Правда

     Моя проза - чистейшей воды поэзия. Страстный, задыхающийся, нагоняющий поэтворные строки волной на волну. Палитра приглушенных оттенков. Сфумато. Картинки в пастельных тонах.
      О чем эта правда?

     О кружеве красных сонных маков, синь васильков на небесном фоне и о звоне жаворонка божьего.

     О ночах и рассветах, о прошлом и будущем, о пользе любви к себе, о жалости и надежде.

     О нескладном сорванце-подростке в шлейках-штанах,  о клятвах мальчише-кибальчише  и про сердце,  умершее от счастья в застрявшем горле.

     О том, что одновременно нельзя быть клыкастым и счастливым, как нельзя быть крылатым и несчастным.

     О любимых многоразовых граблях-конечностей и о том, когда больно, значит, было хорошо.
 
     О том, что нужно помнить счастье, придумывать ее  сегодня, быть при ней и что будущее счастье надеется на тебя.

      О волшебстве твоих внутренних всеправдашних солнечных радуг.
   
     О дорогах детей и вышивальщицах-ласточках, лебедей-ворон, о ребенке, играющем у кромки прибоя и дырявом плаще ветра, дующего в спину опаздывающему счастью.

    О том, что нужно научиться лежать на воде. Просто лежать.

     О сияющей, как солнце, брынзы, от которой я бы хотел иметь детей.

     О  девичье-мальчишеском, междувременном, спелом, подкожном, веснушчатом, счастливом и  м-м-е-д-л-е-н-н-о-м-м-м…

     О напитке молодого вина Бога богов и как сладко целоваться после.

     О шансонетке старой гитары с душой ореха, древнее мира.

     О хлестком любовнике-дожде, обожающем долгие прелюдии, о старом доме на заросшем перекрестке и об  ожидании упавшего зрелого одиночества.

     Об яблоко-вишенных оскомино-зелепушных мякоти и косточек, и о благовонии меда, - приторно-цветочном медоточивом запахе.

     О солнечном абрикосоварении и о прозревшей-перезревшей, терпкой, вязкой, капле мрачно-рубиновой сливовицы урожая прошлого.    

     О времени черно-белого винограда и небесном голубом молоке-кисляке с разводами вишнево-малиновых пятен.

     Об июльском липком флёре и осеннем ноктюрнами танго.
 
     О лазутчиках, – о хрипло смеющимся сентябрьском тумане, о маятником мающемся октябрем и о ноябрьском  ватно-сонно-зимнем одеяле. Они, они, они!!!

    

     О  том, что осень, бывает, лечит, а зима – повод глинтвейно-согреться.

         О лукавых невероятных ангелах и виньеток черт-чертей-людей.

     О рыжем хвосте кота-художника, укравшего мой стихотворный осенний мольберт, нарисовавшего мою особую жень-шень-щину и нацарапавшего мою судьбу на корке льда.
   
     О том, что, если любишь, нужно иногда уходить, чтобы всегда возвращаться.

     О хотении размеренной старческой жизни, чтобы понять, зачем и когда, наконец, от нее вытошнит.

     О тибетском Эвересте Джомолунгме и о каменно-каштановом счастье, набитом карманами кармы.

     О том, что однажды прилетит норд-ост, и я узнаю, - это за мной, чтобы просто позвонить Крону-Абсолюту-Демиургу и сказать – «Привет! Это я. Спасибо!»

     О длинных тонких пальцах Вечности, перебирающей камешки, которые, на самом деле, это Время, сведенное в Точку.

   И, конечно, о чувстве прохлады-тревоги, слащаво грызущей души и смятенной мысли, проникающей в мозг. Наверное, от того, что я постоянно слышу гул-рокот времени, - водопада, наполненного тоской и болью.

     Да?!