Молоко и мед, гл. 7

Через неделю «Хлоя» входила в охранные воды Терского Маяка. Её сопровождало с десяток лодок-стражей. Дважды стражи делали обход судна, выискивая колдунов и очаги чёрной Энергии, а также контрабандный товар или затаившихся пиратов. Город Тер, один из крупнейших на средней параллели, представлял собой несколько десятков гигантских жилых кораблей, соединённых между собой и с центром гибкими понтонными цепями и крытыми переходами. Основание Маяка покоилось на нескольких скальных образованиях, вздымающихся с самого дна. Ещё с десяток скал были использованы как «подставки» под оранжереи, пищевые и химические фабрики, ремонтные доки. Остальное «висело» над безумной глубиной океанических провалов и впадин – бывших долин и болотистых низин.

Всё празднично блистало, светилось, сверкало и мерцало. Высокие белые антенны, сопровождающие каждое сочленение, весело изливали маленькие фейерверки – в Городе Тере царил день. Зрелище было феерическим.

В совокупности все сооружения напоминали исполинское колесо, в центре которого возвышался устремлённым к небу строгим, грозящим пальцем Маяк. Его вершина терялась во мраке, а «ногтем» был мощнейший энергодобывающий Кристалл-аккумулятор. На спиральных галереях вокруг Маяка располагались стражи и наблюдатели. Смотритель Тера жил в своей резиденции, расположенной в основании Маяка, примерно на уровне пятого этажа, и оттуда правил Городом и окрестными Морями. Вверх, к «ногтю», его, в случае крайней необходимости, поднимал персональный, быстрый и бесшумный лифт. Ниже резиденции, по периметру колонны, находились смотровые, туристические зоны, информационные Кристаллы-оракулы, музеи, школы и библиотеки, выше - Храмовые помещения для обрядов и многое другое, о чём знать не полагалось.

Ещё пару дней «Хлое» предстояло пробыть в карантине – и затем последует расставание: корабль отправится на подзарядку, а её непрошеные гости – по своим делам. Элис и оправившийся Клой обедали теперь за столом Хлои Оги, им прислуживали наравне с госпожой.

- Жаль, что я не увижу тёплые моря, это, наверное, потрясающе! – сказала опечаленная Элис за последним обедом.

- Да, - согласилась Хлоя. – Там утонувшая Земля подходит совсем близко к поверхности океана, и на ней растут целые подводные сады, леса, лужайки. На островах расположены пищевые фабрики и питомники для витаминных растений. А между атоллами и коралловыми островами проложены понтонные дороги и обустроены спортивные площадки. Там можно устраивать всякие наземные состязания, или просто купаться и загорать. А Маяк Юрга снизу доверху украшен обработанной коралловой плиткой и перламутром – когда к ночи темнота становится ещё глубже и чернее, подсветка усиливается, и это потрясающе красиво. А я вот вернусь с экватора, и пойду в полярные моря – на заготовку кавачей, бороздить льды и пугать татулей.

- Заготавливать кавачей? – удивилась Элис. – Они же страшные!

- Страшные, но необходимые, девочка. Из глаз и печени кавачи получают лекарства, кожа и чешуя, как ты убедилась, идут на одежду и обувь, зубы - на поделки, а мясо – на подкормку съедобных рыб и моллюсков на фермах. Моя юность началась с охоты на них, на охоте погиб мой сын Хлобар. Там я потеряла душу Тобрата Хубара…

- Тобрат… был вашим другом? – тихо спросила Элис.

- Он был моим мужем, девочка, - ответила Хлоя так же тихо и похлопала её по руке. – Не грусти, всё образуется. Я буду каждый день молить Кристалл о вашей удаче!

…А вечером явился посланник от Смотрителя и объявил официальное разрешение чужестранцам перейти на Маяк, и - приглашение на аудиенцию.

Прощание могло бы пройти в рыданиях и бурных поцелуях. Но Хлоя отличалась удивительной выдержкой, а Элис и Клой были возбуждены предстоящей встречей. Выстроившись на палубе, моряки,  стражники и их семьи дружно посылали прощальные благословления вслед уходящим, а дети исполнили стройным хором морской гимн. Чтобы не разрыдаться в голос, Элис тихонько подвывала им.

Элис и Клоя тросами со специальными креплениями спустили на понтонный трап, почти с высоты третьего этажа, и они в компании сопроводителя отправились к крытой галерее, ведущей к острову. Узкий трап был почти что неподвижен. Но вокруг грозно дышала бездна, кишмя кишащая всевозможной живностью, в том числе ужасными и опасными кавачами, о которых запуганная Элис теперь думала с трепетом.
 
Приводило её в трепет и осознание того, что та же самая грозная бездна колышется под ногами, и от неё отделяет всего лишь упругая полоска толщиной не более метра. За стенками галереи то и дело, вспарывая воду и воздух, пролетали шустрые и нетерпеливые мини-скоры.

Идти пришлось не менее километра. Только Элис с досадой подумала, что Смотритель не слишком-то гостеприимен, мог бы и подвезти, как сбоку открылся причал, и их пригласили в пассажирский скор. Скромная, но пёстро разукрашенная лодка, похожая на земной катер, резво снялась с места и полетела, почти не касаясь поверхности воды. Бегущие к бортам радиусов – понтонных дорог – волны гасились через специальные отверстия в блоках.
 
Элис не пожелала спрятаться в укрытии, и стояла на носу, а солёный ветер бил в лицо, сушил глаза, кожу, сбивал дыхание. Торжественная пирамида Маяка и подмаячный остров приближались невероятно быстро, ежесекундно увеличиваясь в размерах и закрывая собою мир и Великий океан. Они походили на исполинскую рождественскую ёлку – столько на Маяке было огней, ярко горящих окон, фонарей и всевозможных светящихся фресок. Подножие Маяка окружала огромная кольцевая площадь, площадь окружали трехэтажные гостиничные комплексы для самых богатых гостей.

Скор пришвартовался, не доходя до Острова, у очередного причала «улицы», и гости крытой галереей продолжили путь почти к самому подножию Маяка. Сопроводители были любезны, но сухи и деловиты, и всем своим видом давали понять, что непрошеные гости отрывают их и Великого Правителя Тера от более важных дел.

- Не желаете ли отдохнуть с дороги, отобедать, выспаться? – кратко осведомился один из стражей у Клоя.

- Наше дело не терпит отлагательств, оно касается дел государственных, - ответил Клой. – Мы хотели бы встретиться со Смотрителем немедленно.

Стражники подавили вздох. Бесшумно раздвинулись дверцы лифта, и посетителей ввели внутрь. Элис поняла, что странная манера их доставки объяснялась просто – данная крытая галерея была предназначена специально для особых гостей, и подходила она прямо к лифту, ведущему к резиденции Смотрителя. Поздней они узнали, что в случае опасности понтоны мгновенно отсоединяются друг от друга, и дорога к острову оказывается отрезана. Преодолеть вплавь до берега любую дистанцию не представляется возможным: слишком высок и гладок борт острова, а специальные насосы создают течения, засасывающие преступника или беглеца в поры борта, откуда стражам его легко извлечь, либо он погибает там самостоятельно, без помощи стражей.

Первый этаж, второй, третий... Их выпустили в холл, в котором то ли устроили мини-музей, то ли просто завалили ненужной рухлядью, заставив углы огромными «кустами» кораллов, корзинами с зубами, напоминающими акульи, связками скелетов рыб и бутылями со странными, зеленоватыми водорослями, однако, совершенно забыв поставить хотя бы один стул. В холле их передали на поруки другим стражникам, которые отобрали у них мечи. Прежде, чем Смотритель допустил их, пришлось выдержать изрядную паузу и промаяться в пустом холле, мучаясь догадками – действительно ли почтенный старец настолько занят, проверяет ли в данный момент их «ауры», или это его обычная манера принимать гостей. Минул час, и, наконец, дверь в «тронную залу» распахнулась. Трепеща от волнения, Элис и Клой ступили на ковёр, тканный из морской травы и рыбьих шкур, упругий, мягкий и блестящий.

Смотритель Тера, белобородый старец Дор с пронзительным, тяжёлым взглядом неподвижных, глубоко утопленных глаз, и с плотно поджатыми тонкими губами, владелец нескольких мощнейших магических Кристаллов и великолепной библиотеки, внимательно выслушал пришельцев, не перебивая и не произнеся ни звука.

Элис чувствовала себя весьма неуютно. Горбоносый, патлатый Дор внушал ей невольный страх, словно и впрямь был колдуном – не хватало только ворона и суковатой палки-жезла: вылитый толкиеновский старец-предатель Саруман из фильма.
Выслушав, он задумчиво прошёлся по зале, и они решили, что сейчас он так же молча выйдет из комнаты, оставив их ни с чем, в полном недоумении.

Но Дор всё-таки произнёс слово, одно-единственное слово – низким, трубным голосом. Он сказал: «Ждите», и вышел в открытую склонившимся стражником дверь. Это «ждите» вселяло некоторую надежду.

…Но время шло, а Дор не спешил подпускать пришельцев к Кристаллу, и надежды утекали, как вода из душа.

Элис и Клой жили неподалёку от апартаментов Смотрителя, как почётные гости, на первом этаже примыкающего к Маяку жилого комплекса. В роскошных смежных комнатах лежали ковры из морских трав, красовалась лёгкая дутая мебель, обтянутая кожей кавачей, окна выходили во внутренний, ярко освещённый двор вокруг маячного подножия, расписанного цветными иероглифическими надписями-заклятиями. Они бросали на стены и пол их неосвещённых ночами комнат причудливые узорчатые блики.

Им разрешалось свободно гулять. Они побывали на концерте заезжих музыкантов – инструменты напоминали Элис нечто среднее между гитарой и арфой – разных тембровых окрасок и высоты звучания, и композиции оказались весьма мелодичны, а голоса сочны и приятны. Но вот содержание оказалось недоступным: трубадуры пели на южном наречии. Они посетили состязания местных меченосцев с экипажем торгового судна с юга. Поплавали в открытом бассейне с подогревом. От Дора по-прежнему не было вестей.

В этом праздном ожидании Элис с замиранием вспоминала неудавшуюся попытку Клоя соблазнить её. Она ожидала продолжения, ибо всё к тому располагало. Но Клой оказался дисциплинированным и держался чинно. К тому же, он был озабочен и огорчён затянувшимся ожиданием ответа Дора.

«Ишь, какой послушный!» - думала Элис с досадой. Как бы ему намекнуть, что Элис не прочь попробовать снова? Каково это – целоваться со старцем юношеского вида? Как ни странно, она ещё ни разу в жизни не целовалась, но ни за что бы в этом не призналась никому, тем более – Клою.

Случай представился неожиданно. Они наткнулись на набережной на целующуюся парочку – юные следопыты в обтрёпанных штанах, забравшись на широкий парапет и балансируя на краешке, не размыкали объятий  и страстного поцелуя. Парапет проминался под ними и поскрипывал.

- Как это рискованно! – пробормотал Клой, не то с осуждением, не то с завистью.
 
- Разве вы не тащитесь от риска? – не преминула подколоть Элис. – Выходит, потомки круче вас!

- Мы постоянно рискуем в своих экспериментах ради науки, но ради поцелуя?..

- Да ты просто не догоняешь, что такое настоящий, кайфовый поцелуй! – с жаром возразила Элис, едва не прыгая от возбуждения. – Ты улетаешь в космос! Тебя прёт и плющит! Ты… просто торчишь не хуже глюкомана! После него… всё прочее по барабану, всё… фиолетово!

Клой опешил от её энтузиазма и непонятного объяснения.

- Элис, может, ты пояснишь более наглядно?

- А ты полезешь на парапет?- насмешливо спросила она.

Клой судорожно сглотнул.

- Полезу! – мужественно заявил он. Элис упала духом, но отступать было поздно.
- Знаешь, давай сначала потренируемся внизу…

- Теперь ты боишься? – усмехнулся Клой, легко вспрыгнул на пружинящую плоскость и подал руку Элис. Элис обречённо вздохнула. Затея уже не казалась ей романтичной и вдохновляющей, хотя вокруг трепетали и сияли светляками огоньки, бросая искристые отсветы на чёрную воду и создавая ощущение звёздного неба – но только под ногами.

Они и впрямь с трудом балансировали, пришлось широко, по-моряцки расставить ноги. «Экстрим по-нижнемирски!» - подумала Элис. Она обхватила Клоя за плечи и  забрала его губы. Клой оказался чрезвычайно бережен и нежен. Элис даже не поняла, опасается ли он вновь спугнуть её своим желанием и пылом, или холоден и сдержан по природе. Словно Верхний Мир иссушал и высасывал из его обитателей страсть и живость, а сырой мрак Нижнего Мира заставлял  нижнемирцев «ускоряться» и кипеть. Более того, теперь Клой не казался ей молоденьким, почти ровесником, но – гораздо, гораздо старше. Впрочем, возраст оставался неопределяемым.
Тем не менее, они целовались, и Клой млел и таял, а Элис изо всех сил напрягала мышцы, чтобы удерживать равновесие.

- Элис, я в космосе! Я, кажется, тащусь!.. – в полном восторге прошептал он.

Закончилось приключение с появлением стражника в конце прибрежной улицы: их соседи по поцелуям мигом спрыгнули с парапета и прыснули наутёк, а Клой и Элис от толчка свалились вниз – по счастью, на мягкую улицу, а не в океан.

Но главный «экстрим» ожидал их впереди. Последнее увеселительное мероприятие преподнесло им сюрприз. Элис уговорила Клоя показать ей, наконец, кавачу, и они отправились в океанариум. Это был подводный дворец, разделённый на сектора, в каждом из которых обитали представители различных областей.

Прозрачный тоннель, разделённый шлюзовыми камерами, – всего-навсего толстая, гибкая плёнка, укреплённая силовыми проводниками, - петлял между секторами. Сектора просвечивались мощными прожекторами, и вокруг них вечно толпились, мельтешили, танцевали и вели бои разнообразные представители морской фауны. Самый дальний конец океанариума отстоял от входа, шлюзовой камеры, метров на триста. Толща воды слегка прогибала плёнку, пружинила под ногами. Создавалось впечатление, что ты движешься под водой, и лишь крохотные светящиеся силовые кристаллики, питающиеся от общего Кристалла, напоминали о защите. Находиться в этих проходах, таких хлипких и ненадёжных на вид, было жутковато.

- Клой, а что будет, если пробки перегорят… то есть, если защита откажет? – спросила Элис шёпотом, гулко раздающемся в тоннеле.
 
- Об этом лучше не думать, - тоже шёпотом ответил Клой. – Нас просто раздавит, несмотря на систему шлюзов. Надеюсь, у них имеются стабилизаторы, и не бывает перепадов…

Элис пробирала дрожь до кончиков волос, она жалась к Клою, который чувствовал себя не лучше, но изо всех сил пытался держаться, надеясь, что этих сил ещё имеется в запасе.
 
Казалось бы, обстановка склоняла к поцелуям, тем более, что народу в этот дневной час почти совсем не было, но бурного желания почему-то не возникало. Видимо, не каждый экстрим к нему располагал.

Они миновали экскурсию из пяти приезжих с экскурсоводом. Стайка подростков-школьников с блокнотиками изучали ежей и коньков под рассказ учительницы. Строго прохаживался служитель в ярко-красных рейтузах. В одном из проходов Клой и Элис  обнаружили любопытную картину. На «полу» сидели, щекой к щеке, прислонившись к «несуществующей» стенке, двое неопределённого возраста и неопределённого пола, с отсутствующими взглядами и бледными лицами – их руки сплетались и расплетались, точно щупальца спрута, длинные нечесаные волосы перемешались.

- Знакомьтесь, ещё одна достопримечательность! – еле слышно воскликнула Элис. – Знакомая картина. Хорошо наширялись, ребята… Клой, откуда тут наркоманы?

- Наркоманы есть всегда и везде, - хмуро отозвался Клой. – Увы… Элис, неужели ты и в этом подозреваешь нас?

Элис сделала вид, что у неё и в мыслях не было подозревать.

В секторах преобладали потрясающей красоты и красок растения и сверкающие рыбы с юга, красавчики и уродцы, безобидные или свирепые на вид, и временами вовсе не походящие на рыб. Короче, почти всё то, что Элис когда-то разглядывала в «рыбной» энциклопедии. Красота подводного мира завораживала и властно притягивала, несмотря на вероятную опасность…

…Кавача шмыгнула из темноты пустого сектора, подобно тени. Она одним сильным рывком преодолела расстояние в сотню метров, и от мощного толчка по плёнке побежала рябь. Элис не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, без сил опустилась на пол. Выбеленные мощным прожектором, на неё уставились два безумно вращающихся шара, диаметром не менее метра, посреди бушующего леса щупалец. Потом среди щупалец лениво, словно нехотя, развёрзлась ромбовидная пещера, усеянная неровными, крапчатыми сталактитами и сталагмитами. Затем ромб сплющили в параллелограмм. Рыба «улыбнулась», зевнула, моргнула и начала отдаляться, пятясь задом, вдаль, за пределы освещённого пространства, а Элис тихонько поползла прочь, по направлению к шлюзовой камере, мечтая поскорее оказаться в номере.
 
Клой подал ей руку, и они вместе поспешили к выходу. И тут гигантская голова с пастью притормозила, и вновь молнией метнулась к стенке. Зубы клацнули в полуметре от экскурсантов, тупое рыло вжалось в перегородку.

Раздался скрежет и мерзкий визг - Элис показалось со страху, что кривые зубы чудовища вспарывают тонкую, эластичную плёнку перегородки. Она тоже взвизгнула, но её голос затерялся в скрежете.

Клой уже втаскивал Элис в переходный отсек, как вдруг яркий свет заморгал.

- Оно самое… перебои… - холодея, пискнула Элис. – Клой, нас сейчас раздавит?

- Надеюсь, это произойдёт раньше, чем нас сожрут, - мрачно буркнул Клой.

Дверца стягивалась невыносимо медленно. К тому времени, как они выскочили в следующий коридор, за стенами океанариума тоже произошли изменения. Мощность прожекторов упала вдвое, и Элис с Клоем с ужасом увидели, как обтекаемое, торпедоподобное тело с непомерной пастью, окружённой лесом щупалец, легко прорывает стенки секторов, и зазевавшиеся стайки непуганых рыбёшек исчезают, подобно пылинкам, внутри кавачи. Внезапно включился репродуктор, и металлический голос произнёс: «Внимание, внимание, опасность. Уход энергии. Всем срочно покинуть помещение музея. Аварийный аккумулятор отключится через десять минут».

И через пять секунд – снова: «Внимание, внимание, опасность. Всем срочно покинуть…» Голос замедлился, понизился, поплыл и перешёл в низкий, глухой рёв. Стало сумрачно. Лишь красные аварийные огоньки обозначали путь и квадрат последней шлюзовой камеры, красные блики танцевали вокруг. Впереди слышался шелестящий топот и щебет голосов – это спасались бегством школьники, да глухие удары кавачи о стенку раскачивали ослабевшие перегородки.

Около последней двери служитель пытался разобраться с заклинившей защёлкой, дети подпрыгивали от нетерпения, учительница раскинула руки, словно пытаясь оберечь ребят от смертельной опасности.

- Клой! – вдруг вскрикнула Элис. – А где эти… глюкачи? Эй, ты, в красных штанах, там у вас ещё двое сидели, в переходе с ёжиками!

Служитель досадливо поморщился и не ответил.

И тогда Элис развернулась и устремилась назад.

- Стой, Элис, куда ты? – завопил Клой, тщетно пытаясь перекричать рёв радио. Ему не оставалось ничего другого, как рвануть следом за ней, иначе здесь можно было легко потеряться. Элис одним рывком преодолела коридор, распахнула дверцу в соседний отсек. Где они? Куда теперь? Кажется, сюда! А если – нет? Была, не была!

Элис ринулась направо, шаря вокруг руками, и едва не наткнулась на двоих, пребывающих в нирване. Она толчками и пинками принудила их пошевелиться, затем попыталась поднять безвольные тела. Запыхавшийся Клой помогал ей. Наконец удалось растолкать «глюкачей». Элис с Клоем тычками, щипками, шлепками заставили их двигаться по коридору, стараясь не обращать внимания на разъярённую кавачу. А та долбила в перегородки с методичностью автомата, и скребла по ним зубами, на которые, точно на пики, были насажены недоеденные и не заглотанные ежи, сельди, караси и прочие незначительные морские жители. Её, видать, уже не устраивала мелкая живность, когда рядом, в полуметре, неуклюже и неповоротливо двигались такие аппетитные туши!

…Когда под ногами заволновался пол, обмякли и ходуном заходили стенки, а красные аварийные светляки замигали, грозя погаснуть окончательно и впустить в океанариум вечный мрак и ледяную воду вместе с раззадоренной и постоянно голодной кавачей, последний шлюз допустил последних посетителей в спасительный подъёмник, ведущий к свободе. А ещё через минуту восстановилась силовая защита, и зажёгся свет…

- Топинамбуры облоухие, хиппари обдолбанные, обкурившиеся шишиморы, халявщики, фраера фуфловые, торчки тупузые, сейчас вы у меня схлопочете по репе! – рыдала Элис, в истерике молотя руками по равнодушным наркоманам. – Вы хоть догоняете, что из-за вас, недоносков, мы могли окочуриться в этом гробу с фонариками?

Один из «торчков», видимо, парень, вдруг оскалился, заморгал, сморщился, и тихо, с трудом, выдавил из себя: «Спасибо, шишимора, мы догнали, фуфлить больше не надо. Мы похалявили дальше. Репа за нами, схлопочем, когда сможем. Только крикни Топу и Типу, любой торчок скажет - мы тут как тут…» - И наркоманы тихо побрели прочь от Элис и Клоя, застывших в ступоре…