Часть 2 В табуне

Часть вторая. В ТАБУНЕ

VIII. КАСЫМ ЛЖЕ-ИСА

В табун Касым, как мечтал, мчался галопом в развевающейся накидке. Отличить его от Исы было невозможно, так, по крайней мере, ему казалось. Они с Исой были одного роста – невысокого, одного возраста – среднего, схожи лицом и бородкой, а главное, приметный рыжий конь и устойчивая любовь хозяина к головным платкам в крупную красную клетку отметали любые подозрения. В головном платке Исы он уже почти всерьез ощущал себя Исой. И наслаждался этим чувством.
И все же причиной его сказочного настроения было не перевоплощение, а жена хозяина. Сегодня случилось то, что никогда не случалось прежде. Несколько невыразимо сладких минут провел он с ней наедине, робко глядя, как она раскладывает перед ним одежду, в которую он должен был переодеться. Он давно украдкой заглядывался на нее: на изящные белые кисти рук, не закрытые одеждой, на глубокие бархатные глаза и прекрасные брови, на высокий прямой лоб, в общем, на все то немногое, что было доступно его взору, пока Наргис носила не вуаль, а маску. Остальные части фигуры под просторным платьем-балахоном дорисовывались его воображением. Он никогда не видел ее лица целиком, но ему нравилась ее царственная гордость и уверенность в себе. Нравилось, что она не навешивает на себя ежедневно все свои драгоценности и не ходит в них по дому, позвякивая как разукрашенный свадебный верблюд. Так делали на всякий случай другие женщины, готовые в любой момент покинуть дом в одной одежде, оставив мужу даже детей, если муж трижды крикнет им «талак», то есть «уйди». Наргис разожгла в его груди огонь, а воображение вознесло ее на пьедестал, хотя, как человек правоверный и набожный он старался далеко мыслями не заходить. Ведь сказано в Коране: «Прелюбодейку и прелюбодея – каждого из них высеките сто раз. Пусть не овладевает вами жалость к ним ради религии Аллаха», а он одно время носился с идеей сделаться муллой, духовным лицом. И все же он иногда представлял себя Исой, потому что сказано там же: «Ваши жены нивы для вас, ходите на вашу ниву как пожелаете». После сегодняшнего переодевания кровь бросилась ему в голову. Он страстно желал ходить на эту ниву. Хотел навсегда остаться Исой, превратиться в Ису. Его перестали пугать слова: «Прелюбодейку и прелюбодея высеките сто раз». Вот как может помрачить ум впечатлительного человека перевоплощение, даже такое мнимое и кратковременное. Впрочем, его всегда раздирали противоречия, а мир был для него театром.
В табун он прибыл вовремя, чтобы до приезда высокопоставленных гостей успеть объяснить табунщикам, почему он в одежде хозяина и как к нему теперь обращаться в случае необходимости. Едва он закончил наставления, на горизонте появилось облако сухой пыли. Довольно значительный отряд скакал к ним, сверкая в пыльном мареве наконечниками острых копий. Все всадники были в богатых одеждах и отлично вооружены, так что Касым даже немного оробел, но многого от него не требовалось, и встреча прошла успешно. Всего лишь следуя наставлениям Исы и своей интуиции, народным традициям, впитанным с молоком матери и воспитанию, полученному в детстве, а также слепо копируя обычные действия хозяина, Касым продал людям наместника половину табуна. Ему насыпали хурджун золота. Удивлению его не было предела. Тратя это золото с умом, он мог бы жить припеваючи много лет. Мог не откладывать годами деньги на невесту, а запросто жениться, о чем давно мечтала его матушка. Мог, наконец, построить ей просторный дом, что он давно обещал. Но деньги были не его и чтобы грешные помыслы не овладели им вконец, он мысленно припал к ногам Господа с мольбой защитить его от бесовского наваждения.
Пока он укрощал разыгравшуюся алчность, табунщики сели на коней, чтобы разделить табун надвое и отогнать выбранных лошадей в специальный загон, где каждой лошади должны были поставить на круп тавро наместника. Их передавали из рук в руки. Большая часть их будет в ближайшее время изрублена или искалечена в боях. Такова жизнь.

IX. СВИДЕТЕЛЬ НЕЧИСТОГО

И тут Касым стал свидетелем того, как в дела человеческие вмешиваются джины. Предводитель отряда, сын наместника их обширной области, безусый юноша лет девятнадцати-двадцати, настолько прекрасный лицом, что мгновенно влюблял в себя всех независимо от пола (а это уже само по себе внушало мысль о присутствии нечистого), протянул руку к небу и ему на ладонь спикировал голубь, буквально возникший из ниоткуда. Потрясение Касыма было велико. Он схватил хурджун с золотом и заглянул в него, ожидая, что обманут и золото превратилось в золу или деревяшки, но оно по-прежнему весело сверкало на солнце. К лапке голубя был привязан узкий свиток пергамента. Юноша развернул его и стал напряженно вглядываться в текст, как мулла смотрит в святую Книгу, прежде чем начать декламировать слушателям выбранные оттуда поучения. Губы его зашевелились. Он читал! При всеобщей неграмотности это уже являлось таинством, когда же из небольшой седельной сумки на свет появились письменные принадлежности, Касым понял, что это сам Иблис, могущественный повелитель джинов! Только так можно было объяснить и грамотность, и выдающуюся красоту лица молодого человека. Закончив чтение, он поднял глаза на Касыма и стал рассеянно его разглядывать, о чем-то размышляя. Касым смутился. У него возникло подозрение, что письмо это было прислано с целью его разоблачения, и он опять незаметно схватился за хурджун. Очнувшись от задумчивости, сын наместника спешился, начертал несколько слов на отпоротом от одежды куске ткани и, привязав лоскут к лапке голубя бантиком, резко подбросил его к небу. Шумно хлопая крыльями, голубь взмыл вверх, быстро превратился в сверкающую белую точку и растворился в синей вышине. Проводив его глазами и озабоченно взглянув на красное пятнышко, появившееся на синем фоне над самым горизонтом, сын наместника сделал Касыму знак, что хочет с ним поговорить. Пришлось спешиться, хотя сердце так и прыгало в груди. Они сошлись, поглаживая рукоятки кривых кинжалов, заткнутых за пояс, и сила была на темной стороне.
– Хороший у тебя конь, – без обиняков сказал Иблис, улыбаясь, беря Касыма за руку и увлекая за собой по тропе. – Продай.
– Не могу, – огорченно ответил Касым, отводя глаза, чтобы не поддаться очарованию нечистого. – Я бы с радостью подарил его тебе просто в знак уважения, но, Аллах свидетель, он обещан другому человеку, а значит, мне уже не принадлежит.
– Жаль. Это лучший конь Исы. Те, что мы сегодня купили, ему не чета.
– Я Иса, – сказал Касым, внутренне содрогаясь.
– Да? – Улыбка стала шире. – Хорошо. В знак нашего взаимного уважения я предлагаю обменяться одеждой. Или она тоже принадлежит другому человеку?
– Не смейся надо мной, прошу во имя Аллаха! Зачем тебе моя ношенная одежда? Клянусь, я никогда не решусь оскорбить тебя подобным образом!
– Не клянись непрерывно, слишком много клятв выглядят подозрительно. Нет, так нет. Забудем об этом. Не нравится мне вон то облачко на небе. Вернемся к нашим людям и пока не поздно попытаемся что-то предпринять.

X. САМУМ

К тому времени красная точка на горизонте превратилась в маленькое облако, свет потускнел, и солнце заволокло мутной пеленой. Облако со сказочной быстротой росло и приближалось. Люди тревожно закричали, указывая на него. Заволновались лошади,  заревели верблюды. Все понимали, что сейчас начнется. На них уже веяло невыносимым жаром пустыни, и уже можно было различить вдали грозное пение наступающих песков. Это миллионы песчинок поднялись в воздух, закружившись в вихревом круговороте, и дружно звенели, касаясь друг друга. Приближался ураган, все его признаки были налицо. Пройдет еще несколько минут и налетит яростный колючий ветер, померкнет свет, заслоненный тучами раскаленного песка, острые песчинки нещадно посекут все живое, потонут в вое и свисте ветра посторонние звуки и станет нечем дышать. Песок набьется в ноздри и рот, не даст ни вздохнуть, ни выдохнуть и единственным спасением будет лечь на землю, обмотать голову одеждой и не открывать глаза, что бы ни случилось. Пусть зной иссушит кожу, а песок похоронит под барханом – терпеть, не вставать! На все воля Аллаха. Верь, что он защитит. Иншаллах!
Но пассивно ждать спасения не в людских правилах. В густеющем сумраке погонщики бегом вели верблюдов, чтобы уложить их в одну линию с наветренной стороны, соорудить из них живой бруствер для защиты людей. Бешеный ветер рвал на погонщиках одежды. Жалобно ржали и метались внутри изгороди клейменые лошади наместника. Юный сын наместника спокойно отдавал приказания, не поддаваясь внутренней панике, и его люди действовали быстро и слажено. Еще два каравана свернули со своего пути, подгоняемые их копьями, и теперь верблюдов было достаточно, чтобы соорудить надежную преграду, под которую можно было лечь. Табунщики укладывали наземь лошадей и обматывали их головы попонами. Но уже было ясно всем, что ураган пройдет стороной, зацепив их только краем, и на этот раз все кончится благополучно. Слава Аллаху! Машаллах!
Пока другие суетились, придумывая спасение, Касым заботился лишь о золоте. Он не мог допустить, чтобы хурджун исчез в этой суматохе и окруженный почти непроницаемым красным смерчем крутящихся в воздухе песчинок хватался за кинжал всякий раз, когда ему казалось, что он угадал в этом тумане какое-то движение. Но кто-то оказался проворней, и тяжелая дубинка ударила его сзади по голове. Он рухнул на землю как подкошенный и мгновенно перенесся в хамам, то есть в баню, где он имел обыкновение весело проводить время с друзьями.
Журчала вода, клубы горячего пара поднимались кверху. Его окружали завсегдатаи хамама и молоденькие мальчики, такие соблазнительные и привлекательные, что можно было подумать: он попал в Рай, а не в баню. Как сказал любимый поэт багдадского халифа, стихи которого он знал наизусть: «Я душу за родинку отдам на щеке его. Где мне денег взять, чтобы родинку ту купить?» Возможно, он и был в Раю, где вопреки общему мнению не только гурии-красавицы обслуживают праведников. Ведь в одном хадисе, то есть в толковании, было обещано вполне определенно: «И будут они иметь мальчиков, находящихся среди них». И веселый, похожий на борца банщик уже шел к нему, чтобы уложить на горячую каменную скамью и растереть до полной истомы шершавой шерстяной рукавичкой. Но не успел банщик к нему прикоснуться, как вода снова превратилась в сухой песок, исчезли стены, декорированные кусочками разноцветной смальты, исчезли люди, завернутые в полотенца. Касым с удивлением открыл глаза. Над ним ослепительно сияло солнце, на зубах хрустел песок. Урагана уже и след простыл, и вокруг стояла тишина. Выбравшись из песка, которым он был почти полностью засыпан, Касым обнаружил, что его табунщики приводят в порядок лошадей, отряд наместника маячит на горизонте, а сам он с огромной шишкой на затылке бесстыдно гол, как младенец и одежда его исчезла. Он судорожно перерыл весь песок вокруг, но лишь напрасно потратил время, так же, как напрасно искал потом рыжего жеребца Исы с черным хвостом и черными ногами. Одежда и конь бесследно испарились. Но самым поразительным было то, что злоумышленники, которых он упорно продолжал считать джинами, польстившись на его имущество, не тронули хурджун с золотом. Касым обнаружил его целым и невредимым в песке, когда искал свою одежду. Он потерял коня и вещи хозяина, но сохранил вырученное от продажи золото. Это улучшило его настроение. А еще он вспомнил, что голова его была заботливо обмотана какой-то тряпкой, чтобы он не задохнулся, оказавшись без сознания под барханом во время урагана. И тогда он воздал хвалу Господу за чудесное спасение и попросил своих людей снабдить его какой-нибудь одеждой. Они исполнили эту просьбу, посмеиваясь за его спиной.