Глава седьмая

Вот только что я смеялась наивной радости Слонёнка с его собранным паззлом, а спустя три минуты уже рыдаю. Всё-таки это подвешенное состояние, в котором я живу с момента своего появления в Доме, очень сказывается на мне. Кажется, я схожу с ума. Становлюсь таким же психом, как и каждый вокруг. Приспосабливаюсь к окружающей среде.

      Слон плачет отчаянно и горько. Не составляет труда догадаться — малышу больно. Что-то, с чем он так и не смог смириться, терзает его. Он потерял человека, которого очень любил.

      От мысли, что я тоже могу потерять Диму, Васю и других самых близких мне людей, самой хочется плакать прям-таки в голос.

      Малыш всхлипывает куда-то мне в макушку. Я, в подсознательном поиске защиты от своих страхов, обнимаю его крепче и крепче.

      Когда кто-то из птиц попытался мягко отстранить Слона от меня, Слон зашёлся новой порцией рёва. И стая предусмотрительно отпрянула от нас.

      Траур Третьей вдруг перестал быть мрачной зловещей декорацией и действительно стал трауром. Дорогуша опять снял свою шляпу и прижал к груди. Водянистые глаза Гупи наполнились слезами. Он старается не всхлипывать. Ангел спрятался у Бабочки на плече. Вожак, сидя на своей стремянке, вновь закрыл лицо руками. Девочки-птички смотрят в пол.

      Если в сложившейся обстановке опять виновата я — значит, Пузырь прав. Я действительно уникум. Сейчас, как оно и полагается по складу моего характера, я начну идеализировать себя. Собственно, только этим я в последнее время и занимаюсь.

      Мысленно наступаю себе на ногу и стараюсь объяснить своему самолюбию — почему я постоянно выгораживаю себя на фоне остальных? Люди чётко делятся на хороших и плохих. Отношения вгоняются в стандартное клише: я совершаю ошибки, но мне это простительно. Остальным, «настоящим домовцам» не прощается ничего. Даже что касается девочек-птичек… С чего я взяла, что они завидуют мне? По большому счёту, мне просто удобно так думать. Это облегчает мне жизнь. Судя по всему, я таким образом стараюсь сохранить здравый рассудок и чувство собственного достоинства.

      От идеализаций никто не застрахован. Возможно, тем же недостатком грешит и мой новоиспечённый Вожак.




Ужин.

      И вновь столовая. И вновь весь социум Дома собрался вокруг. Фазаны, Крысы, Псы, Четвёртая и Третья, пришедшая и прикатившая ужинать без своего предводителя.

      Возможно, кого-то удивил подобный расклад, но только не самих Птиц. Вид у всей дюжины потухший и зарёванный. Кое-кто продолжает всхлипывать и размазывать косметику по щекам.

      Табаки за столом Четвёртой вновь хотел как-то громко прокомментировать увиденное, но тут же сам догадался, что «звуковое цунами», скрытое потенциальное оружие Третьей в лице Слона, дало о себе знать «явно неспроста».

      Мне почему-то стало очень неприятно. Всё-таки есть в мире ситуации и положения, над которыми не то что смеяться, иронизировать нельзя.

      Третья размещается за отведёнными ей столами. Пользуясь случаем, осмелилась подойти к Дракону и попросить у него разрешения для себя — сесть за другой стол. К девушкам. Внутренне как-то съёжилась и напряглась, обращаясь к коляснику, автоматически взявшему на себя обязанности вожака. Но чуть позже сообразила, что агрессии как таковой не испытываю. Общая трагедия объединяет. Стая оплакивает Тень.

      Дракон из-под широких бровей смотрит на меня сурово и, в то же время, устало. С удивлением обнаруживаю, что «главный куклуксклановец» тоже плакал.

      — Разреши ты ей, — обращается к нему Дорогуша, поглаживая листик любимого цветка в горшке. — Просит же человек.

      — Фикуса и Куста ты кормить будешь? — резко оборачивается Дракон. Дорогуша невозмутимо хмыкает:

      — А даже если и я? Мне это не трудно.

      -Вот именно! — вворачивает Пузырь, уже не такой улыбчивый, как обычно. — Папа не озвучивал приказа, будто возня с малышнёй полностью переходит к Зо. Раньше без неё справлялись, и сейчас справимся.

      Переглядывается с Конём. Отодвигая свой горшок с растением, пригибается к Дракону и понижает голос до полушёпота:

      — А если тебе нравится рассматривать результат своих трудов у неё на лице, то, похоже, давненько не били тебя самого. Сечёшь, о чём речь?

      — Ты мне угрожаешь? — начинает заводиться Дракон, вытирая волосатой ручищей влажные глаза. Пузырь уже совсем-совсем не улыбчивый.

      — Мальчики, мальчики, не надо… — подаю голос я и опять трусливо вжимаю в голову в плечи.

      Оборачиваюсь на малышей, о которых будто бы все подзабыли в момент разгорающихся новых птичьих разборок. «Самая тихая стая», — отмечаю себе невесело.

      — Если ты не хочешь кушать, можешь покинуть столовую вообще, — вдруг обращается ко мне исполняющий обязанности Вожака и, выдерживая паузу, продолжает: — Если ты ещё не заметила, в столовой у каждого своё место. Своя порция. Свой столовый прибор. И если изначально тебя посадили сюда, то и впредь ты будешь сидеть здесь. И только здесь. Я понятно объясняю? — Дракон обводит стаю суровым взглядом. — Кому-то требуются разъяснения?

      — Спасибо я поняла, — успеваю пролепетать я, стараясь смотреть на фиалку Слонёнка. После Птицы начинают активно жевать и чавкать. Мысленно удивляюсь, какими неразговорчивыми, оказывается, они могут быть.

      Пережёвывая ужин, опять впадаю в невесёлые мысленные рассуждения о том, что сама собой вношу разлады и противоречия в любой коллектив, в котором бы не оказалась.

      Проблески здравого смысла подсказывают мне, что это естественно. Не бывает так, чтоб в группе больше десяти человек абсолютно все были тебе друзья. Нельзя нравиться абсолютно всем. Встречаются, конечно, исключения. Таким, судя по легендам, был покойный Лось. Но для меня более очевидно то, какие распри породила в Доме борьба за его любовь и внимание.

      Так и здесь. Обязательно найдётся тот, кому ты категорически не понравишься, и тот, кто ответит на дружелюбие ответным дружелюбием.

      «Как я устала за сегодняшний день!» — вдруг с удивлением обнаруживаю я. Мысли скачут вперёд меня. Слишком насыщенные сутки мне выдались. Слишком много эмоций.

___________________________________________

      Третья оплакивает Макса. Вожак, закрыв лицо руками, неподвижно сидит у себя на насесте. Потом он вдруг тянется к мешку, привязанному к одной из перекладин стремянки, а затем так же резко меняет своё решение. По мере своих возможностей, быстро покидает насиженное место и спешит вон из Гнезда. Взгляд, которым он одаривает меня, прежде чем исчезнуть за дверью, кажется мне острее, чем самая острая в мире бритва.

      Странно. И почему меня не мучают угрызения совести?

___________________________________________

      «Я хочу в Лес. Сегодня же ночью я попробую его найти. Хотя бы попытаюсь».

      Внезапное пришедшее на ум желание полностью вытесняет все унылые мысли из моей головы. Я не замечаю, как начала более активно работать ложкой, на какие-то реплики Слона отвечать короткими однофразовыми предложениями, чуть не подавилась поданым к ужину чаем.

      Но, самое главное, я не замечаю как внимательно и напряжённо смотрят на меня сидящие рядом состайники. Переглядываются. Формируют один общий вопрос.

      Вместе с тем, задать его они не успевают.

      Я вовремя вскакиваю из-за стола и везу коляску с поужинавшим Фикусом обратно в Гнездовище. В который раз за день кажусь самой себе жутко правильной и хорошей.

      Болит побитое тело, но я уже нашла себе панацею: Ночь уличной копоти Дома обязательно меня оживит и окажет своё благотворное воздействие.

      Если сравнивать с агрессивными и жестокими птицами, темноты коридоров я почти не боюсь.

Перед тем, как…

      Я не могу думать ни о чём другом, кроме как о запланированной вылазке в Ночь. Инстинкт самосохранения подсказывает мне не искать себе ненужных приключений и тут же категорически заявляет, что если я не исполню задуманного, то спокойно поспать мне не удастся. Одолевает нервная дрожь, будто бы я собралась сдавать экзамен. Так уже было позавчера, перед переездом в Третью. Но, как говорится, охота пуще неволи.

      Птицы щебечут и занимаются своими делами, хотя я остро чувствую бдительный контроль за собой. Складывается впечатление, словно стая что-то чувствует, переживает за меня.

      «Не обольщайся! Всем глубоко плевать», — одёргиваю я себя и надеваю поверх футболки тёплый свитер. Меня начинает познабливать от того, как сильно я волнуюсь.





В Ночи.

      Судорожно вцепилась в фонарик, перед этим несколько раз проверив надёжность его работы. На цыпочках крадусь к дверям, вздрагивая и останавливаясь при каждом подозрительном шорохе. Кто-то храпит, кто-то безмятежно посапывает. Вот и славно.

      Чернильная мгла окутывает меня сразу, как только выбираюсь из комнаты в коридор. Сразу начинают мерещиться какие-то шепотки, смешки, тихие переговоры во тьме. Ночной Дом рассматривает меня, смеётся надо мной и, в то же время, удивляется моей смелости. Подышав некоторое время окружившей меня темнотой, по-собачьи принюхиваюсь, разведывая обстановку, ищу на ощупь стену. Нужно держаться скраю, чтоб тебя не задавили другие любители ночных вылазок. Далеко я не пойду. Мне достаточно 10-12-ти шагов от дверей Гнездовища.

      Главное — попробовать почувствовать Лес: услышать шелест деревьев, вдохнуть запах хвои и шишек, подставить ветру своё лицо — пусть охолодит, освежит меня, придаст мне сил.

      Стена под ладонями кажется какой-то скользкой и холодной, как чешуя у рыбы. Непонятная чавкающая жижа пристаёт к ботинкам.

      Одолевает желание включить фонарик, но всё-таки стремление почувствовать лес — сильнее.

      Стекаю вдоль стены на пол и закрываю глаза… При этом крепко держу фонарик в руках, готовая включить его сразу же при малейшем опасном звуке.

      Всё почти как во сне. Вот-вот где-то рядом обнаружится то самое дерево с жутким дуплом. Я уже слышу, как оно скрипит, маскируясь под безобидную высохшую корягу, а само дожидается своей жертвы. Это враждебное для меня дерево. Я отломала ему одну из ветвей, и теперь оно жаждет мести. Может быть, когда-нибудь его ожидает долгожданный реванш.

      Сейчас же я сижу под дружественным мне деревом. Холодным и скользким. Дерево с рыбьей чешуёй. Под которым очень много липкой грязи. Наверно здесь совсем недавно прошёл дождь.

      Слух улавливает топот стада бизонов где-то вдалеке. Хотя в Доме эти существа как-то по-другому называются. Надо оставаться настороже; не дай бог попасть под копыта бегущего табуна! И, самое главное, услышать вой оборотня. Он обязательно завоет, и как только я его услышу — так сразу вернусь в Гнездо. Но пока всё тихо…

      Дерево дарит мне прохладу. Боль в синяках отступает. Мне хорошо. Так хорошо, что в какой-то момент я теряю бдительность.

      — Бог ты мой, кого бы ещё встретить здесь! — резкий насмешливый голос заставляет меня вздрогнуть. Тут же включаю фонарик. И тут же жмурюсь от встречного луча в лицо.

      Лорд.

      Красивый из красивейших. Прекрасный как эльфийский король. Смотрит на меня неопределённым взглядом — со смесью удивления и любопытства, и явно ждёт моей ответной реплики.

      — Привет, — выдавливаю я из себя и чувствую, как мои щёки заливает подростковый румянец. Фонарик задрожал в потных ослабевших ладошках. Сердечки и купидончики уже хороводом кружатся надо мной… Я даже умудряюсь забыть про свой живописный синяк.

      — Ну привет, привет, — снисходительно отзывается Лорд. — Не помешал?

      — Заставил вздрогнуть, — еле совладев с языком, признаюсь ему в ответ.

      — Извини.

      Стук моей выпавшей челюсти отдаётся у меня в ушах. «Больно часто она начала у меня отпадать, — отмечаю для себя. — Такими темпами, я скоро совсем её потеряю».

      Лорд извинился передо мной! САМ ЛОРД!!!

      Стараюсь перевести дыхание и сделать это как можно незаметней. Купидоны над головой поют всё громче. В свитере становится и холодно, и жарко одновременно.

      Между тем, удивление в глазах «эльфийского короля» превращается в крайнюю заинтересованность. Он отводит луч фонарика в сторону, вроде как собирается ехать дальше, но отъехав от меня на полметра, возвращается обратно. Улыбается чему-то. Подозреваю, что это как-то связано со мной.

      — Позволишь разделить компанию?

      — Но… — начинаю я, онемев от восторга, и тут же быстро бормочу, — но тебя, наверное, ждут там, куда ты собирался ехать…

      — Плевать. Явка не обязательна, — отвечает Лорд. — Здесь и сейчас твоё общество мне более интересно и приятно. Так ты позволишь мне остаться?

      У меня хватает сил только покивать головой. Красивейший, видимо, не сомневался в получении согласия. Отточенным выверенным движением он покидает своё инвалидное кресло и перебрасывает себя в зону моего личного пространства.

      Я отчаянно стараюсь не таращиться на него.

      — И давно это у тебя? — Лорд не даёт возникшей паузе затянуться. Мне слышится восхищение в его голосе и какой-то необъяснимый азарт.

      — Что ты имеешь в виду?

      — Лес. Лес я имею в виду. Ты ходок или прыгун?

      Я силюсь понять, о чём он меня спрашивает, и тут же, в поисках ответа, вдруг замечаю, как мне легко. Настал момент, когда можно быть собой. Отчего-то я уверена, что Лорд меня обязательно поймёт.

      — Честно говоря, я не очень хорошо понимаю весь глобальный смысл этих слов. И чем они друг от друга отличаются, — честно признаюсь я.

      — Понятно, — Лорд даже утвердительно кивает головой, но интереса при этом не теряет. — Зайдём тогда с другой стороны: ты в Лесу случайно оказалась или намеренно?

      — Намеренно. Но, по-моему, это вряд ли можно назвать лесом. Я слишком труслива, чтоб уходить куда-то дальше, чем за ближайшее дерево. Мне просто захотелось подышать воздухом. Послушать шелест листвы над головой. Это оказывает на меня благотворное влияние, оживляет меня.

      — И ты так спокойно об этом говоришь?

      — Да, а что?

      — Но, — Лорд удивлён настолько, что даже запинается, — но это же опасно! Про василисков слыхала когда-нибудь?

      — Я не думаю, что мне угрожает встреча с ними. Говорю же, я слишком труслива.

      Возникает некоторая пауза.

      — Бог ты мой…. — Лорд даже переводит дыхание от каких-то сильных впечатлений, которыми я неожиданно одарила его. — Не разглядеть с двух метров… И как давно у тебя это началось? Желание «подышать лесным воздухом».

      — Ну, точно не могу определить. — Я вглядываюсь в кусок граффити, заползающего на свет моего фонарика. Улавливаю в себе потребность высказаться и выдаю Лорду всё как на духу. — Но, вообще, я ещё в рядах Шестой время от времени убегала на поиски так называемого Леса. В те дни, когда псы слишком донимали меня своим рычанием и мелким пакостничеством, я тайком от вожака уходила в Ночь, чтоб в темноте посидеть и поплакать. Если при этом мне удавалось уловить хотя бы скрип дерева или шелест крыльев взлетевшей птицы, я считала это неимоверной удачей. Утром ко мне возвращалось желание жить дальше.

      — Вот это да, — Лорд даже разводит руками. Кажется, он искренне восхищён. — А теперь что? Неужто и Третья выгнала тебя в ночные коридоры с той же целью?

      — Да.

      В моих мыслях сам собой появляется образ своего нового вожака и меня тут же начинает знобить от какого-то немыслимого ужаса и неприязни. И с легендой о Тени за его плечом это никак не связано.

      Лорд чему-то усмехается.

      — Ты ошибаешься, — внезапно говорит он.

      — То есть? — осторожно переспрашиваю я.

      — То есть, ненависть — это слишком сильное и всепоглощающее чувство. В определённом смысле оно граничит с фанатизмом. Ты понимаешь, о чём я говорю? Нужно быть воистину большой и яркой личностью, чтоб заслужить ненависть по отношению к себе. И именно в том масштабе, в котором она тебе представляется. Не льсти себе: до подобных эмоций от Большой Птицы ты пока ещё не доросла.

      — Но мне есть к чему стремиться…

      Лорд опять усмехается, но вдруг настораживается и вглядывается в темноту.

      — Возвращайся в Гнездо, — быстро проговаривает он. — Здесь становится небезопасно.

      Напряжение моего собеседника передаётся мне, и я поспешно поднимаюсь на ноги. Лорд на удивление быстро и легко перебирается обратно в свою коляску.

      — Приятно было пообщаться, — прощается он и, резко крутанув оси колёс, быстро исчезает во мгле.

      — Счастливо, — отвечаю я в пустоту.

      Вдоль по стене отсчитываю обратно 12 шагов. Отчаянно надеюсь найти нужную дверь. И нахожу.

      Переступив порог Гнездовища, не могу сдержать облегчённого вздоха.




В Гнезде.

      Приняв душ и забравшись под одеяло, думаю только о Лорде. Смакую каждое мгновение, проведённое рядом с Ним. Боль от «карательного мешка» уже не волнует меня. Её как будто не существует.

      Меня кидает из стороны в сторону, из крайности в крайность. Вот я рыдаю — вот я смеюсь — вот меня бьют — вот я разговариваю с самым дорогим для меня человеком в Доме. И как разговариваю! Легко и непринуждённо! На равных!

      Ещё в период первой адаптации я была наслышана о Лорде. Вот, мол, он не тот, кем кажется; злобный эльф из себя, человек неадекватного и агрессивного поведения. И только по недавнему возвращению из Наружности в нём появилась хоть какая-то толика дружелюбия и доброты…

      На данный момент меня это абсолютно не интересует.

      Я пообщалась с ним! Дом исполнил мне очередную мечту! По-моему я счастлива… И я опять считаю себя идеальной. И не хочу думать о том, что за это мне опять может «прилететь».