Две-то мои кошки уже схоронены под кустом шиповника на крошечной, зато собственной дачке. Я повзрослел, - ох как невыносимо, как безвыходно я повзрослел! Все взрослые люди - сироты, - кто-то из гениев сказал... Тоска.

В миновавшие годы, бывало, друзья тихо уходили куда-то в сторону (с их точки зрения, возможно, я уходил?); иногда же (что много хуже!) приходилось хоронить друзей: такая, знаете, бывала от этого чёрная тоска... Как-то раз коварное коридорное зеркало вдруг неожиданно предъявило мне на моей голове странную белёсую пыль, которую не удалось ни стряхнуть, ни отмыть, - так и остались волосы как присыпаны солью или снегом?.. Или тоской?! Да, вот уже и собственные дети мои  выросли. Вот как далеко я уже отъехал от тех счастливых - лета и прошлой не своей- снятой дачи: уже въезжает в мою нескончаемую зиму электричка, мелькает за тёмными окнами цепочка огней. И даже капустных голов нет, - тянутся за окном заброшеные поля, с выпирающими из под жидкого снежка серыми кочками. Тоска.

Какая, знаете ли, временами безотносительно к налаженному уютному быту прохватывает тоска... Тук-тук-тук колеса... Тук-тук-тоска... Слишком быстро кончается лето. Слишком быстро катится поезд или вообще и всё бывшее только - приснилось?.. Не век ли я уже стою у тёмного ночного окна?! В тоске кажется, что именно когда я стою у окна, - это реальность, остальное - сон. Темнота, однако, дело хитрое: к темноте особый ключик нужен, - надо с ней подружится. Стоишь поодаль от ночного окна, - темнота за ним враждебно непроглядна. Когда же прижаться лбом к стеклу, - комната будто исчезает, а темнота за окном наливается синим светом, - тогда-то и время с ней дружится, тогда-то время высматривать путеводные три звезды.

Так вот как и прежде, как маленький высматриваю я в окно свои три звезды: когда вижу, - легче. Не вижу, - крепче обнимаю пушистую тёплую кошку: не сегодня - так завтра; не завтра, так уж послезавтра точно выглянут звёзды из-за туч!.. Сунув голову мне подмышку, кошка довольно мурчит: сей момент у кошки нет тоски. Но бывает, что и она шляется по квартире - путается под ногами с очумелым видом: лакомым куском не соблазнишь. Тоска несовершенного в своей бесконечной конечности бытия по-своему накрывает и кошку.

Моя третья тоже уже не слишком молодая кошка, немного склочная, она умеет ругаться, - за недостаточное внимание отчитывать меня скрипучим с французским прононосом мявом: "Где ты целый день шлялся, когда я тут одна?! Мя-мя!". От тоски кошка обычно спасается на хозяйских коленях: я - кошкин космос и три звезды. Это приятно: хоть кому-нибудь от меня польза с видимой обратной отдачей. А когда меня нет дома кошка спасается от тоски в обувной коробке, куда специально для неё положен мой старый мохнатый свитер.

Коробка как раз под размер свёрнутой калачиком кошки: только-только ей втиснуться. Получается коробочка с хвостом. Зачем? Ведь моя кошка может спать на диване и даже на мой подушке! Наверное, из коробочки мир кажется не таким огромным и опасным. Кошкина спасательная коробочка стоит в коридоре: под вешалкой у самых входных дверей. Так кошка сама определила. Уж я её коробочку и на диван ставил, и у самой тёплой батареи, - всё уходившая в коридор кошка сиротливо ложилась под вешалкой. И я смирился: путь так и будет, как она хочет. Коридор и порог квартиры - подобное моему окну в небо междумирие. Кошка живёт между двумя мирами: между миром человека и Космосом,- всё дело в том! Ведь мы и сами всё время на перепутье: между этой жизнью и из неё уходом. Только признавать этого не хотим - не любим. Откладываем признание на завтра, на послезавтра. Делаем вид, что вечны. Кошки - честнее нас. Не за то ли мы (человеки, не слишком озабоченные собственным превосходством!) и любим кошек? Они как бы живут между двумя мирами - за нас и для нас.

Кошка, с одной стороны, - создание мудрейшее: много мудрее человека. Пока человек думает, кошка уже всё уловила - почувствовала. А глаза у кошки какие, а? Кошкины бездонные глаза - вся вечность, весь космос. Но с другой стороны, со всей её мудростью и изворотливостью кошка - как наивный ребёнок. Я даже не представляю, - как это можно обидеть кошку - любую, даже чужую и ничью, тем более - свою?.. Эту мою третью кошку я подобрал на улице: сгорбившись, она сидела под дождём посреди двора, тоскливо, надрывно мяукая с равномерностью хронометра: "Люди! как же вы жестоки!"... Позже мне сказали: кошкина хозяйка-бабушка умерла, и наследники квартиры просто выставили животное на улицу. А ведь домашняя кошка не умеет добывать еду, да и какую еду можно нынче добыть в большом городе?! Городские крысы сами кого хочешь сожрут. Правда, рядом с кошкой лежала какая-то еда, - кто-то из жалости пытался покормить, но кошка не ела и всё смотрела - смотрела на закрытые окна такими глазами!

Мне стало стыдно за равнодушных, безответственных людей за закрытыми окнами, и я как можно душевнее пригласил кошку к себе: с полчаса сидел на корточках и вслух кошку убеждал. Возможно, со стороны я был похож на пьяного, - мне всё равно! Не успевшая ещё одичать, кошка поверила и пошла со мной, - всё забегала вперёд меня и оглядывалась: "Не обманет ли и этот?!" Дома кошка быстро освоилась, распушилась, только до сих пор и, верно, навсегда очень боится открытой на лестницу двери: ни разу не попыталась выйти. Не сладко ей на улице пришлось, а предательство вообще можно ли забыть?! А вот моя коллега по работе кошку ловила уже одичавшую, погибающую и никому не верившую: как ненастное декабрьское небо в Петербурге серую кошку домой она принесла сама вся в кровавых царапинах. На работу пришла - в пластырях. А кошка три месяца сидела под шкафом, вылезая только быстро заглотить чего-нибудь и, сами знаете, ещё куда, но не всегда. И из под шкафа уже отчётливо пахло логовом дикого зверя.

Муж коллеги сказал, что это ему надоело, и надо от кошки избавиться. Жена сказала, что избавляться ему придётся от обоих сразу... Тут кошка неожиданно вылезла из под шкафа, позволила себя вымыть и с тех пор спит у мужа на подушке, - почти на голове. Муж очень доволен: голова больше не болит, и вообще, кошка - главный друг усталого человека. Не очень довольная таким странным фактом незаслуженного перемещения симпатий коллега отловила и принесла лично себе вторую кошку, которая спит, правда, не на подушке, а в ногах.  "Только родителям всё можно, а?" -  и пятнадцатилетняя дочка приволокла с улицы рыжего шелудивого котёнка, с выпученными от нагноения глазами. Котёнка долго пришлось лечить от всевозможных привитых подвальным детством болячек. И после школы дочка поступила в Ветеринарный институт, поскольку уже довольно много знала о болезнях домашних питомцев. Теперь все в этой семье пока довольны.

...Но ведь мы, кажется, говорили о конкретно моей кошке?! Все лет десять нашей совместной жизни моя кошка очень нервничает, когда я уезжаю. Она меня всегда встречает в коридоре без всякого предупредительного звонка. Откуда она знает? Все кошки эмпаты или это обострённая тоской интуиция? Когда блудный хозяин-человек возвращается, кошка ложится сверху на мои только что снятые ботинки и блаженно мурчит. Разве удобно лежать на часто сырых ботинках?! Но ведь друг пришёл в этих ботинках домой!.. И я очень ценю кошкино ко мне тёплое человеческое отношение: хорошо, когда тебя так пламенно ждут!  И друзей надо ценить какие они есть, - не сразу - не вдруг, - к середине жизни вдруг с болью понимаешь. Тоска помогает, - подсказывает.
________________________

КОНКРЕТНО  О  МОЕЙ  ТОСКЕ.  Крепче - как можно более прижимаюсь лбом к прохладному стеклу, - исчезает время. Когда тоска неизбежна, лучше не пытаться оттолкнуть её всю: пусть лучше неизбежное приходит перевариваемыми дозами, - а я его... то есть её - тоску буду преображать. От тоски насовсем невозможно избавиться: в пять лет осознал, - так уж до конца. Странно, что чем дальше, тем больше и не хочется от этой тоски избавляться: не было бы тоски, - откуда взялась бы жажда творчества?! Не было бы жажды творчества: ничего бы не было, - даже древних рисунков на стенах каменных пещер. Мудрецы и гении говорят, - в страданиях дух человеческий совершенствуется: тоска - вкус вечности!.. Но искреннего, без кокетства утверждения, что вкус вечности сладок и ласков, не встречал ещё ни разу. Он горек этот вкус, - горек, жёсток, но целителен: лекарство от самомнения, от отупения, от жестокости.

Верно, уж так положено человеку - попеременно то просто жить, то смотреть на им содеянное из тёмной рамы упавшей тоски. Посмотришь на себя честно: в награду одиночество перерастает в единство с этим безбрежным небом - с его бездонной синевой, тёмной и наполненной светом одновременно. Ненадолго - на пару мгновений перерастает, чтобы после с неба упавшему обратно на землю украдкой хлюпнуть носом. Зато когда мы насовсем уйдём туда, - в заоконную синеву, - не гнилые, неприбранные капустные кочерыжки, но наши пробившиеся сквозь тучи три звезды встретят нас вместе со спасённой кошкой: не такой уж плохой итог. Надеюсь на это. А  Вы?!