Дочка священника глава 9

В кабинете уже находилась половина класса. Ребята разговаривали между собой, списывали домашку, просто бесцельно мотались в проходах между парт, печатали что-то в телефоны, или играли в игры. Так красиво войдя в класс, Хильда вдруг оробела: незнакомые люди, чужая обстановка, чужой язык.
Поначалу на девочек даже не обратили внимания, пока Маринка громким голосом не произнесла:
 — Всем доброе утро!
Только теперь взгляды ребят с интересом обратились на пришедшую со своей одноклассницей девочку.
  — О! А у нас что, новенькая? - спросил рыжеволосый мальчишка с испачканными чернилами руками, вытиравший исписанную глупостями доску.
Несколько человек неспешно привстали со своих мест, с любопытством разглядывая Хильду.
Неожиданно прямо перед девочками, словно из-под земли, вырос полноватый мальчик с большими, неестественно круглыми, зелеными глазами и кучеряшками на голове, чем-то напоминавшими руно барашка.
  — Прывит! - сказал мальчишка, совершенно неприлично пялясь сначала на ноги Хильды, вернее, на ее модные кроссовки, затем на разбросанные по плечам локоны. - Звидкы така красуня?
Хильда ничего не ответила, делая вид, будто заслушалась своей музыкой, грохотавшей из наушников, и в упор не видит новых одноклассников. К мальчишке подошли ещё двое: высокий лысый худощавый парнишка со свежей царапиной на щеке и его товарищ, более плотного телосложения, с раскосым туповатым взглядом.
  — Она что, глухая? - спросил лысый.
  — Ты чуешь, до тебе звэртаються? - уже громче проговорил кучерявый мальчик и за проводок вынул один из наушников из уха Хильды.
Хильда презрительно взглянула на мальчишку, развернулась к нему, приняв какой-то странный и угрожающий вид. Её лицо выражало абсолютное пренебрежение к собеседнику, а в глазах отражалась насмешка, смешанная с гневом.
  — Это Хильда, - быстренько вмешалась Маринка, глядя, как назревает серьезный конфликт. - Она теперь будет учиться вместе с нами.
Мальчишки переглянулись меж собой. А кучерявый, видимо, бывший у них лидером, сказал:
  — Как тебя зовут, ещё раз повтори?
  — Хильда, - громко и сухо ответила девочка, при этом надув пузырь из жвачки и тут же лопнув его.
Раздался громкий щелчок на весь класс.
  — Цэ що за чудо такэ ще? - пожал плечами кучерявый.
Хильда, не поняв фразы, посмотрела на Маринку.
  — Это немецкое имя, - пояснила та мальчишкам.
  — Так она шо, немка? - спросил лысый.
  — Латышка, - так же сухо ответила Хильда, решив все-таки чрезмерно не выделываться.
  — А-а-а… - на лице кучерявого проскочила довольная улыбка. - Цэ добрэ. Латыши
 — наши друзи. Нэ тэ що он ти.
Как раз в это время открылась дверь, и в класс зашёл довольно опрятный, симпатичный мальчик со старым дипломатом в руках. Он еле слышно поздоровался, тут же направившись к своему месту за партой, которое находилось в первом ряду возле окна.
  — Сепа-ра-тю-ю-га, - процедил сквозь зубы кучерявый так, чтоб вошедший мальчик его обязательно услышал.
Но тот кинул на него совершенно спокойный, безразличный взгляд, ничего не ответив.
  — До рэчи, мэнэ зваты Руслан, - сказал кучерявый, довольно улыбаясь. - А цэ мои липши друзи, - он указал на лысого. - Вин — Юрко, а той, що рядом — Грыць.
Хильда опять посмотрела на Маринку, потому как из того, что сказал мальчик — поняла лишь несколько слов.
  — Руслан знакомится с тобой, - сказала Маринка, - и представляет своих друзей. А ещё он считает, что латыши — наши друзья.
  — Чего-о? - Хильда скривила лицо так, будто проглотила горькую касторку. - Какие друзья? А латыши хоть об этом знают?
 — Мне хоть и неприятно говорить на москальской мове, - задрал нос Руслан, - но объясню только раз: кто б ты там не была, а учишься в моем классе, значит, живешь в моей стране. И, будь добра, уважай меня и мой народ.
  — Ты что, совсем дурак? - Хильда искренне удивилась. - Сам хоть понял, что сказал?
Руслан как-то ошарашенно отшатнулся назад, посмотрел сначала на Юрку, затем на Грицька, после чего невнятно промямлил:
  — Я просто объясняю, кто есть кто. Чтоб потом не возникало лишних вопросов.
  — Да что ты объясняешь? - Хильда сделала опять угрожающий вид, даже поставив руки в боки. - Несешь какую-то бредятину. Земля твоя… Ещё скажи про солнце, что не так светит, и воздух, которым я дышу, что он другой, и он синее.
Хильда хотела дальше продолжать упражняться в остроумии, пытаясь поразить компанию своим интеллектом, что весьма взволновало Маринку. Но тут к группе спорщиков подошла худощавая девчонка, с растрепанными черными волосами, карими глазами и слегка заостренным носом, напоминавшим клюв галки.
  — Мальчики, мальчики, - подошедшая девочка примиряюще расставила руки, - не стоит так грубо общаться с нашей новенькой. Вы должны показать всё своё гостеприимство, уважение. Все-таки учиться вместе.
У Хильды даже немного отлегло от сердца. Она не знала почему, но почувствовала симпатию к этой девочке, глядя как мальчишки уважительно посмотрели на неё, поняла, что та тоже не лыком шита.
Девочка приобняла Хильду за плечо, как бы отводя ее в сторонку, проговорив:
  — Ты не обращай на них внимания. Тяжелые времена, грубые нравы, - девочка пыталась философствовать, что само по себе очень удивило Хильду и ещё больше вызвало к ней уважение. - У нас класс дружный, хороший. Бывают иногда инциденты, и то, по пустякам.
Она взглянула на того мальчика, которого обозвали сепаратюгой.
 — Кстати, меня Маричкой зовут. Маричка Птицелов. Наверняка слыхала о моей героической маме.
 — Нет, не слыхала, - пожала плечами Хильда, хотя вспомнила, что уже слышала где-то эту фамилию.
 — Это ничего страшного, - продолжала Маричка спокойным, как-бы елейным голосочком, уводя Хильду в сторонку, ближе к окну. - А ты откуда? Я имею в виду, где ты сейчас живёшь?
  — В соседнем селе, название такое смешное — Сыч.
 — Ах, да, - девчонка улыбнулась. - Сыч тут недалеко, через речушку Анечку, в сторону соседнего райцентра. А ты переехала насовсем или...? Чья ты дочь? Я почти всех ребят из Сыча знаю.
 — Да у меня отец… - Хильда вдруг запнулась.
 Она поняла, что сказать о том, кем служит ее отец ей немного стыдно. Не потому, что она стесняется, а потому, как теперь священник для неё — трусливый, тщедушный человек, не способный защитить свою дочь от пьяных хулиганов. Даже в этот момент Хильда понимала, что очень перегибает палку, в отношении отца, но всё равно внутренний протест выражал свое непоколебимое мнение.
 — Да она сычовского попа дочка, - послышался очень знакомый голос у них за спиной.
Эти слова будто кипятком обдали Хильду. Она быстренько оглянулась, и узнала своего соседа Даньку, зачем-то крутившегося у учительского стола и явно подслушивавшего их с Маричкой разговор.
 — А тебя никто не спрашивает! - гаркнула Маричка, словно на автомате.
Из этого следовало, что Данька не пользуется особым авторитетом в классе.
Но Маричка вдруг моментально опомнилась, будто сказанное Данькой до неё вот только что дошло.
 — Постой. Это ещё какого попа? - спросила она у Хильды.
Потом плавно перевела взгляд на Маринку, садившуюся за свою парту. Кучерявый Руслан подошел к девочкам ближе, и его рот растянулся в противной, какой-то злорадной улыбке.
 — Зачэкай-но, - сказал Руслан. - Так цэ вона московського попа донька.
Его друзья тут же выросли за его спиной.
 — Ты смотри, Валерка, - ехидно заулыбался Грыць, обращаясь к мальчику с дипломатом. - А в твоем полку прибыло.
И тройка парней залилась противным гоготом.
 — Я в шоке, - закатил глаза Руслан. - Скоро этих сепаратистов окажется больше, чем нас.
Возникла какая-то странная тишина. Никто больше не смеялся, ничего не говорил, и Хильда вдруг невзначай взглянула на мальчика с дипломатом, которого звали Валера. Удивительно, как его лицо отражало безмятежность и абсолютное спокойствие. Он даже при этом всём улыбнулся и ответил уверенным голосом:
 — То-то же, бойтесь нас.
 — Так, тихо, тихо, - снова принялась умиротворять обстановку Маричка. - Ребятки, не будем ссориться. В конце концов, мы дети, и нам нечего делить.
Почему-то от слов Марички трое снова засмеялись, и в этом смехе не выражалось ничего хорошего. Хильда пока не могла этого объяснить, но ей показалось, что эти люди не совсем дружелюбны, да и сторониться из следует.
Маричка хотела ещё о чём-то поговорить с Хильдой, но тут в класс ворвались дети, из них пару девочек, видимо, её подружек, так что она быстро утратила интерес к новенькой, и присоединилась к только что пришедшим.
Хильда осталась стоять у окна. Непонятное, двоякое чувство переполняло сердце. Она поняла, как придётся ей здесь нелегко, но ничего не поделаешь: нужно немного продержаться, как обещала маме. Хотя бы до Нового года, а это чуть больше месяца. Потом она отсюда уедет и благополучно забудет все эти неприятности, приключившиеся здесь.
К ней подошла Маринка. Она ласково погладила её по плечу, проговорив спокойным голосом:
 — Ты не волнуйся, Хильда. Никто тебя здесь не тронет. Это они так, хорохорятся, чтоб показать какие они грозные и страшные. Мальчишек не бойся. Они храбрые только перед слабыми. А вот Маричка… Не хочу ничего наговаривать, но советую её остерегаться. Не могу пока объяснить почему. Сама всё поймешь, если захочешь. Просто не откровенничай с ней. И ни в коем случае не рассказывай о том, с кем и чего говорит твой отец. Нужно найти тебе место. Я бы тебя посадила рядом с собой, но мы уже давно сидим с моей подругой Оксаной. Мы с ней со второго класса вместе, понимаешь? Привыкли друг к дружке. Но ничего. Можешь присесть возле Валеры, или сзади близнецов, - она указала на двух абсолютно одинаковых девочек в светленьких кофточках, и с одинаковыми косичками. - Их зовут Вика и Ника. Они, как и Валера, беженцы с Востока.
 — А этот Руслан, он кто? - спросила Хильда, глядя как Руслан и его компания о чём-то шепчутся в углу, с подозрением зыркая в их с Маринкой сторону.
¬ — Руслан? - как-то пренебрежительно сказала Маринка. - Мальчик он неплохой. Даже добрый. Помню, во втором классе портфель мне носил к автобусной остановке. Он сын священника, из того же села, что и твой отец.
 — А что, в нашем селе два священника? - удивилась Хильда.
 — Ну да. Твой отец — настоятель одного храма, общины УПЦ, а отец Руслана — предводитель раскольников, - Марика вдруг запнулась и, слегка покраснев, добавила: - Но ты так не говори Руслану.
 — О чём? - удивилась Хильда.
 — Ну, что, мол, его отец раскольник и всё такое. Так нельзя говорить.
 — Да ладно, подумаешь. Захочу — и скажу. Чего он мне сделает?
 — Тебе, может, и ничего. Но у отца твоего могут возникнуть неприятности. Не нужно накалять обстановку там, где она и так до предела раскалилась.
 — Посмотрим, - буркнула заносчиво Хильда, пытаясь держать высоко своё достоинство.
Послышался звонок на урок. Дверь класса открылась и ребята, словно только ожидая звонка, начали наполнять класс. Хильда с удивлением заметила, что одноклассников у неё будет очень много.
Через пару минут зашла учительница - миловидная хрупкая девушка с весьма печальными и бездонными, как ночь, глазами. Она учтиво поздоровалась с классом и, заметив продолжавшую стоять у окна Хильду, сказала:
 — А ты у нас новенькая? Хильда, если я не ошибаюсь? Да, точно, Хильда. Я так переживала, чтоб не забыть твоё имя. Алиса мне всё рассказала. А ты чего стоишь у окна? Ещё не нашла себе место?
Хильда взглянула на класс, откуда с невероятным любопытством, удивлением, даже восторгом, смотрели тридцать пар глаз. Она взяла свой рюкзак и, как-то неуверенно оглядываясь на учительницу, продолжавшую улыбаться ей, пошла вдоль прохода между партами.
Она вдруг остановилась, сама не понимая почему, возле третьей парты, за которой сидел Валера. Мальчик, казалось бы, не обратил внимания на то, что Хильда пытается возле него присесть. Он увлечённо листал книгу, периодически карандашом что-то отмечая на ученическом атласе.
 — Возле тебя можно? - тихо, довольно робким голосом спросила Хильда, понимая, как её храбрость и заносчивость вмиг куда-то улетучились.
Валерка окинул её коротким, абсолютно равнодушным взглядом, после чего ответил:
 — Да пожалуйста, место свободное.
После его слов Хильда бросила на пол, у парты рюкзак, и присела рядом с Валерой.
Учительница, Алевтина Сергеевна, начала урок. Хильда совершенно не понимала язык и то, о чём говорит учительница. Слова похожие, но их смысл уловить весьма трудно. Алевтина Сергеевна, неожиданно прервав свой рассказ о многочисленных островах Океании, спросила у Хильды:
 — Ты всё понимаешь? Мне Алиса говорила, ты из Латвии и…
Хильда молча отрицательно покачала головой.
 — Совсем-совсем не понимаешь? - Алевтина Сергеевна заметно растерялась.
 — Та ничего-ничего, - кивнула головой Хильда. - Я постараюсь, я пойму. Всё будет хорошо.
Хотя Хильда утешала скорее учительницу, чем себя. Если преподавание будет подобным способом — она не сможет учиться в местной школе.
В конце уроков учительница подошла к Хильде и сказала:
 — Вижу, тебе трудно. Давай так: я смогу приходить к тебе, когда вам удобно. И чем могу — буду помогать тебе.
Хильда без всякого энтузиазма равнодушно кивнула головой, делая вид, что согласна.
С уходом Алевтины Сергеевны, класс наполнился праздной суетой, обычно происходившей на школьных переменах.
— Какой следующий урок? – спросила Хильда у своего соседа, увлечённо листавшего учебник.
— История, - даже не поворачивая голову к ней, ответил Валера.
— История, - тяжело вздохнув повторила Хильда. — Предмет, который я ненавижу больше всего на свете.
— Этот тебе понравится, будь уверена, - сказал мальчик, слегка покосившись в её сторону, как-то лукаво улыбаясь.
Хильда, решила, что ей стоит улыбнуться в ответ. Мальчик, ей нравился, и хотелось с ним подружиться, хотя бы на уровне одноклассников.
— А почему тебя называют се… сепо… сепаратистом, так вроде? – неожиданно спросила Хильда.
— Что? – мальчик закрыл учебник и его лицо вмиг сделалось серьёзным, с долей обиды в чёрных глазах.
— Ну, те мальчишки, сказали, что ты сепаратист, - Хильда уже пожалела, о заданном вопросе, так как лицо её соседа по парте побледнело и скулы нервно задёргались.
Но, это происходило не долго. Валерка тут же снова улыбнулся, на этот раз его улыбка выглядела более изящно и правдоподобно, развернулся к Хильде, ответив:
— Эти двоечники даже не знают сам смысл слова сепаратист. Больше, чем уверен, услышали его из видеоролика, или из какой-нибудь телепередачи. Местное телевидение, с утра до ночи, в большинстве своём, только тем и занимается, как распаляет вражду промеж людей, ненависть к Донбассу, Крыму, соседнему государству. Пока население будет враждовать между собой, ним проще управлять. А также удобней разворовывать страну, убеждая всех, что настоящая угроза президент России, сепаратисты и кошка бабы Глаши, укравшая пирожок со стола соседа.
На последней фразе Валера рассмеялся и Хильда поняла, что он пошутил.
— Ты говоришь такие вещи, - задумалась Хильда.
— Какие? – лицо Валеры снова сделалось серьёзным.
— Понимаешь, - сказала Хильда, — там, где я жила, дети говорят о другом. Всё как-то не так, всё проще. Я даже слов таких не слышала: сепаратист, раскольник.
— Это потому, что ты жила в ином мире. А в моей стране идёт война. С западной стороны произвели артиллерийский залп. Стреляли, как они говорят, по сепаратистам. Не знаю, где они видели сепаратистов, только наш дом и два соседних разнесло на мелкие щепки. Меня ранило осколками от штукатурки, мы в погребе прятались. А моего пса Тимку… - Валерка на мгновение замолчал, дальше его голос задрожал. — Я его и похоронить не смог. Он погиб под завалом. Тимку папа подарил, на День Рождение. Мы с ним неразлучны были, а в тот день, Тимка…
Валерка отвернул голову, и Хильда поняла, он прячет слёзы.
— Мы никакие не сепаратисты! – мальчик резко развернул лицо обратно и не скрывая набежавших слёз, продолжил. — Мой отец работал на железной дороге, мама медсестрой в больнице. Мы каждый год ездили к бабушке в Большой город, пока она была ещё жива. А теперь, нам негде жить, маму нигде не берут на работу, а папа вообще уехал на заработки за границу, чтоб хоть как то прокормить нас. Спасибо, тёте Алисе и Насте. Устроили нас пока, на временное проживание в своём приюте. Впрочем не одних нас, вон, - он показал большим пальцем назад, где сидели девочки-близнецы, - Вику и Нику тоже. У них вообще маму снарядом убило, когда она за продуктами в магазин пошла.
Валерка больше ничего не стал говорить. Он резко поднялся с места и вышел с класса. Хильда почувствовала в сердце необъяснимую тоску и некое чувство, от которого вдруг хотелось расплакаться.
Подошла Маринка. Она сунула Хильде домашний пончик, проговорив:
— Угощайся.
Та кивнула в знак благодарности и не заметила, как сразу половина пончика оказалась в её рту. Маринка чего-то щебетала, хихикала, но Хильда, по-прежнему, пребывала на своей волне. Она думала о Валерке.
Дальше будет...