Путешествие для поправки здоровья. Мопассан

Г-н Панар был благоразумным человеком, который всю жизнь всего боялся. Он боялся черепиц, падений, фиакров, железных дорог, всевозможных несчастных случаев, но более всего – болезней.
Он понял с необычайной предусмотрительностью, насколько нашей жизни угрожает всё, что нас окружает. Вид лестницы заставлял его думать о вывихах, о сломанных руках и ногах, вид стекла – о страшных ранах от осколков, вид кота – о выцарапанных глазах, и он жил со скрупулёзным благоразумием, с благоразумием обдуманным, терпеливым, полным.
Он говорил жене, славной женщине, которая потакала его слабости: “Подумай, дорогая, как мало нужно для того, чтобы искалечить или разрушить человека. Страшно думать об этом. Человек выходит из дому в хорошем настроении, пересекает улицу, и тут на него наезжает экипаж; или он останавливается на 5 минут под аркой ворот, чтобы побеседовать с другом, и не чувствует сквозняка, который дует по спине и вызывает воспаление лёгких. Этого достаточно, и конец человеку”.
Он особенно интересовался рубрикой “Здоровье” в газетах; он знал среднюю численность смертности в обычное время и по сезонам, ход и капризы эпидемий, их симптомы, их возможную длительность, манеру их предугадывать, останавливать и искоренять. У него была целая медицинская библиотека всех работ, относящихся к лечению, предоставленных публике врачами, популязирующими медицину, и практикующими эскулапами.
Он верил в учение Распая, в гомеопатию, в дозиметрическую медицину, в металлотерапию, в электричество, в массаж, во все системы, считающиеся верными на протяжении 6 месяцев против всех болезней. Сегодня он слегка отошёл от своей веры и мудро полагал, что лучшее средство избежать болезней состоит в том, чтобы их избегать.

И вот, ближе к началу прошлой зимы г-н Панар узнал из газеты, что Париж охватила лёгкая эпидемия брюшного тифа. Его немедленно охватило беспокойство, которое через некоторое время стало навязчивой идеей. Он каждое утро покупал 2-3 газеты, чтобы свести средний баланс между противоречивыми сведениями, и был убеждён, что его квартал находится в опасности.
Тогда он пошёл к врачу спросить совета. Что ему делать? Остаться или уехать? По уклончивым ответам врача г-н Панар заключил, что опасность действительно существует, и решил уехать. Он пришёл домой, чтобы посоветоваться с женой. Куда им отправиться?
Он спросил:
- Как ты думаешь, может быть, отправиться в По?
Ей хотелось посетить Ниццу, и она ответила:
- Говорят, там прохладно, так как Пиренеи близко. В Каннах должно быть благоприятнее, сам принц Оранский ездит туда.
Этот вывод убедил мужа. Однако он ещё немного колебался.
- Да, но в Средиземноморье уже 2 года держится холера.
- Ах, мой друг, зимой её не бывает. Подумай, что весь свет встречается на этом побережье.
- Да, это правда. В любом случае, приготовь дезинфецирующие средства и уложи мои лекарства в дорожную сумку.
Они уехали в понедельник утром. Прибыв на вокзал, мадам Панар передала мужу личные вещи:
- Держи, вот твой саквояж, всё уложено.
- Благодарю, дорогая.
И они поднялись в вагон.
Прочтя много справок о куротных станциях Средиземномноморья, написанных врачами каждого города побережья, в которых каждый хвалил именно свой пляж, г-н Панар, который прошёл через муки выбора, наконец, решился остановиться в Сан-Рафаэле, только потому, что среди основных владельцев курорта назывались многие профессора медицинского факультета Парижа. Если они жили там, значит, это было здоровое место.
Итак, они вышли в Сан-Рафаэле и немедленно отправились в гостиницу, о которой он прочёл в путеводителе Сарти. Как известно, этот путеводитель – настоящая Библия зимних курортов  этого побережья.
Тут на него накинулись новые тревожные мысли. Чего можно ждать от гостиницы, тем более, от той, которая расположена в краю чахоточных больных? Сколько больных и каких больных спали на этих матрацах, на этих подушках, под этими одеялами, оставляя в перинах и тканях тысячи микробов с кожи и от дыхания? Как он мог осмелиться спать на этих подозрительных кроватях, думая о том, что несколькими днями ранее здесь спал агонизирующий больной?
Тогда ему пришла в голову светлая мысль. Он закажет номер на северной стороне, где нет солнца, где не мог остановиться ни один больной.
Ему действительно открыли большой ледяной номер, который он с первого взгляда определил как безопасный, настолько нежилым он выглядел.
Он приказал разжечь огонь. Затем в номер подняли чемоданы.
Он прохаживался по комнате взад-вперёд, слегка встревоженный мыслью подхватить насморк, и говорил жене:
- Видишь ли, дорогая, опасность этих краёв состоит в том, чтобы жить в холодных комнатах, в которых почти никто не живёт. Здесь можно простудиться. Ты окажешь мне большую услугу, если разберёшь наши вещи.
Она начала раскрывать чемоданы и наполнять шкафы и комод, когда г-н Панар остановился как вкопанный и начал шумно принюхиваться, как гончая, почуявшая дичь.
Он сказал встревоженно:
- Пахнет… пахнет лекарством...я уверен, пахнет лекарством. Определённо, в этой комнате… жил чахоточный. Ты ничего не чувствуешь, дорогая?
Мадам Панар тоже принюхалась и ответила:
- Да, немного пахнет...я не узнаю название, но пахнет лекарством.
Он бросился к звонку и позвонил. Когда появился коридорный, он приказал:
- Немедленно вызовите хозяина.
Хозяин пришёл очень быстро с услужливой улыбкой на губах.
Г-н Панар, глядя ему прямо в глаза, резко спросил:
- Кто останавливался в этом номере последним?
Удивлённый хозяин, стараясь уловить намеренье вопрошавшего или причину его недовольства, помолчал некоторое время, но затем всё же ответил, так как надо было отвечать и так как в этом номере никто не останавливался несколько месяцев:
- Граф де ла Рош-Лимоньер.
- А, француз?
- Нет, сударь… бельгиец.
- И он был в добром здравии?
- Да, то есть нет. Он был очень болен, когда приехал, но уехал совершенно выздоровевшим.
- И чем он болел?
- Приступами.
- Приступами чего?
- Приступами… печёночной колики.
- Прекрасно, сударь, благодарю. Я рассчитывал остановиться здесь на какое-то время, но передумал. Мы немедленно уезжаем.
- Но… сударь…
- Ничего не говорите, мы уезжаем. Я требую счёт, и вызовите омнибус.
Испуганный хозяин удалился, пока г-н Панар говорил жене:
- Ну что, дорогая, как я его перехитрил, а? Ты видела, как он замялся? “Приступами… приступами… печёночной колики”. Знаем мы эти печёночные колики!

Они приехали в Канны ночью, поужинали и сразу пошли спать.
Но едва они легли, как г-н Панар вскрикнул:
- Ты чувствуешь запах? Это же карболка! Здесь проводили дезинфекцию помещения!
Он выскочил из кровати, быстро оделся и, так как было слишком поздно, чтобы кого-либо звать, решил провести ночь в кресле. Госпожа Панар, несмотря на опасения мужа, отказалась последовать его примеру и осталась в кровати, где отлично выспалась, тогда как её муж бормотал всю ночь:
- Что за край! Какой ужасный край! Здесь во всех гостиницах – только больные.
Едва рассвело, он вызвал хозяина.
_ Кто останавливался в этом номере последним?
- Герцог де Бад и Магдебург, сударь, кузен императора… России.
- А! И он был в добром здравии?
- Совершенно, сударь.
- Ни на что не жаловался?
- Ни на что.
- Довольно, сударь, мы с супругой уезжаем в Ниццу в полдень.
- Как вам угодно, сударь.
Рассерженный хозяин ушёл, а г-н Панар говорил жене:
- Хм! Какой шутник! Он даже не захотел признать, что его постоялец был болен! Да, болен! Я тебе говорю, что он здесь умер! Ты чувствуешь запах карболки?
- Да, дорогой!
- Какие же они мерзавцы, эти хозяева гостиниц! Не сказать о больном! Да о каком больном – о трупе! Какие мерзавцы!

Они сели на поезд в половине второго. Запах преследовал их и в вагоне.
Г-н Панар встревоженно шептал: “Этот запах всюду. Должно быть, это принятое средство гигиены в этих краях. Возможно, им моют улицы, полы и вагоны по приказу врачей и муниципалитета”.
Но когда они прибыли в гостиницу в Ницце, запах стал невыносимым.
Панар, совершенно уничтоженный, ходил по комнате, открывал ящики, осматривал тёмные углы, заглядывал под столы. Он нашёл в застеклённом шкафу старую газету и прочёл, выбрав статью наугад: “Зловещие слухи, распространившиеся в нашем краю, оказались совершенно беспочвенными. В Ницце и её окрестностях не было зафиксировано ни одного случая заболевания холерой...”
Он подпрыглул и закричал:
- Мадам Панар…. Мадам Панар… это холера!… холера… я уверен… Не развязывайте чемоданы… Мы немедленно возвращаемся в Париж… немедленно.
Часом позже они сидели в скором поезде, задыхаясь от запаха фенола.
Вернувшись домой, г-н Панар счёл полезным принять несколько капель средства против холеры и открыл чемодан с лекарствами. Оттуда вырвалось удушающее облако. Его пузырёк с карболкой разбился, и пролившаяся жидкость пропитала все внутренности чемодана.
Тогда его жену охватил приступ хохота:
- Ха-ха-ха!… дорогой… вот она… вот она, твоя холера!

18 апреля 1886
(Переведено 1 декабря 2019)