V

Порвалась время связующая нить и словно бусы посыпались дни, месяцы, а может, и годы.  С Мухаммедом я так и не смог сильно подружиться, зато раскачал засовы на оконной раме в туалете. Побег был не за горами. Во время завтрака я подсел к своим, уже успел подружиться с представителями автохтонной богемы.
- Вот скажите мне, батенька, почему мы все здесь сидим? - обращаясь ко всем сидящим за столом, начал Думов. За столом седело четверо, Думов, Мухаммед, Федор Ильич Заслацкий и я. Насчет Думова, о том, как он оказался в дурдоме, тут история настолько мутная, что потребуется начать с его детства, но если вкратце, белая горячка на почве предстоящих выборов в России. А вот про Федора Ильича знаем все. Но тут и рассказывать нечего: поджигал мусорные баки и машины - в общем, пироман. «Мы все здесь только по одной причине! Мы не смогли приблизиться к норме рабства обывателей».
- Может, хватит, тоже мне нетрезвый наш, борец с системой, - возражал Заслацкий.
- То, что ты поджог пару помоек, не делает из тебя нового Робеспьера. Да, я здесь, потому что бегал голым по улицам, и что? Никогда не вини себя в том, в чем можешь обвинить наше государство.
- Ничего, здесь нам градус снизят, они умеют это делать. Манкурт ты, Думов. В страшное время живем, манкурт уже стало не ругательное слово.
- Я в отличие от тебя, Федя, солидарен с доказательством бога по Спинозе.
- Какой это всё-таки моветон, - парировал Заслацкий.
После завтрака у меня должен был быть прием у доктора. В этот раз меня не пичкали разными транквилизаторами и меня это немного насторожило. Доктор был в хорошем расположения духа. С полчаса мы с ним болтали о всяких всячинах.
Доктор: А., ну, в целом, вы идете на поправку.
А.: Спасибо, доктор, жду не дождусь, когда меня отсюда выпустят.
Доктор: Прежде чем мы вас выпустим, мы все же должны добраться до истоков причины, почему вы сюда попали.
А.: Говорю же доктор это моя поэма. Хотел дописать «Мертвые души». И вправду не знаю, зачем я все это затеял. Я хотел помочь людям, я не преступник и не сумасшедший.
Доктор: Да, да вы говорили. Национальная русская идея.
А.: Да мне было интересно, в чем же она состоит.
Доктор: Это очень увлекательно, но, А., послушайте меня.
А.: Вот, что может объединять весь русский народ?
Доктор: Ну, хорошо продолжайте.
А.: Вот есть бутылка Кока-Колы, перед ней все равны, ей без разницы, кто ты: президент или бездомный. Американская национальная идея – это Американская мечта. В Китае это – все для Китая.
Доктор: Да, А., у нас ее, к сожалению, нет.
А.: Вот перед чем или кем, русский мужик чувствует себя равным и к чему он может стремиться? Перед властью? Ну, доктор, не смешите меня. Вот мы сидим друг напротив друга. Вы имеете власть выпустить меня из больницы или оставить здесь навечно. И между нами такая пропасть. Перед церковью? Но мы после смерти не станем святыми. А святыми через сто лет, будут всякие Михалковы и всякие Владимиры с апостолами Дмитриевыми и т.д. Перед бутылкой водки все русские равны, но надо дать какую-то идею, то, к чему мы будем стремиться.
Русская национальная идея… К чему в итоге приходит Чичиков? Что, он видит в конце? Неужто она настолько страшна? Может… Пьяное русское поле. Но нет здесь стремления к чему-то. Я близко, но уловить не могу. Пьяное русское поле надежды… Мировое православное поле впотьмах – вот он пьяный русский рай.
Доктор: А., вас послушать, когда вы спокойны, очень интересно… Но я хочу вам помочь.
А.: Да, перед русским полем все равны, но к чему мы идем, глобальное поле, не знаю. Тотально-пьяное поле фантазии.
Доктор: Значит вы здесь из-за национальной идеи?
А.: Ну а из-за чего же.
Доктор: А., давайте вспоминать.
А.: Русскую идею?
Доктор: Из-за чего вы здесь оказались.
А.: Я писатель.
Доктор: Верно.
А.: Я писал продолжение «Мертвых душ».
Доктор: Нет А., вы писали совсем другое. Вы писали свой роман. Сейчас я вам дам вашу рукопись, но только ее начало, думаю, вы уже готовы, чтобы понемногу начать вспоминать, что вы искали.
Доктор протянул мне один листок.






                Мак души твоей



Жар трех молодых сердец обжигал стены храма Люциферова.  О всевышний отец, прародитель тьмы, обрати свой великий взгляд на детей своих. Ты не потеряешь своего величия, если будешь понят, о отец наш, шептали сердца сыновей его. Каждый боялся обратить свой взор на отца тьмы. Встречи эти случались один раз в эпоху, каждый из трех вещих сыновей жадно пытался оставить в памяти каждый миг мимолетной встречи. На высокую террасу взошел Люцифер, фимиам потух, и великое Солнце загородил кровавый Марс. "Оставьте нас одних",- сказал несравненный падший ангел. Двое сыновей удалились. На коленях, остался ждать старший сын.
- Слушаю тебя, мой отец.
- Ты, сын мой, будешь послан на землю, чтобы выполнить великую миссию, возложенную мной на тебя.
- Да, отец мой.
- Ты принесешь людям одно из самых незабвенных и страшных учений. И прольётся море крови, ты будешь творить разные чудеса, сеять смуту и веру во имя меня - Бога твоего.
- Да, отец мой.
- Ты пойдешь против вчерашнего властвующего Бога и будешь лечить людей, сама природа будет подвластна тебе.
- Да, отец мой.
- А в конце своего пути, ты сделаешь самый неземной поступок, ты сделаешь то, что не доступно ни одному из живших и не будет никогда доступно, во веки веков. Ты, сын мой, совершишь то, что будет достойно сына Люцифера, ибо этот поступок будет истинной гордыней Люциферовой. Ты, сын мой, воскреснешь из мертвых.