Укрощение огня

На Чернобыле таких приключений уже не было. Там наконец-то и нормально спали, и прекрасно ели, и досуг… неплохой был, а работа, ну, куда ж без неё — и работа была. Иногда после трудового дня, если время было позднее, а так было ближе, мы шли ночевать не к себе, а в общагу к «партизанам». Она располагалась в здании бывшей школы.

 Именно оттуда я захватил на память обожжённый томик Сервантеса со штемпелем чернобыльской библиотеки. Ещё там был какой-то клуб «Сталкер», но я туда так ни разу и не зашёл. Во-первых, меня пугал и отталкивал пафос, а во-вторых, мы слабо понимали, что делать нам, девятнадцатилетним, среди сорокалетних мужиков. Хотя иногда они даже нам фору давали.

 Помню как-то вечером после работы мы с ними изрядно посидели. Причём, когда мы пришли, посиделки уже были в разгаре. И, как водится, праздник окончился сам, только тогда, когда закончилось всё. Все угомонились, уснули, а потом…

 Правильно, а потом наступило утро. А всё выпито, а ближайший магазин в тридцати верстах и воскресенье! Казалось, судьба наносит удар за ударом. И вдруг кто-то там у стены вскинул вверх руку и радостно воскликнул:

— Мужики! Так ведь Пасха! С Пасхой, мужики! Христос воскресе!

И потянулся народ на погосты. Но люди были взрослые, солидные, а потому и поминали каждого, а некоторые даже крестились. К третьему погосту солидности, правда, уже поубавилось. Послышались реплики.

— Хлебушком не прикрыли, жлобины! Как пить-то?! И водка подвыветрилась, и закусить нечем!

И я понял, что пора двигать к своим, всё дальнейшее было понятно и уже неинтересно.

***
Уезжают в родные края
Дембеля, дембеля, дембеля.
И куда ни взгляни в эти майские дни,
Всюду пьяные бродят они.

 Дембель, он же как монах ангельского чина. Человек, который по факту всё ещё здесь, но его уже как бы нет. Поэтому логическим завершением армейской карьеры зачастую становится работа каптёром или истопником.

 Видимо, где надо рассудили так же и назначили меня истопником и каптёром в офицерском общежитии. Я выдавал постельное бельё, собирал постельное бельё и топил печь. Общежитие было трёхэтажным коттеджем с батареями и своим котлом. Маленькая чугунная печь стояла в подвале, топилась мелким углём и грела котёл.

 Я почему так подробно рассказываю? Потому что это был мой путь к самосовершенствованию и тут важно не упустить ни одной детали. Мне выдали на растопку старых досок и бутылку с бензином.

 Сначала я поступал как учили. Я колол щепу, разжигал её и растапливал от неё уголь. Бензином я и не пользовался. Я, конечно, не был в школе отличником, но во дворе на спор с одной спички три костра разжигал!

 Но потом вдруг подумалось: ведь если судьба дала мне в руки бензин, может быть, стоить попробовать? И когда я попробовал разжигать с бензином, вышло так, что печь уже горела, а у меня ещё оставались неизрасходованные лучины.

 Тогда я начал экспериментировать. Я нашёл маленький мерный медицинский стаканчик на тридцать граммов и стал, растапливая печь, по граммулькам подплёскивать бензин в пламя, постепенно уменьшая количество щепы.

 Как-то я поторопился и плеснул сразу много. Грохнуло сильно, но всё обошлось. И я отскочил, и печь уцелела. Так я понял, что она меня учит, словно говоря тем самым: «Не торопись, ты всё успеешь. Умерь свой пыл, доверь его мне».

 И вот утро триумфа! Я снимаю пилотку и ремень, сажусь на низкую табуреточку перед распахнутой топкой, засыпаю из ведра совком уголь, плещу на него точную меру бензина и подношу спичку. Всё, процесс пошёл.

 Пламя сначала просто пляшет сверху на угле, но я по чуточке продолжаю подливать бензин. Методично, спокойно, раз за разом, выверенной мерой, и постепенно пламя просачивается вниз, обволакивая уголь, и он занимается! Сначала нехотя, как бы невзначай, как бы понарошку, как скромный гость за радушным столом.

— Ах, нет-нет, мне, право же, неудобно, я только попробую и пойду.
— Ну что же вы, и даже чаю не попьёте?
— Ну, вот только если чаю…
— И непременно откушайте пирожных.
— Ну, что вы, что вы, мне, право, так неловко…
— Не обижайте хозяйку! Кстати, между нами, это старинный семейный рецепт, такое вряд ли где ещё удастся попробовать…

Всё, сделал это! Я больше не буду ползать перед ней на коленях, вымаливая огня. Отныне я знаю, чего он хочет.

— Тебя мучает жажда? Ну, так изволь! В моей левой руке бутылка, в правой руке… Я отрешённо сижу перед печкой и подливаю бензин в пламя. Механически и бездумно, сверяясь с биением сердца. Моя голова пуста. В ней больше нет места сомнениям и тревогам.

 Всё, я дембель, теперь я точно дембель! Я разжёг каменный уголь бензином! Разжёг потому, что мне было лень колоть щепу. Я пошёл рука об руку со своей ленью, и мы одолели…

— Авилов! — услышал я голос сзади и обернулся. Это был знакомый майор-химик, тот самый, который возил нас молодыми на химсборы.
— Что сидишь? Вставай, иди, собирайся!
— Куда?
— Тоже мне связист! Я знаю, а он не знает! На дембель! Приказ вышел всех дембелей с Чернобыля к первому мая по домам. Собирайся!