Маразмы на железной дороге. Часть 4

Зам по ремонту иногда брал на обточку колесных пар частные локомотивы. В обслуживании  чужих машин участвовали токарь, бригадир, мастер, экипировка, паспортисты и еще пара человек. Но деньги в большем их количестве оседали только у зама. Потому что, мало кто их любил, так как он.
 
И, главное, такие локомотивы часто отодвигали план депо по обточке своих электровозов.

А теперь, собственно, один из самых мерзких маразмов.

Как-то на планерке заместитель объявил и лишении 50% премии мастера, потому что тот из-за частных машин сорвал деповской план. Надо ли говорить, что чужими колесными парами заставлял заниматься мастера как раз таки зам. А чтобы не было каких-то там пререканий, на мастера сразу же наорали и продолжали орать, не давая тому открыть свой рот.


Один машинист на электровозе умудрился врезаться в автомотрису контактников (те, кто обслуживают элементы  контактной сети). Вина была не его, но не это главное. Главное, как он написал объяснительную.

Это был мини-рассказ, эссе, очерк умудренного жизнью человека.

Если без подробных описаний и воды (все-таки два листа с обеих сторон каждого мелким почерком), то там были примерно такие основные моменты:

- …Хоть и темнело, однако, видимость была неплохой, и когда мы выехали с кривого участка пути, то сразу заметили мотрису с «эчешниками»…

- … На мои несколько продолжительных гудков отреагировали только те, кто был в люльке. Они махали руками и кричали вниз, в кабину, где спал машинист с опущенной на пульт головой…

- …Он подскочил и стал дергаться в своей кабине. Из-за суеты, машинист, скорее всего, перепутал управление, потому что мотриса двинулась не от нас, а в нашу сторону…

- … После удара люлька раскололась на две части, раскидав людей в обе стороны от полотна. У одного работника была сломана рука, у другого ушиблена голова…

И это короткое пояснение сопровождалось различными многочисленными уточнениями, начиная с описаний погоды и заканчивая выдержками из инструкций.

Ситуация на самом деле оказалась простой. Тяжелый локомотив быстро тормозить не может, а у контактников не было сигнальщика. Но какая получилась подробная хроника событий. Даже ошибок в тексте не было, что в наше время является немалой редкостью.


Как-то в депо прибыл неисправный электровоз. Чтобы выявить причину таких неисправностей, какие были у данной машины, обычно собиралась комиссия из двух-трех специалистов. Потому что, ничего особенно сложного это оборудование из себя не представляло.

Однако, в силу каких-то причин в смотровой канаве и около нее собрались несколько представителей инженерного состава, а так же шесть слесарей, мастер и бригадир цеха.

И вся эта орава по традиции давала кучу советов одному единственному мотористу, который никак не мог открыть смотровой лючок сломанного агрегата.
Парень пыхтел, потел, краснел, стеснялся, но ни кто не обращал внимания на его муки, а лишь постегивали своими комментариями. Ну и, конечно же, ни кто никакой реальной помощи не оказывал.

В итоге, из-за лишней суеты, моторист случайно бьет себя ключом по голове. Он тут же бросает инструменты на пол и взрывается:

- Да пошли вы все!!! Сами открывайте!!! (Разумеется, намного матернее)

Разворачивается и уходит. Но он единственный в цеху обязан заниматься именно этими узлами, его напарник в эту смену отсутствовал. Поэтому парня догоняют, уговаривают, возвращают, и серьезный цирк продолжился вновь.


В депо слесарям выдавали кирзовые сапоги. Но не мощные советские, а современные бумажные, которые расползались от масла и грязи уже через пару месяцев.

Как-то одна моя слесарская смена выпала на новогоднюю ночь. И именно в эту ночь температура опустилась до -42 градусов. Работа в смотровой канаве, дабы не замерзнуть, превратилась в бесконечную беготню. А, учитывая тот факт, что электровозы лучше и чаще ломаются в холодную погоду, этой самой работы привалило более чем достаточно. 

Почти под утро к моему мастеру подходит машинист-инструктор и просит человека с паяльной лампой. Оказалось, что замерзли все электропоезда в парке и ни один из них не запустить. Выпало ехать мне.

И вот вскоре, из какого-никакого полутеплого цеха я оказываюсь в чистом поле рядом с кучей обледенелых электричек. Казалось, что даже луна трещала от лютого мороза, не то, что металл.

Я приступил к спасению пассажирских перевозок и своей шкуры. Вся моя кипучая деятельность теперь заключалась в попеременном обогреве то пневматических труб, то моих «кирзачей». Через каждые полминуты приходилось водить открытым огнем лампы по сапогам, потому что они первые допустили холод в организм, вызвав почти моментальное онемение ног.

Приходилось двигаться очень и очень быстро, потому что имелся большой шанс остаться в тамбуре до первых пассажиров, которые равнодушно пройдут мимо насквозь промерзшего тела.

К счастью, пара электропоездов запустилась, и мы с инструктором побрели к подъехавшей дежурной машине. В салон «буханки» я просто упал, т.к. весь заиндевел и нормально двигаться не мог.

По приезду, мастер, понимая мое состояние, отправил меня домой. Хорошо хоть, жил недалеко от предприятия, - сил на лишние перемещения не оставалось. И уже дома я только через полчаса растираний почувствовал пальцы на ногах и их боль.
 
Вот таким у меня получилось начало двадцать первого века с «кирзачами» и паяльной лампой.