Suum cuique или бывшая машина ведьмы

      В кабинете начальника смены таможенного поста было душно. Короткостриженный краснощёкий капитан тщетно давил на кнопки пульта и чертыхался. Кондиционер не подавал признаков жизни. Капитан протёр платком влажную шею и взял протянутый ему пакет документов.

      – Что вы хотите? У вас целая промышленная партия пива, бытовая техника, полный багажник резины.
      – Да, но это всё для личного потребления, – оправдался Олег, рассчитывая на снисхождение чиновника. – Одна бутылка уже выпита, поэтому ящик уже не полный…
      – Я ещё не стал уточнять, что у вас под задним сиденьем. На весы! – он сделал какую-то пометку на декларации и протянул её Олегу.

      Они только что вернулись с площадки перед зданием таможни, где автомобиль подвергся беглому, как показалось Олегу, весьма поверхностному досмотру. На самом деле, от профессионального глаза таможенника практически ничто не ускользнуло. И даже странно топорщащееся заднее сиденье под ящиками с пивом.
Платить за килограммы груза по единому тарифу было бы катастрофой. Непредвиденные расходы на заключительном этапе пути до российской границы основательно опустошили его кошелёк. Хватило бы денег на солярку до Питера. Нужно было что-то срочно предпринимать.

      Мысль о смене автомобиля родилась у Олега уже после первого года работы в новой компании. После демобилизации из рядов ВМФ он больше года находился в свободном плавании и перебивался редкими заработками, а потому достаточными средствами на обновление транспортного средства не располагал и даже не задумывался об этом. Да и что он толком мог заработать, изредка давая уроки тенниса начинающим игрокам и занимаясь по случаю небольшим ремонтом автомобилей в своём гараже. А иногда «для поддержки штанов», как он привык выражаться, пробавляться частным извозом.
 
      Вопреки представлениям многих, весьма скромная пенсия, полученная за минимальную, необходимую для её получения выслугу лет, не позволяла чувствовать себя беззаботным и сидеть сложа руки. Многие не одобряли его решения подать в отставку: солидное звание, довольно престижное место службы – целая академия. Понятно, что не наук, но тоже не из последних – военно-морская. Почитывай себе лекции, и в ус не дуй.

      Те нелёгкие времена, когда жалование месяцами не платили, прокручивая положенные к выплате средства на стороне за солидный процент на фоне стремительной инфляции, остались в прошлом. Но уровень материального достатка его как офицера оставлял желать много лучшего. Прежнее благополучие, казавшееся ему ещё недавно незыблемым в силу понятных причин – ведь для любой исторической эпохи и формы государственного устройства власть всегда опиралась на силовой блок – это благополучие как-то стремительно поблёкло и растворилось на фоне общего обнищания населения страны. На международном фронте шло братание – руководство страны, движимое неведомыми интересами, умело скрываемыми под личиной нового мышления, шло на поводу у прежних заклятых врагов, выполняя их откровенные требования.
 
      Стратегический оплот страны трещал по швам и рассыпался в прах. Подводные лодки без устали разрезались ножами гильотин, бесплатно предоставляемых одержавшей верх в противостоянии двух систем стороной. Спрессованные обрезки прежней боевой мощи продавались западным партнёрам за бесценок. Корабли выводились из эксплуатации и, оставленные экипажем, ржавели у стенки или шли на металлолом, если не успевали затонуть тут же. Что же касается родной его сердцу аббревиатуры «ВМФ», то она постепенно исчезла из лексикона первых лиц государства, и её место прочно занимало схожее по звучанию, но чуждое по сути сочетание «МВФ». Международный валютный фонд стал новым кумиром для многих представителей власть имущих, имеющих доступ к выделяемым кредитам. Они же по понятным причинам принимали и обеспечивали выполнение всех условий их предоставления.
 
      Да и с сухопутными войсками дела обстояли далеко не лучшим образом. Их группировки спешно выводились из стран восточного блока, при этом беспечно разбазаривалось вооружение и техника, бросалась зарытая в землю многомиллиардная инфраструктура. Вооружённые силы сокращались, и армии демобилизованных и бесквартирных военнослужащих искали новое место в жизни, в лучшем случае пополняя ряды многочисленных охранных структур, в худшем – уходя в криминал. Детей нужно было чем-то кормить. Дядюшка Сэм удовлетворённо потирал руки. Так зачем нам этот, прежде обращённый штыками наружу, силовой блок, когда в нём нет особой нужды – утверждали реформаторы под диктовку западных кураторов.
      Как одно из следствий всего того, что происходило в стране, зарплаты Олега, несмотря на довольно высокое офицерское звание и должность доцента, в какой-то момент едва ли стало хватать на пару джинсов сравнительно известного брэнда.
 
      Привычная и приятная обязанность содержать семью, быть её опорой и добытчиком, утрачивала свою значимость и обесценивалась буквально на глазах. Станок для натяжки струн на теннисные ракетки, приобретённый им по случаю, иногда приходил на помощь. Теннис набирал популярность в массах – сам президент увлекался им, что придавало этому виду спорта определённую значимость в верхних эшелонах власти и в деловой среде. Глядя на это, низы тоже подтягивались. Поэтому услуги по замене теннисных струн становились востребованными. Но кардинально это ситуацию не меняло.
 
      В какой-то момент Олег стал подумывать о смене рода деятельности, дабы как-то подправить материальное положение близких. Вариантов было немало, и один из них, наиболее «хлебный», носил новомодное слово «коммерция». Им было удобнее прикрывать заурядную торговлю. Импортом компьютеров и бытовой техники занимался тогда чуть ли не каждый второй, хоть немного разбирающийся в электронике и имеющий коммерческую жилку. Остальные приторговывали варёными джинсами и польским алкоголем под личиной известных брендов «Наполеон» и «Амаретто». Поговаривали, что даже некоторые структуры православной церкви – чего греха таить – получили от государства значительные привилегии и льготы, как это ни парадоксально звучит, на ввоз реального опиума для народа – того же алкоголя и табачных изделий.
 
      Супруга категорически возражала. Лихие времена скоро пройдут, а уважение к профессии останется. Может, и материальный достаток вернётся. Олегу хотелось в это верить, но он знал, что «скоро» на Руси только сказка сказывается. Она неожиданно и в слегка ироничной манере заявила, что коммерцией как лицо, ни на что более не пригодное, займется она. Попутно добавив, что сидеть в доме без дела, при кастрюльках, ей надоело. Кстати, это обидное слово «кастрюлька» в её адрес однажды прозвучало из уст острой на язык родственницы Олега. Дескать, так у них Германии, в гарнизоне, где одно время работал врачом её муж, называли жён офицеров. Интересно, а как там называли её саму? Кто знает, может именно это слово задело тогда самолюбие жены и сыграло определённую роль в её судьбе, а заодно и стало роковым для их семьи.

      Их сын учился в начальной школе, расположенной по соседству, и уже мог посещать её без сопровождающих. Ситуация для начала поиска себя в новых экономических отношениях была вполне подходящей. Тем более, что к этому моменту она закончила престижные курсы иностранного языка при университете. Какое-то время попробовав свои силы на должности референта в административно-хозяйственном управлении Академии наук и сочтя эту работу унылой, она переключилась на более живой и востребованный в нарождающемся среднем классе автобизнес в одной из маленьких частных фирм. Здесь в её ведении были вопросы импорта предметов автомобильной косметики и химии.

      Вера в магию заграничных средств в те времена носила характер массовой эпидемии. Порой доходило до смешного. Некоторые даже не улавливали иронию скептика во фразе типа «слышал, что эта присадка не только обновляет мотор, но и настолько снижает расход топлива, что его излишки вскоре начинают выливаться из бака», когда тот комментировал «удачное» приобретение товарища.

      Опыт вдохновил её своими перспективами – в набирающей обороты бизнес-среде у неё появились новые знакомые, и она быстро обзавелась полезными связями. Всему этому способствовали – что греха таить – природные данные жены, правильно подобранный имидж и умение подать себя. Редко кто не оборачивался ей вслед, провожая глазами эту обладательницу на редкость длинных ног. Да и деньги приходили без особого труда. Не нужно было тужиться у станка или стоять за кульманом – пара-тройка удачных звонков и грамотно составленное письмо на английском легко перекрывали денежное довольствие капитана первого ранга.
 
      Вскоре она переключилась на импорт небольших партий дорогих часов и красных складных ножиков с обилием всевозможных лезвий и крючков. Продавали себя не столько эти товары, сколько надпись на них “Made in Swiss”. Хотя изделия тоже были хороши. К этому занятию её привлёк один престарелый коммерсант непонятной национальности с паспортом швейцарца, гастролирующий по России и ещё не утративший дух авантюризма. Он изобретал и тут же апробировал разные схемы провоза этих и других редко встречающихся в торговле и популярных у новых русских аксессуаров мужского туалета. Но и это ей скоро наскучило – хотелось чего-то более престижного и стабильного. И здесь помог случай.
      
     Кто-то из знакомых свёл её представителем западных финансовых структур, инвестирующих средства в российские экологические проекты. Европейцы понимали, что разумнее было тратить деньги на обработку промышленных стоков соседа, переживающего нелучшие времена, нежели бороться с загрязнением акватории омывающего берега их стран Балтийского моря. Проработав несколько лет по контракту с одним из европейских банков в сфере распределения грантов на строительство очистных сооружений и, как следствие, кардинально сменив круг общения и стиль жизни, она в конце концов в полной мере ощутила прелести экономической свободы и решила, что называется, пожить для себя.
 
      Практически невыездной муж, в силу служебной необходимости вращающийся хотя и в интеллигентной по меркам флота, но всё же в довольно специфичной среде, продолжающей мыслить консервативными категориями, стал представлять для неё некоторую обузу. И их брак, по мнению многих успешный и стабильный, пришёл к логическому завершению. Впрочем, формально они ещё некоторое время оставались женатыми, в то время как их отношения постепенно свелись к сугубо вербальной форме. При этом обсуждались вопросы хозяйственного толка. Олег уж не помнит, когда впервые в их разговоре прозвучало жёсткое слово «разъезд», причем инициатором этой темы был точно не он. Олег смутно догадывался, что к подобному развороту в отношениях жену подвиг её новый шеф, регулярно оказывающий ей знаки внимания. Его звонки по домашнему телефону из далёкой Швеции, особенно вечерами и даже в выходные, были не редкостью. В такие моменты для продолжения разговора жена выходила в соседнюю комнату, а, не имея такой возможности, на вопрос собеседника, чей это мужской голос доносится до него в трубке, оправдывалась:
 – Sorry, it’s my relative. I’ll recall you later.

      Олега, немного знающего английский, это коробило. Складывалось впечатление, что его начинали неприкрыто стесняться, боясь даже назвать своим именем и нейтрально выдавая за обыкновенного родственника. Родственник. Ну-ну!

      Вскоре нашлись деньги на покупку отдельного жилья, и он съехал. Видя и блеск глаз супруги, лихорадочно пакующей его вещи для погрузки на автомашину, Олег чувствовал, что всё последнее время его спутница с нетерпением ожидала момента, когда ей уже не нужно будет изобретать отговорки и ловить на себе полный упрёка взгляд экс-супруга после возвращения с очередного светского раута. Какие странные метаморфозы происходили в этом мире – подобные сугубо мужские поведенческие паттерны успешно приживались в женской среде. Хотя не исключено, что их случай был исключением из правил.
 
      Да и, собственно, что он хотел? К этому исходу он внутренне был готов, но не ожидал, что это произойдёт в подобной форме. Теплота в их отношениях уже давно уступила место прагматизму и поискам компромиссов. Сын уже заканчивал школу и рос довольно независимым и умело вписывающимся в контекст семейных отношений, принимая ту или иную сторону в зависимости от сиюминутной выгоды. Чаще - сторону матери.
      Кстати, первые разногласия с супругой, пожалуй, у Олега стали появляться по поводу его воспитания ещё на этапе начальной школы. Он прекрасно помнил, как строг с ним был его отец, заставляя неоднократно переделывать домашнее задание, обнаружив даже незначительные огрехи в тетради по правописанию. И как тренировал его мозг математическими упражнениями, предлагая в уме перемножать двузначные числа. Что же касается отношения к своим обязанностям, то здесь царило железное правило: сделал дело – гуляй смело. Поэтому выбежать во двор к товарищам, чей призывный гомон начинал доноситься оттуда чуть ли не сразу же после окончания занятий в школе, ему дозволялось лишь после приготовления домашнего задания.
 
      – Кому много дано, с того много спросится, – нередко повторял отец. И спрашивал строго. Перечить отцу он не смел, и в душе обижался за излишнее внимание к нему. Его старшему брату, как ему казалось, повезло больше – с точными науками он не дружил от рождения, а, может, это был результат осложнения от перенесённой в детском возрасте болезни. Поэтому требовательность к нему была существенно ниже. Лишь много лет спустя Олег оценил настойчивость и педантизм отца, когда привитая ему с детства усидчивость и трудолюбие дали свои плоды. И теперь он старался перенести что-то из этих, проверенных на собственной шкуре, методов воспитание на своего сына. Но жена каждый раз, видя ту строгость, которую он проявлял к процессу выполнения их чадом домашнего задания, не на шутку вскипала в порыве негодования:
      – Нечего тут устраивать казарму. Отстань от ребёнка. Человек должен воспитываться в духе свободы, к нему с детства нужно проявлять уважение и терпимость. Вся Европа уже давно отказалась от менторства и от этой твоей палочной дисциплины.
      – Как ты не поймешь, попустительство безответственности и потакание лени до хорошего не доведёт.
      – У него всё и так хорошо, на других посмотри. Придёт время, и он сам научится всему, как я. Я тоже в детстве звёзд с небес не хватала, и меня никто не плющил. Разве что мамаша, но она у нас человек специфичный, сам знаешь.
 
     Тёща у Олега и в самом деле была женщина властная и деспотичная. Доставалось от неё не только дочерям. Супруг же, в противоположность ей человек добрый и покладистый, с трудом уживался с ней. Олег каждый раз завидовал его выдержке и хладнокровию, когда она громко и подчас несправедливо отчитывала его, поучая, как следует поступать и что нужно говорить в той или иной ситуации.

      – Что же вы от них хотите – это же мужики! – каждый раз искренне возмущалась она, нисколько не сомневаясь в том, что этот аргумент кто-то в силах оспорить. Что-то в её характере передалось и их дочерям. Они обе боялись её и, где это было возможно, старались поступать ей в пику. Как-то жена призналась Олегу, что в детстве они с сестрой в шутку поклялись друг другу в том, что если кто-то из них станет со временем походить на их матушку, другая обязана будет непременно пристрелить её.
 
      Сын с удовлетворённым видом прятался за спиной у жены и поглядывал оттуда на отца подобно тому, как олицетворение невинности взирает на опереточного злодея. Впрочем, парнишка ещё не догадывался о существовании такового. Здесь больше подошло бы сравнение с Пьеро и Карабасом-Барабасом, потерявшим плётку-семихвостку.

      Вступать в спор с этим типичным представителем знака зодиака, чей лоб красноречиво украшают упёрто загнутые рога, было бесполезно. В такие моменты свойственный её рассудку взвешенный, аналитический подход прочно блокировался, и ей овладевало упорное желание во что бы то ни стало отстоять свою точку зрения. Олегу приходило на ум не совсем лестное сравнение, где-то вычитанное им: «Если ты споришь с идиотом, то с большой долей вероятности он делает то же самое». В идиотизме жену было трудно заподозрить, но уподобиться в своём упорстве этому «Овну» тоже не очень хотелось.

      Разговора с сыном на прощание так и не состоялось. Как-то не принято было в семейном кругу доверять друг другу сокровенные душевные переживания. Сентиментальность здесь была не в чести. Да и прощанием это было трудно назвать. Олегу казалось, что это всего лишь их какое-то временное душевное помутнение. И пройдёт немного времени, как всё вернётся на круги своя. Да и жильё его новое находилось по соседству, буквально в пяти минутах ходьбы. Его он подбирал сам, и в этом его выборе, скорее всего, угадывалось неосознанное желание не разрывать окончательно остатки семейных уз. С годами каждый начинает ощущать в себе склонность к консерватизму.

                * * *

      Пристрастием к авторемонтному ремеслу Олега увлёк приятель незадолго до дембеля. Несмотря на то, что зарплату военнослужащим частенько задерживали, семья далеко не бедствовала, но ему подсознательно хотелось как-то выправить ситуацию и вернуть себе прежнюю уверенность. Рукастый и сметливый товарищ предложил Олегу отремонтировать пару битых автомобилей в гаражных условиях. Немного поколебавшись, Олег согласился, и вскорости их труды были вознаграждены. Уже через полгода его товарищ стал обладателем фордика, возвращённого к жизни их совместными усилиями, а чуть позже Олег раскатывал на вернувшем своё прежнее обличие серебристом опеле, такого же, как и форд, бедолаги-перевёртыша.
 
      Уже будучи на вольных хлебах, Олег не оставлял это занятие и даже несколько продвинулся в своих умениях. Как-то он получил неожиданное предложение от приятеля помочь его знакомому перекинуть руль на реэкспортном варианте Лады с правого, английского, на привычное левое положение. Тому изрядно осточертело постоянно вытягивать свою шею влево, наваливаясь на пассажира и пугая его рисками столкновения, и он выискивал бюджетный способ решения этой проблемы.
 
      К предложению товарища Олег поначалу отнёсся со скепсисом. Править изрядно помятый кузов ему приходилось, и не раз. А однажды даже довелось до винтика разбирать мотор – рубашку охлаждения порвало оставшейся в ней с лета водой. После обратной сборки он с замиранием сердцаповорачивал ключ зажигания – заведётся или нет? Слабую надежду вселяло отсутствие лишних частей – на удивление, пригодились всё. Мотор, вопреки опасениям, завёлся с пол-оборота. Но вот со слесарно-монтажными работами такого рода Олег никогда не сталкивался.
 
      – Тебе всё равно делать особенно нечего, а тут и занятие себе найдёшь, и денег заработаешь. – уговаривал его товарищ. – Всех дел-то – прорезать новое отверстие для рулевой колонки и развернуть рейку. Ну и педальный блок перекинуть. Потом торпеду заменить, – он имел в виду приборную панель. – Рычаг переключения скоростей остаётся на месте, и косу можно оставить прежнюю, её длины вполне достаточно.
 
      Под косой понимался кабельный жгут. По мере произнесения этих фраз голос приятеля утрачивал уверенность, и Олег всё больше втягивал голову в плечи. Упоминание о косе несколько приободрило его – с электротехникой у него всегда были несколько натянутые, как свежие провода линий электропередач, отношения. И такие же напряженные. Но в конце концов он согласился: жилка авантюризма в нём ещё не угасла. Да и не боги ведь горшки обжигают. Работа и действительно оказалась не столь уж мудрёной, и даже рулевую рейку менять не пришлось. Так его жизненный опыт обогатился ещё одним навыком.

      Вместе с тем, Олег в глубине души чувствовал, что все эти эксперименты с машинами и теннисом носят временный характер, и рано или поздно ситуация коренным образом переменится. Так оно вскоре и произошло.
Новое место работы – а это было представительство крупной европейской компании - полностью переключило его на новый уклад жизни, освободило от мелкой суеты и увлекло своими возможностями и перспективами. Ну и, конечно, принесло определённый материальный достаток – он помог сыну решить вопросы с военкоматом, оплачивал его обучение в институте, порой подкидывал денег на мелкие нужды.
     Кроме того, Олег даже вступил в долёвку и с нетерпением ожидал скорого завершения строительства дома, в котором небольшая квартирка призвана была радовать его видом места дуэли великого русского поэта. Радовать не потому, что Олег заблуждался относительно исхода дуэли, а потому, что почитаемость в народе всего, связанного с Пушкиным, хоть как-то гарантировала неприкосновенность этого, поросшего вековыми дубами, зелёного оазиса от посягательств алчных девелоперов. Уплотнительная застройка и без того затеснённых городских кварталов, несмотря на протесты населения, в последнее время приняла масштабы эпидемии. Депутаты и чиновники разного уровня на словах всем сочувствовали, но только разводили руками – интересы города требуют…

      Несмотря на позитивные изменения в его жизни речи о покупке новой машины пока не шло. Но желание расстаться с любовно, но весьма кустарно отремонтированным и, к тому же, покрашенным из баллончиков бедолагой опельком время от времени посещало его. И вот тут его приятельница Нелька, шустрая и по-мальчишески авантюрная, любитель быстрой езды и острых ощущений, подкинула ему  идею.
      – Олежка, а давай смотаемся в Германию за подержанными тачками!?

       Нелли уже имела опыт в подобных делах. Минувшим летом она уже привезла из Германии популярную среди скромного достатка автолюбителей, пока не доросших до новой иномарки, но изрядно уставших от отечественных жигулей, модель подержанного угловатого работяги «Пассата». Немного покатавшись на нём, она удачно продала автомобиль. К тому же в Мюнхене у неё жила подруга, на которую можно было положиться в случае возникновения непредвиденных обстоятельств.

      Идея ему понравилась – а почему бы и нет? Зачем кому-то переплачивать, если можно сделать это самостоятельно, совместив деловую поездку с неделей отпуска на родине острых свиных колбасок и нефильтрованного пива? Этим бизнесом тогда увлекались многие, и существовала хорошо отлаженная, проверенная сотнями, если не тысячами перегонщиков технология для подобного рода занятий. Купив в турфирме пакет транспортных услуг – авиабилет до Мюнхена и на паром из Любека до Хельсинки, они отправились в путь.

      По прибытии в Мюнхен Нелька сразу же где-то растворилась. Временами она проявлялась в телефонном эфире, чтобы убедиться, что он жив и здоров и всё идёт по плану. Судя по всему, с ней всё было в порядке. Планы же Олега были весьма скромными. Они сводились к приобретению подержанного фольксвагена с оригинальной, модной на ту пору, скруглённой крышей. Нет, не «жука», этой легенды быстро возродившегося после войны немецкого автопрома, а тоже «Пассата». Правда, модели посовременней и посолидней той, что искала его подруга. Пока же все его поиски оставались бесплодными. Ему попадались мелкие рынки со скудным ассортиментом, и автомобилей, носящих название этого тропического ветра, там, как назло, не встречалось.
 
      Сбыт подержанных автомобилей здесь основательно подмяли под себя албанцы и турки, эти яркие представители типичной для Востока агрессивной манеры торговли. Они беззастенчиво расхваливали свой товар, наделяя его исключительными качествами, и умело привлекали и цепко удерживали в плену своих посулов каждого потенциального клиента. Отказ от покупки воспринимался ими чуть ли не как личное оскорбление. В ход шли и эксклюзив, и неисчерпаемый остаточный ресурс мотора, и беспрецедентные скидки – словом, всё то, что способно было сломить волю к сопротивлению даже самого разборчивого и скептически настроенного покупателя. Поэтому не удивительно, что буквально каждый второй автомобиль здесь в прошлом принадлежал почтенной бабульке, причём львиную долю времени он попросту простоял в гараже. Продавец тыкал спидометр – ну где вы видели подобные цифры!

      Придирчивый взгляд Олега легко выявлял и подкраску на руле, скрывающую следы царапин, и износ обшивки водительского сиденья. Какой-какой пробег? Бабулька, говоришь? Если так, думал он про себя, то этот автомобиль использовался, скорее, вовсе не для езды, а в качестве ступы для ночных полетов на лысую гору. И глубокие борозды и заусенцы на руле – не иначе, как следы от её острых когтей. А сам руль приводил в движение не колёса, а помело. Тогда всё сходится. Нет, от этих служителей культа Гермеса с их изощрёнными маркетинговыми приёмами и уловками и следовало держаться подальше.

                * * *

     В поисках автомобиля пролетело несколько дней, но нужная машина так и не подворачивалась. Внесённый таможне депозит грозил повиснуть мёртвым грузом, и его нужно было как-то использовать. Тем более, что ходили упорные слухи, что пошлину вот-вот повысят, и перегонщики, стремясь использовать последний шанс, скупали всё подряд. Нужно было искать какой-то выход.

      За два дня до отхода парома Олег разговорился с портье, когда оставлял ему утром ключи от номера. Тот посоветовал посетить большой рынок машин где-то в пригороде Мюнхена. Он продиктовал ему название местечка и даже откопал телефон этого рынка. Олег тут же набрал продиктованный номер, и, к своему удивлению, услышал из трубки русскую речь. Он поинтересовался, нет ли в продаже требуемой машины, и, услышав утвердительный ответ, не теряя времени, тут же отправился по указанному адресу.
      Рынок этот, в отличие от встречавшихся раньше, держала бригада украинцев.
      – Именно такой машины у нас нет. Но есть пикап, ничуть не хуже.
       Гарный хлопец любовно похлопал по крыше белого фольксвагена, словно это был лошадиный круп.
      – Эксплуатировался бережно, обслуживался регулярно, – прозвучал очередной штамп.
      Для убедительности он предложил Олегу взглянуть под капот автомобиля, как если бы там скрывался эквивалент лошадиных зубов, свидетельствующий о возрасте и здоровье его обладателя.
 
      Олег с любопытством взглянул на мотор – тот блестел девственной чистотой. Тщательно протёртая головка блока цилиндров сверкала, словно надраенная юнгой корабельная рында. Но что-то подсказывало ему, что здесь не всё было так чисто. Он обошёл машину с другой стороны и снова заглянул в подкапотное пространство. Нагнувшись, он увидел, что защитный пластик местами не отличался особой свежесть, а где-то и вовсе имел сколы. Олег недоверчиво покачал головой.
Продавец почувствовал сомнение в его глазах, и у него в руках тут же появилась чашечка кофе. Он услужливо протянул её клиенту.

     У Олега внезапно посетила мысль, что со стороны он выглядел этаким Семёном Семёновичем Горбунковым, приглашённым в отель за халатом с перламутровыми пуговицами. Пуговиц не оказалось, но выпить предложили. Он попытался нащупать несуществующую запонку на рукаве, дабы, уронить её и заняться поиском, как это сделал это упомянутый герой. Но не для отыскания скрытых дефектов под днищем автомобиля, а, скорее, для того чтобы предотвратить готовый вот-вот обрушиться на него стандартный набор методов обработки клиента. Он чувствовал, что всё шло к именно этому. Запонки на безрукавке, конечно, не нашлось. Он вежливо отказался от кофе и как бы невзначай оглянулся по сторонам.

      Партнёры продавца были заняты своими делами, но ему показалось, что краем глаза они наблюдают за происходящим. Похоже, он становился мнительным. Может, напрасно?
      Разговор пошёл о цене. Она его вполне устроила, и он уже готов был обсудить детали сделки, как всплыло ещё одно неожиданное обстоятельство. Чтобы не платить налог, автомобиль нужно было временно, хотя бы на пару часов, вывезти из еврозоны в какую-нибудь третью страну. Ближайшей была Чехия. Хлопец убеждал его в полной законности и проверенности этой процедуры, но стоимость налога он обещал вернуть при окончательном расчёте по возвращении машины из Чехии.

      На словах всё выглядело просто, но Олег чувствовал, что за всей этой простотой кроется какой-то подвох. Он решил взять паузу и связаться с ними позже.

      – Да ты что, – возмущалась Нелька по телефону. – Не вздумай вписываться в эту авантюру. Тем более, что белая машина обычно имеет приличный пробег. Это или бывшее такси, или чисто служебный транспорт. Частники в Германии на белых тачках не ездят.
      Нелька имела опыт в этих делах, ей стоило доверять. Да и сам он внутренне не был готов принять это довольно странное предложение.

      – Брось ты эти поиски. У меня знакомый парень, армянин, работает в салоне БМВ. У них есть и подержанные машины. Езжай туда и не заморачивайся.
Знакомый армянин – это что-то новенькое. По-любому терять было нечего.
      Олег записал адрес и направился на вокзал – салон находился в Старнберге,  другом пригороде Мюнхена.
      По прибытии на место он быстро нашёл Нелькиного приятеля. Щупленький кавказец с орлиным носом привёл его на площадку с машинами, выкупленными по системе «трейд-ин».

      – Вот эту рекомендую, – он указал на белый универсал.
      – Такси? – неуверенно спросил Олег продавца.
      – Ты что, братан, тачка стопудово частная, все документы чистые. И пробег небольшой.

      Армянин на удивление хорошо владел сленгом, характерным для российских торговцев. Это слегка настораживало. Старая песня, мелькнуло в голове у Олега. Не хватает только «бабульки».
      Будто читая его мысли, продавец добавил:
      – Владела им пожилая женщина, ездила осторожно и аккуратно.

      С другой стороны, особого выбора не оставалось. Просто какие-то «вилы». Так, кажется, теперь говорили о ситуации, когда приходилось делать выбор между плохим и очень плохим. Альтернативой кавказцу были хохлы. Нужно было только определить, что из этого очень плохое. Паром отходил завтра вечером, и до него ещё нужно было оформить экспортные документы и проехать через всю Германию. Олег мысленно подбросил монетку, и отбросив колебания, набрал Нельку.

      – Беру универсал у твоего армянина. По поводу оформления – ты говорила, что твоя подруга может помочь с этим делом.
 
      Подруга работала в какой-то юридической конторе, оказывающей, среди прочего, подобного рода услуги. Нелька появилась минут через двадцать – как оказалось, она обитала где-то неподалёку. Она уже гарцевала на своём козлике –синий старина Пассат уже третий день был в её полном распоряжении.
      Олег рассчитался наличкой с Арменчиком – так его звала подруга Олега, взял купчую, и вместе с приятельницей отправился оформлять документы. Машина осталась ночевать на стоянке при салоне.


                * * *

      Ранним утром на следующий день Олег вернулся в салон за машиной. Здесь его уже поджидали Нелька в обществе Арменчика. На её шее красовался какой-то газовый платочек. Странно, подумал Олег. Подобные аксессуары раньше не украшали её – они не вписывались в её традиционный, сугубо мальчишеский стиль. Футболка и джинсы всегда были её визитной карточкой. Правда, приобретались они отнюдь не у челночников, торгующих турецкими подделками известных брендов.

      – Братан, у меня в Питере родственники. Не захватишь ли с собой небольшой презент для них? – первым делом поинтересовался Армен.
      – Да не вопрос. Что там у тебя? Надеюсь, не очень габаритный?
      – Да нет, мелочь. Музыкальный центр и телевизор.
      Олег озадаченно почесал затылок и посмотрел на машину. Багажник уже был занят комплектом зимней резины.
      – Грузи в салон, места пока достаточно.
      – Вот телефон, – оживился Армен и записал номер на своей визитке. – Позвони – приедут и заберут.
      Он быстро вытащил из своего автомобиля коробки с техникой и разместил их на заднем сиденье баварца.
 
      Олег сел за руль и осмотрелся. Обилие переключателей, разнообразие кнопок, необычные подрулевые рычажки – всё это выглядело завораживающе и таило в себе неизведанные возможности.
      Он повернул ключ зажигания. Дизельный мотор легко завёлся и утробно заурчал. Олег тронулся и прибавил газ. Несмотря на внешнюю солидность, машина довольно быстро набрала скорость. Не напрасно автомобили этой марки быстро стали популярными среди блатной «братвы». Их брутальная агрессивная внешность прекрасно дополняла её имидж. И во теперь он совершенно нежданно для себя стал собственником этого довольно броского и ко многому обязывающего бренда.

      Внезапно раздался звонок телефона – звонил его приятель, Володя Котельников.
      Володя был в курсе его поездки, но вынашиваемую Олегом идею с фольксвагеном не одобрял. Он справедливо полагал, что у немцев есть только три приемлемых бренда, включающих Мерседес и БМВ. Сам он разъезжал на Ауди, что вполне мог себе позволить – небольшая, принадлежащая ему «контора» специализировалась на автокосметике и приносила неплохой доход. Кроме того, солидные комиссионные порой перепадали ему от деловых партнёров, которых он сводил с нужными людьми.

     В искусстве заводить и поддерживать добрые связи с чиновниками разного уровня и с прочими влиятельными особами он обладал несомненным талантом и часто пользовался им в интересах дела. Другим его коньком были разработка многоходовых комбинации и изобретение хитроумных схем для ведения разного рода бизнеса, далеко не всегда укладывающихся в рамки, дозволенные законом. Впрочем, время было таким, что рамки эти постоянно двигались. 

      Ещё одной сферой его интересов была сугубо интимная. Она для него была не столько хобби, сколько, может быть, даже более важным занятием, нежели всё остальное. В этом отношении бизнес, скорее, обеспечивал ему материальную базу для своей слабости. Впрочем, ею он, скорее, гордился, чем стеснялся, и не то в оправдание, не то с пафосом причислял себя к отъявленным и закоренелым лесбиянам.

      – Кругом так много парней симпатичных, – говорил он, – а меня всё на баб тянет.
      Его приятельницы, как правило, отличались молодостью и модельной внешность. А среди знакомых о его любовных приключениях ходили чуть ли не легенды.

        Олег сделал небольшую паузу, а затем голосом, которому он старался придать некоторое, по большей части театральное уныние, ответил:
      – Можно. Стал вот, с твоей подачи, обладателем "боевой машины вымогателя".
      Так с некоторых пор стали расшифровывать аббревиатуру знаменитого баварского концерна. Некоторые вместо «вымогателя» использовали слово «вор», что не меняло сути. В этих ироничных названиях присутствовала известная доля истины. У Олега был и третий вариант, внезапно пришедший на ум накануне – «бывшая машина ведьмы». Произносить это сочетание вслух и озвучивать его своему приятелю он как-то опасался.
      – БМВ? Ну вот, совсем другое дело. Поздравляю. С тебя причитается. Прихвати с собой ящик нефильтрованного.

      Котельников был большим любителем этого пенного напитка. Креветки были его второй гастрономической слабостью. Обладай эти ракообразные чувством благодарности, они тоже должны были бы испытывать к нему некоторую симпатию. В сочетании с пивом в его желудке они могли хоть на время обрести утраченную гармонию, вновь очутившись в жидкой среде.

      Отказывать приятелю в его маленькой просьбе было не то, чтобы неловко – Олег вообще не любил отказывать, но ещё и как-то «не по-пацански». Это нарочито грубоватое, ставшее модным выражение любил использовать сам Котельников, имея в виду джентльменский стиль поведения в среде своих соратников по бизнесу. Ведь во многом благодаря его связям Олег получил эту работу. Будучи одним из первых работодателей его жены, Володя продолжал поддерживать с ней добрые отношения. И когда его коллега-немец попросил его подыскать кандидата на должность руководителя во вновь открываемом подразделении компании, связанном с морским бизнесом, он вспомнил о том, что она как-то в разговоре упоминала о своём демобилизованном супруге-моряке. Тогда-то он и набрал её номер.

      – Как там твой уставший от службы воин, работу ещё не подыскал?
Олег в это время уже пробовал свои силы в ассоциации венчурного инвестирования. Само понятие «венчурный капитал» его несколько отпугивало – от него веяло чем-то несерьёзным, авантюрным. Хотелось чего-то более надёжного и стабильного, и он с радостью откликнулся на предложение Котельникова.
 
      Через несколько дней для него было организовано собеседование. Откровенно говоря, Котельников слабо рассчитывал на то, что Олег придётся ко двору солидной компании – среди знакомых Володи, также получивших через него доступ к телу респектабельного рекрутера, были кандидаты и посолидней. С послужным списком, да и с опытом работы в аналогичных компаниях и на похожих должностях. Так, небольшое одолжение для своей приятельницы, вскользь упомянувшей о неустроенности своего пока ещё мужа. То, что Олег пройдёт по конкурсу, и его примут на работу, для всех оказалось сюрпризом.

      – Ты со мной никогда не рассчитаешься, – иногда снисходительно приговаривал Котельников, намекая на это обстоятельство. С некоторых пор они сошлись ближе, и частенько встречались за бильярдным столом. Эта игра случайно оказалась их общим хобби.

      Олег остановился у небольшого продуктового магазинчика и заглянул в него. Продавец, по всей видимости к тому же и владелец этого заведения, оживился – было утро, и магазин ещё пустовал.
      – Guten Morgen! – улыбнулся хозяин, возможно, первому за этот день покупателю. За его спиной на полках, среди батареи бутылок, стояло несколько сортов Weisbier – белого пива. Олег ответил на традиционное приветствие и указал на «Franziskaner». Насколько он помнил, этот бренд насчитывал уже нескольких сотен лет. Котельников должен был оценить.
       Свой жест он дополнил демонстрацией латинской буквы «V», растопырив в стороны два пальца. Затем он очертил в воздухе небольшой квадрат. С немецким у него были проблемы. Продавец кивнул и поставил на прилавок пару бутылок и вопросительно взглянул на странного, по всей видимости, глухонемого клиента – правильно ли он его понял? Олег замотал головой.
      – No, two boxes, – перешёл он на английский. Один ящик он решил прихватить для себя. Если бы он знал, сколько хлопот они доставят ему уже в недалёком будущем.

      Продавец одобрительно улыбнулся и удалился в подсобку. Он вынес оттуда два пластиковых ящика пива и поставили их перед Олегом. Затем, улыбнувшись, он поднял указательный палец вверх и нырнул под прилавок. Выудив оттуда пару больших сувенирных бокалов с изображением упитанного пожилого баварца с кружкой в руке, он протянул их покупателю - традиционный бонус, причитающийся мелкому оптовику. Олег улыбнулся понимающе.
      Он разместил ящики на заднем сиденье машины рядом с музыкальным центром. Судя по всему, в салоне машины потихоньку подбиралась нескучная компания.
Дорога до Любека пролетела незаметно, хотя и довольно однообразно. Равнинные пейзажи за окном не отличались особой живописностью. Зато хвалёные немецкие автобаны оправдывали лестные отзывы о них. Странное чувство – давить на педаль газа, не чувствуя никаких ограничений. Едешь с той скоростью, которую может позволить автомобиль вкупе с инстинктом самосохранения. Олег непривычно прижимался к рулю, пытаясь не отставать от Нелькиного, неказистого на вид, но очень резвого козлика.
 
      После Вольфсбурга ехать стало несколько веселей. Но вовсе не потому, что за окном появились живописные горы, или открылся чудный вид на берег моря со стоящими на рейде красавицами яхтами. Ничего этого не было и быть не могло, и панорама окрестностей ничуть не изменилась. Всё было гораздо проще и прозаичнее. Рядом с указателем этого города висел яркий плакат, призывающий проезжающих мимо посетить блюзовый фестиваль. Чуть ниже красовалась дымящаяся чашечка. Время приближалось к обеденному, и его организм всё настойчивее требовал утолить естественную потребность в еде.

      Олег притормозил и знаком пригласил последовать его примеру свою спутницу. Долго не раздумывая, они свернули по указателю. Ну, а где блюз - там и пиво. Отказать себе в доброй порции этого пенного напитка, равно как удержаться от хрустящей свиной колбаски, так и брызгающей своим соком при откусывании, было выше их сил. Благо в Германии нравы не столь суровы, и бокал-другой пива для водителя криминалом никогда не считался. Ибо пиво для германцев – напиток святой. Ведь именно он, как утверждает молва, сумел объединить их разрозненные племена в борьбе с Римом. Олег, правда, никогда не ощущал на себе его могучей солидаризирующей силы и пресловутой духоподъёмности. И количество выпитого пива роли здесь не играло. Напротив, процесс его потребления, как он хорошо знал по себе, требовал частого уединения для удовлетворения сугубо физиологической потребности. У русских же для поднятия и укрепления духа существовал свой, более надёжный и короткий путь. И укрепление это, что понятно даже из чисто семантических соображений, явно напрашивающихся сюда при выборе этого пути, достигалось за счёт крепости соответствующего напитка.

      К вечеру они подъехали к парому и сквозь откинутую аппарель проникли в его чрево. Оно было уж на две третьих заполнено машинами таких же, как и они, перегонщиков, по большей части профессионалов.
      Когда Олег припарковал машину и закрепил её на палубе, сзади к ней пристроился здоровенный черный внедорожник, из которого вылез солидный дядька с гладко бритой головой. Он оценивающе обошёл машину Олега.
      – Перегоняешь на заказ?
      – Нет, для себя.
      – Мой товарищ такую подыскивает. Может, уступишь? Договоримся…
      – Да не хотелось бы. Самому нужна.
      – А ты подумай хорошенько. Как знать, потом, может, и пожалеешь.
В голосе здоровяка, казалось, звучало что-то, напоминающее лёгкую угрозу. Олег отрицательно замотал головой.
      – Говорят, что пожалевший о содеянном – дважды дурак. Стараюсь придерживаться этого мнения.
      – Ну-ну, удачи тебе. Смотри, не прогадай.

       Захватив с собой всё необходимое и закрыв машину, он поднялся на пассажирскую палубу. Теперь можно было перевести дух и немного расслабиться.
 Через полчаса Олег заглянул в каюту к Нельке. Он застал её перед зеркалом – она поправляла платочек на шее. Олег поставил пакет с продуктами на столик.
 
      – Предлагаю организовать праздничный ужин, посвященный освобождению очередной партии четырёхколёсных друзей человека от изнурительного германского ига. С нашей помощью они обретают вторую жизнь.
      – Сомневаюсь, что это их сильно порадует. Наши дороги раем им точно не покажутся. А праздновать дома будем. Нам бы через границу ещё прорваться, и без потерь.

      Нелька знала, о чём говорила. Но она даже не предполагала, насколько эти слова могут оказаться пророческими – произнося их, она словно в воду смотрела.
Устав проделывать свои манипуляции с шарфиком и разглядывать непривычный образ в зеркале, она стянула его с шеи и бросила на койку. И только сейчас Олег увидел, что под ним прежде скрывался довольно странного вида кровоподтёк. Он отогнал невольную ассоциацию. Олег и сам часто страдал от любых, даже пустяковых столкновений с соперником на баскетбольной площадке. Они нередко оставляли на его лице приличные гематомы, служившие поводом для шуток товарищей. Дескать, не оправдывайся, и так всё ясно. Обычная травма на бытовой почве.
 
      Выпив пару символических порций виски – за промежуточные итоги поездки и удачу в преодолении предстоящих преград на пути на родину, он пожелал приятельнице спокойной ночи и ушёл к себе.

                * * *
       Проснувшись утром, Олег направился на завтрак в корабельный ресторан. Он поймал себя на мысли, что вид разнообразной, красиво сервированной снеди пробуждал не столько аппетит, сколько чувство зависти к резидентам этого благополучного на вид и успешного мира. Для них эти маленькие радости жизни были вполне привычным делом. Нельзя сказать, чтобы «шведский стол» финского парома изобиловал деликатесами, но ассортимент и качество закусок и блюд соответствовал отелю с немалым количеством звёзд. Если бы не постоянная лёгкая качка, хотя и не столь утомительная, но всё же непривычная и доставляющая дискомфорт, вполне недурно было бы провести здесь ещё неделю-другую.

      Олег уже заканчивал наполнять свою тарелку привычными ингредиентами континентального завтрака, когда стюард вынес в зал увесистый поднос с варёными раками и поставил его на общий стол. Не успел никто из присутствующих опомниться, как тут же рядом с ним возникла солидная фигура парня с бритой головой и складками на загривке, напоминающем морщины на теле мастиффа.
      Казалось, он специально караулил этот момент, зная меню ресторана и дожидаясь времени появления раков. Парень тут же подхватил поднос и на глазах у изумлённой публики проследовал с ним к большому столу. Здесь, расположившись в вальяжных позах, его одобрительно встретила компания приятелей.

      Все они имели довольно типичную внешность. Упитанные и коротко стриженные, в спортивного вида футболках и джинсах, с тяжёлыми золотыми цепями на шеях, внешне они напоминали команду борцов-тяжёловесов, возвращающуюся с соревнований. Но впечатление это было обманчивым: с подобной публикой Олегу уже приходилось встречаться. Обитали они, как правило, на вещевых, продуктовых или автомобильных рынках, и к спорту имели весьма опосредованное отношение.
 
      Рядом с правильными пацанами на столе дожидалось правильной закуски несколько упаковок пива «Lapin Kulta». Хотя Олег толком не расслышал языка, на котором товарищи встретили своего приятеля, внешний облик и манеры поведения этих молодцев не оставляли сомнений в их национальной принадлежности. В подтверждение этого он разглядел среди них давешнего здоровяка.

     При виде раков сидящие за столом оживились, раздвинули тарелки с закуской и освободили место для подноса. Банки, издавая характерное шипение, стали дружно откупориваться, и их содержимое, расталкивая обильную пену, потекло в бокалы. По их лицам явственно ощущалось, что вечер накануне они провели не зря, и утраченная поутру способность воспринимать окружающий мир во всём разнообразии красок с первыми глотками пива возвращалась в их организмы.

      Олег, сидя невдалеке, иногда бросал невольные взгляды в их сторону и видел, с какой стремительностью таяла лоснящаяся оранжевыми панцирями гора членистоногих и рядом росла другая, состоящая из их останков. Похоже, они даже не удосуживались разделывать клешни - одних спинок вполне хватало. Олег не мог толком разобрать, что в его ощущениях было преобладающим: не то чувство зависти к пирующим, не то стыд за этих - а куда тут денешься - "соотечественников". По лицам окружающих, оказавшихся, как и он, свидетелями происходящего, чувствовалось, что они испытывали схожие чувства, но больше всего в них угадывалось нечто, похожее на брезгливость. Эдак нас и на пушечный выстрел к себе никогда не подпустят, с горечью в душе осознавал он.

      Через несколько минут к нему присоединилась Нелька. На её подносе скромно дымилась чашечка кофе и вязко облизывал стенки стакана густой апельсиновый сок. Рядом с ними на блюдечке одинокой подковой красовался круассан, по соседству с которым сиротливо отсвечивали наклейками пара таблеток со сливками и клубничным джемом. Её хрупкой фигуре ничто не угрожало – даже свой завтрак она могла легко отдать врагам. Об этом свидетельствовала та холодная беспристрастность, с которой она взирала на компанию пирующих рядом «правильных пацанов».

      Олег приветливо улыбнулся ей, отметив для себя искусно наложенные румяна на скулах и яркую помаду на губах. Впрочем, это наблюдение оставило его беспристрастным. Несмотря на то, что многие из его знакомых считали Нельку довольно привлекательной или сексапильной, как говорят англичане, он не разделял их чувств. Она была не совсем в его вкусе.

      Завершив трапезу, они вышли на верхнюю палубу. Слева по борту уже просматривался финский берег. Вскоре ожидался их приход в Хельсинки.
   
      В порту они ошвартовались уже ближе к вечеру. Совершенно неожиданным для Олега явилось то обстоятельство, что машина категорически отказалась заводиться, и на причал её пришлось выталкивать руками. В этом ему помогли владельцы машин, стоящих следом за ним. Насколько искренней и бескорыстной была их помощь, оценить было трудно. В любом случае, им просто было не съехать с парома.

      С территории порта он выехал, буксируемый Нелькиным фольксвагеном. Как и предполагалось, причина неисправности крылась в аккумуляторе. Даже получасовая работа генератора не смогла набить зарядом его банки. Холодный мотор никак не запускался. Олег вспомнил, что, когда он забирал машину из салона, её мотор уже работал. В его памяти всплыли бегающие карие глаза Армена и лёгкая суета при передаче машины. Впрочем, закравшееся было подозрение в нечистоплотности кавказца могло оказаться ошибочным. Машина, как и всё в ней, были далеко не юного возраста. Делать было нечего – требовалась замена аккумулятора.
 
      К несчастью, это был вечер субботы, и на все расспросы местных жителей о возможности совершить нужную покупку они только отрицательно мотали головой. Но тут Олега посетила идея позвонить своему коллеге по компании. Он работал в этом городе, занимался снабжением запчастями не только морского, но и другого транспорта. Он как-то хвастался, что у него на складе не было, разве что, малогабаритного ядерного реактора. Раз так, то там наверняка должны были быть и аккумуляторы. Полный сомнений, он порылся в телефонной книге своего мобильника и к радости обнаружил там на нужный номер. Не задумываясь – других вариантов у него просто не было, – он нажал на вызов.

      Анти – так звали финна – к удивлению Олега, сразу же вник в суть вопроса и с радостью согласился помочь. И, что ещё больше удивило его, через каких-то пятнадцать минут он уже был в условленном месте. Своим поведением он буквально ломал сложившиеся стереотипы о нерасторопности и основательности представителей этой национальности. Нелька тоже была несколько ошарашена. Она тут же перевела дух и стала прощаться. На границе её уже поджидал муж.
Правда, увидев Анти, она слегка переменилась в лице.
     – А он точно тот, за кого себя выдаёт?

     Своей внешностью долговязый Анти действительно чем-то напоминал Фреди Крюгера из триллера «Кошмар на улице вязов». Да и одет он был как-то нелепо – линялые штаны, не первой свежести футболка. На ногах – убитые кроссовки, на лице – щетина. Олег представил его приятельнице.
      – Анти, директор финского филиала компании.

      Увидев недоумие на её лице, Анти пояснил, что только что вернулся с рыбалки. Упоминание этого факта, а также высокий, с гортанной хрипотцой голос финна несколько сгладили её впечатление. То, как выглядит муж после рыбалки, ей приходилось видеть не раз. Она улыбнулась, пожала ему руку и сообщила, что ей нужно ехать.
      – Не забудь занять там очередь для меня, – напомнил ей Олег.
      Он сел в машину к Анти, и они направились на склад.

      Правильно подобрать аккумулятор было непростой задачей – в машине был дизельный двигатель, требующий солидный стартовый ток. Аккумулятор с такими параметрами, к счастью, отыскался. Но не обошлось и без накладок – когда его установили на штатном месте, он оказался выше требуемого. Сиденье, под которым он располагался, не закрывалось и топорщилось, и ящики с пивом стали частично закрывать задний обзор. Попросить Анти заменить его на другой он не решился – финн и так оказал Олегу огромную услугу.
      Поблагодарив от души приятеля и сунув ему бутылку виски, прихваченную на пароме, Олег выжал педаль газа и рванул с места. Нелька по его расчётам уже приближалась к границе.

     Когда он миновал финский кордон, зрелище солидной очереди автомобилей перед российским пунктом пропуска впечатлило его. Тело этой "стальной змеи" растянулось на сотни метров, её голова терялась где-то вдали, за поворотом. Там же, сквозь листву деревьев, слабо угадывались огни светофоров, регулирующих въезд на территорию поста. Каждые сутки неустанно курсирующие паромы доставляли сюда партии «свеженьких» автомашин. Всем хотелось проскочить таможню до введения пресловутых драконовских пошлин. Обстановка на границе чем-то напоминала прифронтовую.
 
      Олег попытался объехать часть очереди и вклиниться в неё перед машиной Нельки – заметив приближение характерного белого баварца, она приветливо замахала рукой.  Его манёвр был встречен с негодованием ветеранами-перегонщиками. Вслед звучали гудки, сопровождаемые нелицеприятными выражениями. Здесь признавалась только живая очередь, и её нарушителю могло не поздоровиться. Что и было тут же наглядно продемонстрировано, причём ни кем иным, как его старым знакомым, предлагавшим на пароме уступить ему баварца.

     Как только Олег приблизился к здоровому крайслеру, из него неторопливо вышел давешний обладатель массивной золотой цепи и встал на пути у Олега, скрестив руки на груди. Олег остановился и, высунувшись из окошка, попытался вступить с ним в диалог. Но тот поставил ногу на бампер его универсала и молча указал на хвост очереди.

      Завидев эту сцену, из нелькиного авто вышел Гена, муж его приятельницы. Небрежно прихлёбывая свой любимый портер из бутылочки, почти полностью помещавшейся в его руке, он направился в их сторону. Здоровенный, он ничуть не уступал в габаритах пере-городившему дорогу «братку».
      – В чём проблемы? – небрежно спросил он, подойдя вплотную к обладателю золотой цепи. – Мы держим очередь для своего приятеля. У нас груз общий, – добавил он для убедительности. Видимо, он имел в виду пиво.
 
      Тот резко наклонил голову вперёд и остановил свой лоб в нескольких сантиметрах от носа Гены.
      – Тебя сюда не звали. Вали отсюда!
      Добавив смачное выражение, бритоголовый крепыш резко наклонил голову вперёд и остановил свой лоб в нескольких сантиметрах от носа Гены. На приятеля Олега этот жест не произвёл должного впечатления.
     Что ты букуешь? – отреагировал он невозмутимо. Глаза его сузились и потемнели.
      Повисло напряжённое молчание.

      Внезапно рядом с братком выросла кряжистая фигура.
      – Тебе что, голову отстрелить? – мрачно бросил подошедший, обращаясь к Гене. В одной его руке был предмет, чем-то напоминающий бейсбольную биту, другая что-то сжимала в кармане. Серьёзность намерений этого любителя раков не оставляли сомнений.
      Олег почувствовал, что дело приобретает нешуточный оборот. Он взял Гену под руку и отвёл в сторону.
      – Не стоит связываться с ними. Каких-то пара часов погоды не сделает. Не будем искать приключений на свою задницу.
 
      Гена неохотно повернулся и пошёл к своей машине. По его походке чувствовалось, что адреналин бурлил в его крови, не находя выхода. Пасовать перед опасностью было не в его правилах. Когда он проходил мимо крайслера, оттуда в его адрес прозвучала угрожающая фраза:
      – Сильно не расслабляйся, мы ещё встретимся!

      Гена ухмыльнулся в ответ и пошёл дальше.
Олег вернулся за руль и дал задний ход. За это время очередь успела ещё немного подрасти.

                * * *

       Приближение ночи ощущалось как-то незаметно. Солнце не спешило садиться. Сезон белых ночей был в самом разгаре.
      Стоять в подобных очередях Олегу ещё не доводилось. Каждые пятнадцать-двадцать минут шлагбаум открывался, и очередная порция машин вкатывалась на территорию таможенного поста. Колонна машин, подобно ползущему червяку, растягивалась и тут же поджималась; участок разрежения медленно перемещался в хвост очереди, пытаясь сократить её длину. Но постоянно прибывающие машины не давали этого сделать. Рядом несколько интенсивнее пульсировал аналогичный ручеёк – в нём двигались автомобили, идущие транзитом в страны Средней Азии.
Иногда раздавалось дружное гудение – зазевавшийся водитель не успевал нырнуть под шлагбаум или переместиться на освободившееся место. Раздражённые заминкой очередники нетерпеливо подгоняли раззяву.
 
      Где-то к середине ночи Олег с удивлением заметил, что кто-то из его товарищей по несчастью – обладание новой машиной пока ещё никому счастья не доставляло – стал проделывать странные манипуляции со стоящим впереди автомобилем и снова садился за руль. Присмотревшись, он с удивлением разобрался в сути происходящего. Находчивые соотечественники – тут Олегу припомнились удачные наблюдения писателя Задорнова, метко характеризующие уникальный хромосомный набор русского человека, они привязывали один конец нитки к бамперу предшественника, а другой наматывали на свой палец. Таким нехитрым способом водитель оповещал себя, когда нужно было заводить мотор и продвигаться вперёд. А в промежутках между этим беззаботно засыпал, не боясь упустить очередь. Здесь тоже, как принято было говорить на флоте, бабочек не ловили. Проспал – отстал. Хотя Олега тоже клонило в сон, к этому хитроумному приёму он прибегать не стал. Проблема была вовсе не в нитках, хотя их у него тоже не было. Нитки можно было и раздобыть. И не в опасении нанести ущерб впередистоящему автомобилю – оторвать бампер ещё никому не удалось. Он знал по себе, что ему вряд ли удастся заснуть. Для этого нужно было пробыть без сна больше двух суток. Таков был его персональный генотип.

      Ночь тянулась медленно и томительно, вместе с ней неспешно двигалась и очередь. Собственно, ночи, как таковой не было. Сумерки лишь ненадолго окутали пологие сопки со стоящими на них деревьями, слегка размыв отчётливый рисунок их ветвей. Когда стихали моторы, можно было расслышать доносившееся из леса пение ночных птиц и гулкое уханье филина. Олег прикрывал глаз и на несколько мгновений погружался в дрёму. Затем снова открывал их и потягивался. Немного успокаивало то, что где-то там, впереди, в, казалось бы, таком близком, но всё ещё далёком Пиетари, как, судя по дорожным указателям, местные жители именовали Питер, тоже многие не спали. Выпускники отмечали «Алые паруса».

      Таможня работала круглосуточно, делая часовые перерывы на передачу смены. Под утро рядом с машиной появился Гена с пластиковой бутылкой виски.
      – Не хочешь взбодриться?
      Похоже, он уже выспался. А, может, ещё и не ложился. Как же, разляжешься там, в салоне. Каждый, как правило, вёз с собой комплект запасной резины, стандартное приложение к машине, пакеты с продуктами и прочее барахло. Всё это часто не позволяло привести сиденья в горизонтальное положение.
      Олег поморщился – рисковать не хотелось. Он отрицательно покачал головой.

      – Да не переживай ты, до первого поста ГАИ ещё часов пятнадцать. – Пространство у Гены приобрело свойство времени.
      – Уговорил, чёрт языкастый, – слегка поколебавшись, согласился Олег и приложился к фляге. Гена уселся рядом.
      – Ты, случаем, жену мою не обижал там, – выдержав паузу, выдавил он и взглянул на приятеля, прищурившись. Видимо, он тоже обратил внимание на кровоподтёк и всё это время мучился в догадках.
      – Упаси бог, старина. Как можно. – Олег сделал вид, что совершенно не взял в толк, о чём может идти речь.
 
      Нелькины фривольные манеры во взаимоотношениях с парнями, по большей части напускные и ни к чему не обязывающие, часто вызывала у Гены приступы необоснованной ревности.
      Гена снова отхлебнул из фляги и, кивнув приятелю, растворился в предрассветных сумерках.
 
      Обманчивая бодрость на некоторое время вернулась к Олегу. Даже не столько из-за виски, сколько из-за неприятного осадка, оставшегося после этого разговора. Проводив приятеля взглядом, он нажал на кнопку стеклоподъёмника. Несмотря на лето, воздух был довольно прохладным. Стекло поднялось, но потом вновь самопроизвольно пошло вниз, и так продолжалось несколько раз. Олег недоумевал – что бы это могло значить. Зафиксировать стекло в верхнем положении удалось только после того, как он выключил зажигание.

      Через час солнце озарило верхушки деревьев, и одновременно с этим где-то в сотне метров впереди Олега разглядел очертания вожделенного шлагбаума. Оценив перспективы, он в очередной раз упрекнул себя за то, что вписался в эту авантюру. Это мой первый и последний случай, твердил он себе. Каждый должен заниматься своим делом. Он попытался вспомнить, как это звучало на латыни, но не смог.

      Уже во второй половине дня он, наконец, въехал на территорию таможенного поста. Он с трудом соображал, что нужно делать, куда идти, что и как вносить в бланки таможенных документов. Жара усугубляла ситуацию, голова гудела, и складывалось ощущение тяжкого похмелья, хотя выпил он совсем немного. В самое пекло перестал работать кондиционер, что опять натолкнуло его на странные мысли. Неспроста всё это – сначала аккумулятор, потом стекло, теперь вот кондиционер… Что дальше? Машинка явно пошаливала. Может, и впрямь продать её браткам – пусть мучаются.

      Дальше был въезд под шлагбаум, ожидание пересменки, досмотр машины, беседа с несговорчивым таможенником и его обескураживающий вердикт. Олег вышел из домика и обречённо сел за руль. Он грустно посмотрел в сторону весовой, расположившейся ближе к выезду из таможенной зоны, и нехотя тронулся в его направлении.
 
      Спускаясь вниз, под горку, он увидел невдалеке несколько машин, уже прошедших процедуру таможенной очистки. Среди них стоял и Нелькин фольксваген. Олег подъехал к повороту на весовой пункт, остановился в нерешительности и оглянулся по сторонам. Вокруг никого не было. Позади, на пригорке, таможенники вяло переходили от одной машины к другой, и до остального им, казалось, не было дела.
     Олег тронулся и, не поворачивая к весовой, медленно подкатил к стоянке. Навстречу ему из машины вышел Гена.
      – Ну что, прорвался? – спросил он.
      – Да не совсем. У вас свободное место в машине найдётся?
      – Есть немного.
      – Открывай багажник.

      Олег еще раз оглянулся по сторонам, вытащил из машины ящик с пивом и сунул в его в машину приятелям. Гена удовлетворенно крякнул. Олег хотел перекинуть им и телевизор, но для того места уже не нашлось.

      Через полчаса он снова был в кабинете у начальника смены. Капитан взглянул на него как-то рассеянно. Похоже, не узнал. Это и понятно – жара, сидящая глубоко в печёнках рутинная служба, нескончаемый поток клиентов. В его глазах читалась какая-то обречённость. Наверняка его рапорт на перемещении в главное управление опять завернули накануне.
 
      – Ну что там у вас, – устало бросил он.
      – У них там перерыв, товарищ капитан. Сил нет ждать.
      – У кого, у них? – не понял он. Видимо, забыл, что отправлял его на весы.
      – Прошу вас, взгляните ещё раз. Мне кажется, тут какое-то недоразумение. У меня в машине исключительно личные вещи.

      Капитан неохотно поднялся и вышел за Олегом.
      – У вас же вроде бы было два ящика пива? – неуверенно спросил он, видимо, что-то припомнив.
      – Товарищи помогли, – Олег кивнул на стоящие рядом автомобили. – В жару хорошо идёт, сами знаете. Да и вам вот осталось, – он протянул капитану пакет с литровой бутылкой виски. Знал, что пригодится. Тот заглянул в него, но в руки брать не стал.
      – Под сиденьем – аккумулятор?
      Олег кивнул.
      – Знакомое дело.

     Проверять он не стал. Взглянув на «презент» и на лежащие в багажнике покрышки, он недовольно поморщился.
      – Всё равно многовато будет. – Он поскрёб затылок. – Ну да ладно, что с вами делать. Идём оформлять.

      Они вернулись в кабинет. Капитан сел за стол и взял у Олега документы. Глазами указал на место возле стола, закрытое от посторонних взоров, куда следовало поставить пакет, и принялся штамповать бумаги. У Олега отлегло от души.

      Российская земля встретила их неприветливо. Радость прохождения границы быстро сменилась чувством тревоги. Уже знакомый по вчерашнему досадному эпизоду чёрный крайслер стоял в паре сотен метров от шлагбаума, и складывалось впечатление, что он дожидался именно их.

     Олег притормозил и набрал Нельку, следующую за ним. Продолжение разборок совершенно не входило в его планы.
      – Прямо по курсу наши вчерашние знакомые. Предлагаю быстро проехать, не обращая на них внимания, а дальше действовать по обстановке.

      Нелька оживилась. Долго стояние в очереди действовало на неё угнетающе, и она давно соскучилась по быстрой езде.
      – Оторвёмся, не вопрос.
      – Тогда ты едешь впереди. Моя тачка помощней будет.

      Собственно, выбора у них не было – можно было двигаться только вперёд. Дорога назад была закрыта. Он пропустил фольксваген и пристроился следом.
От всего облика крайслера веяло мощью, и Олег почувствовал, что тягаться с ним в скорости будет непросто. Ситуация также осложнялась ещё и тем, что горючего в баках у них оставалось километров на пятьдесят. Везти лишнее топливо из Финляндии не имело смысла. Но кто мог предположить, что дело примет столь неожиданный оборот!

      Как и ожидалось, крайслер, просигналив им фарами, тронулся за ними. Худшие опасения оправдывались.
      Началось – подумал Олег и прибавил газу. Нельку подгонять не потребовалось – почувствовав погоню, она понеслась, не обращая внимания на дорожные знаки и выжимая всю прыть из своих лошадок. Олег шёл сзади, стараясь придерживаться средней части дороги и ограничивать этим возможности преследователя. Несколько раз крайслер пытался обойти их, но частые повороты дороги и встречные машины не давали этого сделать.

      Неожиданно впереди открылся довольно протяжённый участок широкой и прямой дороги. Ситуация приобретала особо драматический характер. Но тут пришла помощь, откуда они не ожидали. Олег увидел, что идущая навстречу машина вдруг просигналила им дальним светом фар. Это означало одно из двух – или крайслер очередной раз выскочил на встречку, угрожая столкновением, или впереди их ожидал наряд дорожной инспекции. Нелька внезапно притормозила, и Олег вынужденно повторил её манёвр. Крайслер, нарушив сплошную, обошёл их на большой скорости и уже собирался притормаживать, намереваясь перегородить им дорогу. Но в этот момент из припаркованной на обочине машины навстречу ему выскочил гаишник и неистово замахал жезлом, приказывая остановиться. Будто не замечая этого, крайслер прекратил торможение и снова стал набирать скорость. Гаишник бросился в машину, и она с работающей мигалкой и под звуки сирены ринулась за беглецом.

     Через несколько километров их глазам предстала следующая картина. Крайслер стоял на обочине, прижатый к ней патрульным мотоциклом. Сзади его подпирала машина с мигалкой. Рядом, опёршись руками на капот, стоял водитель внедорожника, и гаишник с пистолетом в руке что-то говорил по рации.
Поделом – подумал Олег. Jedem das Seine – вспомнил он вдруг немецкий вариант латинского изречения, который давеча пытался отыскать в памяти. Он решительно нажал педаль газа.

                * * *
      
      Через несколько дней, когда все заботы с оформлением машины остались позади, Олег позвонил по телефону, записанному Арменом на визитке автосалона. Ему ответил мужской голос с характерным кавказским акцентом. Олег сообщил о «презенте», и они договорились о встрече.
      Родственник приехал в условленное место и с благодарностью забрал технику. Олег вздохнул с облегчением – обещание выполнено, все должны быть довольны. Но этим же вечером неожиданно раздался звонок от Армена. Он с возмущением требовал от Олега вернуть якобы присвоенные им деньги. Оказывается, он спрятал их в музыкальном центре, но получатель их там не обнаружил. Олег сильно удивился этому обвинению и пообещал ещё раз проверить машину. Интересно, подумал он, почему многие из нас в случае обрушившихся на их голову напастей или утрат спешат прежде обвинить кого-то в недобрых намерениях, а вовсе не ищут причину в роковом стечении обстоятельств или в банальной случайности? Неужели я так же поступаю в схожих обстоятельствах? Вряд ли. Впрочем, следует понаблюдать за собой.

      Вот и делай добро людям, с горечью рассуждал Олег, в очередной раз обшаривая салон автомобиля. Выпавшие купюры он не так и не обнаружил. Может быть, они пропали на этапе таможенного досмотра, а, может, эта была очередная шалость этой «бывшей машины ведьмы»? Но, так или иначе, звонков больше не последовало. Впрочем, что было вероятнее всего, они нашлись.

      По поводу причуд своей машины Олег поделился с Котельниковым, когда тот, отодвигая животом блюдо с креветками, открывал очередную бутылку Францисканера. Он-то и посоветовал ему освятить автомобиль, что Олег не преминул вскорости сделать. Как ни странно, причуды баварца на этом закончились.

      На этом в повествовании можно было бы поставить точку, добавив перед этим лишь пару слов о дальнейшей судьбе автомобиля. Он прослужил Олегу верой и правдой ещё не один год, намотав на кардан несколько десятков тысяч вёрст по дорогам своей новой родины, ставшей ему таковой после крещения. Пока, наконец, не перешёл к новому владельцу.

      Верный своему обещанию, Олег больше никогда не задумывался о повторении своего сомнительного опыта, приобретённого им в качестве перегонщика. Поскольку, как он смог справедливо убедиться в тот раз, и как он ещё не раз убеждался впоследствии, неспроста ведь утверждали древние: «Suum cuique». Что в числе прочего в переводе с латыни означает «Каждому – своё».