Философская контрреволюция

 Философская контрреволюция.

        Как  всегда, контрреволюция в экономике и политике невозможна без контрреволюции в философии, и эта контрреволюция заключается в атаке на материализм. Но нынешние идеалисты скучны, путаны и сплошь и рядом ругая материалистов не замечают, что сами то они представляют собой худший тип материалистов – вульгарных материалистов. Другое дело – Лосев. Разумеется, в философии он контрреволюционер, но зато он настоящий философ. Итак, берём его «Диалектику мифа» и читаем… Скажут – зачем это он уцепился за  «За диалектику мифа» - Лосев уже отсидел своё за эту книгу, зачем же снова то трепать имя Лосева. Но ещё Маркс сказал, что невежество принесёт нам много бед. Невежественные следователи ГПУ нутром чуяли: контрреволюция, и контрреволюционер был «обезврежен», но философская контрреволюция заключением в камеру не обезвреживается.  И пусть Лосев давно упокоился с миром, но книги его издаются, философия живёт и действует.
Итак, читаем «Диалектику мифа»: «материя, взятая сама по себе, есть абстрактное понятие, и материализм есть абсолютизация абстрактного понятия, т.е. типичная абстрактная метафизика». Разумеется, материя – абстракция, такая же, как и идея, в природе нет отдельно материи, отдельно идеи, отдельно вещества, поля, информации, всё слитно и друг без друга невозможно, но, чтобы ориентироваться в природе, необходимы эти самые абстрактные понятия. Вопрос в том, что стоит за абстрактным понятием. Лосев с этим вроде согласен: «материя – одно из таких законнейших и необходимейших понятий человеческого разума. Почему я должен вырывать одно понятие из цельной диалектической системы всех понятий вообще, и ставить его в центр всего и по его имени называть философскую систему… с какой стати я обязан также называть себя идеалистом»
Помните перестройку – какая разница, капитализм или социализм, это всё слова, главное, чтобы колбаса была. Но вот колбаса есть, а денег на неё нет, и наши господа больше не стесняются слов – капитализм благо, социализм – зло. Вот и Лосев такой стыдливый контрреволюционер, ещё стесняющийся называть своё мировоззрение его собственным именем, суть то мировоззрения от этого не меняется. Да и сам Лосев это понимает. Сначала он говорит, что материализм, идеализм пустые, ничего не значащие слова, но дальше вынужден признать, что материализм хотя бы вероучение. «Но вероучение заставляет утверждать, что ничего нет кроме материи. Если так, то ясно, что материя есть смерть». Прежде всего, что понимать под материей. Если вообще всю «объективную реальность», данную нам через органы чувств и существующую независимо от нашего сознания, то действительно нет ничего, кроме этой реальности, а в этой реальности, как известно, жизнь неотделима от смерти, возникновение от уничтожения. Но в философии обычно живую реальность, субстанцию разделяют (в понятиях конечно, в абстракции) на неподвижную косную материю  и дух, сознание, идею. И если Лосев до того обвинял материалистов в том, что они «вырывают одно понятие из цельной диалектической системы», то далее он сам неявно совершает тот же грех, вырывая из единой диалектической системы понятие «дух, идея» и отрывая их от материи, утверждая, что есть материя отдельно от духа.… Нет, здесь даже нельзя сказать, что материя есть смерть. Это для идеалиста или вульгарного материалиста-метафизика есть материя без духа, без идеи, неважно. –Для вульгарного материалиста есть только материя без духа, а дух – это порождение материи и также нечто материальное, для идеалиста либо существует только идея, а материя – это её проявление, либо существуют отдельные, сами по себе существующие дух и материя.  Для материалиста же диалектика материи без идеи нет вообще, так же, как не может быть идеи, души вне материи, до материи, помимо материи. Лосев исходя именно из своего понимания, точнее – непонимания сущности диалектического материализма говорит, что «необходимо понимать материализм как особого рода мифологию и как некое специальное догматическое богословие.»
В конце концов, Лосев проговаривается. Неважно, идеализм, материализм, это всё разрыв единства мира, но теперь то понятно, что основная его претензия в том, что материалисты не верят в Бога, но ведь Бог то и есть понятие идеи, вырванное из единой диалектики мира и отделённое от материи абсолютно. (Я, разумеется, имею в виду Бога образованных монотеистов). Материалисты неверующие –вот основная претензия Лосева, но ведь «знание, в сущности своей и есть подлинная вера, и эти две сферы не только неразъединимы, но даже и неразличимы.
1) атеист не на основании знания критикует объекты веры, и он нас обманывает, когда говорит, что именно знание заставило его критиковать веру.;
2) его собственные объекты установлены им не на основании прочного знания(ибо точное знание дало бы ему только логические и чисто теоретические, а не реальные объекты». «Чисто диалектически вера не только невозможна без знания, но они есть подлинное знание, а знание не только невозможно без веры, но оно то и есть подлинная вера». Я бы целиком и полностью согласился с последним утверждением, если бы речь шла не о вере в дрейф континентов или плотнейшую кристаллическую упаковку, а только о религиозной вере. Конечно, религия – это тоже знание. Знание о святой троице, об аде и рае, архангелах и т.п., точно такое же знание, как и знание о героях Толстого – Болконских, Безухове, знание о кристаллах, коллоидах, земной коре. Знание точно такое же, но предметы знания разные. Знания о материальных объектах есть не материальные объекты, а идеальная абстракция, но эта абстракция позволяет использовать материальные объекты, стоящие за ней, практически изменять эти объекты. Более того, взаимодействие с этими объектами может обнаружить, что знание является ложным, что идеальная абстракция не соответствует реалиям, подлинному состоянию материальных объектов и, в результате появится новое знание, более адекватное реальности. Изучение «Войны и мира», Корана или Библии также даёт знания, но знания не о материальной картине , а об идеальной картине, то есть мы получаем идеальную абстракцию идеальной абстракции. Конечно, Библия, как и любое другое литературное произведение, также является, в том числе идеальным, отражением объективной реальности, но из самой  книги выяснить невозможно, насколько истинно или ложно отражение этой реальности. «Война и мир» даёт развёрнутую картину жизни России, причём не России вообще, а аристократической России начала позапрошлого века. Но и в книгах Толкиена изображён свой мир, которого никогда не существовало, но который мы представляем не менее ярко, чем Россию времён Александра или библейскую Иудею. Из самих книг определить есть хоббиты,  было ли в самом деле нашествие Наполеона, или всё это выдумка автора невозможно, необходимо привлечение других источников, необходима критика. Но критика это уже не вера. В этом то и состоит суть научного знания и научной веры, что они неотделимы от критики, тогда как религиозное знание и религиозная вера критику исключают. (разумеется, критику своей веры и своего религиозного знания). Конечно, в первые годы советской власти массы полуграмотных, а то и неграмотных мужиков, прогнавших бар, восприняли марксизм вообще и атеизм в частности как религию, полностью исключив из него критику. Но это вина не теории, а исповедующих её людей, а философ обязан понимать, что он критикует. Научное знание, материализм, открыты для критики, и критика эта будет обнаруживать недостатки, неточности, ложности и в теории, и  в фактологии, тогда как критика религиозного знания невозможна. Можно, конечно, вскрывать логические нестыковки в Библии или другой священной книге, но как вы докажете, что нет Бога, сатаны, архангелов, бесов?. Вот верили греки, что боги живут на Олимпе. Нашлись смельчаки, поднялись на Олимп, и что? Перестали верить? Нет, переселили богов на небеса, а верить перестали только тогда, когда вера эта перестала удовлетворять их потребностям. Разница между материализмом и религиозной верой, несмотря на кажущееся сходство (и там знание – и здесь знание, и там вера и здесь вера) существует, и никаким идеалистам её не замазать. Пожалуй, наглядно эту разницу можно продемонстрировать на примере Лохнесского чудовища. Нет никаких доказательств его существования и неверующий говорит – его нет.  Верующий в озёрного монстра возражает: но нет и никаких доказательств того, что его нет. Если следующая экспедиция привезёт доказательства присутствия лох-несского чудовища, неверящий поверит, если не привезёт – верующий так же останется верующим. Точно так же обстоит и с верой в Бога, тем более, что значительная часть «простых людей» верила и верит в своих богов как во что то материальное, вроде чудища из Лох-Несса, это для интеллигентов типа Лосского всё сводится к основному вопросу философии.
Вот он и начинает новую атаку на материю. «Материя в нормальном порядке бытия, не есть сущность, она есть только реализация, осуществление сущности, а не сама сущность. Тем не менее, материалисты, вырвавши материю из живой системы бытия, абсолютизировали её в виде единственно возможного бытия. Это привело к тому, что материя взяла на себя функции сущности и заступила на место не только абсолютных сущностей вообще, но и самого источника этих сущностей, то есть превратилось в большинство».Несколько сложновато, но я понимаю это так, что раз материя не сущность, есть какие то сущности вне материи, которые реализуют, осуществляют себя в материи, но в принципе могут существовать и сами по себе. По мне так даже примитивные материалисты, предполагавшие, что мозг вырабатывает мысль подобно тому, как печень желчь более логичны, нежели Лосский, они, во всяком случае, исходили из очевидностей. Что такое сущность? Вот табурет стоит, он существует, он сущность. Я могу в своей мысли разделить табурет на материю- вещество, тепловое излучение табурета, какие то поля, создаваемые атомами, слагающими табурет и идеи табурета – форму табурета, текстуру древесины, структуры молекул и прочую информацию, заключённую в табурете, но разделить то я могу только в своих мыслительных абстракциях. Реальный табурет составляет единое материально- информационное, материально-идейное, если хотите, целое и это есть его сущность. Если вы предполагаете ещё какую то иную сущность табурета, дело ваше, но сидеть на этой «сущности» вы не сможете. А Лосев предполагает. «Мир – или его движение объясняется чем ни будь иным, вне –мировым, - тогда существует Бог как перводвигатель мира, или мир движет сам себя, есть нечто самодвижущееся, тогда он не просто тело, ибо о теле вы сами утверждаете, что оно неодушевленно и не может двигать самого себя».
На первый взгляд всё настолько логично, что и возразить нечего. Да, если оставаться в плену того разделения на тело и душу, материю и идею, что владеет Лосевы. По Лосеву есть бездушное, непроницаемое тупое тело и есть сознание, какая то мировая душа, существующая либо вне мира, либо в мире, но как некая отдельная от материи душа мира. Но дело в том, что нет инертной, неспособной на реакцию материи. Материя неоднородна, и уже сама эта неоднородность может служить источником движения. Точно так же нет и абсолютной идеи, абсолютного духа, чуждого материи, отдельного от материи. Везде информация, везде реакция на внешнее воздействие, взаимодействие внутренней симметрии объекта с симметрией среды. Это взаимодействие простирается от подчинения силе тяготения или направлению движения жидкости растущими кристаллами, через преодоление их сопротивления живыми организмами, до духовных озарений человека и тех невероятных высот сознания, каким обладают более высокоразвитые мыслящие существа и каких может, в принципе, достичь и человечество.
Интересно, что Лосев, в принципе, может признать нераздельность материального и идеального .»Душа всегда должна иметь тело. Или есть душа, тогда есть и тело, или тела нет, тогда нет и никакой души» Далее идут рассуждения, что есть иные тела, не вещественные. «Итак, душа и дух всегда предполагают тело, так или иначе организованное» Но если вы считаете, что в человеке душа неотделима от некоего материального носителя, почему же вы считаете, что для движения более просто организованной материи недостаточно той более просто выражающейся идеи, что неотделима от неё? И что мир заставляет двигаться та информация и та энергия, которой он пропитан насквозь, именно этот обмен информацией и энергией и есть движение материи и для этого вовсе не требуется какой то отдельной идеи, некоего надматериального или внематериального сознания.
А теперь попробуем определиться с классовой, социальной сущностью философии Лосева.
«Если что ни будь не имеет границы или формы, это значит, что оно ничем не отличается от прочего, то, следовательно невозможно установить, существует ли оно вообще или нет. Итак, если мир бесконечен, то это значит, что ровно никакого мира не существует. Восхвалять бесконечность миров заставляет тут именно желание убить всякий мир… А уничтожить мир необходимо было тем, кто выставлял на первый план свою личность». А кто это у нас отвергает бесконечность мира, кто стремится к минимуму свести контакт с миром, закрыться.? Отгородиться от него в пределах своей волости, своей усадьбы? Богатый крестьянин или мелкий помещик, в значительной мере живущий за счёт натурального хозяйства и незначительного обмена или какой ни будь чиновник не очень высокого ранга. То есть человек из абсолютного прошлого империи, из её феодального захолустья, человек добуржуазный и его контрреволюция направлена против переворота 17 года в той же мере, что и против реформ 1861 года. Но Лосев и сам это чувствует: «но так как изолированный индивидуализм и субъективизм, перенесённые в социально-экономическую сферу, создаёт буржуазную культуру и капиталистический тип производства, то учение о бесконечности мира есть, очевидно, типично либерально- буржуазная идеология». Да и «атеизм, рационально обоснованный, есть именно эманация капиталистического духа». Надо отметит, что и Маркс с Энгельсом придерживаются того же мнения, вот только они считают материализм и атеизм достижением буржуазии, имеющим общечеловеческое значение, а Лосева от них корёжит. Он, вообще то равно отвергает и буржуазию и пролетариат, но пролетариат в его время был победителем, вот он и пытается его поучать: «атеизм был оригинальным порождением именно буржуазии, впервые отказавшейся от Бога и отпавшей от церкви; и тут нет ничего специфически пролетарского. Если же станут говорить, что буржуазное происхождение той или иной социальной ценности не мешает само по себе  тому, чтобы она была усвоена пролетарским сознанием, то это указывает только на то, что с точки зрения пролетариата существуют внеклассовые социальные ценности. И одно из двух: или атеизм и миф о примате знания есть буржуазное порождение и пролетарий не может быть атеистом, или он может и должен быть атеистом, и тогда пролетарское мировоззрение ничем не отличается от капиталистического в самом существенном вопросе всего мировоззрения и, кроме того, существует для него внеклассовые социальные ценности, т.е. марксизм и в таком случае есть, с точки зрения пролетариата, ложная теория.».
Вообще надо сказать, что Лосев спорит не с марксизмом как с таковым, не с марксистской теорией, а с её вульгаризированным восприятием, получившим распространением в стране в 20 е годы. Одно только неясно – спорит ли он с ним всерьёз, будучи незнаком с подлинной философией марксизма, с философскими трудами классиков (что маловероятно), либо этот спор на деле служит целью утвердить именно это вульгаризированное представление и опровергнуть его как государственную идеологию. То есть мы имеем дело с сознательной или неосознанной идеологической диверсией. Но даже вульгарное народное восприятие марксизма и атеизм 20х годов гораздо выше по уровню, нежели Лосевская учёность Да, атеизм двадцатых годов груб, примитивен и представляет, по сути, разновидность религии, но он необходим народу, не желающему быть рабом, в том числе рабом бога и церкви, необходим для освобождения, как для того, чтобы бросить пить необходимо возненавидеть алкоголь, так и для того, чтобы избавиться от власти религии надо религию возненавидеть.
Но для Маркса атеизм это чисто временное, преходящее явление, в отдалённом будущем, в обществе развёрнутого гуманизма не будет нужды ни в религии, ни в атеизме, ибо любовь не будет нуждаться в воздаянии от Бога, а возвышение человека не будет требовать низвержения Бога. Но в наше время атеизм (конечно, не такой примитивный) является мировоззрением пролетариата, хотя несомненно, что это идеология по происхождению и сути буржуазная, но ведь и пролетариат явление буржуазного строя, он порождён капитализмом и существовать будет до тех пор, пока существует буржуазный способ производства, и при этом неважно, является работодателем, капиталистом, частник или государство. Да, атеизм, так же как и свободное искусство и наука есть всецело достижения либерально-буржуазной культуры и пролетариат должен всё это освоить и потому, что он часть буржуазного общества и преодолеть, изжить, это общество можно только освоив его достижения и потому, что сама то буржуазия начинает предавать, отрекаться от своих ценностей.
А Лосев с удовольствием «подзуживает», как изгнанный из усадьбы помещик – если меня экспроприировали, то почему только меня?
«Нельзя коммунисту любить искусство, Мифология обязывает. Раз искусство – значит –гений. Раз гений – значит неравенство. Раз неравенство – значит эксплуатация. К чему же это ведёт? Ведь мы гоним попов за эксплуатацию, за то, что обладая большими знаниями и умея влиять на народ, подчиняют его своей власти, заставляя платить за те «утешения», которые он от них получает. Но разве не то же делает Шаляпин? Пользуясь своим талантом и умея влиять на народ, он извлекает из несчастного ремесленника или студента последнюю копейку, заставляя его идти в театр, слушать его пение и смотреть его игру. Тут одно из двух: или эксплуатации никакой, действительно никакой не должно быть, тогда искусство должно быть искоренено наравне с религией; или искусство нужно поощрять и тогда, во первых, нужно допустить, что эксплуатация необходима, что рабство – двигатель культуры и, во вторых, тогда уж совсем не очевидно, что должна быть искореняема религия (а если она и при этом условии должна быть искореняема, то уж очевидно не потому, что она эксплуатация, но потому, что она нечто другое, т.е. искоренение религии при этом условии будет предполагать, что религия не сводится на эксплуатацию, а есть нечто своеобразное и специфическое) Конечно, эксплуатации не должно быть ни в каком случае, ни в целях искусства, ни в целях религии. Потому логический вывод из коммунизма – это искоренение так же и искусства.»
Логика провокации простая – довести до абсурда коммунистические лозунги, глядь – зародил и ещё одно зёрнышко сомнения. А на деле Лосев то ли сознательно подменяет понятия, то ли в самом деле не может себе представить, что искусство может существовать и в иных формах кроме буржуазного шоу-бизнеса. Такое искусство действительно должно быть искоренено, это особенно наглядно видно теперь. Во времена Лосева Шаляпин был гением, а теперь гением быть совершенно не обязательно, что бы вытягивать у «бедного студента» денежки, достаточно, чтобы тебя соответственно «раскрутили». Разумеется, в настоящее время талант является своеобразной формой частной собственности, инструментом эксплуатации, но все формы частной собственности, все виды эксплуатации снять невозможно. Когда ни будь мы избавимся от всех форм частной собственности, в том числе и от частной собственности на талант, когда его используют для извлечения доходов сверх затрат трудовой энергии, но… Прежде всего в этом вопросе как нельзя ярче проявляется извечная ошибка наших критиков – смешение понятий частная собственность и собственность личная. Мы вовсе не против личной собственности, в том числе мы ни в коей мере не против таланта, мы против использования собственности в целях наживы, в целях изъятия собственности у другого.
И, в конце концов, Лосев говорит о своём идеале: «монах всё переживает как историю, а именно – историю своего спасения и мирового спасения. Только монах есть универсалист в смысле всеобщего историзма, и только монах историзм будучи рабски привязан к тому, что толпа и улица именует историей. …Только монах не мещанин». Конечно, он просто тунеядец. Даже если он послушник, в поте лица зарабатывающий свой хлеб, он исключил себя из общества, избавил от обязанностей гражданина и семьянина, избавил от ответственности перед будущим. А историзм монаха… Забиться в персональное средневековье, закрыться от той единственной истории, истории толпы и улицы, которая существует – это хуже, чем мещанство.
А вот ещё один представитель философской контрреволюции, Бердяев, пассажир знаменитого «корабля философов». Бердяев пытается изображать позицию «над схваткой», но борющимся сторонам совершенно безразлично, что критикуют и его противника, главное – что критикуют тебя. Тем более, что критика царского режима уже не могла нанести ему вреда, а критика коммунизма была ох как актуальна. И критика коммунизма, естественно, невозможна без критики материализма и так же как Лосев он ищет возможности укрыться от мира. Вот его труд «О рабстве и свободе человека, опыт персоналистской философии», опубликованный в сборнике трудов Бердяева «Царство духа и царство кесаря» изд-во Республика, 1995г.. Начинает он вроде бы не с того :«человек, которого только и знает биология и социология, человек, как существо природное и социальное,  есть порождение мира и происходящих в мире процессов. Но личность, человек, как личность, не есть дитя мира, он другого происхождения». Это стр 12.
Но что такое личность, если это не связано с миром, если это есть (давайте без обиняков), есть душа вложенная Богом, пусть Бердяев и возражает: «Личность совсем не есть душа в отличие от тела, связывающего человека с жизнью природы. Личность есть целостный образ человека в котором духовное начало овладевает всеми душевными и телесными силами человека. Единство личности создаётся духом. Но тело принадлежит образу человека. Старый дуализм духа и тела, идущий от Декарта, совершенно ложен и устарел. Такого дуализма не существует. Душевная жизнь проникает всю жизнь тела, как и телесная жизнь воздействует на жизнь души. Это стр 18. Разница всего в 5 страниц, но какое противоречие! Нет, господин хороший. Либо личность не есть дитя мира и налицо тот самый дуализм тела и духа, либо телесная жизнь воздействует на жизнь души и личность есть целостный образ человека, но тогда личность есть дитя мира, ибо тело – это тоже часть мира. Можно согласиться (стр21) «что личность не есть животная особь. Личность в человеке не детерминирована наследственностью, биологической и социальной, она есть свобода в человеке, возможность победы над детерминацией мира».
Вот именно! Личность есть борьба с детерминацией, а трудно назвать фигуру более зависимую от партнёра, чем борец. Правда, зависимость эта совсем другого рода, чем зависимость раба или лакея, клиента (сиречь- прихлебателя), но всё равно, как ни крути, а личность от мира неотделима. Можно конечно заклинать (стр27),  «что свобода и независимость человеческой личности от объектного мира и есть её богочеловечость Это значит, что личность формируется не объектным миром, субъективностью, в которой скрыта сила Божия». Но как это – личность, сформированная не объектным миром? И как эта личность сможет в объектном мире существовать? Личность как продукт борьбы с объектным миром – понятно, а формирование вне мира – это заведомая гибель личности в мире.
Но для чего понадобилось Бердяеву выносить личность за пределы мира? «Персоналистическая переоценка ценностей признаёт безнравственным всё, что определяется исключительно отношением к «общему». И обществу, нации, государству, а не к конкретному человеку и его существованию».(стр26)
Но ребята, стоило ли закручивать такие теоретические выкрутасы, лезть в такие философские глубины для обоснования банального принципа либерализма – личность всё, остальное ничто. Правда, Бердяев не желает вот так прямо признать, что плевать я хотел на общество, нацию, государство, лишь бы мне было хорошо – нет, он хочет показать, что и он о народе болеет.  «Экономическое рабство человека, бесспорно, означает отчуждение от человеческой природы и превращение человека в вещь. В этом Маркс прав. Но для освобождения его духовная природа должна быть ему возвращена, он должен осознать себя свободным и духовным существом». (стр36) Простите, но как можно осознать себя свободным, если ты не свободен, и как осознать себя духовным, если ты к концу смены так выматываешься, что нет сил думать о простейших вещах, не то что о высших духовных ценностях. Для того, чтобы осознать себя свободным и духовным, надо, в первую очередь, освободиться в реальности. Но Бердяев опять за своё: «Эксплуатация человека человеком, которую Маркс считает первичным злом, есть зло производное, это явление возможно как господство человека над человеком. Но человек становится господином другого потому, что по структуре своего сознания он стал рабом воли к господству. Та же сила, которой он порабощает другого, порабощает и его самого. Свободный ни над кем не хочет господствовать. … Тиран есть создание масс, испытывающих перед ним ужас. Воля к могуществу, к преобладанию и господству есть одержимость, это не есть воля свободная и воля к свободе «(стр37)
Ах, как всё верно сказал господин Бердяев! Только толку то что? Ведь реальность жизни такова, что подавляющая часть людей, рвущихся к богатству, к преобладанию и господству действуют так вовсе не потому, что сознательно желают господствовать и подавлять другого. В современном капитализме (и в этом его подлость) между рабом и господином стоит обезличенная сила денег, акций, иерархия наёмных менеджеров и у раба нет возможности ненавидеть какое то конкретное лицо, а у господина испытывать чувство превосходства от унижения кого то конкретно. Но все, или почти все, кто чувствует силу, рвутся к богатству и господству, потому что иначе будешь нищ и унижен. Для того, чтобы освободить людей, одного от рабства, другого от господства ( а это ведь тоже несвобода) необходимо сломить порядок, который заставляет одного грабить другого чтобы не стать самому нищим (а вовсе не потому, что он такой злой). Но Бердяев думает иначе: «рабство есть пассивность. Победа над рабством есть творческая активность… Свободный не должен сгибаться ни перед историей, ни перед родом, ни перед революцией, ни перед какой объективной общностью, претендующей на универсальное знание»  Это господину Бердяеву можно было не сгибаться, регулярно получая гонорары за столь изысканные проповеди либерализма. Для Бердяева главное зло – в объективации, в превращении субъекта в объект. «Выход из субъективности происходит путём объективации. Это путь выхода в общество с его общеобязательными формами, это путь общеобязательной науки. На этом пути происходит отчуждение от человеческой природы, выбрасывание её в объектный мир, личность не находит себя. Другой путь есть выход из субъективности через трансцендирование. …Этот путь лежит в глубине существования, на этом пути происходят экзистенциальные встречи с богом, с другим человеком, с внутренним существованием мира, это путь не объективных сообщений, а экзистенциональных общений» (стр17). Не знаю, может я такой тупой, но с другим человеком и с миром можно общаться только в том случае, если они являются для меня объектами. Но Бердяева это то как раз и удручает: «мир есть объективированный, то есть отчуждённый от себя дух. Можно глубже сказать: бытие есть отчуждение и объективация, превращение свободы в необходимость, индивидуального в общее, личного в безличное.» (стр46) И несколько позже на той же странице: «рабство человека у природы, как впрочем и всякое рабство, есть рабство у объектности. Порабощённая природа как объект, есть природа, детерминирующая извне, деперсонализирующая, угнетающая внутреннее существование. Природа же, как субъект, есть внутреннее существование космоса, есть его экзистенциональность, а следовательно и свобода». Везде у Бердяева один мотив: свобода внутри. Внутри человека, внутри природы, но как только начинается взаимодействие человека с человеком или человека с природой, как только субъект становится для кого то объектом, свобода заканчивается. И тут уж ничего не поделаешь, и сокрушаться по этому поводу нечего. Просто надо признать, что свобода не абсолютна, её может быть больше, а может быть меньше и надо увеличивать количество свободы, прежде всего – свободы в обществе. Но для нашего философа это не приемлемо. Свобода либо есть, либо её нет. Да и вообще, по Бердяеву, есть только люди, а общества, по сути, нет.
«Реальность общества заключена в самих личностях, не в простом взаимодействии личностей, а в «мы», которая не есть абстракция и имеет конкретное существование. …Общение «я» с другими происходит в «мы». Это «мы» есть качественное содержание «я», его социальное трансцендирование… В качестве личности «я» никогда не входит в общество как часть в целое, как орган в организм. «Мы» не есть коллективный субъект или субстанция. «Мы» имеет экзистенциональное значение, но не есть экзистенциональный центр. Экзистенциональный центр находится в «я» и его отношении к «ты» и «мы». Именно это отношение «я» не только к «ты», но и к «мы» есть источник экзистенциональной социальной действительности. Но объективация человеческого существования, выброшенность его вовне создаёт «общество», претендующее быть реальностью большей, и более первичной, чем человек и «личность». Всё, что говорил Бердяев о «я» и «мы», об экзистенциональных центрах – всё это верно, пока рассматривать человека как субъект. Но человек не только субъект, он и объект в объективном мире, в том числе и в мире общественном, социальном, и общество в каком то смысле, действительно более реально, чем человек и личность, хотя Бердяев и против: « Социологи, которые утверждают примат общества над личностью и учат о формировке личности обществом, в сущности реакционеры. …Критерий оценки помещается не в личности, а в находящемся над личностью общественном организме. Консерватизм основан на том, что отдельный человек не может ставить своё понимание добра выше того понимания, которое выработано опытом всех.» (стр63) Да дело вовсе не в том, что отдельный человек не может быть прав, выступая против сложившегося мнения общества. Дело в том, что его личное мнение, так же как и его личность, является продуктом общества и его мнение так же является переработкой коллективного, общественного опыта и так же отражает его, даже противореча мнению общества.  И если права личность, а не общество, то её мнение рано или поздно, станет мнением общества. Но продолжим цитировать Бердяева: «Личность ни на одно мгновение не становится частью какого то организма, какого то иерархического целого. Никакой органичности, целостности, тоталитарности в обществе не существует, общество всегда частично, и утверждение за общественным образованием целостной органичности есть ложная сакрализация относительных частей. …Как природа частична, так и общество частично».
Ну, прежде всего природа настолько же частична, насколько и едина, и нет ничего в природе, что существовало бы само по себе, не включённое в единое целое. Впрочем, как и в обществе. Разумеется, реальность общества отрицать нельзя, да Бердяев и не отрицает, он отрицает его материальность.
«Нужно признать, что материализм в социальной философии есть совершеннейшая нелепость, и он никогда не был продуман до конца. В общественном явлении нет никаких признаков явления материального. Но я бы сказал, что общественное явление есть не идея, и не дух, а объективация идеи и духа. Объективность общественных явлений, превышающая человеческое существование, есть объективация, отчуждение человеческой природы, вследствие которой общественные отношения человека с человеком представляются реальностями, находящимися вне людей и над людьми… В обществе человек действует как социальное существо, т. е. существо, соединённое с другими людьми. Но не существует общества как органической реальности, которой бы принадлежал примат над людьми. Но оно существует в связующей памяти людей, а не вне людей, общество существует не только памятью, но и подражанием.»
То есть нет общества как единого целого, объективно независимого (в какой то степени) от каждого из входящего в него людей, а есть общество как сумма «человеков», личностей. Увы! Даже курумник или осыпь не просто сумма камней, а нечто особое, отдельное, реагирующее на внешний «раздражитель» как единый объект, а что уж говорить про общество! Бердяев рассматривает человека, личность человека только в её самоощущении, а поскольку в своём самоощущении он не желает быть связанным с обществом, зависимым от общества, быть частью общества, он вообще отвергает существование общества как чего то, несводимого к перечню составляющих его личностей и индивидов. Надо сказать, что Бердяев и в самом деле находится в особом положении – образование, знания, авторитет учёного и в самом деле предоставляют ему известную независимость, но это мнимая независимость. Независимость человека, идущего по тёмному коридору и не знающего, что он идёт по коридору. Если не уткнётся в стену, так и будет думать, что никаких ограничений нет. Бердяев независим, поскольку его критика большевизма, ореол мученика «советов», гонимого пророка, давали ему неплохие гонорары без необходимости «наступать на горло собственной песне». Но свобода его как личности оплачена рабством множества русских и нерусских людей. Но я отвлёкся. Общество реально не потому, что есть какой то дух общества, нечто существующее вне людей, но дело в том, что действия любого человека, помимо тех результатов, которых он желает, на которые рассчитывает (и пусть даже достигает), вызывают последствия (складываясь с действиями множества других людей) на которые он не рассчитывал, и которые он вовсе не желал. Человеческая личность вроде бы независима от общества и ничем, кроме памяти поколений (по мнению Бердяева) с ним не связана. И действительно, предсказать, как будет голосовать тот или иной избиратель, не зная его политических взглядов, а ориентируясь на возраст и социальное положение невозможно, но вот предсказать процентный расклад голосов в его социально – возрастной группе можно с очень большой долей вероятности. И тут всё дело в том, что поведение человека определяется материальными интересами, если не его самого, то материальными интересами его группы, его слоя, его класса, причём эти интересы могут проявляться не прямо, а опосредованно, когда человек, отстаивая эти интересы, может действовать совершенно бескорыстно, во имя идеи. И здесь уж налицо не объективация идеи, а идеализация объективности.
Но идём по книге дальше. Бердяев утверждает: «в действительности критерий истинности не в объекте, а в субъекте. Объект есть создание субъекта» (стр70)
Он прав в том смысле, что вне субъекта вообще не может быть истинности, как впрочем, и неистинности и, разумеется, объект появляется только тогда, когда имеется интересующийся им субъект, а до этого каждый существует сам по себе. Но в том то и дело, что если субъект положил отпрепарированный объект (скажем – шлиф горной породы) под объектив микроскопа, то общество интересует истина объекта, поскольку от этого будут зависеть конкретные практические результаты. И как бы субъект, сидящий за микроскопом внутренне не противился, он должен выдать тот результат, который обществом на сегодняшний день считается истиной или доказать обратное. Но в любом случае, он должен установит истину объекта, а не своё субъективное мнение, иначе станет невозможно его существование в обществе. Именно необходимость подчиняться  материальным потребностям общества и материальным потребностям самого человека и ограничивает его свободу, хотя Бердяев считает иначе. «Порабощение человека именно символы, а не реальность. …Самое общество есть символ, а не реальность (стр70)  Но чуть раньше он говорит совершенно справедливую фразу: «человек вращается в символизированной реальности». Вот! Не дух, идея, символ объективизируются, а реальность идеализируется, символизируется. Другое дело, что порой символы, порождённые одной реальностью, продолжают  использоваться другой, порой отрицающей первую, но тогда забывается исходный смысл символов, он становится, в конце концов, элементом орнамента.
Бердяев, конечно,  не может целиком и постоянно находиться в мире символов, он признаёт, что: «внутреннее освобождение непременно требует и внешнего освобождения, разрушения рабьей зависимости от социальной тирании. Свободный не может терпеть социального рабства, но он в духе останется свободным и в том случае, если не в силах победить внешнего социального рабства. Это есть борьба, которая может быть трудной и длительной»
Здесь я вижу два момента. Во первых, легко в тепле и сытости говорить о том, что можно « в духе оставаться свободным», но я за годы реформ убедился, что у каждого человека есть свой предел прочности, за которым он уже не в состоянии сопротивляться, не в состоянии оставаться свободным даже «в духе», а во вторых для того чтобы бороться, отстаивать свободу духа надо признать свою несвободу и понимать, в чём она заключается. Бердяев же уверен в своей внутренней духовной свободе и поэтому бороться за действительную свободу не в состоянии. Он не понимает, что полностью порабощён своей интеллигентской идеологией, по сути дела – идеологией либерального помещика, сдавшего деньги в банк и живущего на проценты, «свободным» паразитом, презирающим выжившего его с земли капиталиста, а заодно и пролетариев и государство.
«Дух воплощается в человеческом теле, в человеческом ощущении, в человеческом творчестве, лице и личности, а не в государстве, не в массивных телах истории».(стр87) Опять двадцать пять!  Конечно, всё исходит от человека, от творческой личности, но всё дело в том, что дух, идея, оторвавшись от выразивших их людей и воплотившись в печатных листах, кинолентах, архитектурных формах живёт уже своей жизнью, воплощённый в государстве и других «массивных телах истории».  Вообще конечно идеализм либерального помещика, философская маниловщине сквозят постоянно: «государство должно защищать свободу и право, в этом его оправдание. Но всякая абсолютизация государства есть великое зло. Государственная власть не обладает никаким суверенитетом. Государство должно быть ограничено и введено  в должны е рамки.»  Но смысл государства вовсе не в защите свободы и права, а если оно и защищает свободу и право, то только определённой группы лиц, либо владеющих землёй, либо имеющих деньги, либо чем то государству полезных. Разумеется, абсолютизация государства есть зло, особенно потому, что государственная власть, вопреки уверениям Бердяева, обладает фактическим суверенитетом, и оправдание государства не в том, что оно защищает свободу и право, а в том, что защищает жизнь и материальные интересы своих граждан, а посему имеет полное право ограничивать права и свободы отдельных индивидов. И что значит: «государство должно быть ограничено и введено в должные рамки?». Государство не должно вмешиваться в свободу буржуя эксплуатировать работяг, к примеру? Ах, «государство не смеет касаться духа и духовной жизни» - да любое государство, и не только тоталитарное, а и самое раздемократическое вмешивается, и не вмешиваться не может, иначе погибнет. Другое дело – формы вмешательства могут быть разные. Можно запрещать пищать, а можно заглушить писк грохотом барабанов, можно посадить или расстрелять неугодного автора, а можно устроить его травлю в газетах, лишить заказов, возможности публиковаться. А вот на странице 96 его рассуждения подошли к такой черте, за которой я уже не выдержал и сказал: Ай да Ленин, ай да молодец! Вовремя он разглядел нутро этого либерала и совершенно правильно выдворил из страны. «Деление мира на два лагеря, которое есть главный метод концентрации сил коммунизма и фашизма есть деление военное и приспособленное для войны. Но это есть величайшая ложь. Это есть манихейство, приспособленное для утилитарных целей борьбы и войны. …Человечество не делится на царство Ормуза и Оримана. В каждом человеке есть два царства – света и тьмы, правды и лжи, свободы и рабства».
Но приходит время, когда надо брать автомат и защищать не абстрактные права и свободы, а конкретно свою страну, свой народ, свою семью. Хотя, разумеется, и в твоей стране порядочно тьмы, лжи и рабства, но говорить об этом под пулями, и даже тогда, когда они ещё не свистят, но твоя страна уже под прицелом, по меньшей мере, неуместно, а писал всё это наш философ накануне войны.
Но надо отметить. он разглядел фальш нацизма: «главная ложь, порождённая национализмом, в том, что когда говорят о «национальном идеале», о благе «национального» целого, о «национальном» единстве, о «национальном» призвании и пр., то всегда связывают «национальное» с привилегированным, господствующим меньшинством, обыкновенно с классами, обладающими собственностью. Под «нацией», «национальным» никогда не понимаются люди, конкретные существа, а отвлечённый принцип, выгодный для некоторых социальных групп. Национальная идеология обыкновенно оказывается классовой» И далее: «Русский, французский или немецкий народ, как историческое целое, есть более глубокая реальность, чем русский, французский или немецкий пролетариат. Но проблема совсем не решается и даже не ставится, когда говорят такие общие места. В известный исторический момент проблема класса может быть более острой, безотлагательно требующей решения, чем проблема национальная и именно для самого существования нации»  ИМЕННО ТАКОЙ МОМЕНТ НАСТАЛ для  России.. Национальная идея, и прочая национальная фразеология, есть просто прикрытие того факта, что нация есть частная собственность, позволяющая присваивать чужой труд. Русская нация, русский народ, как наиболее пролетаризированный народ СНГ стал и наиболее эксплуатируемым народом (не самым бедным, не самым нищим, но самым эксплуатируемым.), подверженным ограблению как со стороны мирового капитала и капитала «собственного», так и со стороны мафиозных этнических буржуазных кланов. Русские националисты стремятся решить национальный вопрос не решая классового, то есть заменить иноплеменных эксплуататоров русскими, но это не решит абсолютно ничего. Освобождение русской нации возможно только как освобождение русского пролетариата.
Но буржуа, и человек, заражённый буржуазной идеологией, не в состоянии оторваться от конкретных примеров типа: «чёрные весь рынок заполонили» или «евреи, евреи, кругом одни евреи».
Но продолжим. Стр109. «Буржуа в метафорическом смысле есть человек, который твёрдо верит лишь в мир видимых вещей, которые заставляют себя признать, и хочет занять твёрдое положение в этом, он оценивает людей не потому, что они есть, а по тому, что у них есть» Ну, прямо таки не отличишь от коммуниста нашего «товарища» Бердяева. Но всё же кое какие нотки различия звучат: «у буржуа интересы индивидуальные, сознание же коллективное». Для Бердяева коллективность сознания почти ругательство, для коммуниста – почти комплимент. Но дело в том, что сознание буржуа не коллективное, и быть таковым не может – коллектив, это объединение людей, занятых единым делом, а буржуа… Конкуренция – вот ключевое слово, определяющее их взаимоотношения, и сознание их не коллективное, а стадное. Я думаю, сейчас бы со мной и Бердяев согласился, поскольку вообще то он к буржуазии относится резко отрицательно. Стр 110.:» Буржуа – индивидуум, и иногда очень распухший, но не личность. Он становится личностью в меру преодоления своей буржуазности. Стихия буржуазности есть стихия безличная. …Буржуа не может преодолеть свою буржуазность. Буржуа всегда раб, он раб своей собственности, раб воли к обогащению, раб буржуазного общественного мнения, раб социальных положений, он раб тех рабов, которых эксплуатирует и которых боится.»
Казалось бы – и коммунист лучше не скажет. Но Бердяев тут же определяет цену своей антибуржуазности: Стр112: «собственность в своём реальном ядре не может быть созданием государства или общества. Государство и общество не может быть субъектом собственности, ибо вообще не может быть субъектом. … Государство и общество есть лишь посредник, регулятор и гарант, они должны препятствовать тому, чтобы собственность стала орудием эксплуатации. Абсолютным собственником не может быть ни отдельный человек, ни общество, ни государство. …Единственно допустимая и реальная собственность есть владение».
Вот тут то и раскрывается, кто есть в душе наш философ. Да это же помещик, который мечтает о тех благословенных феодальных временах, когда его вотчину не могли забрать за долги, и ему самому не нужно было право продажи земли, он вполне был доволен её феодальным владением. Но владение вовсе не панацея от эксплуатации, хотя действительно, феодальное владение (и натуральное хозяйство) гораздо в меньшей степени эксплуатирует трудящихся, нежели рынок и капитализм. Недаром крестьяне Вандеи так яростно защищали свой феодальный заповедник от наступающего капитализма, но даже в те времена Вандея была исчезающим реликтом, который бы раздавил и рынок абсолютистской монархии без всякой революции. А для Бердяева это уже не реальность, а тоска по прошлому прадедушек. Но именно эта несовременность, феодальная отвлечённость даёт ему возможность со стороны взглянуть на отношения капиталиста и пролетария. Стр112 «Противники социализма, апологеты капиталистического строя, любят говорить, что свобода и независимость каждого человека связана с собственностью. Отнимите у человека собственность, передайте собственность обществу и государству и человек станет рабом, утеряет всякую независимость. Но если это верно, то это страшный приговор над буржуазно-капиталистическим строем, который лишает собственности большую часть народа. Этим признаётся, что пролетарии находятся в рабском положении и лишены всякой независимости.»
Но поскольку капитализм разбил милый его сердцу помещичий уклад, он преувеличивает силу капитализма. Абсолютизирует его.Стр113. «Буржуа вечен, он останется до конца времён, он трансформируется и приспособляется к новым условиям. Буржуа может стать и коммунистом или коммунист может стать буржуа. Это вопрос душевной структуры, а не социальной структуры». Разумеется, подобные переходы мы видели, и не раз, и конечно же – предательство – вопрос душевной структуры, но чтобы этот переход осуществился должна иметься соответствующая социальная структура.
И отношение к революции у Бердяева двойственное. С одной стороны он её отвергает как  индивидуалист, как «старостветский помещик», привыкший к созерцанию: «…И по настоящему глубинно революционна личность, масса же, состоящая из средних людей, консервативна. Стихия революции всегда была антиперсоналистической, т.е. реакционной, она всегда была неблагоприятной свободе духа, свободе личности, свободе личных суждений»(стр115). И далее: « В революции происходит процесс объективации, отчуждения человеческой природы в объектный мир, тогда как настоящая и радикальная революция должна быть  победой над всякой объективацией и переходом в свободную субъективность»(стр116). Конечно, ежели бы крестьяне занялись самосовершенствованием и переходили в «свободную субъективность», то Бердяев бы это приветствовал, но крестьяне вместо этого захватывают помещичьи земли и жгут усадьбы, подавляя при этом свободу личности тех, кто против столь «антиперсоналистических» действий. «Ужас, связанный с революцией, совсем не в целях, которые обыкновенно преследуют… Ужас в средствах. Революция ищет торжества во что бы то ни стало. Торжество даётся силой, сила неизбежно переходит в насилие. Роковая ошибка деятелей революции связана с отношением к времени. Настоящее рассматривается исключительно как средство, будущее же – как цель. Поэтому для настоящего утверждается насилие и порабощение, жестокость и убийство, для будущего же свобода и человечность, для настоящего кошмарная жизнь, для будущего райская жизнь. Но великая тайна сокрыта в том, что средство важнее цели. Именно средства, пути свидетельствуют о духе, которым проникнуты люди. По чистоте средств, по чистоте путей  узнаете, какого люди духа».(стр117)
«Роковая ошибка» всех «недеятелей» типа Бердяева в том, что они видят в политиках, революционерах, властителях, людей, вольных выбирать средства, пути и отношение ко времени. Можно, конечно, возмущаться варварством большевиков, применивших в 17 году при штурме кремля артиллерию, но при этом не надо забывать, что перед этим кремль взяли белые и все красные его защитники были расстреляны. У деятелей революции не было выбора – насилие, порабощение, жестокость и убийства стали единственной возможностью предотвратить ещё большее насилие, порабощение, жестокости и убийства. И «великая тайна сокрыта», что когда ты планируешь какое то дело, желаешь достижения какой то цели, то рассчитываешь на одни средства, а фактически их не оказывается и приходится пользоваться тем, что попалось под руку.
«Насилие никогда не приводит к свободе, ненависть никогда не приводит к братству, отрицание человеческого достоинства за враждебной частью человечества никогда не приведет к всеобщему утверждению человеческого достоинства»(стр117). Может быть, но только насилием рабы могут сломить держащее их в рабстве насилие, а применение насилия невозможно без ненависти, и люди, с детства привыкшие к унижениям и оскорблениям могут освободиться от своей униженности только через унижение и оскорбление своих угнетателей. Это прискорбно, но только таким образом можно разорвать цепь насилия. Только люди, выросшие без страха, без унижения могут обойтись без того, чтобы подавлять и унижать других.  Дай бог, может наша революция будет первой революцией без «отрицания человеческого достоинства за враждебной частью населения»..
Но отрицая методы революции, Бердяев всё же признаёт, что « революция психологически есть реакция. Она вспыхивает,  когда дольше уже нельзя терпеть»(стр118) «Правда революции в том, что она всегда уничтожает слишком изолгавшееся, истлевшее прошлое, отравлявшее жизнь. … Враги революции, контрреволюционеры, любят говорить об ужасах и зле революции, но не имеют права говорить. Ответственны за ужасы и зло революции прежде всего старая дореволюционная жизнь  и её защитники. Ответственность всегда лежит на тех, кто наверху, а не внизу. А ужасы революции – всего лишь трансформации ужасов старых режимов, лишь действие старых ядов».(Стр118)
Ну как же господин Бердяев, а выговорите, насилие не приводит к свободе. Конечно, это страшно нерациональный, крутой и тяжёлый путь, но ведь путь. Возьмите Великую Французскую Революцию – конечно, она не исполнила, да и не могла исполнить своих лозунгов во время террора или даже сразу после него, пока были живы исполнители и дети жертв. Но ведь осуществила и равенство перед законом, и гражданские права и свободы, пусть почти через сто лет после начала революции, но ведь осуществила. Впрочем, можно в качестве контраргумента привести слова Бердяева «всякая большая революция имеет претензию на создание нового человека. Создание нового человека есть неизмеримо большее, более радикальное, чем создание нового общества. Новое общество после революции всё таки создаётся, новый же человек не появляется. Все революции, в известном смысле, были загублены ветхим Адамом, который является в конце революции.» (стр120) Казалось бы – не поспоришь. Вот он выполз, «ветхий Адам» капитализма, пьёт, гадит и хапает, хапает, хапает. Ан нет. Возьмите сейчас антикоммуниста, потрите его как следует, и в 9 случаев из 10 обнаружите, что он противник имущественного расслоения, он за социальные гарантии, и вообще то он стихийный коммунист по психологии. И любая великая революция, в конце концов, создаёт нового человека – ведь крестьяне, прошедшие Европу в наполеоновских войнах – это совсем другие крестьяне, чем исполнители феодальных повинностей времён Людовиков.
А теперь коснёмся взглядов Бердяева на социализм. « Тоталитарный интегральный социализм есть ложное миросозерцание, отрицающее духовное начало, обобществляющее человека до самой его глубины. Но социальная, экономическая сторона социализма справедлива, есть элементарная справедливость. …Социализм коллективистический, основанный на примате общества и государства над личностью, примате равенства над свободой предполагает хлеб, отняв у человека свободу, отняв у него свободу совести. Социализм персоналистический, основанный  на примате личности, каждой личности над обществом и государством, примате свободы над равенством, предлагает «хлеб» всем людям, сохраняя за ними свободу, не отчуждая их от совести.»(стр126)
А ведь Бердяев, когда то, в молодости, марксизмом был увлечён. А сейчас впадает в идеалистический примитивизм: «рабство, которое несёт с собой коммунизм, происходит от духа, а не от экономики»(стр131). Надо сказать, Бердяев, как и многие либералы (особенно заграничные) преувеличивает степень «обобществления человека», огромное большинство советских граждан жило совершенно не замечая, что у них отняли свободу, потому что для них её не стало меньше, а для многих, по сравнению с дореволюционным временем, наоборот, её стало больше. А во вторых, когда Бердяев пишет о своём «персоналистическом социализме», где всем будет «хлеб» и свобода, он не понимает, что «хлеб» и свобода это не две независимые категории, а две стороны одной медали. Свободы в Советском Союзе недоставало, потому что не хватало «хлеба». Как этот механизм объяснял Троцкий – если товара в магазине мало, возникает очередь, если очередь большая, нужен милиционер, чтобы следил за порядком. То есть нужно ограничение свободы. При капитализме в этом ограничении нужды нет. Там цены на товар сразу отправляют значительное количество потребителей на свалку, на помойку, к тряпичнику и они очереди в магазине не создают.
«И то, что есть дурного в социализме – примат экономики над духом, непризнание человеческой личности верховной ценностью – есть наследие капитализма, продолжение капиталистического разрушения ценностей»(стр128) – это Бердяев понимает, как и то, что «пролетарская идеология есть рабья идеология, она есть реакция против рабьего прошлого. …Всякая классовая идеология греховна и достоинство человека в его преодолении. Но когда буржуазия предлагает пролетариату преодолеть свою классовую психологию и прекратить классовую борьбу, то есть это есть лицемерие и хитрость борьбы.»(стр130). Впрочем- ничего нового Бердяев не открыл, всё это можно найти у Маркса. Но разница в том, что Маркс встаёт на сторону пролетариев, а Бердяев пытается остаться над схваткой: « единственно реальный мир… есть твой человеческий мир и он зависит от духа. Собственную порабощённость человек экстериоризирует, проецирует вовне, она представляется ему принуждением внешней реальности».(стр167). Ну конечно, когда вопрос о куске хлеба и жилье не стоит ребром, можно думать об освобождению силой духа. (Это уже «Опыт эсхатологической метафизики») Но объектный, материальный мир постоянно напоминает о себе необходимостью подчинения, ограничения свободы и Бердяев желал бы из него дезертировать. «Я живу в двух мирах – в моём собственном, субъективном мире и для меня существующем,и вместе с тем мне чуждом объективном мире, мире объектов.» (стр129) Он чувствует себя «выброшенным в насилующий меня объективный мир», Поэтому он придумывает иной, «нуменальный мир –дух свободы, творчества, мир любви и сострадания, весь космос» Этот самый истинный мир, «нумен не только объявляет , обнаруживает себя в феномене, выбрасывает вовне. И поэтому можно сказать, что мир феноменальный не есть подлинный мир существ, существующего, сущего» (стр197)  Вот так то- мир, в котором мы живём, не есть подлинный мир. Для объяснения этого парадокса он вводит категорию «падшести». «Падшесть есть важная категория сознания. Объективация, неподлинность феноменального мира совсем не значит, что мир людей, животных, растений, минералов, звёзд, морей, лесов и т.д. нереален и что за ним есть совсем непохожие вещи в себе, а это значит, что этот мир находится в недолжном духовном и нравственном состоянии, состоянии рабства, утери свободы, вражды, отчуждённости, выброшенности вовне, подчинения необходимости»(стр 194) До этого даже церковь не додумывалась – у неё Адам с Евой совершили грехопадение, а вовсе не мир растений и минералов, у которых нет, и не может быть «должного» или «недолжного» духовного и нравственного состояния. Но уж если Бердяев «падшесть» к минералам применяет, тем более это касается общества. «Организация общества есть объективация человеческого существования и подавления человеческой личности. Падшесть есть в самом возникновении общества… Изначально, в глубине существования, грехопадение и было как бы утратой свободы и порабощением внешнему объектному миру, экстериоризацией. Это и есть непослушание Богу, что есть категория падшего социального мира и возникновение в нём рабских отношений, а отдаление от Бога во внешнюю среду, в которой всё определяется извне одно от другого, в царство вражды и принуждения»(С267)» Так выходит, это «царство вражды и принуждения» в котором мы живём, не есть царство Бога, но в этом царстве мы появились не благодаря нашему свободному выбору, а по велению Бога, значит Бог не может требовать от нас почитания, внимания и т.д. Ведь мир, в котором мы живём – не его мир. По моему, православная, да и любая другая церковь Бердяева за такие  выводы по головке бы не погладила. Но вообще то, когда читаешь всё это так и видится помещик начала века, описанный Буниным. Уже нет прежнего блеска, но есть земля, которая приносит доход, крестьяне, которые живут своей жизнью и его, в общем то, не касаются, сельское уединение с охотой, возможность философствования и редкие встречи с соседями-помещиками, с которыми можно поделиться своими измышлениями за чаркой водки. Может быть, и имение то давно заложено, но срок расплаты по векселям далеко и можно не думать об экономике и презирать тех, кто не просто вынужден об этом думать, а этим жить. Вот ещё его творение: «Царство духа и царство кесаря». «Экономическая система коммунизма могла бы не быть ещё тоталитарной социализацией человеческой жизни. Она вытекает из философского мировоззрения коммунизма, из его религиозной веры» (стр309) 
А кто виноват, что малограмотные и вовсе неграмотные массы восприняли марксизм как религию? Не вы ли, дезертировавшие из марксистской философии в «нуменальную область»? Да и причём здесь философия, когда Советской России сначала находилась в блокаде Антанты, потом ей противостояла гитлеровская Европа, и надо было выдержать тотальное военное противостояние, а потом к войне с нами открыто готовился весь «демократический мир», и как же можно было обеспечить свою безопасность без тотальной мобилизации ресурсов? Да, конечно «подмен целей жизни средствами есть очень характерный процесс человеческой жизни, которым многое объясняется. Ярким примером является определяющая роль экономики, поразившая Маркса. Но экономика, бесспорно, относится к средствам, а не к целям жизни. Между целями человеческой жизни и средствами, применяемыми для осуществления целей, существует разрыв, и часто нет никакого сходства»(сир317)
Вообще для бывшего марксиста непростительно. Для Маркса экономика никогда не была конечной целью, смысл его философии как раз и состоит в освобождении от экономики. То то и оно, что для Маркса частная собственность, экономика, диктатура, демократия не цели, а средства для перехода человека из царства необходимости в царство свободы. Другое дело, что  на каждом конкретном периоде развития средство может принимать облик цели. Например, мне нужны деньги на операцию Деньги – средство для проведения операции, но их у меня нет и добывание денег становится моей целью. Но ведь и операция  - не цель, а средство продления жизни.
Если живёшь жизнью рантье, или живёшь интересами рантье, можно ехидничать: «характерно, что никто не выставляет злых целей, зло всегда прикрывается добром, всегда крадёт у добра. Зло видно лишь в применяемых средствах» Нет, и в декларируемых целях проявляется добро и зло. Не только в методах Гитлера, но и в его целях было зло. И в целях ельциноидов, если отвлечься от пропагандистской шелухи зло видно невооружённым глазом. Правда вы, господа интеллигентствующие рантье верите в абсолютное добро и абсолютное зло. Но добро и зло всегда конкретно, в политике выгода для одних (добро), является проигрышем (злом) для других. Мы откровенно заявляем – добро для «хрущёб» -зло- для обитателей Рублевского шоссе. Да, «добрые цели свободы, равенства и братства французской революции тоже осуществлялись кровавым насилием, террором… Создано было капиталистическое общество XIX века, в котором не было никакого равенства и ещё меньше братства»(стр 318)  Но даже капиталистическое общество Франции позапрошлого века давало гораздо больше возможностей (и гораздо большему числу людей) нежели абсолютистская монархия, и уж тем более это относится к нынешней Европе, которой ведь тоже не было без Великой революции.
Бердяев всячески стремится избежать действия, борьбы, зависимости от «низменных» экономических причин и пытается оправдать это философски.
«Тезис материализма, что высшее есть эпифеномен низшего и объясняется из него, есть коренная ложь, совершенно неубедительно. Всё высшее в человеческой жизни, чем только  и определена её ценность, для материалиста должно быть иллюзией сознания, которую нужно изображать.  …Высшие цели жизни не экономические и не социальные, а духовные. Величие народа, его вклад в историю человечества определяется не могуществом государства, не развитием экономики, а культурой. Германия была наиболее велика и была вершиной Европейской культуры не тогда, когда она была империей Бисмарка, а когда состояла из небольших государств. Великая культура Греции была связана с маленьким государством. Великий творческий подъём возрождения в Италии связан с периодом раздробления Италии»(стр319)
Начну с конца. «Великий творческий подъём возрождения» был связан с развитием буржуазных отношений в итальянских городах государствах, когда возникли все атрибуты капиталистического образа жизни вплоть до забастовок. А вот когда разбогатевшая купеческая верхушка отреклась от нового экономического строя, купила титулы и вернулась на путь цивилизации (как любят говорить наши демократы), зажили, как жила тогда вся феодальная Европа – подъём и закончился. И маленький территориальный размер Флоренции или Венеции не должен вводить в заблуждение. Размер экономики не зависит от площади, а итальянские портовые города поглощали ресурсы всего средиземноморья. Впрочем, так же, как и Афины и другие подобные города Эллады. Их экономическая система, их античный способ производства, в рамках рабовладельческого строя, была самая передовая, более эффективная, по сравнению с азиатским способом производства Египта или патриархальным рабством Скифии. Казалось бы – философский взлёт в Германии отвергает связь духа с экономикой, но ведь Германия – это неотъемлемая часть европейской цивилизации и совсем неудивительно, что в той части Европы, которая владела достижениями материальной культуры, естественных наук, экономики, но образованные слои которой не были поглощены техническим творчеством, колониальными захватами или политической борьбой и стали пререрабатывать добытую всей Европой информацию в оригинальную философию.
Ну, и «пунктик» Бердяева – свобода. «Свобода есть духовное начало в человеке. Если человек – средство целиком детерминированное природой и обществом, то не может быть никакой свободы. Материализм есть полное отрицание свободы, и социальный строй, основанный на материализме, не может знать никакой свободы.  …Свобода есть прежде всего свобода личности. Если отрицать ценность личности и сомневаться в её реальности, то ни о какой свободе не может быть и речи. Личность есть граница власти природы, власти государства, власти общества. Но личность существует лишь в том случае, если человек есть свободный творческий дух, над которым кесарь не всесилен»
Звучит очень красиво, а теперь переведём это всё на родной язык наших подворотен и подъездов, с пустыми полторашками из под пива, шприцами с кровяными каплями и использованными презервативами.
Бердяев старательно отстаивает приоритет личности и её интересов над интересами класса, нации, общества, государства. А что такое личность? Интеллект человека, его самооценка, его способность мыслить и действовать независимо. (я считаю – относительно независимо, Бердяев –абсолютно независимо) от государства, общества, компании. Но вот есть ли личность граница власти природы, общества, государства? Если и граница, то граница хрупкая и ненадёжная. Существует много способов подавления и разрушения личности и, что самое обидное – самоподавления и саморазрушения личности, как алкоголь, наркотики и даже, такой на первый взгляд невинный, как включённость в среду футбольных фанатов Понятно, что до абсолютной свободы личности Бердяев додумался потому что он сам был относительно свободен, но вот к чему ведёт эта идеология интересов личности над интересами класса, общества, нации и более того, отрицание самостоятельности существования этих явлений? Я не имею в виду философов вроде Бердяева, избегающих использование  «грубых» средств, я говорю о нормальных мужчинах и женщинах, вынужденных в этой жизни действовать, чтобы выживать, и мы увидим, как преломляется либеральная идея в практическом применении. А идеи Бердяева – это всего лишь разновидность либеральной идеи. Всё разрешено, что не запрещено, общество и государство не могут вмешиваться в частную жизнь и отношения собственности и должно быть ночным сторожем, охраняющим  эти самые права и свободы личности. На практике же это сводится к тому, что наиболее агрессивная или пронырливая личность, тем более, если эта личность является индивидом, поставленным судьбой в более выгодные условия, начнёт подавлять  и ограничивать свободу других индивидов, для которых очень слабым утешением будет то, что как личности, в глубине души, они являются свободными. Более того, понимание личности как духовной территории, где кончается влияние общества и государства ведёт к тому,  что культивируется идеология безответственности за судьбу государства, общества, семьи да и свою собственную судьбу. Ведь если личность абсолютно свободна, она свободна и в выборе –прожить жизнь, трудом добывая наслаждения и неизбежные страдания, либо приобрести всё это в концентрированном виде алкоголя и наркотиков и загнуться годам к тридцати. В конце концов, положенную сумму удовольствий организм получил, а то, что следа на земле не оставил, принёс горе и боль другим –плевать, ведь реальна только личность, всё остальное на земле эфемерно. Такая идеология и ведёт к вымиранию русской нации ( да и других европейских наций тоже). Как бы вы ни крутили, а человек член общества и любое его действие или бездействие отражается на обществе и, в конечном итоге, бумерангом вернётся не к нему, так его детям. Но Бердяев не согласен «Наибольшую трудность для общения мысли создаёт то, что марксизм не хочет видеть за классом человека, он хочет увидать за каждой мыслью и оценкой человека класс с его классовыми интересами. Мысль является лишь выражением класса и она сама по себе никакой ценности не имеет.»(стр334)
Ну, тут сразу несколько моментов. Во первых, не надо путать марксизм и его неофитов, вольно или невольно его вульгаризирующих. Знаете, как студенты, только начинающие осваивать предмет видят его проявления на каждом шагу и постоянно фиксируют это в своём сознании. Во вторых, марксизм, как течение политологии и философии рассматривает каждое действие человека через призму его классовых интересов, и ничего криминального (если, разумеется, марксист уже отошёл от школярского восприятия предмета и не лезет с ним туда, где это совершенно не нужно) в этом нет. В конце концов, для военного пейзаж представляет интерес с точки зрения проходимости, условий ориентировки, маскировки и обзора, для геолога-поисковика –с точки зрения проходимости, обнажённости и сложности геологического строения, для охотника – с точки зрения его насыщенности дичью, однако это ничуть не помешает им любоваться его красотами.
Так и для марксиста, понимание классовых истоков в поэзии Маяковского, Есенина, Гумилёва ничуть не мешает восприятию её художественных достоинств. Но для Бердяева классов то вообще нет. «Марксистский пролетариат есть лишь построение мысли и лишь в мысли существует. В действительности существует лишь разнообразие группировок рабочих, которые совсем не имеют «единого пролетарского сознания».
У геологов есть выражение: «Гранит – он и в Африке гранит» - как утверждение чего то банально-постоянного. Но ведь можно сказать, что гранит есть тоже построение мысли, а природе существует множество массивов различного возраста, происхождения, состава, с постепенными переходами к другим породам и гранит,  разумеется, и не подозревает, что его гранитом зовут. Так и положение с пролетариатом или любым другим классом. Разумеется, существует большое количество группировок рабочих и других лиц наёмного труда разных профессий, разных предприятий, разных отраслей и у каждой такой группировки свои интересы, зачастую противоречащие интересам других групп, но, тем не менее у пролетариев есть общие диагностические признаки – работа по найму и доход меньший, чем произведённая им стоимость товаров или услуг- и он является пролетарием не только независимо от того, имеет ли он «пролетарское сознание», но и от того, знакомо ли ему вообще слово «пролетарий». Разумеется, не найти дурака, который бы повторял – « я пролетарий, я пролетарий», более того, значительная часть пролетариев не только не будут демонстрировать «пролетарского сознания», а будут отстаивать антикоммунизм и либеральные ценности – пока жизнь не прижмёт – тогда шахтёры выходят на рельсы, а авиадиспетчеры объявляют голодовку, хотя и продолжают считать себя антикоммунистами. Но пролетарские интересы с каждым таким конфликтом размывают навязанные извне стереотипы и пробуждают пролетарское самосознание. Да, очень длительное время какие то интересы какой то части пролетариев могут совпадать с интересами какой то части буржуев, на очень короткое время интересы всего пролетариата данного региона, или даже страны, могут совпасть с интересами буржуазии, но всё это временные отклонения, флуктуации. Настанет время, когда интересы подавляющей части пролетариата войдут в непримиримое противоречие с интересами капиталистов, но совпадут с интересами нации, как объективной реальности, с долговременными интересами большинства её представителей. Тогда пролетарское самосознание  вновь овладеет и пролетариатом, и всей нацией, но только это будет иное самосознание, чем в 17, самосознание других людей, управляющих огромными станками и умными машинами, которым нет нужды ненавидеть буржуазию, как это было  вначале прошлого века, за то, что она грамотнее и развитее. Но даже в 17 пролетарий, или человек, ставший на его позицию, понимал вещи – совершенно непонятные философу Бердяеву: «Почему материя в порождаемых ею процессах должна привести к торжеству смысла, а не бессмыслицы? Это возможно для марксиста только потому, что в материю вносится разум, смысл, творческая активность. Но это значит, что марксистская философия не есть материализм, и наименование её таковой есть явное насилие над терминологией»  Почему же насилие? Наш материализм означает лишь то, что нет отдельного нуменального мира, нет отдельно существующих идей, а всё неразрывно спаяно, слито с материей, взаимодействует в материи и вне материальных проявлений невозможно. Хотя мы, разумеется, понимаем относительную независимость идеального от материального в том смысле, что идея, информация, не привязаны к конкретному виду материи, может переноситься с носителя на носитель, может многократно возникать и уничтожаться.
Пролетарий ведь сразу работает и с веществом, и с энергией, и с информацией и поэтому для него, если он достаточно грамотен и развит, гораздо органичнее усвоить диалектику в материализме и материалистический взгляд на общество. Бердяеву непонятна концепция «надстройки» «Остаётся необъяснённым, каким образом материальная реальность переходит в реальность интеллектуального, духовного порядка, каким образом экономика может перейти в познание или в нравственную оценку», А нам понятно. Потому что это мы переводим материю природы, энергию природы, информацию природы в материю, энергию, информацию наших жилищ, наших машин, книг, холстов, лент и компактдисков. И мы отлично понимаем, что для того чтобы творить надо, как минимум, не падать в обморок от голода и не дрожать от холода, и чтобы пальцы у тебя могли разогнуться после тяжёлой работы. Но пора проститься с Бердяевым, с его книгами,  с его противоречиями. С одной стороны он понимает, что «весь положительный пафос Маркса был связан с его верой в то, что человек, социальный человек, овладеет миром, миром необходимости, организует новое общество, прекратит образовавшуюся анархию во имя блага людей, во имя их возрастающей силы» И он сочувствует этой цели, но сам действовать, содействовать этому не желает, поскольку опасается за независимость своей драгоценной личности, и даже в годы величайшей опасности для Родины, когда народ жилы надрывает, чтобы успеть, чтобы уцелеть, единственное, что он видит – это тоталитаризм и ущемление свободы. Ну что ж. Он расплатился за свою двойственность: «всё мне кажется чужим и чуждым. «Я» не у себя на Родине, не на Родине своего духа, в чуждом мне мире».