Птицененавистник. Вторник

Утром, к несчастью, кот выглядел не особенно бодрее. Монументалист предложил Чертохвостому молока, от которого чёрный отказался. В итоге пришлось оставить лохматого дома.

– Я не могу вам выдать пропуск. – Холодно отозвалась девушка в очках на проходной. Сегодня в её дыхании чувствовался банановый запах. Челюсти всё также ходили ходуном, разжёвывая жвачку.

– Я к Ловцу. Он уже должен быть тут. – Монументалист старался заглянуть поглубже в коридор, чтобы высмотреть друга.

– Его ещё нет. – Равнодушно отозвалась девица.

Монументалист сверился с часами. Куда мог подеваться этот Ловец? Он никогда не опаздывал так надолго. Если не придёт прямо сейчас, у Монументалиста могли начаться серьезные проблемы с графиком. Сейчас уж точно нельзя допускать никаких замешек, ведь близился праздник, а значит, работы стало ещё больше!

– Вы уверены? Может, проверите ещё раз? Можно его как-то вызвать? – спросил Монументалист с мольбой в голосе. – Или вы всё-таки найдёте моё имя в списке? Меня зовут Монументалист.

Девушка отвела от него взгляд и принялась перебирать бумаги с увлеченным видом. Спустя минут пять Монументалист всё же осмелился поинтересоваться у неё вновь:

– Так, что, можно?

Девушка рассеяно посмотрела на него. Он мог бы поклясться, что на секунду в её глазах полыхнуло искреннее удивление.

– Вы всё ещё здесь? – спросила она неизменным скучным голосом.

– Я думал, вы искали моё имя.

Она оставила это замечание без внимания, уделяя больше интереса банановой жвачке, нежели ему. Больше она не смотрела на Монументалиста, продолжая, кажется, бездумно перебирать бумаги из одной стопки в другую.

Терпению Монументалиста уже давно подошёл конец, и он близился к той стадии, когда люди начинают рвать на себе волосы. К счастью, прежде чем это произошло, конце коридора появился знакомый силуэт.

– Ловец! – тотчас же крикнул Монументалист, подпрыгнув на месте и замахав обеими руками.

Девушка лениво отвела глаза от бумаг, кинула свой пристальный близорукий взор вдаль по коридору, после чего окончательно потеряла всякий интерес к этой истории.

– Памятнищик! – к ужасу Монументалиста в голосе Ловца слышалось отчаяние. – Беда приключилась! Я нигде не смог отыскать Чертохвостого прохвоста!

– Да, я знаю, – поспешил успокоить его наш герой, – вчера он выглядел совсем неважно, и мне пришлось забрать его к себе.

Тут эмоция ужаса сменилась удивлением на лице Ловца.

– К себе? В смысле… в дом?

– Ну да… – помялся Монументалист с сомнением.

– Ну ты отважный малый!

Прежде чем Монументалист успел как-то отреагировать на это высказывание, хотя бы встречным и резонным вопросом, в чём заключалась его отвага, Ловец тотчас снова предался истерике.

– О, Памятнищик! – тут, Ловец навалился на него и повис на шее всем своим весом. – Памятнищик! Что же делается? Куда мы без Чертохвостого? Бродячих животных и так совсем не осталось, так ещё и этот злодей покидает нас!

– А может обойдётся ещё, Ловец? – спросил Монументалист, надеясь, что его позвоночник вынесет такую нагрузку.

– Да где там! Чертохвостый хворает, так и Одноглазка сегодня сама не своя! – Тут Ловец слез с него, зато принялся трясти за плечи. – Одноглазка, Памятнищик! Её одну боялись все шестеро котов, она – моё самое грозное чудовище, сегодня впервые не оказала сопротивления и дала себя поймать. Мало того! Маааало тогооо! – повторил он, ещё сильнее раскачав Монументалиста за плечи. – Я думал её раззадорить, стал играться с ней, думал – цапнет, чтоб знал, где моё место, так она дала себя погладить! Можешь представить, Памятнищик! – тут Ловец выпустил его, кажется, затем, чтобы опять повиснуть на шее, но Монументалист успел увернуться в последнюю секунду.

– Монументалист, Ловец… меня зовут Монументалист, – напомнил он осторожно и, памятуя об удушающих объятьях своего глуховатого приятеля, обошёл его по периметру и осторожно постучал по спине. Сначала он сделал это слегка, чтобы ободрить Ловца, но ему показалось, что здоровяк ничего не почувствовал вовсе, потому пришлось поколотить сильнее. – Слушай, может, не всё так плохо… ну, то есть, вам, наверное, придётся правда работать, но… – тут он увидел, как при слове «работать» всполошилась девушка на проходной. Она чуть не подавилась банановой жвачкой, но, к счастью, обошлось без удушья.

– Да что ты говоришь такое, Памятнищик! – Воскликнул Ловец. – Беда-то в другом! Если отдел закроют, то всех котов придётся усыпить!!! Моих бедных котиков… и Сатанюшу и Арми тоже… – тут уже утешить его было невозможно, Ловец принялся рыдать в голос.

– А что если пристроить их по домам? – Ловец даже перестал плакать, устремил на него большие круглые глаза, полные ужаса. – А что? – спросил Монументалист. – Чертохвостого, например, я могу оставить себе, ты возьмёшь ещё парочку, ну и…

Он уже думал предложить Одноглазку, например, молоденькой секретарше, как Ловец прервал его размышления встревоженным восклицанием:

– Да что ты, Памятнищик! Врагу такого не пожелаешь… надеюсь, ты хотя бы связал Чертохвостого как следует…

Монументалист не стал отвечать, но сильно пожалел, что не может сейчас вернуться домой и действительно связать кота.

– Надеюсь, обойдётся, – сказал он. – Слушай, у меня совсем нет времени сейчас, может встретимся вечером пропустить по стаканчику? Я заодно привезу кота повидаться, держу пари: вы соскучились.

– Привози конечно, Памятнищик, моего Чертохвостого пройдоху, – на его лице расцвела улыбка искреннего обожания. – Если он что от твоего дома оставит до вечера.

Монументалист торопился к первому памятнику. Его выбор в этот раз пал на длинноногого слона – «Искушение святого Антония» руки самого Сальвадора Дали. Птиц там обычно было немного, и Монументалист надеялся сэкономить одного бойца. Теперь, когда Чертохвостый прохлаждался у него дома, и одного зверя недоставало, весь его график и вся система шла семи котам под их хвосты. Если Министерство Бродячих Животных и вправду закроют, что он будет делать? Как справится с вездесущими пернатыми? В этом случае он станет совершенно безоружным перед Птичницей, а Фонтанист, наверняка, сможет обогнать его по бонусным очкам и получить ещё одно повышение. Ах! Как он ненавидел этого выскочку!

Нужно было что-то придумать и как можно быстрее. Если с Фонтанистом он сумел бы ещё как-то совладать, то Птичнице никак нельзя проиграть войну.

Рядом с «Искушением» птиц и вправду не было. Он заметил лишь несколько голубей, проносившихся высоко в небе, но не проявлявших интереса к современному искусству. «Может, слон такой уродливый, что даже птицам не по вкусу», – решил он, а потом вспомнил, с каким удовольствием эти пернатые крысы ковыряются на свалках и в мусорных баках.

Стоя напротив длинноногого чудовища Монументалист немного подумал о том, что можно с ним сделать для праздника, но слон показался ему слишком уж самодостаточным и неказистым. Сегодня он точно хотел управиться со всеми делами до вечера. Это представлялось почти возможным. Гоголь и Тесла находились недалеко друг от друга, а на соседней улице от них танцевали Бременские музыканты. При желании можно было обойти троих меньше, чем за час, потому, он решил немедленно отправиться к ним.

Возле Гоголя сновали голуби, которых удалось быстро отогнать с помощью Душегуба.

– Не позволяй им беспокоить писателя, он и так вечно просыпается, – напутствовал Монументалист Душегуба.

С Теслой, к счастью, тоже обошлось, так что Монументалист уже почти воспрял духом. Он оставил учёному Армагеддона также наставив кота на верную службу науке.

А вот с Бременскими музыкантами уже пришлось повозиться. Они стояли на одной из центральных улиц Старого Города, потому их было необходимо украсить как следует. Монументалист вытащил из багажника всё необходимое – шляпу-целиндр для осла, галстук для пса, бабочку для кота и монокль для петуха. Когда он убедился, что все животные опрятно одеты и готовы к официальному приёму, он предоставил им истинную леди для компании – кошку Одноглазку.

– Ловец сказал, ты что-то тоже расклеилась? – поинтересовался он, на что леди лишь лениво огрызнулась. – Что с вами со всеми приключилось, ребят? Вы нужны городу, без вас мы тут все останемся без работы.

Кошка живо выбралась из клетки, оглядела площадку в поиске птиц, после чего вальяжно потёрлась о ноги осла.

Монументалист поспешил дальше. По его расчёту, он мог успеть перехватить Птичницу где-то около Джона Ливингстона на вокзале. А оттуда уж недалеко до набережной и двух последних его целей за день – Чайковского и Путешественника.

К досаде Монументалиста, старая карга вновь его опередила.

– Проклятье! – выругался Монументалист. Сатана в клетке ответил ему одобрительным мяуканьем. – Ладно, дружок, разберись там. – Согласился он, отворив клетку с чёрным зверем.

Чайки и крачки сновали взад-вперед по площади, то взбивая крыльями небо, то снижаясь, или даже садясь на землю и на несчастного Джона Ливингстона. По иронии судьбы на его голове теперь красовалась большая белая плюха. Сатана, правда, быстро навёл порядок. Чайки разом взмыли в небо, как только когтистый вышел на охоту. Увы,  кот никак не мог помочь лётчику, потому выбора у Монументалиста не было. Нельзя было оставлять Джона в таком виде. Некоторое время пораздумав, как к нему подступиться, наш герой вооружился моющим средством с тряпкой и приготовился также как пилот когда-то, оторваться от земной тверди.

«Но не так стремительно, конечно…» – на свою беду, Монументалист слишком уж любил эту твердь всем своим сердцем и до ужаса боялся высоты. Но даже эта фобия не могла его остановить, ведь защита и забота о своих подопечных представляли для него дело чести. Его честь, увы, оказалась подставленной под угрозу, пока он балансировал на постаменте, стоя одной ногой на локте Ливингстона, а второй повиснув в воздухе. И конечно же, беда пришла именно в самый неудобный для него момент.

– Вы опять распускаете своих животных? – донесся до него знакомый голос снизу. К своему несчастью, Монументалист имел неосторожность посмотреть вниз, из-за чего чуть не потерял равновесие, и ему пришлось навалиться на лётчика. – Я же предупреждала вас!

Птичница стояла прямо под постаментом. И как только ей удавалось подкрадываться к нему так неожиданно и нагло? «Ну точно ведьма!»

– Да вы сами посмотрите, что ваши образины сделали с Джоном Ливингстоном! – Разозлился Монументалист. – И это накануне Дня Города!

– Я понятия не имею, кем был этот ваш Шивинстон, – отмахнулась она. – Но судя по его выражению, он не выглядит очень уж расстроенным.

– Да вы что! – Монументалист взглянул на улыбчивое лицо Джона, который как раз оказался на одном уровне с ним самим. – Как можно не знать легендарного лётчика! Да вы взгляните, он же плачет там, под гранитом.

– Я вижу, что он улыбается, – парировала Птичница.

– Уверяю вас, эта улыбка ему не просто даётся! – Вошел в раж Монументалист. – Он настоящий боец, умеет скрывать боль и обиду за вежливой улыбкой. И вообще, истинный джентльмен не посмеет показать ни единой слезы!

– Истинный джентльмен также вряд ли будет висеть на памятнике среди бела дня, – заметила Птичница. – К вашему сведению, – продолжила она, прежде чем Монументалист успел придумать, чем ответить на этот выпад. – Я вчера была в Отделе Жалоб и написала жёсткое заявление на этих ваших котов. Давно уже пора навести порядок в Министерстве Бродячих Животных. Уж вы-то меня не проведёте, я знаю, что они там лоботрясничают, а вы их прикрываете. Поэтому как только бумага дойдёт до Министра, он непременно прикроет вашу лавочку! – Монументалист едва не задыхался от возмущения, забыв даже о страхе высоты, но она не давала ему вставить ни слова. – Я ещё раз повторяю, я добьюсь того, что всех ваших животных усыпят, а вас понизят в должности! Не надо было со мной связываться! – при этом она гневно потрясла пальцем в воздухе.

– Да чтоб вас… – но только он хотел выразить всё своё негодование, как одна из чаек, словно повинуясь приказу своей хозяйки промчалась по направлению её пальца, нацеленного на Монументалиста.

Несмотря на то, что птица пронеслась мимо Смотрителя Памятников, лишь слегка задев его плечо перьями, даже этого столкновения было достаточно, чтобы наш герой потерял равновесие. Он покачнулся и не успел вовремя ухватиться за постамент. Привычная Монументалисту тяга к земле и камням быстро взяла верх, приманив его вниз. К счастью, за памятником не было тех самых камней, только трава, от чего падение вышло чуть менее болезненным. Пока Монументалист лежал в свежей зелени и ждал, пока боль поутихнет, Птичница успела удалиться восвояси.

Увы, его злоключения на этом не закончились. Едва он успел отряхнуться от своей обожаемой земли, как чайка вернулась и, пролетая над ним, решила добить окончательно, сбросив приличных размеров бомбу на его плечо.

– Чёрт! Проклятое создание! – воскликнул он в праведном гневе. – Это была последняя капля! – заявил Монументалист уносившейся вдаль чайке. – Если Птичница написала жёсткое заявление, то я напишу ещё более жесткое! На куске гранита, если понадобится! Слышите, пернатые твари? Я добьюсь того, что всех вас перестреляют!

Он больше не мог терпеть свалившегося на него унижения и поспешил завершить дела за день. Не было времени тянуть кота за хвост, потому Монументалист выпустил двух оставшихся – Кровопийцу возле Чайковского и Птицеглота возле «рваного» памятника Путешественника у реки. Он задержался ненадолго, раздумывая над тем, а не бросить ли ему всё и ни уехать, как этот скиталец куда-то за моря, но потом твёрдо решил, что не имеет права признать своего поражения. У Путешественника отсутствовала часть тела, словно откушенная водой и синеватым небом, но сам-то Монументалист был цельным. А значит, был готов идти до конца.

Первым делом по возвращении в Министерство Благоустройства, он отправился напрямую в Отдел Жалоб, который состоял из одного единственного Негативиста. Ему повезло. Обычно здесь толпилась очередь из граждан, которые приходили со своими жалобами. В этот раз Монументалист встретил лишь двух барышень, одна с пятилетним ребенком, который всё время ожидания в очереди ёрзал, вертелся, перебегая из одного конца коридора в другой, создавал суету и жаловался на то, что ему скучно. «Впрочем, – подумал Монументалист, – вёл себя, как любой другой ребёнок».

Женщина, что была перед ним в очереди, покидала кабинет Отдела Жалоб с громкими криками и обещала непременно вернуться на следующий день. В конце концов, она хлопнула дверью и удалилась, злобно цокая каблуками по кафельному полу.

– Добрый день, – Монументалист вошёл следом за ней, он постарался притворить дверь как можно тише, но та всё равно хлопнула, видимо, просто разучилась закрываться по-другому.

В помещении было душно не только из-за облака сигаретного дыма, но и от запаха безнадёги. Негативист за стойкой раздражённо вздрогнул из-за хлопка, который служил ему сигналом тому, что пора обслужить нового посетителя.

– Здесь таких не бывает, – устало заметил он. – Что у вас?

Он представлял из себя худого нервного молодого человека с бледным и несчастным лицом и таким безнадёжным выражением в потухших глазах, что оно сразу добавляло ему десяток лет. Он безостановочно постукивал ботинками по полу, словно отмеряя этим секунды своего рабочего дня, а может, и жизни в целом. Негативист был одет в рубашку песочного цвета, заправленную в тугой ремень на брюках и чёрный галстук, на котором белели следы пепла. Он как раз закончил сигарету и тут же потянулся за новой.

– Я хотел бы написать встречную жалобу на жалобу. – Сказал Монументалист. – Это всё Птичница…

– Жалоб у нас много, здесь весь отдел склеен из жалоб, – сказал Негативист, окуная перо в чернила. Монументалист заметил, что его рука стала чёрной от башни бумаг, что высилась с правой стороны стола. – Давайте действовать по протоколу. Представьтесь.

– Меня зовут Монументалист. – Сказал Монументалист.

Негативист затушил сигарету, нервно поправил запонки на рукаве и оттолкнулся от стола, спровоцировав скрежет ножки стула по полу, сам же при этом скривился от звука и принялся копаться в папках на примыкающем к столу бюро.

Спустя несколько минут он с сухим видом объявил:

– Я не нахожу на вас досье.

– Но оно должно быть там! – воскликнул Монументалист.

– Сочувствую. – Отозвался он и закашлялся, после чего опять поправил запонку. – Все мы должны быть где-то в лучшем мире, но нам там не рады.

– Проверьте ещё раз.

– В этом, как и в жизни, нет никакого смысла. – Вздохнул сотрудник Отдела Жалоб. – Может, в связи с какой-то нелепой ошибкой судьбы вы записаны под другим именем?

Монументалисту в этот раз самому пришлось скривиться.

– Люди часто называют меня Памятнищиком, хотя это совершенно неверно!

– Понимаю… меня тоже предпочитают называть Негативщиком, хотя я Негативист. – Сказал Негативист, заново нырнув в бумаги.

– Но, я, например, зову вас Негативистом, – объявил наш герой, рассчитывая на встречную симпатию.

Негативист в этот момент, наконец, вынул нужное досье, сдул с него пыль и сильно закашлялся от этого.

– Ну, а я буду звать вас Памятнищиком, потому что здесь так написано, – сказал он, вернулся к столу и, открывая досье закурил новую сигарету. – Итак, – он снова закашлялся, – я вижу здесь жалобу на вас, датированную вчерашним днём.

– Простите, но если вы открывали моё досье вчера, откуда на нём пыль?

– Ооо, оставьте, – отмахнулся Негативист. – Пыль в этом отделе мой единственный коллега.

Он затянулся от сигареты и бой ботинок о пол возобновился.

– Да, теперь я вспомнил эту особу. – Заговорил Негативист снова, прежде чем Смотритель Памятников успел открыть рот. – Она жаловалась на бешеных котов, которых вы распространяете по всему городу.

– Но эта старая карга распространила своих птиц! Кто по-вашему представляет большую опасность, семь милых хордовых или куча заразных пернатых, которые гадят на мои памятники? – Разошёлся Монументалист.

– Увы, её жалоба была написана раньше. – Сказал Негативист всё также не отводя сигареты от губ и продолжая мерный стук ботинок о пол. – В этом мире вообще мало справедливости, уж поверьте.

– Я хочу написать на неё встречную жалобу, – повторил Монументалист. – Чтобы всех её птиц истребили.

– Вы можете, – согласился Негативист, равнодушно изучая досье и опять поправив запонку. – Но Министерство скорее удовлетворит первое прошение, ведь котов всего семь, и они не умеют летать. Им будет проще разобраться с котами, чем с птицами, потому шансов у вас столько же, сколько и у меня дожить до старости. – С этими словами он закашлялся, затем затушил окурок и начал новую сигарету.

– Неужели ничего нельзя сделать? – Монументалист не хотел поддаваться отчаянию так легко. – Должна же быть какая-то проруха на сварливую старуху! – Ярость охватила его, и он стукнул кулаком по столу, от чего Негативист скривился и подпрыгнул в своём кресле.

– Сожалею. – Он затянулся и поправил запонки. – Похоже, юридическим образом вы мало что можете сделать. Если хотите, я могу предложить вам заполнить несколько формуляров или могу посоветовать почитать брошюры, представленные на том стенде, – Негативист указал слегка подрагивающим чёрным пальцем на листовки, обложки которых гласили: «Как справиться с перипетиями судьбы, не сунув голову в петлю», «Философия отчаяния для чайников» и «Столкнулись с несправедливостью? Усмиряйтесь правильно». – Я сам их читаю на ночь.

– И что, помогает?

– Нет, делает хуже. Но чем чёрт не шутит? – Негативист снова сменил сигарету, не переставая стучать ботинками о пол. – В вашей ситуации заявление может быть аннулировано только в случае внезапной смерти заявителя. Что, кстати, представляется вполне вероятным.

– Правда? – удивился наш герой. – Вы знаете что-то о здоровье Птичницы? То есть, этой бабке уже миллион лет, но выглядит она вполне бодрой…

– Нет, но внезапная смерть на то и внезапная, что происходит внезапно, – ответил Негативист. – Нельзя отрицать многочисленные смертельные болезни. Вот, например, посмотрите на это пятно, – На этот раз вместо того, чтобы поправить запонки, сотрудник Отдела Жалоб отодвинул рукав и продемонстрировал Монументалисту маленькую светлую родинку чуть выше тыльной стороны руки. – Оно появилось недавно. Возможно, это симптом смертельной болезни. С другой стороны, – он опять махнул рукой в сторону брошюр, – в жизни чаще всего нет справедливости. Скорее всего Птичница, сколько бы миллионов лет ей не было, переживёт нас обоих. Так что, уважаемый Памятнищик, советую начать принимать неизбежное.

– Но это же ужасно! Нельзя жить в таком мире, где любая старуха может испоганить честным людям спокойный сон!

– Ооо, уважаемый, – Негативист даже на секунду прервал стук ботинок. – Жить вообще ужасно без надежды на внезапную смерть.



После безрадостного прогноза Негативиста, Монументалист совсем утратил своё настроение. Он бы сразу лёг спать, но так как они условились с Ловцом о встрече, нужно было отправиться в бар «Грязные струны». Чертохвостый показался Монументалисту совсем вялым. Оставлять его дома на целый вечер одного, наш герой побоялся, потому кот был погружен в клетку и занял почётное место на переднем сидении.

– Ладно тебе, старина, – сказал Монументалист коту, – проветримся немного, встретимся с Ловцом, поговорим в баре по-мужски. – Кот отозвался тяжелым усталым вздохом.

Монументалист решился на отважный шаг. Приоткрыл дверцу клетки и погладил кота по чёрной голове. К его ужасу, Чертохвостый даже не оскалился, лишь раздражённо дёрнул ухом. Подобная реакция так огорчила Монументалиста, что он не осмелился больше беспокоить ветерана птичьего геноцида. Всю дорогу он пытался придумать, как бы ободрить Ловца и убедить его в том, что с котом всё в порядке. Вот только вселять ложную надежду Монументалисту совсем не хотелось.

В баре «Грязные Струны» играла монотонная псевдо-весёлая музыка, которая совершенно не вязалась с происходящим внутри. Из-за сигаретного дыма и нескольких перегоревших лампочек, тёмно-зелёные обои казались серыми. Несколько посетителей, которые явно пришли ещё засветло, если не с самого утра, уже самозабвенно нюхали столы. Бармен же создавал видимость особой занятости на случай проверки из Департамента Развлечений, и полировал стакан. Монументалист слышал от Ловца, что завсегдатаи делали ставки на то, как скоро Бармен уронит стакан или протрёт его до дыр. За его спиной был размещён целый ряд бокалов и ставки также шли на то, который из них будет следующей жертвой Бармена-шлифовальщика.

В глубине помещения Монументалист рассмотрел и самого Ловца. Переложив клетку с Чертохвостым в другую руку, он устремился навстречу к приятелю.

– Ох, дружище! Как я рад тебя видеть! Наконец-то ты тут! – обрадовался здоровяк, завидев его и замахав руками.

– Привет, Ловец… – поздоровался Монументалист, не ожидавший такого тёплого приёма.

– А, и тебе здорово, Памятнищик! – кивнул Ловец, – дай мне моего Чертохвоста поскорее, целый день не видел его.

– Ааа… эм… конечно. – Смущённый и на мгновение сбитый с толку Монументалист даже не решился поправить Ловца в допущенной грубой ошибке в его имени. «Ладно, с кем не бывает… оговорился», – подумал он с самоутешением.

Клетка открылась, но кот не предпринял никакой попытки к бегству. Тогда Ловец сам сунул внутрь свою большую руку и извлёк мохнатого наружу.

– Эх, пушистик-когтистик, что же с тобой, родимый? – сокрушительно вздохнул Ловец, держа кота в руках в сто раз бережней, чем самая хлопотливая мамаша. – За что тебе это всё? Совсем ведь отощал, взгляни только на себя… Ты кормишь его, Памятнищик?

– Еду даю, но он, увы, не притрагивался. – Отозвался Монументалист, согласившись проглотить и вторую оговорку.

– Бедолага мой… Ох, несчастный! Что же делать теперь с ним?

– Ну… если хочешь, ты можешь взять его к себе домой, – предложил Монументалист, для которого вся эта история с котом совершенно выбивалась из обычного его холостяцкого уклада жизни.

Тут Ловец посмотрел на друга глазами размером с подстаканники.

– Да ты что! Брать домой этих чертей усатых – полное безумие. Только полоумный на такое согласится.

– Нууу… он живёт сейчас у меня. И вроде, всё пока нормально. – Промямлил наш герой, опять сбитый с толку.

– Ну видишь, как хорошо. Пусть так и остаётся тогда. – Здраво рассудил Ловец.

Они заказали выпить и сидели ещё какое-то время, прежде чем Монументалист заметил краем глаза, как сквозь завесу дыма к их столику приближается какая-то фигура. К несчастью, даже сквозь туман сигарет он распознал журчащую походку Фонтаниста. Бежать было некуда.

– О, Памятнищик! – воскликнул тот одухотворённо. – Приятно видеть знакомые лица в столь поздний час.

Монументалист не шелохнулся, чтобы пропустить своего соперника за стол, но Фонтанист сам плюхнулся на диван возле него, вынудив подвинуться силой.

– Так. Меня вообще-то зовут Монументалист, – сказал Монументалист, желавший решительно покончить с этим унизительным прозвищем. – Я попрошу называть меня именно так.

– Извини, вечно вылетает из головы, – Фонтанист потряс своим бокалом с белым игристым и слегка пригубил его. – Но ты ведь не станешь отрицать, что всем удобнее тебя называть Памятнищиком?

– Ой, а тебя разве не Памятнищик зовут? – удивился вдруг Ловец. – Я так и думал.

– Нет, Ловец. Я – Монументалист. И я много раз говорил тебе об этом. – Процедил Смотритель Памятников, теряя терпение.

– Хм… Как-то вычурно это. Мне бы что попроще, а то язык запутается, и голова заболит, – оправдался Ловец.

– Видишь, – пожал плечами Фонтанист. – Людей сложно приучить, легче им потакать. В Департаменте Дорог, когда прокладывают новую тропинку для пешеходов всегда смотрят на вытоптанную траву, прежде чем ставить бордюр. Потому что всё равно будут ходить наискосок по газону, если им так удобнее.

– Хаха! – засмеялся Ловец, почему-то страшно обрадованный этим фактом. – Вот-вот! Точно!

– Так… ладно… просто прошу принять к сведению, что я – Монументалист и уважать это.

– Ладно, приятель, не хотел тебя обижать. – Заверил его Фонтанист. – Уже начал подготовку к Дню Города? Я вот сегодня отобрал все бронзовые монетки из фонтана в парке и оставил только серебряные. Сверкают как звёздочки.

– Да, разумеется. Во всю веду подготовку. – Заявил Монументалист, пообещав себе начать завтра же.

– Правда? А я что-то не заметил. Можно поинтересоваться какие камни уже готовы, может полюбуюсь по дороге домой.

«Камни! Он называет этих великих людей камнями!» – разозлился Монументалист.

– Пока я занимался преимущественно чисткой. С этими птицами нет никакого сладу. И сама Птичница объявила мне войну. Мой эшелон боевых котов, увы, потерпел потери. – С этими словами Монументалист кивнул на Чертохвостого в руках Ловца. Кот свернулся калачиком на его животе, но мурчать бы не позволил себе даже в таком болезненном состоянии.

Ловец тут же зашёлся серией воплей и закрыл глаза руками, чтобы скрыть слёзы. Сам кот этих вибраций и не почувствовал: живот Ловца был достаточно широким и комфортным.

– Незадача. – Согласился Фонтанист. – А ты не пробовал договориться с ней? Уверен, такая приятная женщина не станет вступать в конфликт, если её вежливо попросить.

– Эта старуха – сам дьявол в юбке. – Отрезал Монументалист. – Уже поздно вести переговоры. Нужно что-то придумать.

– Ох и славная женщина! – в который раз восхитился Фонтанист. – Долгих ей лет жизни, о министр! Готов даже написать на неё заявление за здравие в Министерство Смерти. Город многое потеряет без неё. Такие люди незаменимы.

– Ага… точно… – пробубнил Монументалист хмуро, как вдруг в его голове появилась идея, которую он обдумывал весь последующий час, пропуская мимо ушей болтовню Фонтаниста и всхлипывания Ловца.

В конце концов, все трое попрощались, разъехавшись по домам. Монументалист уложил Чертохвостого на ночлег, и кот моментально уснул. Сам он уснул поздно. Зато проснулся раньше обычного с твёрдым намерением разобраться в проблеме немедленно.