VIII

Торговый центр - великий памятник  мировому капитализму, к сожалению, социализм не смог  предложить другую столь сладкую альтернативу томящейся душе. Моя первая любовь, безусловно, была Ира. Но тот роковой день рождения подтасовал все карты надежды на земной рай. С Ирой мы стали отдаляться друг от друга, теперь это стало понятно, тогда я еще не осознавала. Мы часто с девчонками собирались в ТЦ, зависали там часам, ездили на эскалаторах, ходили по этажам, торчали на лестницах, заглядывали в  бесплатный туалет. Другого места для развлечения и досуга не было. Что еще оставалась делать? Конечно, были и минусы - это вечные охранники, которые гоняли нас с этажа на этаж. Охранники, в основном, были слегка повзрослевшими подростками немногим старше нас, отличала их разве что их форма и, уставший, иногда суровый взгляд. У охраны всегда был старший, чаще всего поседевший толстый мужик с большими морщинами на лбу и редкими желтыми зубами. Когда мы долго стояли у эскалатора, подходил молодой паренек с потухшими глазами, державший старую засаленную рацию, для уверенности, и прогонял нас. Он говорил слабым, просящим голосом, лишний раз опуская взгляд и неуверенно бормоча что-то себе под нос. Никогда не забуду этого паренька. Я помню, когда он подошел к нам впервые и сказал: «Ребята, я  не представляю власть, не надо со мной бороться и презирать. Ну, я хочу сказать, что я не система. Просто мне надо работать. И мне по рации говорят, чтобы вы ушли. Если вам не сложно, спуститесь вниз». Но через неделю работы взгляд его менялся и тон голоса превращался из уставшего сначала в уставше-повелительный, а потом в резкий. За неделю охранник понимал, что с молодежью можно разговаривать только с позиции силы. Если хочешь стать кумиром и голосом молодежи бери топор в руки, сына. Да, и не забудь накинуть форму величественности. Это сильно влияет на подсознательном уровне. Даже если это сраная форма рядового охранника. Точнее не рядового, а вообще, хер пойми кого. Мы сидели в нашем ТЦ тогда, вернее просто шатались из стороны в сторону и увидели парней из параллельного старшего класса. Один из них был ничего, сейчас вспомнить его имя уже невозможно, да и внешность заслонена густым туманом.  Они сидели в кафе, находящемся в самом ТЦ. Ира первая к ним пошла, мы стояли у входа в туалет и ждали свою очередь, я это отчетливо помню. Когда мы сели за их стол, сразу же подбежала администраторша кафе, начала фыркать, прося нас уйти. Но мы же девочки, так неудобно, парни сидели молча, из заказа у них был лишь дешевый американский лимонад со льдом. Денег не было ни у кого. Еще помню я увидела взгляд охранника, который только что отогнал нас от лестницы, где мы стояли, он иронично и очень едко сверкал своими глазками, обладающими тленным, но все же титульным полномочием. Администраторша тогда отстала от нас. И вот судьба решила привести меня к нему, безымянный парень из параллельного класса. Я сидела напротив него, он достал пустую трубочку из стакана. На ней оставались маленькие капельки сладкого лимонада. Он дотронулся этой трубочкой до моей руки, в потоке общей беседы это было как-то незаметно. Потом, видно, ему надоело тыкать мою руку палочкой, хоть я особо и не сопротивлялась. Он  взял меня за руку, и начал водить по моей ладони своим большим пальцем. Это продолжалось около часа. На следующий день мы с ним поцеловались. Я не давала себя трогать. Но пообещала, что через пару дней он сможет получить желаемое. Я попросила, чтобы перед тем, как прийти ко мне, он подарил мне подарок. Не то, чтобы он был мне сильно нужен. О продаже своей девственности речи быть не могло. Я хотела хоть какой-то самый минимальный предлог, чтобы впустить его в себя. Мы встретились на улице, он пришел без подарка, но я простила ему это. Потом мы пришли ко мне домой. Я знала, что сегодня я расстанусь с девственностью. Мне было очень страшно - буквально, у меня тряслись руки. Я тогда подумала – сколько всего происходит в этих панельных домах: любовь, насилие, убийства. Люди умирают в этих домах. Когда-то и я умру. Кто-нибудь включит телевизор и узнает, какой канал я в последний раз смотрела перед смертью. Может быть, кто-нибудь даже включит мой плеер. Какая там будет прощальная песня, что там будет играть, когда меня не станет? Почему мне сейчас так страшно? Первый секс, даже если он будет неудачный, как это обычно бывает. Я не так много потеряю, ведь время пришло. Но все равно, меня не покидало чувство, что после этого моя жизнь изменится окончательно и бесповоротно. Мы о чем-то болтали, сложно вспомнить о чем, перед тем как легли и начали целоваться, я, наверное, совсем побледнела от страха. Потом мы стали раздеваться. Я сняла лифчик, а он разделся до трусов. Начал снимать с меня мои трусики, но я остановила его: «Сначала ты». Он испугался, это было видно.  «А почему я? Давай ты сначала», – сказал он.
«У тебя было?» – спросила я. – «Конечно».
Он немного помялся, потом нехотя стянул с себя трусы первый. У него были синие семейные трусы с маленькими белыми чайками.  В общем, он не мог долго в меня войти, я сильно волновалась и была совсем не возбуждена. Мне было не очень больно. Но на следующий день заболел живот. И я отпросилась у учительницы прямо посреди урока. Он был милым, позвонил мне несколько раз. И через неделю мы снова переспали. Было лучше, но мне все равно не понравилось. Был как раз конец учебного года, мне предстояло закончить еще класс, а он выпустился и растворился в нашей суровой жизни. После того как мы закончили школу, мы даже не стали клясться с Ирой, что останемся подругами на века, это было и так понятно. Хотя жизнь готовила нам другие планы. Я нашла себе нового парня, он был вполне ничего. Мои родители стали ко мне более лояльны, я повзрослела, меня стали отпускать с ночевкой к подругам все чаще. Но к подругам я не ходила - я ходила к нему. Уже на пороге я раздевалась, и мы трахались часами напролет. Мне это нравилось. За полгода в постели мы попробовали все. Не скажу, что я его любила. Но когда мы трахались, я забывала все на свете. Я часто кончала. Что тут скажешь, я даже прогуливала институт, родители у него уходили на работу на целый день. А я приходила к нему с утра, часов через шесть мы выходили из спальни абсолютно голые, вспотевшие и шли на кухню. Жадно ели все, что попадётся, и снова трахались. Я его никогда не любила, но мне с ним было комфортно, бывало, часто доводила его до слез. Он меня любил, а я его так и не смогла полюбить. Но мы были молоды, и он получил от меня все, что хотел. Так что, думаю, моя совесть чиста. Мы встречались с ним четыре года.  Я даже познакомила его с родителями и с Ирой.  Мы то расставались, то сходились, и как-то неожиданно для меня, он так же исчез из моей жизни, как и появился. Я прикипела к нему за четыре года. На смену к нему пришел алкоголь и долгие мытарства по местным библиотекам. Через год я закончила  штукатурный ПТУ и меня пинком выкинули во взрослую жизнь. Взрослая жизнь была связана в основном с работой, я поняла это сразу. Большую часть жизни мы проводим, продавая буржуям свое рабочее время – то есть себя. Так что единственный способ быть счастливой - это найти работу, которая тебе нравится.  Но, в отличие от детского сада, школы, института, тут у меня начались проблемы. К чему все эти воспоминания в этот морозный день, в этом страшном, таинственном месте. Мои глаза закрыты, но сегодня я, как никогда, ясно вижу, снег хлопьями падает, и плеер в ушах играет мелодию для моего сердца. Сигарета успокаивает ритм больной жизни.  Ангел мой, видишь ли ты меня?