Рио

Глава I

“Нет нужды лишний раз писать о том, что в нашем мире, в жизни каждого человека полно ситуаций, связанных со сложностью выбора. Предпочтение одного предмета другому в силу каких-то внутренних позывов и пристрастий. Решение действовать так, а не иначе. Это называется дилеммой. Когда варианты хороши каждый по своему. Выбирая один путь, не всегда можно попробовать пройти и второй. В этом и заключается вся тяжесть и риск сложных и необратимых выборов. И часто проблема здесь в том, что человек мечется от одной двери к другой слишком долго. И когда он, наконец, делает свой самый важный в жизни выбор, то оба варианта к тому времени могут потерять актуальность.
Но самое интересное: промежуточное состояние - это тоже такой своеобразный выбор. Заглянуть за одну из двух дверей, чтобы получше разглядеть, что там, со временем становится все трудней. Состояние дилеммы становится образом жизни. И что-то яркое остаётся за одной из дверей. На самом деле, за обоими этими дверями в любом случае ждёт мир гораздо более яркий, чем мир дилеммы”
Мартин Люмяо сохранил и распечатал только что набранный текст, открыл пузатую папку и сунул лист туда.
Это был молодой мужчина. Достаточно молодой, чтобы продолжать беззаботную жизнь. Хотя очень многие из его окружения так не считали. И это стало его тревожить. Отсюда и все это философское самокопание, которое Мартин фиксировал на бумаге. Размышления о проблеме выбора стали всерьез донимать парня с причудливой фамилией Люмяо. Ему хотелось временами просто встать и заявить словами великого комбинатора, что довольно уже психологических эксцессов, самобичивания и самокопания. Что пора начинать “трудовую буржуазную жизнь”! Вперед - в Рио-де-Жанейро! Под Рио Мартин, конечно, подразумевал кое-что свое. Вовсе не тот жаркий залитый днем лучами солнца, а ночью - огнями неоновых ламп город. У всех свое Рио, и свой Катманду.
Кстати, о фамилии. Сказать об этом нечего. Ибо Мартин и сам не знал откуда она взялась. Просто однажды он проснулся с этой фамилией. Засыпал Гаевски, а проснулся Люмяо. Значит, бывает и такое.
Работал Мартин в порту. Часто ходил в море в качестве наладчика электронной аппаратуры. И ему предстояло сделать важный выбор. Гораздо более глубокий, чем от него хотели бы требовать окружающие.


Глава 2

Проблема выбора, конечно, всегда тянется из детства. Если ребёнку тяжело даются решения , то это, скорее всего, распространится на всю жизнь.
Когда Мартин Гаевски был мальцом желторотым, он не знал конкретно, кем хочет быть, когда вырастет. Он не уставал рисовать в своём воображении образ то одного героического персонажа, то другого. Не ясно, и не так уж важно, кем именно. Главное - кем-то значительным. Чтобы - как герой! Крутой чтобы! Великодушным и благородным, сильным и смелым, отчаянным ко времени, но в сложные минуты - мудрым. А также, красивым и обаятельным, успешным и удачливым. Небрежным, однако стильным. Амбициозным, но и весьма талантливым. Множество различных свойств и черт, не редко совершенно противоположных и даже взаимоисключающих, прорисовывал в себе будущем Мартин. Но это будущее все никак не наступало. Вот он уже и юноша, но все ещё не вундеркинд. Вот и молодой парень он уже, а пока не супермен. Время идёт, Мартин взрослеет. Все старше и старше. Но образ героя не реализовался в нем. Не просто тому, кто имел большие надежды, осознавать, что придётся довольствоваться меньшим. Мартин мог, подобно многим в такой “ситуевине”, начать утешаться всеми доступными способами. Что он и делал. Но не сознательно и только до тех пор, пока не понял что к чему. Утешаться… Разве подобает такое "хилое" занятие героям, суперменам, ярким звездам на творческом небосклоне. Пусть и не вполне состоявшимся.

Однажды, когда ему было лет шесть, Мартин гулял с отцом за городом. Была зима, стоял крепкий мороз. Начинало смеркаться, и на чистом глубоком темнеющем небе уже алмазами блестели первые, самые яркие звезды. Сквозь темные ветви деревьев прямо над горизонтом сиял молодой серп январского месяца. Они шли вдоль заледеневшей речки, с чернеющими на припорошенном снегом льду полыньями. Шли достаточно быстро. Отец никогда не гулял медленно. Впереди темнел мост. Они начали уже отходить от реки, чтобы выйти на дорогу, проходящую по этому мосту. Эта дорога вела обратно в город. В условиях нависающей темноты по дороге идти в город было проще, чем по живописным тропам, которыми Мартин с отцом пару часов назад его покинули. Но вдруг отец насторожился и замер, глядя в сторону моста. Постояв так несколько секунд, он внезапно сорвался с места и очень быстро, почти бегом, начал удаляться к мосту, что-то не громко бормоча. Он напомнил своими движениями Мартину охотящегося зверя.
“Ну куда его ещё понесло?..” - подумал недовольно сынок. Он уже изрядно утомился, проголодался и хотел поскорее добраться домой. А до дома было ещё далеко. Мартин обреченно засеменил вслед за родителем. Он видел, как отец спускается под мост. Но зачем? Ноги от усталости гудели. Штаны из грубой ткани от мороза стали твердые, словно из дерева, и холодные. Спустившись, чуть не плача, под мост, Мартин вдруг замер, обнаружив отца, перед которым сидели два мальчика, чуть младше его самого. Они скрючились от холода. Лица их были почти синие. Это было видно даже сквозь густые сумерки. Потом, когда отец принялся молниеносно действовать, спасая околевающих детей, Мартин понял, что они провалились в полынью. Мокрые на морозе и смертельно напуганные они совершенно не знали, что делать, и просто сидели, прижавшись друг к другу и тихо поскуливали, как слепые щенки. Отец стянул с них обледеневающие штаны, мокрые колготки. Выкрутил их так сильно, как мог, и принялся сильно растирать окоченевшие ноги пацанят. Он действовал так проворно и по хозяйски, с такой грубоватой заботой, что напоминал собой волка, спасающего своих волчат. Потом снова одел их, вывел на дорогу и грозно велел бежать бегом до самого дома. Сам же, подтолкнув вперёд Мартина, отправился следом. Тогда Мартин понял, что сделал отец для этих двух счастливчиков. Он представил, что бы было, если бы отец не обратил внимание на что-то странное в темноте под мостом. Быть таким, как батя - вот чего тогда захотелось Мартину.
Но однажды, когда Мартин снова шёл с отцом по заснеженной обочине, тот влепил ему весьма увесистую оплеуху. Тогда это было так. Пролетавшая мимо грузовая машина чуть не сбила Мартина, который хотя и шел рядом с дорогой, но на нее не высовывался. Она пронеслась так близко, что даже вскользь коснулась его плеча. Не успев осознать это, Мартин внезапно оказался сбит с ног отцовской затрещиной. Неловко завалившись в сторону, он больно оцарапал щеку о покрывшуюся коркой льда кучу грязного снега. Щека запылала огнём, а в ухе зазвенело от оплеухи. Глаза заволокло слезами от боли и обиды. Мартин знал, что отец не справедливо наказал его. Тогда он совершенно не хотел быть таким, как отец...

Глава 3

Жизненные истории, воспоминания. Их тьма. Множество обрывков видеопленки в форматах человеческой памяти. Мартин спрашивает у себя - кто я такой? Что мне делать дальше? Куда идти? Зачем? Чего они все от меня хотят? Настоящий шквал вопросов. Почему они хотят только так, и никак иначе? Но Мартин - это не персонаж из воображения музыкантов Пинк Флоид. Он другой. В нем больше жизни. Больше света. И нет никакого желания пропадать. Ни в плотных рядах соседей, ни в еще более плотных рядах надгробных плит.
Сила ведет его. Но вот пришло время, когда к одной силе добавились еще и другие. Они все вместе тянут. Но совсем не в одном направлении. Сначала одна сила берет верх, несет Мартина вперед, к успеху человеческого благополучия на Земле. Туда, где просто. А потом другая сила заставляет его во всем сомневаться. Зовет его не верить усыпляющему шепоту. Умоляет его встать на путь мятежной борьбы. Без сна и покоя.
У Мартина был приятель, Алекс Коп. И это теперь он просто приятель, да и то в кавычках. Но раньше то он был - друг. Куда делся этот друг? И вообще, куда деваются друзья?
Но вот над газетой поднял голову в очках, например, Арсений Билибин. С заросшими за праздничные выходные трехдневной щетиной пухлыми щеками и толстыми губами, сквозь щель между которыми он пропускал с сипом тяжелый пыльный воздух усердно и густо обставленной квартиры, и каждые десять минут на балконе - дым сигарет типа “Успешный ковбой” сине-розовые, он искренне не понимал таких вопросов о друзьях.
Как так, куда делся друг? Да все здесь. Друг - это на всю жизнь! Что бы ты не сделал, он поможет. На что еще и нужны только друзья?! Сегодня он тебе, а завтра ты ему..
Мы отворачиваемся от Арсения Билибина. Нам его позиция ясна и не близка. Мы наблюдаем за Мартином Люмяо. А куда делся друг Алекс - никуда не делся. Даже стал ближе жить. Но ведущие силы развели в разных направлениях.
Заболел Мартин? Да, можно сказать, что заболел. Может он умереть? Да, можно сказать, что может…
Так что , черт возьми, произошло то с Мартином этим вашим, Люмяо? - закричал здесь в ярости и нетерпении читатель, - Чего ему, недоноску, надо то? Какого рожна?
Дальше может быть что-то типа - страна его кормит, поит; никто его не трогает; живи себе, не выпендривайся! И прочие советские рудименты.
А просто Мартин Люмяо обнаружил у себя наличие души. Со всей вытекающей от сюда ответственностью. Теперь думай, что с ней делать! Ведь была и раньше, и не мешала. Словно и не было ничего такого. А тут прямо будто ботинки новые надел, неразношеные. Или в старых гвоздь вылез на каменистой грунтовке и мешает теперь шагать спокойно в светлую даль, в благородную старость, телевизионное уютное забытие, в аптеки с очередями причитающих единомышленников, в кабаки и на лавочки, в мир рыбалки и шуток о ней, в страну всеобщего похмелья.
Вот ты идешь в веселой компании. Ребята все классные и веселые. Резвились весь вечер. А теперь всей веселой дружной кучей движетесь в ночь. Теплую летнюю ночь, которая обещает быть веселой и незабываемой, которая интригует любыми возможностями. Ведь ночью можно все. Особенно с коньяком. И с такой милейшей компанией.
Но вдруг на пути появляется жалкое зрелище. Щенок. Уже подросший, потерявший детскую смешную шариковатость, успевший вкусить горькие плоды бездомной жизни, что весьма отчетливо отобразилось на внешности. Все переступили через пса. Кто-то так дружелюбно потыкал его носком черной лакированной туфли. А ты остановился и сел перед ним. Ты сидишь перед уличным щеном, видишь удаляющуюся теплую субстанцию своих товарищей. И становится ясно, что для тебя вязкая и приятная хмельная ночь отменяется. Даже если пройдешь мимо, щенок уже вошел в тебя, и забрал твой оцепенелый покой. Ты получишь от него что-то другое, драгоценное. Но нужно быть готовым принять и оценить этот дар.
Вот так появляется душа. Точно, как уличный щенок. Не вовремя. Но вовремя не бывает.


Глава 4

Мартин! - позвал незнакомый прохожий на улице.
Мартин оглянулся. Этот человек выглядел очень странно. И странность заключалась в том, что он был как две капли похож на самого Мартина. Он приложил палец к губам, отступил назад и растворился в воздухе, как голограмма.
Я здесь, чтобы помочь тебе! - голос был другим, женским, но было ясное ощущение, что произносится один текст.
Мартин оглянулся на звук. Прямо на него очень быстро шла девушка в черном платье. Это, конечно, была монашка. Она уже почти налетела на него, он за секунду до столкновения тоже растворилась в воздухе. У Мартина заколотилось сердце. Он прислонился к огромному стволу старого платана. И снова зазвучал голос:
Ни на секунду я не покидал тебя! - это был звучный бас. Конечно, бас принадлежал платану. И Мартин уже ожидал, что и дерево вот-вот растворится.
Но вместо этого, он увидел большого рыжего лохматого пса, который сбрызнул дерево, подняв, как водится, лапу. И ничего другого не следовало ожидать, кроме как продолжения речи устами нового четвероногого действующего лица. И в самом деле, рыжий бродяга заговорил. Он, правда не открывал для этого рта. Даже не особенно удостаивал Мартина взглядом, голос звучал прямо в голове.
Но ты ни секунды не был со мной!

Мартину стало стыдно. Собакам всегда не хватало внимания. И вот, именно из собачьих уст такой справедливый упрек. Он начал медленно пятится назад.
Ты смотрел то вперед, то назад, - Мартин вздрогнул. Это говорил он сам, - Но никогда не видел, что есть в этот самый момент. То есть, на самом деле.
Мартин резко зажал обоими руками рот. Он сделал несколько шагов до лавочки и осторожно присел на нее. И когда он посмотрел перед собой, то увидел людей с гитарами. Их было несколько. Но прямо перед ним стояли двое. Они меняли облик, плавно переходя из одних персонажей в других. То они были Элвисом Пресли и Марком Боланом, то Гоголем и Пушкиным, то Ильей Муромцем и Добрыней Никитичем. При этом они не прекращали играть на электрогитарах. Они играли композицию, еще не существующую в мире. Она была очень ритмичной, и вокруг начинали появляться танцующие женщины. Была Мерилин Монро, Майя Плисецкая, Вивьен Ли.

Вдруг прогремел трескучий раскатистый гром с неба хлынул ливень. Он был таким сильным, что артистов просто не стало видно за бурным потоком воды. Сам Мартин сидел словно под колпаком. На него не попало ни капли. Вдруг он заметил рядом на ловочке печатную машинку с заправленным в него чистым листом. Он взял ее в руки. Поставив машинку перед собой на коленки, Мартин начал печатать:
Я всегда с тобой. Мне больше негде быть. Только с тобой. Проснись!..

Мартин вздрогнул и открыл глаза. Он лежал у себя дома в кровати. Он смотрел вокруг. все было живое. Все предметы проседали под его взглядом, как кошачье тельце прогибается, когда его гладишь рукой. Мартин Люмяо вышел на терассу. Была ночь, и все огни подмигивали ему. Звезды смеялись и весело плясали перед глазами. Перед ним был человек из сна.


Глава 5

Мартин думал о странном сне. И о том, как этот сон вышел в реальность. Или это и была сама реальность, которая нашла наиболее подходящей формой контакта с Мартином именно сон.
Душа. Все знают, что есть тело, и есть дух. Трудностей в этом обычно никто не видит. Живешь телом, но иногда что-то делаешь и для души. Например, музыку слушаешь, или идёшь в театр. Или книгу читаешь. Вот в этом и была трудность. Мартин Люмяо осознал условность всего этого.

Другой ночью Мартин снова видел удивительный сон. Это был очень длинный сон. Длинной с полжизни. Там он жил своей такой нормальной человеческой жизнью. У него были какие-то свои трудности, и свои радости. Были поражения, но случались и победы. Тянулись скучные времена посредственного, но иногда вспыхивали небольшие достижения. Вообще, он даже считал себя вполне успешным. По наблюдениям он испытывал что-то вроде счастья не слишком часто, но почаще, чем многие знакомые. В этом сне Мартин был политиком. Много лет он был так, мелкой сошкой, простым чиновником. Но годы упорного карьерного лавирования принесли плоды. И Мартин Люмяо вознёсся над прежним окружением. Его статус вырос так сильно, что ему стало в западло даже здороваться с прошлыми друзьями. Он стал их всячески избегать. Прикидываясь в очередной раз при лобовой встрече с одним довольно близким, но принадлежавшим к более низкой касте, приятелем, что ему отшибло память, и что это не он, а его двойник, или здесь действует какое-то злое колдовство, мешающее смотреть прямо перед собой, Мартину было так неприятно и стыдно, что он начал метаться в постели во сне. Но обратного пути не было. Своё положение нужно лелеять.

Все шло как нельзя хорошо. И Мартин даже подумал, что раз денег у него много, положение в обществе на зависть многим такое, как и подобает, то разумно подумать и о вечном. Нужно немного на храм пожертвовать, подружиться с каким-нибудь опрятным Батюшкой, чтобы как-то с ним в частном порядке договориться об устройстве дел своих духовных и церковных. И вдруг он наткнулся на стену. Что за ерунда? Обычная деревянная стена. Прямо как в сарае. Он огляделся - никто не замечал этой стены. Все кругом гудело и вращалось, являя собой обычный механизм жизни. Вон там, внизу, копошатся работяги да всякая беднота, чуть повыше более важные слои. Ещё выше, где расположился и сам Мартин - элита. А в самом верху, под крышей, те, кому можно только завидовать. Но там была крыша! Теперь Мартин видел и крышу. Мартин вернулся домой. Принялся неистово пользоваться всеми нажитыми благами. На другой день он начал осуществлять обширную кампанию по демонстрации своего успеха каждому, на кого только мог произвести впечатление. Не гнушался никем. И это напоминало приступ истерии. Мартин вдруг начал узнавать в себе некоторых фанатиков престижа и подвижников социального статуса, усердие которых вводило его самого в тупик непонимания, и вызывало в нем усмешку мудреца перед надутым индюком. Тогда он вспомнил о деревянной стене. Он запрыгнул на ту жердь, на которой он впервые столкнулся с ней. Стена по прежнему была на месте. Он попробовал постучать в неё клювом. Прочная. Тогда Мартин спрыгнул вниз, на землю, в воздухе громко хлопая крыльями, и прошёл вдоль стены, пытаясь найти в ней лазейку. Оказалось, что в стене очень много щелей. Он начал замечать, как из них сочился свет. Мартин заглянул в одну из щелей, которая показалась ему самой широкой. Там его взору предстало что-то непостижимое.


Глава 6

Это был его Рио! Кругом сиял прозрачный яркий свет. Птицы пели и летали так высоко, что у Мартина дух захватывало. Вокруг было полно зелёной травы, в небе плыли облака, а внизу, за живописной лужайкой блестело озеро. Мартин перестал вникать в прежнюю налаженную обычную жизнь. Он все больше времени жертвовал на созерцание большого широкого мира за стеной. Он не замечал, как на него странно стали посматривать разные знакомые. Ему стала очевидна смешная нелепость всей суеты, которой он отдавал столько лет драгоценной жизни. Сидя по-прежнему здесь, в курятнике, Мартин знал теперь о существовании настоящего мира. Он стал пренебрегать излишним увлечением едой, общением и развлечениями, посвящая все больше времени созерцанию особой красоты за деревянной стеной курятника.
Вокруг все скоро решили, что Мартин Люмяо чокнутый. Что его что-то очень сильно “торкнуло”, или он просто съехал с катушек. Стал смешной и улыбчивый до идиотизма. Добрый как псих ненормальный.

Вот однажды, когда Мартин в очередной раз “нёс свою службу” у щели в свет, случилось удивительное и пугающее. Щель постепенно начала расширяться, пока не стала такой широкой, что Мартин мог бы пройти сквозь неё. И он услышал голос оттуда:
- Ты свободен!
Мартин отшатнулся назад. Он испугался. Сзади был прежний привычный устоявшийся мир, где все понятно и близко. А впереди - Рио, широкий светлый мир счастья. Мартин не мог сделать шаг, не мог решиться, сдвинуться с места. Он смотрел то назад, на свой насест, то вперёд на озеро вдали.
Но вот приоткрытая дверь внезапно захлопнулась. Свет исчез. Мартин вздрогнул и проснулся.
Он сидел в вагоне поезда. Перед ним стоял проводник.
- Постой, постой… Что случилось? - пробормотал Люмяо. Он глядел прямо в глаза проводнику, схватив того двумя руками за рукав.
- Думаешь долго, - подмигнул проводник из-под фуражки, - Сомневаешься.
- Но я решил! Я готов в Рио! - закричал Мартин, - Открой дверь!
Проводник смотрел на него сочувственно и не двигался.
- Открой же ты дверь! - Мартин вскочил и схватил проводника за грудки.
Но тот очевидно ожидал такой реакции, или у него были стальные нервы.
Изображая удивление, проводник насмешливо вскинул одну бровь, и еле заметно улыбнулся. Опомнившись, Мартин отпустил проводника и ласково поправил у него рубашку и галстук. Он проскулил:
- Ну, открой…
В этот момент Мартин как будто увидел и услышал себя со стороны. Что же произошло? Все это не похоже на прежнюю его жизнь. На прожитые день за днем. Раньше никогда ничего подобного не могло произойти. И до сих пор со всеми остальными ничего не происходит. Ничего нового не происходит. Ничего ненормального не происходит.

Мартин скользил взглядом вокруг, и вдруг ему показалось, что у него вместо ботинок птичьи лапы. Он в испуге наклонился – но там были только ботинки. Он посмотрел на проводника. И увидел у того вместо человеческих глаз черные птичьи бусенки, и вместо носа птичий клюв. Должно быть это игра света и тени. Он присмотрелся – все нормально. Обычный человек. Только странный. Стоит и молча смотрит. Ничего не делает и не говорит. “Не лучше ли было ему быть птицей?” - подумал Мартин.
Снаружи в дверь постучали.

***

- Близится конец истории, друг мой, - сказал в ответ на стук проводник.

- Конец? А дальше что же?

- Все то же самое. То есть твоя жизнь. Мы поиграли с тобой в варианты.

Дальше сцена была похожа на видео монтаж. Проводник после каждого предложения исчезал и мгновенно появлялся в другом месте. Не успевало умолкнуть последнее слово, как тут же начиналось следующее предложение.

- Ты понял, что очень многое, а в конечном счете и все абсолютно, зависит именно от тебя самого. Каждая новая минута приходит к тебе из вечности. А затем в вечности же и исчезает. Из бездны к тебе летит луч. Твое дело, как им распорядиться. Каждая фигура, появляющаяся перед тобой - это твои потенциальные возможности. Впрочем, не думай, что они только для тебя и посланы. Нет. Или, по крайней мере, в подавляющем большинстве - нет. Помнишь, как на свадьбе разбрасывают монеты детишкам. Никакая монета не предназначена кому-то конкретно. Но любой может поднять любую монету. Он может распорядиться своей монетой так, что она либо поможет ему, либо принесет вред.

Дверь открылась. С той стороны на платформе сидел кот.
Когда слева заговорил женский голос, Мартин не удивился. Удивляться тому, что там только что никого не было, а теперь внезапно кто-то начинает от туда вещать? Вздор! Пустяки! В свете последний событий он бы не удивился даже если бы его собственная тень оторвалась от него и тоже принялась бы развивать с ним философскую дискуссию. Мартин посмотрел на лево. Там сидела женщина в омуниции уборщицы. Со шваброй, ведром, в косынке.

- Новая дверь открывается. Тогда ты меняешься для окружающего мира. Точнее, ты прежде меняешься, а затем открывается дверь.

Женщина сдула локон, свесившийся на глаза. Так делают женщины, когда очень устали. Уборщица же была, что называется “в мыле”. Будто только что вымыла весь земной шар. Она продолжила.

- Вот ты, возможно, полагаешь, что дверь тебе однажды откроется и все - ты познаешь истину. Все станет прекрасно. Но все наоборот. Во-первых, все прекрасно уже. Только не у тебя. Не внутри тебя. Не в тебе. А снаружи. Само по себе, без твоего участия, - здесь Уборщица подмигнула.
- Во-вторых, дверь только тогда и откроется, когда ты научишься видеть Истину. В-третьих, для этого необходимо намеренное действие. И этим действием может являться все - даже бездействие. В-четвертых, будь готов к комьям земли, которые будут в тебя лететь. Ты знаешь, от кого они. Так уж повелось. Не ты первый, не ты последний. Истина не дается легко. В-пятых, тебе пора. Кот проводит тебя. Брысь! - выпалила она.

Мартин посмотрел на за открытую дверь. Кота не было. Он вопросительно глянул на Уборщицу.

- Догоняй же его, живее!

Мартин выскочил из вагона. Кот бежал по эскалатору на верх. Он бросился за ним. Сзади донесся крик Уборщицы:

- Удачи тебе, Люмяо! - затем раздался веселый хохот ее и Проводника. Слышно было, как громко захлопнулась дверь, и электричка, быстро разогнавшись, понеслась в черноту тоннелья.


На бегу Мартин не обратил внимания на стену, где обычно пишут название станции. На стене рельефными буквами было написано слово - Рио.