Роттердам. Да, здравствует барон!

         Во  время завтрака к нам в Германию пожаловали незванные гости из Калининграда. Серёжа  –  родственник, хотя, не близкий; так, седьмая вода на киселе. С ним два товарища: Колян и Вован. Слава Богу, муж-голландец, хотя и баронских кровей, но с понятием к русской непредсказуемости. А главное –  не ревнивец! Привезли мне  в подарок  французские духи, ему – сувенирную бутылочку с изображением чёрного кота. Водочку "Ёшкин кот". Поблагодарив, запланировал попробовать вечером. Как вдруг, остолбенел, глаза на лоб полезли;  из-за пазух гостей, словно листья, посыпались зелёные купюры  на круглый коврик в нашей просторной кухне-столовой в три окна. Товарищи уселись на пол по-татарски. Доллары аккуратно сложили, пересчитали, поместили в коричневый обшарпанный чемоданчик и поехали мы впятером покупать БэУшную машину по объявлению в газете.

          Японочка "Тойота" оказалась просто красавицей! Чёрненькая, фары-глазки – узенькие, раскосенькие, корпус отливает загадочным перламутром цвета морских водорослей. Дата рождения тоже подходящая! Продавец назвал её "Дэвотчка". Наверняка, часто имея дело с русскоговорящими покупателями, перенял у них; так называли корейскую "Daewoo". Серёжа, пленённый ещё и внутренней её роскошью, силой характера, вернее, двигателя, поспешил уплатить всю сумму вопреки отсутствию  "свидетельства о рождении" – техпаспорта. Красотка оказалась конфискованной. Забрать документ и машину  родственник поручил мне в случае, если они  не вернутся до завтрашнего вечера. После чего ребята уехали в неизвестном направлении; был видать у них ещё адресок в запасе. Серёжа позвонил лишь на пятый день в обеденное время:
– Привет!
– О! Наконец-то! Жив-здоров? Думала, вас уже грохнули.
– А ты здорова?
– Да, вроде, всё о,кей! Раскатываюсь на твоей "Тойоте", воображаю.
– Техпаспорт отдали? Не было проблем?
– Никаких! Даже букет цветов вручили за неудобство. А ты где?
– В Голландии. В Роттердаме на русском судне.
– Какая нелёгкая вас туда занесла?
– Да, уговариваем моряков на льготную растаможку. Капитан помогает. Они, барбосы, вечером по пьяни обещают, а утром уже ничего не помнят.
– Сколько машин взяли?
– Пятнадцать.
– Ничего себе?!
– У нас к тебе большая просьба: ты не могла бы срочно приехать на "Девочке" в Роттердам?
– С удовольствием. Только спрошу разрешения у мужа… Говорит, кайн проблем.
– Короче, записывай:  порт 24-й, причал № 3061. Рядом с кольцевой. Судно – "Стерегущий". Тут недалеко; всего 229 километров.
– Ладно, сориентируюсь по карте. /Navi на тот момент ещё не сильно вошли в моду/. Муж подсказывает: всё прямо и прямо. Через полчаса выезжаю. Пока!

            Полуденное солнышко припекает. Мчусь /известно: кто из русских не любит.../ по гладкому, почти бесшумному автобану с удовольствием, ни о чём не тревожась! Скорость не чувствуется. Машина шестицилиндровочка. На асфальте взлетает, как самолёт: 24 вентиля это вам не шуточки! Сначала – курсом на известную Гаагу,  древний  Амстердам;  указатели написаны в обратном порядке, чем в Германии. Ага, утратив бдительность, слетаю с дороги; оказалась в зелёном поле с чёрными голландскими коровами. Вспоминаю с улыбкой, как весельчак супруг с очень серьёзным видом уверял мою 5-тилетнюю доченьку, что они дают только чёрный кофе. Коричневые –  какао, а белые коровы – отличное молоко. Как было не поверить потомственному барону из Голландии? Сориентировавшись на местности, делаю три поворота... и снова вливаюсь в поток машин на автобане, как в русло бурной реки.

           "Девочка" послушная, комфортная,  вся на автоматике. Обгоняю  машины легко: влево-вправо, влево-вправо. Даже английского зверя "Ягуара" с мотором V-8 оставила позади. Обскакиваю большегруз с фоторекламой ярких тюльпанов на бортах, двух рыжеватых бедолаг лошадок, стоящих в железной камере на колёсах, пять вонмобилей – домиков со всеми удобствами – едущих отдыхать на море. Перегруженные двухэтажные автовозы  еле тащатся с новенькими "Фольцвагенами", конечно же, в порт. Стрелой пролетают мимо несколько мотоциклистов в модерновой экипировке! Их слышно, но почти не видно.

           Поравнялась с катафалком. Шофёр за рулём  в белоснежной рубашке, при бабочке,  в чёрном костюме. Такой же элегантный, почти близнец,  лежит в гробу. Вся внутренность траурного "Мерседеса" усыпана живыми цветами. Ё-ё-ёли – пали! Вот так бы прокатиться перед тем, как попасть в... рай, конечно. Но пока не хочется; чуток снижаю скорость – как бы чего не вышло...

          А вон уж, и Роттердам  маячит впереди. Вода и слева, и справа, и везде! Кораблики, кораблики – куда не посмотри! Издали, как белые чаечки после отлива моря. Пролетаю  через мост. Город весь изрезан бухтами, стрелы кранов направлены в поднебесья. Всё крупно, масштабно, монументально! Разбомбили его дотла в последнюю войну, потом заново отстроили. Это совсем не древний Амстердам, лучше сказать: полная его противоположность.

           Останавливаюсь на бензоколонке спросить дальнейшую дорогу. Доброжелательные голландцы понимают по-немецки. Доступно объясняют, как найти нужный причал, помогают утопить на моей красавице крышу и лечу дальше с ветерком.  Еду без ошибок уже по трёхтысячному причалу. Вижу два русских флага, развевающихся на ветру. Суда наши средне-обшарпанного вида; слегка обидно. Не такими они были в советские времена: вот что натворили в лихие 90-е... Рядом – моряки, кораблям под стать: почему-то, в белых тапочках /не прикалываются ли?/ и  джинсовых костюмах. Курят, матерятся! Обращаюсь к ним:
– Здравствуйте, ребята! Скажите, пожалуйста, где тут "Стерегущий"?
– Да, вот он – перед вами!
Стоят  удивлённые, ушам и глазам своим не верят:
– Откуда русский знаете? Так отчётливо?
– С рожденья, вроде.
– Не может быть… Вы такая обеспеченная!
– Не прельщайтесь; машина не моя.
– Извините нас за нецензурные выражения.
– "Русская речь без мата, что рапорт помполита", – чеканю из их же лексикона, чем ещё больше удивляю поддатеньких моряков. Зря что ли носила почётное звание "Жена моряка загранплавания"...
 

           Оставив машину почти у причала, поднимаюсь по трапу на судно. Моряки, начиная с вахтенного, все приветливые, улыбчивые, смотрят, как на Анджелину Джоли. Штурман представляется, затем сам капитан подходит, приглашает в гости на свой "мостик". В смысле, капитанский. Вся палуба с него – как на ладони! Да ещё, под яркими красками заходящего солнца! Полным ходом идёт погрузка автомобилей. Объявленьице: "...только до 18.00." Уже без десяти минут. Бъю тревогу:
– Вдруг, мои ребята не успеют?
Капитан успокаивает:
– Не волнуйтесь. Для вас на судне места найдутся, откроем трюм. Там целое футбольное поле.
Беру у кэпа, как-будто, интервью по старой привычке:
– Как долго были в море?
– Не поверите – почти год.
– Понятно, почему ребята, как дикари разглядывают меня.
– Вы уж, их простите.
– Само собой.
– Пригубите с нами коньячку за удачный рейс, штиль на море в эту ночь.
– С удовольствием! План по вылову рыбной продукции, конечно, перевыполнили?
– На триста пятьдесят процентов! А как же иначе?!

            Вижу внизу  мечущегося туда-сюда Серёжу. По-видимому, три товарища ищут меня. Лечу вниз им навстречу:
– Привет, ребята! Где машины?
– Уже все на палубе.
– А "Девочку" куда?
– Сначала – на ней в ресторан! Потом у вас в Дойчланде кирнём часик-другой и –  в Калининград к приходу судна. За десять часов долетим, если поляки не привяжутся.
– О, кей! Я проголодалась. Ещё ни разу не была вечером в Голландии в ресторане.

        Публика, как у нас, русских, без  немецких "Нельзя. Не принято... танцевать, громко говорить, смеяться. То, это не принято". "Свобода полная! Но всё не принято", – как говорит Жванецкий. Ассортимет рыбных блюд – не счесть! Выбрала оригинальное: шашлык из деликатесных, разнообразных даже по цвету, рыбных кусочков, а между ними – червячки; всевозможные морские гадости семейства крабовых. Шампурчик болтается в виде лампы уличного фонаря. Всё это чудо стоит на тарелке. Я – в восторге:
– На всю жизнь запомню!
– Ты заслужила гораздо большего! – говорит от имени всех Серёжа, – женщина, а –   настоящий друг!
– Разве только мужчины и собаки настоящие друзья? – шучу в ответ.
Выпиваем за моё здоровье.
– Через час поедем? – спрашивает на всякий случай непьющий Вован. Он и поведёт машину.

          Едем ко мне домой возбуждённые, делимся впечатлениями о выпивке, ужине, о сумасшедших голландцах, но "Девочка" не желает возвращаться. В третий раз проезжаем мимо одной и той же бензоколонки. Советую остановиться и спросить.
Это входит в их обязанности. Но кто из мужчин слушает женщину? Никто и никогда! А в данном случае следовало бы прислушаться. Надеясь на любимые "авось - небось",  кружимся по одной и той же дороге минут двадцать. Как нарочно, не попадаются машины с немецкими номерами. Уже все принимаем участие, следим за дорожными знаками, но вырваться на нужную автостраду  не получается, потому что один командует –  налево, другой – направо. Наконец, Вован спрашивает меня:
– Ну, ты же сюда ехала. Вспомни, как?
– Сама не знаю. Как по маслу. Всё время прямо, как советовал супруг.
– Чем-то мы разгневали Бога, честное слово! – волнуется шофёр.
– Возможно. В глазах и мозгах доллары у вас пляшут, – ёрничаю я.
– Не нервируй водителя. Ты что пьяна? – одёргивает за рукав Сергей.
– Боюсь, что скоро у вас не будет большего удовольствия, чем пересчитывать свои купюры, –  продолжаю задираться, в надежде, что оскорблённое мужское самолюбие заставит их, наконец, сосредоточиться и понять, куда ехать.
– Серж, дай ей шампанского, может, она заснёт, – водитель нервничает всё больше, но на нужную автостраду так и не может попасть.
– Володя, вон карман. Тормози. Перекур, – даёт команду Сергей.

             Выходим из машины, кажется, что даже, выскочившая на небе румяная Луна, ехидненько подсмеивается над нами. У Коляна рождается идея:
– А давайте позвоним барону; он точно у компа сидит.
– Ни граммочки не сомневаюсь, – поддерживаю предложение, – сейчас сообщу название нашего парковочного двора и он подскажет направление. Он всегда мне помогает, когда заблужусь.
Проворачиваем эту процедуру. Вскоре – ответ:
– Занимайте правый ряд, 500 метров вперёд, поворачивайте влево, потом прямо и прямо.
– Да, здравствует барон! – говорит водитель, увидев номер нужного автобана.
– Открывай вторую бутылку, Серж, выпьем за его здоровье!


На фото: акварель автора 50х60см.