Айяна

Пролог
Март 1997 г. пос.Черский, Якутия
 
Как говорили оленеводы, погода тогда выдалась на славу, повезло нам с ней, обычно в это время: снег, мороз, вьюга, но в те три дня, что я был в их селении, с таким замысловатым названием что и выговорить не смогу, было довольно солнечно, ну и по градусам терпимо, всего минус 27. 
Я, тогда еще молодой зеленый фотограф, по заданию редакции журнала вылетел в Якутию, чтобы отснять репортаж о суровой жизни в оленеводческих поселениях, их быте и обычаях. Это у нас там, в Питере вовсю кипела жизнь, а на Севере, время текло размеренно, все шло своим чередом. 
Жил я в семье оленевода Уварова. Звали его Кустээх, что означало могучий. Он и верно был великаном среди невысоких и коренастых якутов. Спали мы в чуме, ели рыбу и пили спирт. Была у него жена с красивым именем Сайнара, очень мудрая и скромная в быту женщина. И куча детишек, поголовно все одни дочки. 
Когда я впервые появился у них в селении, на полярном оранжевом вездеходе, детишки столпились поодаль и наблюдали за мной, словно я какое-то диковинное ископаемое животное. А когда направился к ним (хотел угостить карамелью) бросились врассыпную. Лишь один ребенок остался стоять, и с интересом наблюдать за мной исподлобья, грозно сверкая черными глазищами. Я продолжил путь уже не так прытко, побоявшись спугнуть и это чадо, а подойдя ближе, заметил, что из-под головного убора струятся вниз тонкие черные косички, и отсюда сделал вывод, что передо мной девочка.
- Привет, - сказал я как можно более приветливо.
- Здлавствуй дядя, - с серьезным видом произнесла девочка. 
Я присел на корточки, сняв теплую шубенку, засунул руку за пазуху и выудил небольшой пакетик с карамельками.
- Угощайся, - протянул я ей весь пакет.
- Спасибо,  дядя гиолог, - произнесла она и взяла кулек.
- А я не геолог, я фотограф.
- Сатоглаф? Это как так? - спросила она, удивленно глядя на меня, и моргая длинными черными ресничками.
- Ну, у меня есть специальный аппарат, я делаю им «щелк!», потом немного колдую, и получается красивая картинка.
- Моя мама говолит, колдовать - это плохо!
- Ну, я не плохой, я как добрый волшебник, - я улыбнулся и подмигнул ей. Она тоже неуверенно улыбнулась мне.
- А куда же сбежали твои друзья? Я хотел их тоже угостить конфетами.
- А они стлусили, а я смелая!
- А как же зовут такую смелую?
- Айяна.
- Красивое имя, Айяна. А я Николай Сергеевич, ну или просто дядя Коля. А сколько же тебе лет?
- Мне….., - она замялась, затем сняла шубенку и растопырила  пятерню. -  Вот.
- Пять?
- Да, пять, - уверенно закивала она.
………………………………………………………………………………………………
Три дня северной командировки пролетели как один, я отснял много материала, часть проявил там же на месте, в будке геологов, часть самых ценных (которыми не хотел рисковать) забрал с собой. 
Кустээх Уваров, или просто дядя Костя, как звали его геологи, был в селении за главного. Сам по себе немногословный, с задубевшим от мороза морщинистым лицом, он, тем не менее, рассказал много интересных историй, сказаний и легенд, как вымышленных, так и реальных, из жизни его, его отца, его деда и прадеда. 
Несмотря на то, что детишки сторонились меня, маленькая Айяна не отходила от меня ни на шаг, поначалу вздрагивала, от каждого щелчка фотокамеры, а потом осмелела, становилась у меня за спиной, и тянулась на цыпочках, стараясь заглянуть в видоискатель фотокамеры. Я сделал несколько снимков этой черноволосой девочки, и перед самым отъездом подарил ей ее фотокарточку, она очень обрадовалась, глаза ее засияли, а потом прижала карточку к груди и сказала:
- Когда я выласту, я тоже буду делать «щелк!», буду сатоглаф, как ты дядя Николяй!
Мы, все кто были рядом, весело рассмеялись тогда от ее слов. 
А потом, попрощались с гостеприимными якутами, погрузились в кабину вездехода и уехали в Черский, кто продолжать нести вахту, а кто готовиться к возвращению домой.
В Питере мою работу высоко оценили, выписали денежную премию, и даже немного повысили по службе. А фотографию маленькой Айяны даже одно время хотели разместить на обложке журнала, но потом кто-то кому-то заплатил денег, и на обложке появился совсем другой снимок.
 
1.
Июнь 2010, г. Санкт- Петербург 
 
Было позднее утро, я лежал в постели и ленно гонял мысли в голове. Над головой под потолком висели модели различных самолетов и диковинных птиц. Стена напротив вся была увешана фотографиями: моими лучшими работами за последние 15 лет. Африка, Индия, Афганистан, Ирак, Чечня, Южная Осетия, Саяно-Шушенская ГЭС….ни один крупный катаклизм, катастрофа, авария или конфликт, не прошли мимо меня. К моим почти 36 годам я уже успел кое-чего добиться в жизни: служба в армии, два высших образования, сотни командировок по всему миру. Сейчас я сотрудничал, как фотографом сразу с несколькими крупными издательствами, такими как «Нэшнл географик», например. Своя квартира в центре Питера, неплохая машина, вот собственно и все. С семьей как-то не сложилось, детей не имел, жены не было, только рыжая кошка скрашивала мое одиночество, теми редкими вечерами, когда я бывал дома. Просто я по натуре своей не домосед, поэтому всегда берусь за любую поездку в любую точку мира, лишь бы не торчать в четырех стенах…. 
Мысли прервал звонок мобильного. Секундное замешательство – брать или нет, но любопытство пересилило лень (вдруг поездка) и я нехотя откинул одеяло, встал с кровати и направился к тумбочке, где вчера бросил телефон.
Связь была отвратительная, в трубке все щелкало и шумело, словно звонили с Северного Полюса, приходилось переспрашивать по нескольку раз.
- Алл… …колай? Это Ку….. ….варов. Дядя Кост….
- Кто? Погромче! Ничего не слышу!
- Кустээх Уваров, …кутия, ..езжал к нам снимать ……
- Кто? Не помню! - перебирал я в памяти фамилию Уваров, но столько их было в моей жизни: фамилий, городов, стран…
И тут в череде обрывков фраз и радиопомех я услышал «Айяна» и сразу все встало на свои места. Якутия, 97-й, моя первая дальняя командировка, оленевод Уваров и его маленькая черноглазая дочурка Айяна.
Кустээх обрадовался, что я узнал его, и разговор как-то наладился, хоть и приходилось домысливать и переспрашивать. Суть разговора свелась к тому, что дядя Костя передавал большой привет, все у него хорошо, а еще его дочь Айяна, которая с медалью закончила 11 классов, собиралась в этом году ехать поступать в Питерский университет на факультет журналистики. Многого он не попросил, лишь по возможности встретить в аэропорту и помочь добраться до университета, а там уж она сама пробьется! Я заверил, что сделаю все в лучшем виде, записал дату и номер рейса, на том и распрощались.
 

2.
 
Денек обещал быть жарким. Несмотря на раннее утро, солнышко уже вовсю палило. Рейс  как обычно задерживали, поэтому я пил кофе в прохладном кафе и листал новости на своем нетбуке. Наконец объявили посадку и я поспешил с другими встречающими в зал прилета. Айяну я заметил сразу, хотя среди прибывших были и другие девушки ее возраста и национальности. Высокая, длинноволосая, чернобровая, с черными угольками раскосых глаз и миловидной улыбкой на тонких, но красивых губах. Одета она была в обтягивающие джинсы, туфли на невысоком каблучке и светлую футболку, а светло-бежевую кофту по-простому повязала вокруг пояса. Мой опытный взгляд фотографа сразу разглядел в ней кандидата в фотомодели, и ее внешность, и то, как она двигалась, все подчёркивало ее фотогеничность и женственность! Обведя рассеянным взглядом толпу встречающих, она безошибочно направилась ко мне, хотя я и не был в первых рядах. С собой у нее был небольшой чемодан на колесиках и кофр с фотокамерой через плечо.
- Здравствуйте, Николай Сергеевич! - обнажив в улыбке ровненький ряд белых зубов, произнесла девушка, и раскинула руки, на что я ответил крепкими объятиями, мимолетом отметив про себя  тонкий запах ее духов.
- Здравствуйте, Айяна! - поздоровался я в ответ. Как долетели?
- Я?! Все очень хорошо и даже ничуть не устала. Ой! Вот только можно Вы не будете называть меня на Вы, мне очень неловко.
- Ну, это возможно, но лишь при одном условии! - строго сказал я!
- Какое условие? – от удивления ее глаза забавно расширились!
- Ты тоже не будешь называть меня на ВЫ, и без отчества! - я с улыбкой глянул на нее, и она заулыбалась в ответ.
- Я постараюсь, но ведь Вы старше меня!
- Старше, но не старее, меня всегда называют на ТЫ, тем более не люблю формальностей!
- Договорились, Николай!
Дальше мы пробирались через толпу, я вез ее чемоданчик и ловко лавировал среди людей, а она едва поспевала за мной. Но что ж поделать, Питер - суета большого города!
Загрузив вещи в машину, мы уселись, и я тронулся на выезд.
- Какие планы? Твой отец просил отвезти тебя в университет, но сегодня суббота, не думаю, что найдешь там кого-нибудь.
- Да, я знаю, отвезите меня в гостиницу, вот в эту, я в интернете нашла, - с этими словами она полезла в карман кофра, - я пока пообвыкнусь, по городу погуляю.
- У меня есть встречное предложение, конечно, прозвучать оно может нескромно с моей стороны, но все же: можешь остановиться пока у меня, тем более, завтра я все равно уеду на несколько дней, оставлю тебе ключи и квартира в твоем распоряжении, живи и пользуйся! 
Наступила пауза, Айяна смотрела прямо перед собой и нервно заерзала на сиденье.
- Да ты не бойся, я не причиню тебе ничего плохого. Тем более твой отец поручил тебя встретить, значит, доверяет мне! Кого попало он бы не стал просить, ведь так?
- Да мне как-то неловко, вдруг стесню, да и жена Ваша….твоя что скажет.
- Жены у меня нет, а вот кошка обрадуется?
- У вас есть кошка? Ой! У тебя?
- Кошка-Машка, рыжая-бесстыжая! Я так ее зову.
- Рыжая? Здорово!
- В общем так, едем сейчас ко мне: понравится – оставайся, нет – отвезу тебя в гостиницу, но сначала пообедаем!
- Я согласна! – мгновенно ответила Айяна.
До дома мы добрались за 40 минут. Айяна сразу заинтересовалась снимками на моей стене, а я отправился на кухню готовить обед.
Через полчаса мы сидели на кухне и обедали. Айяна передала гостинцы от отца, вяленое мясо, что-то спиртное, на оленьих пантах и сувенир - фигурку из мамонтовой кости.
Она без умолку что-то щебетала, благодарила меня, за то, что я своим появлением в ее далеком детстве стал решающим звеном в выборе ее профессии. Говорила, что с появлением интернета отслеживала мои репортажи, рассказывала, что в 10 лет отец подарил ей ее первый фотоаппарат, китайскую пленочную мыльницу и как она носилась с ней и щелкала все и всех подряд. Ну а на свой нынешний фотоаппарат, Никон, она частично заработала сама год назад, подрабатывая все летние каникулы на каком-то предприятии. Обещала показать мне свои снимки, если я не против, и у меня есть на это время.
Я слушал ее одним ухом, а сам прокручивал воспоминания двенадцатилетней давности. Те времена, забытый богом уголок, где выживают сильные и суровые люди в борьбе со стихией, свою молодость и маленькую девочку Айяну с тоненькими черными косичками, которая вдруг превратилась в красивую девушку, с неплохими навыками фотографа и внешностью фотомодели.
Когда мы закончили трапезничать и выпили по две кружки душистого чая, Айяна подскочила убирать со стола, и хлопотать на кухне, я, было, возразил, но видя с какой легкостью она все это делает, решил немного расслабиться, тем более не так часто в моем доме бывают женщины, да еще и хлопочут по кухне! Я отвалился на спинку стула, и просто наблюдал за ней, как легко она порхает, как непринужденно и даже грациозно двигается по комнате. Я невольно залюбовался моей гостьей и запоздало поймал себя на мысли, что смотрю на нее как на взрослую женщину. Я тут же пристыдил себя и отогнал подобные мысли. 
Мы переместились в комнату, где я вкратце поведал Айяне судьбу той или иной  фотографии висящей на стене. Затем  вклюячил ноутбук и предложил девушке посмотреть ее работы, на что она живо откликнулась. У нее был свой определенный почерк в фотографии. В основном это была природа и репортажные съемки. Несколько портретов, на одном из которых я узнал ее отца Кустээха, который, кажется, так и не изменился с момента нашей последней встречи. Я искренне похвалил Айяну, сказав, что у нее есть чувство стиля и что ее ждет большое будущее в области фотографии, если конечно не будет лениться! Наряду с этим указал ей на недостатки, которые тут же бросились мне в глаза.  На удивление девушка приняла критику спокойно, что несвойственно нынешнему молодому поколению.
Закончив с просмотром фотографий, я предложил съездить в центр, прогуляться по Невскому проспекту, по набережной Фонтанки, посмотреть достопримечательности, на что Айяна с удовольствием согласилась и ушла переодеваться в другую комнату. 
Спустя пятнадцать минут (удивительно для девушки) моя юная спутница была готова. Кажется, она особо и не сделала с собой ничего такого, но стала еще прекраснее. Легкий, почти незаметный макияж на глазах, неяркий блеск для губ, блестящие ровные пряди волос, стекающие по плечам. На ней был легкий сарафан чуть выше колена, с открытыми руками и в тон ему босоножки на небольшой платформе. Всю эту идиллию портил черный кофр, висящий на плече, но тут уж ничего не попишешь. Мы фотографы народ такой – без камеры никуда!
Я, наверное, слишком долго любовался юной красотой этой необычной якутской девушки, потому как она начала переминаться с ноги на ногу, неуверенно глядя на меня.
- Прости…я…. очарован! – искренне сказал я, немного смутившись, потому как щечки Айяны после этих слов залил румянец.
Я уже был готов, и взяв свою камеру и барсетку, обул мокасины, и пропуская Айяну вперед, вышел из квартиры. Взгляд невольно скользнул по ее тонкой талии плавно переходящей в стройные, пусть и небольшие бедра, что наглядно подчеркивал фасон летнего сарафана. Я вновь отогнал от себя бесстыдные мысли, машинально тряхнув головой.
- Знаешь, - говорил я уже на улице, щурясь от яркого послеобеденного солнышка (опять забыл солнцезащитные очки в машине). – Я думаю, из тебя помимо фотографа выйдет отличная фотомодель, в любом случае, я как профессионал настоятельно рекомендую тебе попробовать себя в этом. – И угадав в молчании девушки сомнение, продолжил, - тут нет ничего такого. Тысячи девушек пробуют себя в роли фотомоделей и у многих это получается!  Тем более, если фотограф побывает по ту сторону фотокамеры, под прицелом объектива, то в будущем ему легче общаться с моделью.
Мы уже садились в автомобиль, и мой взгляд задержался на коленях, усевшейся на переднее сидение девушки, чуть дольше, чем следовало. К счастью она ничего не заметила, а я просто перевел взгляд на бардачок, откуда выудил темные очки и спрятал под ними свои любопытные взгляды.
- Думаю, я соглашусь с твоим мнением. Я попробую себя в качестве модели, – вдруг сказала Айяна, бросив на меня взгляд и отвернувшись к боковому окну. Через мгновение она снова повернулась ко мне, и дождавшись когда я повернусь к ней, глянула мне в глаза сквозь темные стекла очков и выпалила, - если ты найдешь время, чтоб поснимать меня!
Мне даже не нужно было снимать очки, чтоб заметить, как вновь залилось румянцем ее лицо.
 
3.
 
Мы уже добрых пять часов бродили по историческому центру Санкт-Петербурга. Прокатились на речном трамвайчике, сходили в Казанский собор, посидели в летнем кафе, прогулялись по набережной Невы и сейчас шли недалеко от Медного всадника. Айяна то и дело вскидывала камеру, снимая питерские пейзажи, людей, архитектуру, я же отщёлкал от силы кадров десять, на большей части которых запечатлел мою давнюю и в то же время новую знакомую. 
Девушка без умолку болтала, о чем-то спрашивала, одним словом щебетала как Чижик-Пыжик, на голову которому мы кинули несколько монет. Но как ни странно, меня завлекал разговор с ней. Он не был бессмысленным и скучным, не было пустой болтовни, и даже некая наивность в вопросах юной якутки не раздражала, а напротив, как-то умиляла. Мне было приятно это общение, хотя сам я по натуре молчун, и совершенно не замечалась почти двадцатилетняя разница в нашем возрасте, мы говорили как будто на равных, словно знали друг друга много лет, хотя отчасти это ведь так и было.
Домой мы вернулись ближе к полуночи. В машине Айяна клевала носом, борясь со сном (давали знать о себе и перелет, и насыщенный день, и разница в часовых поясах). И так как речь, ни о какой гостинице больше не заходила, то я постелил ей на диване в моем рабочем кабинете, пока она плескалась в душе и переодевалась ко сну. 
Выйдя из душа, Айяна заглянула ко мне, пожелать спокойной ночи. Теперь по ее плечам струились несколько тоненьких косичек, в которые она заплела свои красивые пряди. А спальный наряд ее меня улыбнул. Пол дня она была так женственна в своем цветастом тоненьком сарафане, а сейчас, надев пижамный комплект, состоящий из шортиков и маечки, с нарисованными милыми песиками, передо мной стояла совсем юная девочка. Я улыбнулся и пожелал доброй ночи, а сам мысленно выругал себя за слишком откровенные взгляды и слишком уж разыгравшуюся фантазию. Как ни была бы умна и интересна моя гостья, по сути это был еще ребёнок, юная девушка, от которой меня отделяло целых двадцать лет!
Мне не спалось. Слишком уж внезапно все поменялось в моей неспокойной жизни. Я привык сам отвечать за себя, а теперь вдруг (мне так показалось) появился человек, о котором нужно проявить какую-то заботу, какое-то внимание. И пусть это временно и после поступления в университет (в котором я не сомневался) Айяна с головой окунется в насыщенную студенческую жизнь, но сейчас впереди у нас был почти месяц, и мне хотелось максимально провести его с девушкой.
Строя планы я не заметил, как заснул. Проснулся по будильнику ровно в 7.00, хотелось бы еще поваляться, но сегодня я должен был лететь в командировку на пару дней, а еще хотелось поскорей уладить вопросы с поступлением Айяны. 
Пока я мылся-брился девушка уже встала и хозяйничала на кухне.
- Доброе утро! – улыбнулся ей (и при этом сердце у меня в груди вдруг застучало быстро-быстро).
- Доброе утро! – ответила девушка, на миг повернув голову и снова вернулась к сковороде на которой что-то шкворчало. – Я решила пожарить гренки! Обожаю гренки с молоком на завтрак! Вы (осеклась)….ты ведь не против, что я расхозяйничалась в этом доме?
- Этот дом давно не видел женской руки! Думаю, ему не повредит некое вмешательство, а то слишком уж он заскорузлый, как и я!
Я машинально присел на стул и не сводил взгляда с девушки, с легкостью бабочки порхающей у плиты. Айяна уже расплела волосы, и они едва заметными волнами лежали на ее спине, стянутые резинкой у самых кончиков. На ней была светлая футболка, голубые шорты и шлепки и мне оставалось лишь любоваться ее стройной фигурой и точеными ножками. Меня тут же посетила идея.
- Послушай, а наш вчерашний разговор по поводу твоей фотосессии в силе?
- Да! Конечно, – снова обернулась Айяна, глядя на меня сияющими глазами. – А ты, правда, найдешь для меня время? – неуверенно спросила она.
- Ты очень интересная модель, поэтому как вернусь с командировки, мы что-нибудь придумаем: решу вопрос со студией и поработаем с тобой!
- Ой, точно! – погрустнела Айяна. – Ты ведь говорил про командировку. Может, я поеду в гостиницу?
- Никакой гостиницы! Решено! – отрезал я! – Я никуда теперь не отпущу такую хозяйку, произнес я уже с улыбкой, но при этом почему-то залился краской!
- Завтрак готов! – провозгласила девушка, и мы вместе накрыли на стол.
Завтрак получился чудесный, несмотря на то, что ничего особенного в меню не было: гренки, вареные яйца всмятку и сосиски. Я пил кофе, а Айяна горячее молоко.
- Значит так, - начал я, вытирая рот салфеткой. – Сейчас съездим в одно место, порешаем твой вопрос, потом в супермаг, закупимся продуктами, чтоб Вы с кошкой тут не голодали, а в 16 у меня самолет! Вернусь во вторник вечером. А чтоб не скучала, дам тебе некое задание по фотографии, чтоб и с пользой и интересно было!
Айяна, загрустившая было о моем отъезде, просияла, услышав про задание! 
Через полчаса мы уже мчались к месту назначения, и ветер, врываясь в открытые боковые окна, теребил легкий сарафан Айяны и ее длинные черные волосы, словно играя на замысловатых струнах какую-то свою загадочную мелодию.
В центре было людно.
- Пойдем, - увлекал я Айяну за собой, лавируя между столпотворений туристов.
Наконец я нашел того, кого искал!
Два молодых китайца, щуря и без того узкие глаза фотографировались рядом с Владимиром Ильичом Лениным, вернее конечно его двойником.
- Знаешь, что за персонаж? – уточнил я у своей юной спутницы.
- Ленин, Владимир Ильич. Вождь мирового пролетариата!
- Ого! – присвистнул я.
- Ну, я же школу с медалью окончила! – мило улыбнулась Айяна.
К этому времени «псевдоленин» освободился от назойливых китайцев, и, заметив меня, вальяжно направился в нашу сторону:
- Кого я вижу, начал он еще издалека, совсем не ленинским голосом, а гулким басом, - Николай Сергеевич собственной персоной! Ба, ба, ба! Сколько лет, сколько зим!
- Знакомьтесь, - вставил я, крепко пожимая руку старому приятелю и обращаясь к Айяне, - Владимир Степанович Гордеев. Председатель приемной комиссии того самого ВУЗа, куда ты планируешь поступать, ну и по совместительству подрабатывает вождем мирового пролетариата!
- А это Айяна Уварова, очень талантливая девушка и будущий студент-краснодипломник журфака, – говорил я уже Володе Гордееву, моему однокашнику, с которым одно время работал бок о бок.
- А! Племянница твоя? – с удивлением спросил Ленин.
- Вроде того! 
Мы переговорили с Гордеевым, иными словами замолвил я словечко за мою давнюю/новую знакомую, хотя и был уверен полностью в ее силах, но подстраховаться нелишне, тем более, когда есть возможность.
*** 
Собрав небольшую сумку с вещами и рюкзак с фототехникой я оставил Айяне запасные ключи, деньги на всякий случай, телефоны близких друзей, тоже на всякий случай и уехал на такси в аэропорт.
Сидя в такси, я думал не о предстоящей командировке, как обычно бывало, а о юной якутской красавице, девушке с удивительным именем Айяна. Не выходила она у меня из головы, и едва за моей спиной захлопнулась дверь, как я уже начал по ней скучать. Даже не скучать, а тосковать.
«Неужели влюбился?!» с недоумением спрашивал я сам у себя! В юности я был очень влюбчив и тяжело переносил безответную любовь, а потом, просто стал циником и эгоистом, думал так проще прожить. Отношений не заводил, так, легкие увлечения, мимолетные романы без обязательств, где все устраивало обе стороны. А как только переставало устраивать, так роман прекращался с той же лёгкостью и без каких-либо угрызений совести. И вот теперь, полузабытое чувство, вернувшееся из моей юности, когда сердце уходит в пятки при упоминании одного лишь имени девушки! Айяна! Ах, Айяна!
Я ругал себя за эти мысли, но не знал, как поступить. Да, несомненно, молодым девушкам нравятся мужчины старше их, особенно когда они успешные и известные. Но мне не хотелось нравиться Айяне только лишь поэтому. Она ведь совсем юна, вполне может построить отношения с ровесниками. На что этой девчонке старый черствый пень, вроде меня. Хотя… взять родителей. Матери едва стукнуло 18, когда отец взял ее замуж, хотя он был старше ее на 21 год. И ведь прожили очень счастливую, пусть и до боли короткую жизнь!
Я уже сидел на борту самолета, а мысли об Айяне все не покидали меня, пока меня не сморил сон. Но и во сне я увидел смеющуюся девушку с тоненькими черными косичками и раскосыми глазами. Она показывала мне растопыренную пятерню правой руки и смеялась.  А я с недоумением глядел на нее и не понимал, что она хочет мне сказать.
 
4.
Октябрь 2010, г. Санкт- Петербург

  Наступила осень. Красивая питерская желтолистая осень. Жизнь текла своим чередом. Айяна поступила на журфак, жила в общежитии, у нее появился свой круг общения и виделись мы нечасто, хотя меня она не забывала, часто звонила, рассказывала своим звонким голоском об успехах, впечатлениях, порой спрашивала совета. 
Я с головой погрузился в работу, взял сразу несколько проектов, плюс участие в ежегодной фотовыставке, но, по правде сказать, все это чтоб загрузить голову и поменьше думать о моей юной гостье, ибо слишком уж много мыслей и дум я о ней передумал. Естественно ей я об этом не говорил ни слова и в наши редкие встречи держался сухо, по-деловому, либо поучительно. Мне не хотелось показывать девушке истинные свои чувства, потому как последствия могли быть непредсказуемые, а я этого не хотел, да и не мог себе позволить! Айяна же напротив, казалось, не замечала моей напускной отчужденности и тянулась ко мне как северный цветок к скудным лучам солнца. Она всегда  была весела, легка на подъем, и очень часто ее звонкий смех наполнял мою гостиную, где мы гоняли чаи и обсуждали фотоработы. В направлении фотографии девушка так же делала успехи, и уже в определенных кругах ее снимки пользовались популярностью, а некоторые я предлагал к публикациям в периодических изданиях, за что девушка получала скромный гонорар. 
В середине октября, на удивление солнечным осенним днем мы сидели в кафе неподалёку и пили латте с круассанами.
- Николай, а могу я попросить тебя об одной услуге?
Я лишь молча воззрился на нее в ожидании подняв брови.
-Помнишь когда я только приехала в Санкт-Петербург (она всегда называла город полным именем), ты посоветовал мне попробовать себя в качестве фотомодели. Кажется, я готова к этому!
Лето закрутило нас: сначала мои командировки, затем Айянино поступление и к разговору о ее фотосессии мы тогда так и не вернулись.
-Это здорово! Я могу договориться с Васнецовым, очень известный фотохудожник в наших кругах или Лидия Скрипач, молодая но очень талантливая девушка, думаю, она тоже не откажет мне в просьбе.
-Это все замечательно, но я хочу попросить, чтоб ты провел съемку.
-Я?! Я, конечно, помню о нашем прошлом разговоре, но ты же знаешь, я не занимаюсь портретной съемкой, мой конек - репортаж, а то, что было в молодости, так те времена прошли давно. Уверен, другие фотографы дадут гораздо более интересный результат.
Айяна молча слушала меня, едва улыбаясь и буравя угольками зрачков, а когда я закончил она лишь произнесла.
-И всё же я бы хотела сниматься у тебя!
Она умела убеждать, применяя при этом самые простые и незатейливые фразы.
Я нахмурил лоб и строго посмотрел на нее, а она в ответ лишь рассмеялась! Ну разве можно было отказать ей? Тем более, откровенно говоря, мне и самому до чертиков хотелось это попробовать.
 -Хорошо! Уговорила!
-Ура! - закричала девушка, подняв кулачки вверх, а я скользнул по ее фигурке и отвернулся к окну, вновь ругая себя за вольномыслие.
Еще через неделю мы обсудили варианты фотосессии и из всех вариантов решили остановиться на двух. Один решили провести среди обшарпанных питерских домов, другой в фотостудии, при этом Айяна как-то загадочно улыбалась и говорила, что у нее тоже есть одна своя задумка, которую она пока не готова раскрыть.
 
5.
Ноябрь 2010, г. Санкт- Петербург

Настал день студийной  съемки. Айяна пришла в студию в темно-синей болоньевой куртке и длинном белом шарфике с большой спортивной сумкой с реквизитом. А раздевшись, осталась в синих джинсах в обтяжку и бежевом свитере, на котором очень органично выглядели небольшие холмики ее грудок.
- Начнем,- сухо поинтересовался я, настраивая камеру и свет.
Айяна прошла по студии, с интересом разглядывая реквизит. Я сделал несколько снимков, пристреливаясь и внося поправки в настройки.
-Готова?
Она остановилась среди студии и посмотрела мне прямо в глаза. Улыбнулась. Я тут же поймал ее в кадр и щелкнул.
-Какое сегодня число? - рассеянно спросила она.
-20 ноября. А зачем...- тут я на миг задумался и схватился за голову. - Черт! Сегодня же твой день рождения. А я совсем закрутится с этими приготовлениями и забыл. Вот я старый дурак! Слушай! Я тебя, конечно же, поздравляю и...
- Да ладно тебе, - прервала мою сокрушительную тираду Айяна и звонко рассмеялась. Я просто хотела сказать, что мне исполнилось восемнадцать.
-  Так. И? - я недоумевая смотрел на нее не понимая к чему она клонит.
- И теперь мне многое можно. - И видя что я все еще недоумевая она добавила. – Ну, права получить, машину водить, например, на выборах голосовать. 
- А! – сказал я так ничего и не поняв, а девушка уже включилась в работу.
- Начинаем, я готова! – скомандовала она, театрально запрокинув руки за голову и медленно рассыпая в стороны струящиеся волосы.
Мы отсняли несколько десятков пробных кадров, после чего Айяна пошла переодеваться.
- У меня есть несколько задумок и костюмов, может все кончено не успеем, но первые три должны постараться, ладно? - девушка кричала мне из-за ширмы, из-за которой так же доносился шелест ткани и какой-то звон.
-Согласен! - машинально ответил я, разглядывая на дисплее фотокамеры отснятые кадры и отмечая для себе некие технические моменты, по дальнейшей съемке.
 -Вот, как я?
Я оторвал глаза от камеры и кажется, открыл от удивления рот.
-Это национальный якутский костюм. Тебе нравится? 
На девушке было длинное платье с рукавами вышитое различными орнаментами со вставками из кожи и меха. На голове был затейливый национальный головной убор, а на ножках красивые сапожки из мягкой кожи. Все было выполнено в одном небесно-голубом цвете и выглядела Айяна в этом костюме весьма органично.
Мы начали съемку, и вначале Айяна была  довольно зажата. А потом вдруг она начала дурачиться, кривляться, хохотать, от чего щечки на ее бледной коже разрумянись, и приятно дополняли образ юной якутки. После каждой серии кадров Айяна подходила ко мне и просила заглянуть в камеру, чтоб увидеть, что получилось. Дисплей в камере маленький, чуть больше спичечного коробка, поэтому заглядывая, мы соприкасались головами, ее волосы щекотали мне ухо, а от ее близости, юного жара и тонкого можжевелового запаха у меня кружилась голова, и выпрыгивало из груди сердце. Я, конечно, ругал себя и пытался воззвать к самообладанию, но все было тщетно, разве можно идти против природы желаний и любви?
Когда девушка отправилась на очередную смену костюмов, я вышел в коридор, перевести дух и выпить крепкого кофе из автомата. А вернувшись, увидел ее в более современном образе: на ней были рваные джинсы и белая  рубашка, достигающая середины бедра, а так же красные лакированные туфли на высокой шпильке. Губы девушки были ярко накрашены в тон туфлям.
-Что за образ? Женщина вамп?
-Что-то вроде того. А похожа? - при этом Айяна, словно большая кошка медленно провела когтями по воздуху и клацнула клыками.
Я улыбнулся, кивнув головой, и мы продолжили съемку.  Я не верил себе, что это ее первая фотосъемка, настолько профессионален был ее подход к позам, свету, мимике. Она была настолько энергична, многогранна, харизматична, что в какой-то момент (а может и сразу, в самом начале) мы просто поменялись местами и уже не я (фотограф) руководил процессом, а она, говоря как, что и откуда мне нужно снимать. 
Она сменяла образы, эмоции, позы. В течение минуты это могла быть невинная недотрога и обольстительница, грустный романтик сменял беззаботного весельчака, и я просто был поражен ее фонтанирующей энергии и фантазии в этой работе.
За полтора часа съемок я взмок, словно в бане. Ее же силам, казалось, не было  конца и края.
Отсняв еще полсотни кадров, Айяна сказала, что ей снова нужно переодеться и попросила приглушить свет.
-Следующий фотосет должен быть в полумраке, - предупредила она.
-Хорошо, - согласился я и выключив основное освещение, настроил и расположил  дополнительные светильники.
-Ты готов? - зачем-то спросила девушка из-за ширмы.
-Я да. А ты?
-Выхожу.
И вышла...
На ней была лишь та же самая белая рубашка. Ноги были голые и босые. Айяна тряхнула головой и повернувшись вполоборота ко мне стрельнула глазками. Я машинально, на автомате снял кадр. Девушка сменила позу. Я снова щелкнул затвором, делая все интуитивно, так как мысли мои были взбудоражены и никак не могли успокоиться.
"Ты точно этого хочешь?" - вертелись на языке слова, но из горла не вырвалось ни звука. Я словно завороженный продолжал снимать, и восхищаться юной красотой, смелостью, дерзостью, и искушаться. Когда при очередной позе девушка запрокинула руки вверх, рубашка плотно облегла ее тело, и я увидел два промелькнувших пятнышка сосков ее обнаженной груди, а снизу, на бедрах, тонкую полоску светлых трусиков. Под рубашкой на ней были лишь трусики. 
Я негодовал. И злился. И радовался. Я мог уйти, но не смог. Я продолжал снимать, зная, что каждый кадр - эксклюзив и надеясь, что девушка их делает исключительно для себя, и не осмелится показывать кому-то еще. 
Ее позы становились все более откровенными, но не вульгарными. Она четко следовала вдоль тонкой грани между двух этих весьма условных понятий. 
Оголено плечо. Щелк! 
Шея, спина. Щелк!
Бедра, почти до ягодиц. Щелк!
Вновь натянутая ткань рубашки повторяет контуры небольших холмов грудей  и горошинок сосков. Щелк.
Вдруг девушка словно очнулась ото сна и быстро подбежала ко мне.
-Покажи, что получилось.
Совершенно не стесняясь своего почти обнаженного вида, она заглядывала в камеру, рассматривая получившийся результат. 
Я попытался отключить свой мозг, перевести его в режим "работа", чтоб не замечать ничего постороннего вокруг, кроме камеры и отснятых снимков. Обычно, на служебных заданиях, это помогало: и среди разрухи после стихии, и среди ужасов войны после артобстрела, но в этот раз не сработало. Я не смог более противиться мысли, что хочу эту девушку и просто смирился с ней, впустил ее внутрь, не думая и не отдавая отчет о последствиях. Такое за 36 лет произошло со мной впервые.
Я очнулся. Айяна перелистывала на камере кадры. Некие просматривала мельком, на других задерживаясь подольше.
Я заглянул в дисплей и не своим голосом сказал:
- Вот этот хорошо получился.
Девушка еще пару секунд разглядывала, то увеличивая, то уменьшая кадр, а потом перевела на меня взгляд и спросила:
- Правда?
И в этот миг наши взгляды поймали друг друга, ее руки обвили мою шею, а я положил горячие ладони ей на талию, и Айяна, приблизила ко мне приоткрытые губы, склонив голову немного набок. Я ощутил ее теплое дыхание, сухие губы, влажный язык. Я крепко прижал девушку к себе, наслаждаясь поцелуем с моей юной красавицей. Когда мы разомкнули уста, то еще долго глядели друг другу в глаза, тяжело дыша. Не знаю, что выражал мой взгляд, но глаза Айяны выражали полнейший восторг и лучились счастьем.
-Отвезешь меня к себе? Я...замерзла, - прошептала Айяна.
 
6.
 
В машине мы ехали молча. За окном уже было темно, дорога и тротуары, промоченные ноябрьскими дождями, блестели разноцветными отблесками фонарей, витрин и автомобильных огней. Так много хотелось сказать, но слов почему-то совсем не было. Молчание было лучшим разговором.
 Зайдя в квартиру, Айяна была невозмутима, словно ничего не произошло в студии (и ничего не предполагалось у меня дома). Она погладила кошку, разулась и сняла куртку.
-Беги в душ и грейся. Я разогрею ужин, - произнес я, не глядя на нее.
Мне казалось, девушка хочет сказать что-то в ответ, но передумала и пошла в ванную комнату.
Я же зашел в кухню и на какое-то время завис. Сумбурные мысли кружили в голове хоровод. Конечно, понятно для чего она приехала ко мне, для чего я согласился ее привезти. Но могу ли я так поступить? Имею ли право? Да, мы оба этого хотим, но сознательно ли готовы сделать этот шаг, или поддаемся лишь воле инстинктов. Устало пожав плечами, я взял чайный бокал и плеснул на треть коньяку. Выпив залпом, позволил жгучему напитку распространиться по телу приятным теплом. В голове слегка зашумело. 
В темном коридоре, на полу появилась полоска света: дверь в ванную приоткрылась.
-Я хочу, чтоб ты пришел! - позвала оттуда Айяна.
Я улыбнулся... и пошел.
Девушка сидела на краешке ванной, замотавшись в полотенце. В ванную с шумом набиралась горячая вода. Айяна подняла на меня глаза и виновато посмотрела снизу вверх.
-Ты сердишься на меня? - спросила она.
Я мотнул головой.
-Знаешь, - продолжила она задумчиво. - Отец с детства учил меня быть честной, говорить то, что думаешь.
Она встала.
-Я хочу, чтобы ты стал моим первым и был моим единственным мужчиной.
Полотенце упало у ее ног. Айяна стояла передо мной совершенно нагая. Юное тело, белая кожа, молочная бледность небольших остреньких сосков, ее грудки, размером с большое яблоко, плоский живот с овальной ямкой пупка, черные завитки волос внизу, и стройные ножки с аккуратными маленькими пальчиками. Я был тронут этим шагом, ее близостью, ее красотой.
Видя мое замешательство, Айяна взяла меня за руку и положила ее поверх своей грудки.
Я тряхнул головой, сбрасывая последние сомнения. И улыбнулся девушке, сказав:
-Да! - Я кивнул сам себе и повторил уже громче. - Да!
Я подхватил девушку на руки (благо это позволяла просторная комната) и поднес к ванной. Айяна оказалась очень легкой! Я опустил ее в воду, намочив при этом рукава своей рубашки, и когда Айяна удобно расположилась в ней, снял с себя намокшую одежду, оставшись в одних джинсах. Девушка с волнением рассматривала мой торс, шрам от ранения на плече. А я, намылив мягкую губку, начал мыть мою юную гостью. 
Айяна блаженно прикрыла глаза, когда я проводил губкой по гладкой коже  ее шеи и рук, грудей, живота и бедер, ног... Пена давно закончилась и теперь, отложив губку, я уже водил ладонями по нежной коже молодого тела, находящегося в теплой воде...
Оставив девушку вытираться, я быстро застелил чистый комплект белья. Немного подумав, зажег несколько толстых свечей. Негромко включил спокойную музыку. Мне хотелось, чтоб этот волнительный момент прошел для Айяны наиболее приятно и незабываемо.
Айяна стояла перед зеркалом, расчёсывая длинные черные волосы. Я на миг залюбовался тонкими линиями ее спины, полушариями ягодиц и изящностью икр. Кое-где поблескивали на коже капельки воды. Наши взгляды встретились через зеркало. Глаза Айяны блестели. Отложив расческу, девушка медленно развернулась ко мне, теперь уже стыдливо прикрыв руками наготу. Я ласково отвел ее руку и склонился над грудью, поцеловав и проведя языком вокруг соска. Девушка вздрогнула, но положила ладонь на затылок, нежно поглаживая волосы. Я опустился на колени, целуя живот и достигнув лобка прижался щекой к пушистому холмику Венеры, а затем немного потерся о него губами. Волоски были мягкие и еще влажные... Придерживая девушку за ягодицы, я ощущал волны желания, идущие из недр женской тайны Айяны.
Быстро поднявшись, я снова с лёгкостью подхватил ее на руки и понес в комнату. Аккуратно уложив Айяну на мягкое ложе, я склонился над ней, и уже не сдерживая своей страсти начал целовать обнаженное юное тело. Я целовал  небольшие упругие грудки с маленькими ягодками трепетных сосков. Я целовал шею, которую девушка сама подставляла, прикрыв глаза. Целовал бедра, колени, ноги, опускаясь до самых стоп и нежно целуя прохладные подошвы и пальчики. Айяна негромко постанывала и часто дышала от моих ласк. Я не хотел спешить, хотел подготовить девушку к первому проникновению, развеять ее страх и волнение, разжечь в ней страсть. Я лег рядом, утопив ее в своих объятиях, и наши губы вновь подались навстречу друг другу. Целуясь, я запускал пальцы в длинные волосы якутки, проводил по их гладким лозам, я гладил ладонями юное лицо с белой кожей, угольками глаз и аленькими губами. Скользя губами по алебастровой коже я устремился вниз: шея, ключицы, грудки, живот и достигнув  пункта назначения снова потерся губами о нежный пушок на лобке, после чего поднял голову и посмотрел на Айяну. Девушка глядела на меня, приподнявшись на локтях и закусив губу, взгляд ее выражал волнение и неуверенность. Все так же глядя ей в лицо нежным взглядом, я немного нажал руками на внутренние скаты бедер, и девушка поддалась мне, откинув голову на подушку и широко раздвигая ноги. Инстинктивно Айяна прикрыла свой секрет узкими ладонями, и мои губы начали покрывать поцелуями тонкие трепещущие пальцы, пока девушка не отвела руки в сторону. Мое лицо находилось в паре сантиметров от раскрытого женского (хотя пока еще девичьего) лона. Я ощущал исходящий от него жар, сладковатый запах, мог коснуться редких волосков поросших по краям вульвы. Я нежно поцеловал мягкую плоть и девушка вздрогнула. Я провел языком между гладких губ и затрепетав Айяна прогнулась в пояснице и подалась мне навстречу, что-то простонав в подушку. Я ласкал девушку ТАМ, языком касаясь то клитора, то губ, и она ёрзала подо мной от страсти, распаляясь все больше. От ласк и желания юные лепестки и сам бутон стали очень влажными. Именно этого я и добивался. Продолжив ласкать плоть девушки пальцами, я приподнялся вверх и прилег рядом на подушку. Глаза ее были прикрыты, черные ворсинки ресниц трепетали, а с приоткрытых губ вырывалось дыхание и негромкие стоны. Повернувшись, я расположился над Айяной, просунув ноги между ее бедер, коснулся головкой скользких горячих губ. Немного надавив, я погрузился в нее, пока не уперся в преграду. Девушка вздрогнула и замерла. Я просунул ладони под ягодицы немного приподняв таз и надавил чуть сильней, а Айяна подалась мне навстречу. Преграда порвалась, и я натужно погрузился в женское лоно, которое приняло меня, обдав жаром и трепетом плоти. Айя при этом ойкнула, ее ручки вцепились в простынь, но боль быстро прошла, сменившись нарастающим возбуждением от моих движений. Айяна подавалась мне навстречу, когда я погружался в нее, и словно не хотела выпускать из себя, когда двигался в противоположном направлении. Ее тонкие пальчики то царапали мне спину, то нежно гладили застарелый шрам на лопатке, то погружались в мои короткие волосы. Наши тела слились в единый организм, двигающийся в синхронном танце.  Думаю, я уловил тот миг, когда на нее обрушился оргазм: она как то вся затрепетала, конвульсивно вздрагивая и расслабившись обмякла, откинувшись спиной на влажную подушку. На ее лбу  проступила испарина, и тонкие черные волосы прилипли к мокрой коже замысловатыми спиральками. Айя обвила мою шею, и крепко прижимаясь ко мне своим хрупким юным телом, погрузилась в мимолетный нервный сон. Уже позже, когда сон стал боле глубоким, а объятия ее ослабли, одна рука упала поверх одеяла, а другая продолжала лежать на спине. Я аккуратно выбрался из ее объятий и отправился в душ. Наскоро обмывшись я набрал в таз теплой воды и взяв небольшое полотенце вошел в спальню. Откинув одеяло, я осмотрел последствия того, что превращает девушку в женщину. Крови было немного: пару капелек на простыне и небольшие потеки на промежности и коже бедер. Я намочил один край полотенца и осторожно, чтоб не разбудить мою девушку промокнул тканью эти места, там же промокнув потом сухим концом. Убрав все в ванную, я прилег рядом. Айяна отвернулась на бок, и я прижался к ее обнажённой, еще влажной спине, низом живота упираясь в нежные ягодицы и вдыхая можжевеловый запах, исходящий от волос. Я долго не мог уснуть, прокручивая события, произошедшие за этот день, и разные другие свои думки. Сон сморил меня уже далеко за полночь...
Проснулись мы вместе почти одновременно и долго нежились в постели, благо было воскресенье и никуда не нужно было спешить. Мы разговаривали, целовались, ласкали друг друга и вновь болтали о том, о сем. Когда я все-таки покинул постель, чтобы приготовить что-то на завтрак, то понял, что по времени это уже скорее будет обед! Мы поели прямо в постели и остались там до раннего вечера. Затем съездили в общежитие, где Айяна взяла необходимые вещи, а на обратном пути заехали в ресторан и скромно, но со вкусом отметили день рождения моей спутницы. А еще я подарил ей небольшой кулон на тонкой цепочке из белого золота и новый объектив для ее фотокамеры.
К началу декабря Айяна окончательно переехала ко мне...
 
                7.
Май 2011, г. Санкт- Петербург
 
-Коля, ты ведь понимаешь, что это чертовски опасно! Та территория не подконтрольна нашим силам. Случись чего и... Я не могу разбрасываться своими лучшими кадрами. 
В конце мая, поздним вечером мы сидели в кабинете главного редактора журнала за стаканом коньяка и обсуждали назревающую командировку в близлежащую страну, где случился военный переворот. 
-Я поеду, Юра! Это не обсуждается. Вот потому, что я, как ты говоришь - лучший, именно поэтому, именно я и должен там быть! 
-Нет-нет, вон Шевченко этот - ретивый, молодой, пускай едет, боевого опыта набирается. Мы с тобой Коля уже пороху нюхнули! 
Я лишь покачал головой, не соглашаясь с моим начальником и давним другом, и пригубил терпкий виноградный напиток. 
-А у тебя вроде в личной жизни подвижки какие-то есть, а? - Юра вдруг перевел разговор и подмигнул мне, лукаво улыбаясь. - Наслышан, наслышан, старый ты хрыч! 
-Да, черт возьми, знаешь..., - я отвел взгляд в сторону, мне все еще было как-то неловко перед коллегами за наши отношения с юной студенткой, но вспомнив искрящийся взгляд и искреннюю улыбку Айяны, я и сам непроизвольно улыбнулся. Так смотрят и улыбаются, только когда любят, искренне, душой, сердцем. - ...знаешь, да, влюбился. И чувствую себя счастливым, может даже впервые в жизни, столько лет прожив, я - счастлив! И я не знаю, может это и наваждение, может и мимолетно все, и сколько продлится это, я не знаю, но пока есть, пока я люблю и чувствую, что мне отвечают искренностью и взаимностью, то каждый день - мой! Раз уж бог решил там, на небе, что достоин я счастья, так и я буду пить его до дна, сколько отмеряно, даже если и придется потом заплатить за это большую цену... Знаешь, Юра, оно того стоит! 
Когда я упомянул бога, Юра (неверующий, как и я) даже поднял глаза на потолок, словно там и впрямь вместо люстры свисал бог и кивал, подтверждая мои слова. 
-Вот и не хрен Коля тебе никуда ехать. У тебя вот счастье через край, глаза как у пацана блестят, когда о ней говоришь, а ты на войну собрался. Дурррак! - безобидно отозвался Юра. - Решено, я Шевченко отправлю! 
-Нет, Юра, давай не будем ругаться. Этот репортаж мне нужен. Хочешь - со мной Шевченко отправляй, хочешь - отдельно от меня. Но я поеду. Не от редакции, так сам по себе, вольным репортером. 
Главный редактор лишь устало пожал плечами, зная, что спорить со мной бесполезно, допил коньяк, убирая бутылку и пустые стаканы в ящик стола. 
-Пойдем по домам, Коля! 

8. 

Айяна прижималась ко мне хрупким телом, словно хотела согреться или искала защиты. Но от кого? От чего?   
Ее тонкие пальчики машинально игрались волосками на моей груди, щекой она касалась моего плеча, обдувая своим дыханием шею. Я поглаживал гладкую, будто мрамор, кожу ее обнаженной спины, проводя пальцами по выступающим волнами ребрам ее худенького тела. Айяна лежала, запрокинув на меня ногу и моего бедра касался шелковистый пушок ее лобка. 
-Ты чем-то взволнована? 
-Я боюсь! - прошептала она. - Боюсь! 
Я даже приподнялся на локте, чтоб заглянуть в ее лицо, и она, подняв голову, посмотрела на меня взглядом затравленного зверя. В ее раскосых глазах читалась тревога. Такое впервые было с ней. 
-Да что случилось, родная? 
 -Дурное очень у меня предчувствие. Поездка эта твоя. Я боюсь очень... боюсь тебя потерять! 
-Да брось! Сколько было этих поездок. И  ни одной царапины. - Теперь Айяна, подняв голову, серьезно посмотрела на меня. – Нет, ну была одна, - сказал я, упоминая на шрам на лопатке, последствия одной из горячих командировок. - Но то сто лет назад было, молодой был, неопытный. Сам, в общем, и виноват... 
Она лишь покачала головой и вновь опустила ее мне на плечо.
-Боюсь! – повторила она!
Несколько минут мы лежали молча. Каждый пребывал в каких-то своих, тягостных мыслях. Потом я аккуратно высвободился из нежных объятий моей юной нимфы и отправился на кухню, шлепая босыми ногами по гладкому паркету. Выпив стакан минералки - промочив рот и пересохшее горло, я вернулся в спальню.
В комнате был полумрак. Свет уличных фонарей проникал через окно, выхватывая пятном в виде неровного параллелограмма белеющий силуэт Айяны, лежащей ко мне спиной. В комнате было жарко, поэтому одеялом она не закутывалась, а лишь зажимала его между ног, да обнимала руками, подоткнув под щеку, словно временно заменив им меня. Худенькая спинка мерно поднималась и опускалась в такт спокойному дыханию. Плавные линии поясницы переходили в небольшие округлые ягодицы, с милыми ямочками, которые в свою очередь так же плавно трансформировались в стройные красивые ножки с маленькими ступнями. Я приблизился вплотную к постели, и, постояв еще с мгновение, наслаждаясь красотой и совершенством юного тела, прилег на край, прижался к ее спине, зарылся лицом в черные, как смоль волосы, пахнущие таежными цветами. Я поцеловал ее за ухом, и она вздрогнула. Целуя, переместился на шею, верх спины, спускаясь все ниже, повторяя своими поцелуями плавный изгиб позвоночника. Достиг спуска и крутого подъема талии переходящей в ягодицы. Растревоженная моими поцелуями Айя часто дышала, и для меня это было сигналом. Я приблизился вплотную, ощутив, как паха коснулась гладкая кожа ягодиц, она впустила меня, немного раздвинув бедра и подаваясь навстречу, и когда я вошел в нее, жалобно вскрикнула, словно подбитая птица…
 
9.
Июль 2011, г. Санкт- Петербург

Июль выдался теплый, приятный, еще не изнуряюще-жаркий. Был полдень и мы стояли в прохладном здании аэропорта в ожидании рейса - каждый своего. Айяна, отлично закончившая первый курс журфака, летела на каникулы домой в Якутию, с пересадкой в Москве, а я через два часа после нее вылетал в ту самую командировку, в которую меня никак не пускал Юра. 
Объявили посадку. 
-Ничего не забыла? Документы, билеты, деньги?
-Все проверила уже десять тысяч раз! - она улыбнулась, глянув на меня.
-Напомни, рейс какой?
-018D, до Магадана!
-Обязательно напиши, как только приземлишься!
-Обещаю, хотя ты ведь сам не на связи будешь в командировке своей.
-Зато, как только включу телефон, буду знать, что ты уже дома!
-Хорошо!
Мы уже собирались попрощаться, как вдруг Айяна сказала:
-Николай, а ты знаешь, что означает мое имя?
-Имя? Айяна? Очень красивое, но... я никогда не задумывался о его значении.
-Айяна значит Путь. 
Она почему-то замолчала и долго глядела мне в глаза.
-Значит, я обрел свой Путь!.. А наш с тобой долгий путь только начинается! - Я улыбнулся и притянул девушку к себе, чтоб поцеловать.
Пройдя досмотр Айяна обернулась, улыбнулась мне, помахав рукой и прислонив к уху мобильный что-то оживленно заговорила в трубку.  Провожая взглядом ее миниатюрную фигурку, я думал о том, как несказанно повезло мне в жизни!
 
Эпилог.
1.
Июль 2011, г. Санкт- Петербург
 
Юрий Степанович Серебрянкин, главный редактор журнала "Новая эпоха", закурил прямо в кабинете, хотя в последний раз позволял себе такую вольность еще во времена перестройки, когда был корреспондентом второсортной газеты "Тротуар".
Он убрал пустой стакан в стол, затем тут же достал его вновь, налил щедрую порцию коньяку и выпил не поморщившись. Снова убрав стакан в стол главред затушил окурок и тут же закурил новую сигарету, разгоняя тягучий дым перед собой широкой волосатой ладонью.
Серебрянкин развернул к себе монитор и в очередной раз перечитал две сводки.
 
"В субботу, 2 июля, колонна миротворцев, направляющихся в сторону населенного пункта Аб*** попала под обстрел боевиков. Под воздействием зажигательных зарядов колонна выгорела полностью. Число погибших превышает 50 человек. Среди военнослужащих находилась группа российских журналистов. Пока удалось опознать троих погибших журналистов. Это Дмитрий Морозов, Сергей Свешников и Елена Луценко. Еще двое журналистов Николай Бучков и Евгений Шевченко числятся пропавшими без вести. На месте происшествия работают военные и спасатели. Поиски продолжаются. Президент России выразил соболезнования семьям..."
 
Не дочитав до конца главред покачал головой и стукнув кулаком по коленке и с горечью пробурчал:
-Эх, Коля, Коля!..
Следующее сообщение было так же неутешительно:
 
"В ночь с 1 на 2 июля самолет совершающий перелёт по маршруту Москва-Магадан потерпел крушение. В результате катастрофы погибло 93 пассажира и 5 членов экипажа. На месте крушения уже работают спасатели. С прибывающими к месту крушения родственниками работают психологи. Продолжается поиск останков пассажиров и черных ящиков. По предварительной версии причиной крушения могли стать ошибка пилота и неисправность воздушного судна. Список погибших пассажиров рейса 018D..."
 
Это сообщение Серебрянкин тоже не дочитал до конца. Он знал, что в списке погибших будет значиться Уварова А.К., 1992 г.р.
Главный редактор откинулся на спинку кресла и с силой зажмурил глаза.
 
 
2.
 Конец июля 2012, п. Черский, Якутия

Кустээх Уваров принес букет красных цветов сарданы к небольшому могильному холмику. Айяна очень любила эти цветы, чудом выживающие и цветущие в суровом северном климате. Обычно в это время они уже перестают цвести, но старый оленевод знал одну полянку, именно там, по некой чудесной случайности цветы цвели до начала августа. Эта укромная полянка была излюбленным местом его младшей дочери. Старый якут очень тяжело переживал утрату, но не показывал свою скорбь, все держал в себе, так уж принято у северных народов.
Каждый раз, приходя сюда, на могилку он вспоминал их последний разговор с дочкой перед отлетом. Девушка закончила «на отлично» первый курс питерского ВУЗа журналистики и летела на каникулы домой, проведать родных. Перед отлетом она была очень взбудоражена и обещала сразу по приезду домой поведать отцу один очень важный секрет. 
Но этот секрет, что бы он ни нес в себе, ушел вместе с ней в могилу.
Утерев тыльной стороной морщинистой руки проступившие слезы, старый якут распрямился и побрел прочь, навстречу лучам такого далекого и такого холодного в этих краях солнца.

А я остался. Остался у могилы любимой, то глядя на скромный крест перед холмиком, то провожая взглядом удаляющуюся спину старого оленевода.
Правая нога еще не успела привыкнуть к новому протезу и натужно болела от долгой ходьбы. Но эта боль была ничто, по сравнению с болью моей утраты. Едва обрести и тут же потерять! Почему за мимолетное счастье порой приходится платить такую дорогую цену?
Почему?