Мечта для пассажиров с детьми и инвалидов

Полчаса ожидания; автобус всё-таки пришёл. Скрипуче открылись дверцы. По лицам людей можно было понять, что я — гость нежданный.
Отчего веселятся эти юноши в хвосте? Наверное, что-то празднуют. В руках нераскрытая ещё бутылка водки, за ушами мелькают заранее приготовленные сигареты.

Непривычно приспосабливаться к местной системе оплаты за проезд — платишь в конце поездки. В заметённом грязным снегом и угольной пылью посёлке, где берёт начало моё существование, платить нужно как только зашёл. Очень часто водители и с места не трогались, пока «заяц» не даст о себе знать и наконец заплатит. «Зайцем» ездила исключительно молодёжь. Видимо, взрослым не позволяла честь проезжать, не заплатив несчастных пятнадцать рублей.

Я приземлился рядом с пожилой дамой. Из шапки выглядывали мочки дряблых ушей, на них позвякивали серёжки, оттягивающие уши вниз, как бы намекая: пора. Губы накрашены ярко-розовой помадой, явно дешёвой. Брови выщипаны, вместо них намазано подобие дуг. Из носа, как канаты, раскачивались чёрные, волосы. Совсем не такие, как на голове.

Передо мной сидел парень в строгом костюме: может студент, может на похороны, а может просто приятно ему так ходить. Я представил себя в подобном костюмчике. Кем бы я мог быть, чтобы носить костюм? Студентом? Ну да я и сейчас студент. В тёплом трико и свитере.
Женихом? Да рано же, рано. Политиком каким-нибудь? Хм... А почему каким-нибудь? - Президентом! Самый раз.

Представил, как я крутился бы в кожаном кресле в Кремле. Первым бы моим указом был замена кресла. Известно же, президент наш маленького роста. Кресло соответствует. У меня же кресло было бы размером с город Томск, например.

Второй указ. Что бы изменить, что бы запретить? К чёрту! Что тут у нас?
Кстати, где мы?
Какая-то комната управления, секретная поди. На стенах развешены плакаты, пол покрыт чёрным строгим ковролином, передо мной панель управления с множеством датчиков. Сверху электронная карта мира. На ней мигают красные пятна, как прыщи. Кстати, о прыщах. Вторым указом будет запрет прыщей на территории всей страны.

Помимо разных датчиков моё внимание привлекла большая красная кнопка, примерно с президентскую голову она. Чтобы нажать, нужно откинуть стеклянную крышку, которую можно открыть с помощью ключа. Шарю по карманам — нет ничего. Только платок и пачка дешёвых советских сигарет, изготовленных специально для первых лиц государства.

По комнате ходят мужчины в военной форме, программисты, и дама в красном спортивном костюме, постоянно что-то спрашивающая у всякого, кто попадётся ей на пути.
Что за бардак?
Кто её сюда пустил?

— Попов! - кричу я фамилию наугад. — Попов, кам цу мир!

Ко мне подходит грузный офицер с усами и сединой в редких волосах на голове. Болтается бейджик: Попов Юрий Эдуардович, генерал армии.

— Вызывали, господин президент?
— Да. Где ключ от... от этого? - обвожу правой рукой крышку, покрывающую кнопку.
— Ключ? Э-э... - почесал лысый остров на макушке генерал Попов. — Мы не доставали ключ этак с 1995 года. Где он, я знаю, конечно...
— Неси, - коротко оборвал его мямлящую, не похожую на генеральскую, речь.
— Есть принести ключ! - вытянулся в струну Попов и пошагал в пучину людей, скрылся в них.

«Ну Попов. Ну негодяй!» — думаю про него.
Смотрю на экран. Прыщи раздражают. Хочу другое кино. Другое! Единственная кнопка от «телевизора» заперта на ключ. Крышка, видимо, пуленепробиваемая. Танк вызывать не к чему.

«Цык. Цык» — стучу ногтем я дважды по стеклу.

Шум, гам, царивший вокруг, прекратился.

Десятки генералов, программисты и дама в спортивном костюме заворожённо смотрели на меня. Последняя дрожа кивала головой, у неё пошли слёзы — убежала из кабинета.

«НЕТ! НЕ-ЕТ!» — слышалось из-за двери.

— Ну чего замерли? Работаем, бойцы! - скомандовал я, нисколько не меняя выражение лица спокойного и мудрого президента.

Развернулся обратно к «телевизору».

За спиной послышались грузные шаги. Чёрт... опять разворачивать кресло на 180 градусов. Надо его будет заменить. Поменять, так сказать, Томск на менее крупный город.

— Ключ, господин президент, - Попов сложил руку, словно чашку, в которой блестел пресловутый ключик.
— Хорошая работа, Юр, - панибратски оценил его.
— Марк Николаевич, это... ну, в общем, может не стоит, а?..
— Твоё дело ША. Свободен.

Что эта кнопка значит? Что её так все боятся? Неужели этих кнопок красных они никогда не видели? Детский сад...

Засовываю ключ.
Разворачиваю голову в зал, — никого.

Значит, и правда эта кнопка имеет огромное значение.

Встал, закрыл дверь за самыми смелыми людьми страны. Забираться обратно на своё кресло не хотел. Сел за рабочий стол одного из программистов.
На экране бегали цифры. От них рябили глаза. Отвернулся. Дышу.

Устал на сегодня. Что ещё осталось? Ай... отдохну.

Правой рукой подрочу, а левой нажму на красную кнопку. Нет. Правой подрочу, а левой отменю 282 статью и сниму запрет на однополые браки. Вот что сделаю в ближайшие минут тридцать.

Однозначно. Я был бы самым могущественным семнадцатилетним президентом в мире.

— Канэчнэ! Канэчнэ, приехали, - оборвал мои мечты водитель.

Смотрю в окно — речной вокзал, конечная остановка. Я пропустил свою. Придётся подниматься пешком по многочисленным ступенькам, и в больницу.

Из автобуса выходят последние пассажиры. Один из них — тот самый, в костюмчике. Рыбак, наверное.

Вышел покурить. Оперся о металлический забор, наблюдаю за кораблём. Палубу подметает старик, по мостику бегут люди. О чём-то и они мечтают.

Все мы лишь пассажиры, которые о чём-то мечтают, запечатлевая мгновенную, лёгкую жизнь из грязного окна.