На Гора Посте. Продолжение

     Возле выхода с рынка часто стояла цистерна с окрошечным квасом - настоящим, хлебным,кислым квасом специально для окрошки, две копейки стакан. А по другую сторону площади была пышечная-пирожковая. Там можно было купить стакан кофе с молоком или чай, сладкий столовский чай без чайного вкуса, но с чаинками; а к нему пышки по три копейки штука или пирожок с картошкой, по пять. Я предпочитала пышки. их всё-таки приходилось три штуки на десять копеек, с сахарной пудрой на оставшуюся копейку; а пирожков только два.
     Вот там, в этой пышечной я получила потрясение, которое в конце концов привело меня к мысли бросить институт и дальше учиться заочно - работая, "познавая правду" и живя исключительно на собственный счёт. Разумеется, к этому добавились и прочие горькие открытия... Но это уже о другом... Вернёмся к тому случаю.
     Вернёмся к тому случаю.
     Дело было в воскресенье. У меня в кармане оставалось до стипендии два с половиной рубля, и я не могла их тратить слишком вольно. Поэтому, погуляв по кладбищу и проголодавшись, решила пообедать в пышечной. Без чая и кофе я решила обойтись, а лучше купить на пятнадцать копеек пышек. получалось целых пять штук!.. Когда я уже наелась и лениво жевала предпоследнюю пышку, слегка отодвинув тарелку с последней, к столу как-то крадучись подошла маленькая опрятная старушка в беленьком с синими цветочками платочке. С особой какой-то улыбкой и блеском (особым, мною прежде не виданным. блеском) в глазах, она быстрым жестом показала на отодвинутую мною тарелку и тихонько спросила:
- Вы этого больше не будете? Не хотите?.. Тогда можно - я доем?..
    Во мне сердце перевернулось. Я сказала торопливо:
- Да-да, конечно! Я вам сейчас ещё принесу... Вы позволите?..
     Я метнулась к раздаточной, купила ещё пять штук и - быстро, быстренько, пока не ушла - обратно к старушке.
- Вот! Не отказывайтесь, пожалуйста!
     Старушка улыбнулась застенчиво и радостно:
- Как много!.. Спасибо, спасибо!.. Я ещё две съем, а три домой унесу...
     В моём кармане жарко зашевелились деньги. Я... я не знала, как это сделать... Не умела... Какой-то сухой голос внутри меня строго сказал: "Не все, слышишь! Тебе ещё до стипендии"... Такой вот чужой, расчётливый голос. Я его послушалась. Отделила вслепую пальцами в кармане рубль и положила возле тарелки:
- Пожалуйста, пожалуйста!.. Вы возьмёте, да? Да?.. Вот спасибо!..- и, пока она не ответила, выскочила из пышечной.
     У меня сердце билось, глаза плакали, а мысли метались, как мухи между стёклами. Как же так? Как так может быть?.. Она же не пьяница, это видно...Такая аккуратненькая старушка... В нашем социалистическом отечестве... На Двадцатом съезде партия торжественно провозгласила: через двадцать лет будем жить при коммунизме... А развёрнутый социализм мы уже построили... как она попросила доесть ту пышку! Какой у неё странный блеск в глазах! Беленький платочек... с цветочками... стиранный, глаженный... А ты, дрянь такая, всё-таки пожадничала! Рубль двадцать себе оставила...
       До сих пор, когда я вспоминаю ту старушку, у меня сердце колотится и руки-ноги слабеют...

                7.

     Приближалась зима. Листья облетели со всех деревьев, кроме дуба; плоды с них сорвали и превратили в компоты, варенья, повидло. Летний кинотеатр закрылся до весны. Кофточки-шапочки-шарфики расходились живее, и спицы в смуглых руках мастериц только мелькали.
     Я попросила тётю Асю научить меня шерсть расчёсывать, нитки делать, вязать. Она стала учить, но у меня не получалось. Шерсть я не столько расчёсывала, сколько (нечаянно!) рвала на мелкие клочья: пряжа получалась неровная, а вязать совсем не получалось (хотя, в сторону говоря, много позже и при других обстоятельствах я всё-таки научилась вязать). Тётя Ася с улыбкой забирала у меня работу (Смотри, все руки исколола! Дай сюда) - и я только диву давалась, глядя, как ловко работают эти смуглые пальцы в серебряных колечках. А одно колечко было с камушком...
     Удивительно, но все женщины на Гора Посте, независимо от их достатка, носили украшения - кольца, серьги, цепочки; в том числе золотые и серебряные. И если у них были камушки, так только настоящие, не стекло. Тётя Шура Ширинянц тоже очень любила украшения, но она носила бижутерию. Лучше всего, чехословацкую... И ковры здесь были в каждом доме, тоже независимо от достатка. А когда справлялись свадьбы и приходило время для танца невесты, её непременно осыпали рублями, а кто-то даже трёшками и пятёрками. Откуда что бралось? Я как-то спросила тётю Асю. Она говорит:
- Ну, откуда... Откладывают люди... Экономят...
     Экономят! На чём могли экономить эти люди, кроме еды и одежды?..

                (Окончание следует)