Перемена

   Мы с Викой пошли в рекреацию, подальше от крика и радости одноклассников. Там было на удивление мало народа. Подошли к окну и стали смотреть на медленный танец снежинок. Разные, так же, как и люди, они кружились по воздуху, ища хоть немного похожих на себя. Мы молчали. Тем для разговора в голову не приходило, ни ей, ни мне, хотелось просто ощущать себя частью этого прекрасного вальса, чувствовать морозное дыхание, которое казалось, пробивалось сквозь прочное пластиковое окно. Просторный коридор постепенно заполнялся людьми. Тихое уединённое место превратилось в шумный гомонящий поток. Я посмотрела на Вику, она уже налюбовалась фантастическим танцем и стояла, уткнувшись в телефон, ожидая, когда у меня пройдёт очередной приступ восхищения зимой. По её скучающему виду я поняла, что сейчас до неё не достучишься с восклицаниями – «смотри какая красота»! Они просто пролетят мимо, вызвав разве, что односложный ответ «ага».
- Слушай, а ты не помнишь, как мы подружились? – спросила вдруг Вика.
Я покачала головой. Действительно это момент совсем стёрся у меня из памяти. Наверное, просто в нужное время к тебе приходит нужный человек и остаётся рядом. Говорить это я не стала,  Вика  не склонна к философии, она задала вопрос, я ответила, вот и всё.
- Я тоже, - вздохнула она и бросила задумчивый взгляд в окно, – ты погулять сегодня сможешь?
- Только завтра – сказала я.
Вика покачала головой:
- У меня завтра музыка.
    Иногда мне  кажется, что из Вики готовят аристократку, которая умеет всё. Она и на пианино играет и танцует и верховой ездой занимается и в теннис учится играть и ещё у неё английский и математика дополнительно. Всё? А чуть не забыла, скоро она будет заниматься фигурным катанием. В общем, когда Вика пересказывает мне свой график, у меня волосы дыбом встают.
     Рядом резвились пятиклашки. Вроде бы между нами всего год разницы, а они кажутся такими маленькими. Именно сейчас у них происходит адаптация, именно в этот год им надо привыкнуть к мысли, что эта школа на шесть лет станет им вторым домом.
-  Ты в какой школе до этого училась? – спросила я.
- В 426.- ответила Вика.
- А я в 119.
- Я там год была.
- Да? – я была удивлена, – а в каком классе?
- В «Д».
   Помню я этот год. В школе по соседству начался ремонт, и классы рассовали кого куда. В нашем здании был жуткий переполох, особенно мне не нравилось то, что у нас несколько уроков были совмещены со старшими классами.  Тогда я часто болела, наверное, поэтому мы с Викой ни разу не пересеклись. Она достала телефон, что-то нажала на нём, приложила к уху, вздохнула и сбросила звонок.
- Не берёт? – спросила я.
Вика промолчала. У неё рушатся отношения с подругой  и каждый день мы обсуждаем, что ей делать.
- Вы с ней были одноклассницами? – зачем-то спросила я.
- Нет.
- А здесь есть кто-нибудь из твоей школы? – мне стало любопытно.
Вика помотала головой.
- Неужели ты ни с кем  из прошлого класса не общаешься?
Я думала, что она мне не ответит, но  она сказала:
- Ни с кем общаться не хочется – в её голосе послышались неведомые мне раньше нотки – презрение.
- Почему?
- Знаешь не очень-то приятно быть ходячей энциклопедией! - вспыхнула вдруг она.
Да. Знакомая ситуация, знакомая и немного родная. Все твои человеческие качества притупляются, когда люди понимают, что ты можешь помочь с уроками. Нет. В этом нет ничего плохого, когда в тебе при этом видят человека, а не только  живой справочник. Я посмотрела на Вику, в её глазах плескался гнев. Я поняла, что ей нужно выговорится, и приготовилась слушать.
- В начальной школе – начала Вика – у меня были подружки, ну как подружки?  Одно название. Так вот они были такими самыми главными,  а я была для них, как бы это сказать… Человеком, который может решить за них контрольную, мы сидели рядом и они всё время дергали меня на уроках, то работу проверить, то помочь с решением, а я не могла им отказать. Один раз меня это так достало, что я всё-таки проигнорировала их просьбы, и что ты думаешь? – Вика устремила на меня вопросительный взгляд. Я не успела ответить, как она продолжила:
- Они просто подговорили всех со мной не общаться, понимаешь? Я шла по коридору, от меня все отворачивались,  а потом они просто попросили прощения, и я зачем-то их простила! А однажды, когда мы были в ссоре, одна из них взяла ножницы и приставила их ко мне - она на секунду остановилась, чтобы перевести дух, и я робко спросила:
- А учителя, что?
- Учителя… - протянула она задумчиво – а что учителя? Я рассказала  моей классной руководительнице, а та девочка сказала, что она меня обнять хотела, что это просто шутка.
- Обнять с ножницами? – переспросила я, искренне надеясь, что не расслышала.
- Да. Ей поверили, или сделали вид, что поверили.
Мы замолчали. Я вспомнила, как столкнулась с тем же-  с непониманием и  отторжением. И главное то, что  родители этих девочек называли всё это безобидной игрой, и считали, что я сама виновата, а мне становилось всё сложнее отвечать на их нападки и насмешки. Учителя, школьные психологи, даже другие дети – все закрывали на это глаза. А взрослые повторяли лишь одно: -  « дети разберутся сами не надо к ним лезть,  Алиса сама должна справиться». Может и должна, только не получилось. Потом мои  родители вмешались, и всё мгновенно прекратилось, а Вике сложно признаться в том, что у неё проблемы, потому что это выходит за рамки успешной и всеми любимой девочки. 
Странно, с девочками мы спокойно и даже по-дружески общаемся. Теперь. Они наверно и забыли уже тот год, а я помню, я продолжаю помнить.
Обида на них уже прошла, я поняла, что такое отношение ко мне было вызвано, тем,  что я была им не понятна, говорила не на их языке, не поддерживала их игры, которые мне не нравились. В их глазах я была неправильной, не такой, как все. Я же не могла понять, что я делаю не так, чем я их обидела. Сейчас я знаю чем, своей индивидуальностью, наверное, они хотели, чтобы я стала такой же, как и все. Часто я задумываюсь, что было, если бы я стала, как они. Стояла бы я вот так с Викой у окна или даже не обращала на неё внимания? Вика до сих пор не поняла этого, она сохранила в сердце обиду, слепую ненависть, я видела, как гневно блестели её глаза, когда она вспоминала своих обидчиц. Мне жаль её. Действительно жаль. Жить, не отпустив эти события очень нелегко. Я не знаю, сбросит ли она, когда  - нибудь это разочарование, или в ней так и затаится эта детская обида.
Сейчас они более менее поняли нас. Может не до конца, но теперь мы можем общаться, хотя бы на смеси их и моего языка.  Сейчас они  воспринимают это совсем по-другому, это уже не повод для насмешек и оскорблений, а желание прислушиваться к советам и общаться.
Звонкая трель звонка, мгновенно выдернула меня из мыслей. Переглянувшись, мы с Викой побежали в класс. Учительница у нас строгая и не прощает опозданий.