Алый клоун 6

*                *                *

Гоша сомкнул глаза не более чем на минуту. Покрывавшая мир тишина, словно тоненькая плёнка,   надорвалась и воздух стремительно наполнился свистом, шуршанием и хлопаньем крыльев. Гоша встал, огляделся. Со сверкающих звёздных высот к нему спускался золотоволосый остроглазый юноша в белых одеждах. За плечами у него были большие лебединые крылья.
- Гоша! Бродяга! – закричал издалека Ангел. – Ты вернулся!
Кружащийся пух оставлял за ним белый след, как за самолётом. Крылья и руки были распахнуты для объятья.
- Аркадий! – обрадовано завопил Гоша. – Летун мой!..
Ангел описал над Гошей круг и шумно опустился на крышу. Облако мягкого пуха окутало их обоих.
- Оп-ля-ля! – задорно выкрикнул Ангел. – А вот и я!
   Гоша бросился к нему и они обнялись.
- Ну, здравствуй, вечный мальчик! – закричал, хлопая по спине друга, Аркадий.
- А ты никак к зимовке готовишься?
 Гоша пьянел от запаха озона исходящего от Ангела.
 – Пух так и лезет! Прелесть какая!..
Он заворожено погладил тёплые крылья. Аркадий начал светиться, словно внутри него зажглись серебристые свечи. Он очень гордился своими крыльями.
- Ты хоть бы разок ко мне прилетел! – упрекнул Аркадия Гоша. – Я знаешь, как скучал по тебе!
- Улететь за границу, да?! Мне?! – ужаснулся Ангел. – А на кого я свои стада кину?!*
* - Аркадий – пастух. ( греч. )
…Они дружили около пяти лет. Мотаясь над Городом по делам своей многотрудной службы, Аркадий как-то приметил одинокого чудака-мечтателя, подолгу глядящего в небо с одной из крыш. Прочитав его мысли, Аркадий обрадовался – перед ним был большой ребёнок, мучительно ищущий формулу всеобщей радости. Чужие беды трогали сердце чудака намного больше, чем собственные. Ангел явился ему, и они подружились. Впоследствии Аркадий признавался, что увидел в Гоше себя в земной жизни…
Ангел был единственным, с кем Гоша делился своими сомнениями.
- У меня много куража, я удивляю, трогаю душу, но смешу я до позорного мало! – говорил Гоша в редкие минуты творческого отчаянья. – Я – только наполовину клоун!   
           - Ты – изумительный клоун! – пылко возражал ему Аркадий. – Ты поэт и сказочник! Ты глубок и трогателен! И, кстати, смешишь ты достаточно. Ровно столько, сколько нужно. В конце концов, долгий смех – признак идиотизма. Да!
 Аркадию нравилось смотреть новые работы Гоши. Он требовал, чтобы клоун показывал ему всё и был всегда благодарным зрителем и строгим критиком. В самых удачных местах он взлетал и носился кругами в воздухе, восторженно аплодируя. Порой он подыгрывал Гоше на флейте. Он горел творчеством, как и Гоша. В земной жизни он был музыкантом.
- Ну чем ты меня порадуешь?! – нетерпеливо спросил он Гошу. – Я знаю – ты опять сделал замечательную репризу!
Гоша скромно улыбнулся. Он принёс рюкзачок и высыпал из него на крышу разноцветные кубики. Потом повернулся и превратился в ребёнка – бойкого любознательного мальчиша.  Мальчиш принялся перебирать кубики. Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый… Аркадий угадывал: талант, успех, мечта, вера, терпение, трудолюбие, везение… Высунув кончик языка, Гоша начал строить башенку. Он был бесконечно требовательным к своему творению. Носился с каждым кубиком, менял  местами, комбинировал цвета, отбегал, чтобы оценить постройку в целом, ломал, заметив видимый лишь ему изъян, и вновь начинал с фундамента. Он строил, словно на века. Красный, голубой, зелёный… Талант, терпение, вера…
А кубики его, как живые, подпрыгивали и разбегались, квакая и пища тонкими смешными недовольными голосами! Гоняясь за ними, Гоша несколько раз задевал своё недостроенное творение, и оно рушилось. Он защищал его полами курточки от непогоды. А однажды башенка вообще развалилась от случайного Гошиного чиха!
Гоша огорчался до слёз! Он плакал всем сердцем! Ему казалось, что без его башенки миру не хватит той капли красоты, которая бы перевесила чащу вселенских весов в сторону добра. И Гоша был терпелив и мужественен. Снова и снова хватал он непослушные кубики и строил… И его терпение вознаградилось! Кубики покорились его упорству, и вот взору единственного зрителя предстала прекрасная разноцветная башенка с непонятно откуда взявшимися окошками. Гоша утёр пот и счастливо улыбнулся. В мире стало чуть больше красоты и добра.
Однако Гоше надо было уходить. Он попытался взять башенку с собой. Поднял её, отчаянно балансируя.  Ступил раз, другой… У воображаемого занавеса он развернулся, чтобы поклониться зрителю… И башенка рассыпалась в его руках! Праздничная, яркая она вмиг превратилась в груду несуразных кирпичиков! Отчаянью Гоши не было границ! Как, оказывается, непрочно счастье! Он сам стал похож на свою рухнувшую башенку!..
Опустившись на колени, он стал подбирать кубики одной рукой, другой прижимая их к груди. А когда распрямился, то с изумлением обнаружил, что башенка собралась сама! Будто кто-то нарочно скрепил кирпичики! Будто волшебная память ожила в них!..
Он поднял башенку над головой!
Аркадий пришёл в восторг. Он взмыл в воздух и закричал, осыпая Гошу пухом:
- Браво, клоун! Брависсимо! Прекрасная притча! Светлая и добрая! Детская и взрослая!
- Тебе понравилось? – обрадовался Гоша.
- Ещё бы!
- Тогда смотри!
Он вновь рассыпал башенку и начал жонглировать кубиками. Сначала бросал их по одному, а потом стал собирать строение прямо в воздухе. Кубики, как намагниченные, падали каждый на своё место, и башенка собралась за считанные секунды.
- Здорово! – закричал Ангел. – А что у неё сверху – не разберу – удача или мечта?!
- Так ты всё понял?! – поразился Гоша.
- Ещё бы! Так что у неё сверху?! Фундамент, я так понял, - талант, терпение и трудолюбие, а купол – что?! Удача?!
- Мечта.
Ангел опустился и, обняв Гошу крылом, сказал:
- Я всегда знал, что у тебя мудрое сердце, клоун.
- Спасибо. - растрогался Гоша.
- Это всегда здорово, когда вначале смешно, а потом грустно и удивительно.
- На манеже, понимаешь, всё будет оправдано – и уход, и возвращение! – бросился объяснять Гоша. – И шпрех меня погонит с домиком, чтобы к следующему номеру место освободить, и стройку с униформой можно знаешь как обыграть! А в самих кубиках, понимаешь такие магниты и пружинки!..
Аркадий схватился за голову:
- Ай-ай, не надо! Кто же объясняет чудо, чудак?! Пускай всё будет сказочно! Пусть кажется легко!
- Да легче лёгкого!
- А кстати. - Аркадий выгнул грудь и заговорил с небрежностью, за которой угадывалась гордость. – Я тут без тебя тоже одну занятную штуку освоил. Воздушная петля называется!
- И ты всё молчишь! – нетерпеливо воскликнул Гоша. – Показывай скорей, волынщик!
Аркадий медленно подошёл к краю крыши и замер, скрестив на груди руки, давая прочувствовать смертельную опасность трюка. Затем он поднял над головой руки, будто бросая вызов судьбе. Он знал магическую силу паузы и держал её до последнего.
Наблюдая, как Аркадий подаёт себя, Гоша забыл обо всём на свете. Он видел, как под внешней холодностью в груди Аркадия бушует пламя.
Внезапно Ангел разбросал крылья и кинулся в пропасть между домами. Неоднократно наблюдавший это Гоша, как и прежде, вскочил и принялся, наряжено озираясь, искать взглядом порывистую фигуру.
Ангел появился с противоположной стороны дома. Он быстро набирал высоту. Вот он сделался едва различимым среди звёзд. Вот завис, словно на невидимом горном пике, на головокружительной высоте, а потом, сложив крылья, камнем сорвался вниз. Маленькая фигурка стремительно полетела к земле, оставляя за собой короткий тающий белый след…
Гоше стало страшно. Захотелось закрыть глаза. Он слышал, как хлопают, будто выстрелы одежды Ангела…
Ликующий крик донёсся до Гоши. Ангел мчал уже по параболе. Он вытянул вперёд руки и стал похож на ракету, к которой случайно прицепили нежные лебединые крылья.
Над самой Гошиной головой Ангел круто пошёл вверх. Он, как планер, воспользовался встречным восходящим потоком. И вновь закричал что-то восторженное и сумасшедшее!
У Гоши похолодели руки. Из глаз брызнули слёзы, мешая жадно ловить это - абсолютно для него недостижимое. Свой номер, в который он вложил столько труда и сердца, показался ему жалким.
Гоше страстно, до дрожи, хотелось летать…
- От-так! – крикнул, планируя на крышу, Аркадий. – Шлюсс, мон а ми!
- Аркадий! – бросился к нему Гоша.
- Понравилось, да? – нарочито-небрежно спросил Ангел.

…Они сидели на самом краю крыши и молчали. Они любили молчать вдвоём. Аркадий высыпал из рукава горсть разноцветных камешков, и друзья стали бросать их в небо. От камешков по небу, как по морю, расходились волны, и звёзды, довольно попискивая тонкими спутниковыми голосами, качались на этих волнах…
- Ищешь ли  ты ещё свою единственную, Гоша?
Аркадий давно знает о тайном желании друга. Знакомо ему и мучительное чувство безответной любви –  что-то между жаждой и жжением.
- Я уже сомневаюсь, - вздыхает Гоша, – есть ли она вообще на свете.
Аркадий смотрит Гоше в глаза.
- Есть. И вы скоро встретитесь.
Гоша хватает его за рукав.
- Ты это знаешь?!
-Знаю. Я всё-таки Ангел.